Схема 6. гаемые", каждое из которых занимает в ее пространстве четко локализованное место рядом с двумя другими

гаемые", каждое из которых занимает в ее пространстве четко локализованное место рядом с двумя другими, а такие подсистемы, которые как бы наслаиваются друг на друга, пронизывают друг друга, переходят друг в друга и могут быть вычленены каждая лишь в результате ее абстрагирования от двух других.

Такое осмысление строения бытия имеет разнообразные теоретические последствия. Для философии в ее общих, предпосылочных положениях значение это состоит в том, что она преодолевает и упрощенное, вульгарно-материалистичес­кое сведение бытия к природе; и наивное пантеистическое растворение духовно-божественного начала в материально-природном; и религиозно-идеалистическое признание единой духовной сущности бытия при равнозначности всех матери­альных форм ее проявления; и простейшие дихотомические онтологические конструкции "натура/культура", "приро­да/общество", ведущие к отождествлению общества и куль­туры и к разрыву человека на природную и общественную "половинки", ибо преодолеть такую механичность деления человека можно только благодаря обращению к культуре как реальному способу связи природного и социального в челове­ческом бытии.

Изучение человека — начиная с философской антропологии и кончая психологией и педагогикой — такое представление о структуре бытия позволит увидеть, что он является не плоским, одномерным, чисто природным или чисто соци­альным существом, и не двусторонней биосоциальной систе­мой, а трехсторонней — биосоциокулътурной, что открывал ет новые перспективы в решении данными науками всех главных их проблем.

Для социологии последствия такого понимания структуры \ бытия состоят в том, что оно помогает ей осознать свою специфическую проблематику, отчленить обществознание от гуманитарного знания и культурологии, тем самым обеспе­чивая себе возможность выявления особенных социальных законов, отличных от законов функционирования и развития культуры, равно как и от законов человеческой жизни. Что означает на практике отождествление культуры и общества, показывает наша история: Октябрьская революция, целью которой было сокрушение старого общества и построение на его развалинах нового, оказалась воспринятой массами, да и многими руководителями партии и государства, и рядом теоретиков марксизма как необходимость аналогичных дей­ствий по отношению к культуре; соответственно разруша­лось, уничтожалось предметное бытие дворянской и буржу­азной культуры — усадьбы, храмы, памятники, книги...

Наконец, для культурологического знания "выход" на культуру как особую подсистему бытия открывает возмож­ность ее изучения не только как вкеприродной и актгаипри-родной сферы, но и как специфического аспекта "сверхъес­тественного" бытия, диалектически взаимосвязанного с социальным и человеческим его аспектами.

Нельзя особо не подчеркнуть практическое значение обо­сновываемой нами концепции в современных условиях. Ибо одна из главных причин застоя и деградации во всех сферах — начиная с материального производства и организации политической жизни и кончая человеческими отношениями в быту, характером народного образования, проведением досуга — состоит в низком уровне культуры во всех ее аспектах — культуры труда, культуры управления, полити­ческой культуры, нравственной культуры, художественной культуры и т. д. и т. п. Сейчас становится все более ясным, что одного изменения общества — т. е. социальных отноше­ний — недостаточно; чтобы радикально изменить положение дел, необходимо громадное повышение уровня культуры.

2.

Анализ места культуры в системе бытия определяет струк­туру теории культуры. Необходимыми и достаточными раз­делами этой теории должны быть исследования отношений культуры, как подсистемы бытия с другими ее подсистемами и изучение внутренних отношений в самой культуре; таковы эксотракультурологический и интракультурологический аспекты философской теории культуры.

Экстракулътурологический ее аспект предполагает рас­смотрение:

1) отношений "культура/натура (природа)";

2) отношений "культура/общество";

3) отношений "культура/человек".

Строение интракулътурологического аспекта теории культуры определяется тем, что культура как всякое реаль­ное бытие существует в пространстве и времени; это порож­дает множество конкретных пространственных и временных форм ее существования, в которых по-разному проявляется глубинная сущность культуры. Диалектика сущности и су­ществования, или инвариантных и вариативных свойств культуры, делает необходимым, с одной стороны, выявление? строения культуры как таковой, ее сущностных и структур­ных характеристик, сохраняющихся при всех модификациях культуры в пространстве и времени, а с другой — выявление основных направлений этой модификации и отношений, которые складываются между разными культурами.

Поскольку культура является проекцией человеческой деятельности как целенаправленной активности субъекта, а субъект деятельности может быть индивидуальным, группо­вым и родовым (человечество в целом), постольку культура обретает три масштаба модуса:

а) культура человечества;

б) культура социальной группы — от макрогрупп типа этносов, наций, классов, сословий, профессиональных групп до микрогрупп типа семьи, производственного или дружес* кого коллектива;

в) культура личности как единичное проявление вариа-тивного особенного и инвариантного общего (см. схему 7). Соответственно задачей теории культуры становится изуче­ние специфических закономерностей взаимодействия куль­тур отдельных личностей, культур социальных групп и куль­туры человечества — в частности, различия в отношениях индивидов и группы в традиционной культуре и креативной, в культуре тоталитарного общества и демократического; в отношениях культур Запада и Востока, фольклора и дворян­ской культуры в феодальном обществе, культуры и контр­культуры в обществе буржуазном; вместе с тем нельзя не учитывать и проблему взаимодействия культуры Землян с •культурами других инопланетных популяций, если они су­

ществуют и будут обнаружены (даже если этого не произой­дет, гипотетическое представление о возможности подобной ситуации, разрабатываемое писателями-фантастами, должно стать и предметом философского умозрения, ибо философия, в отличие от конкретных наук, предполагает изучение не только существующего, но и возможного).

Превращение культуры в множество разнородных и раз-номасштабных культур не может быть, конечно же, резуль­татом хаотически беспорядочного ее дробления на те или иные случайно возникающие образования — "локальные цивилизации", групповые субкультуры в пределах каждой такой цивилизации, сменяющие одна другую в истории ду­ховные структуры; эта смена и эта дифференциация должны, видимо, порождаться некими культурогенными силами, дей­ствие которых отвечает критерию необходимости и доста­точности в образовании множества модификаций культур­ной целостности как самоорганизующегося "единства много­образия". Поскольку реальная деятельность людей развертывается в пространственно-временном континууме, постольку типо­логия культур определяется прежде всего структурой хронотопа — особенностями диахронического и синхронического его измерений.

Временная координата — историческая. Культура непре­рывно изменяется в ходе истории, изменяется по своему содержанию и формам его проявления, и изменения эти одновременно количественные и.качественные, эволюцион­ные и революционные, плавные и скачкообразные. Оставляя сейчас в стороне вопрос о том, под влиянием каких сил происходят эти изменения, как взаимодействуют тут внеш­ние и внутренние детерминанты, — речь об этом впереди, ограничусь констатацией того, что диахроническая ось структурирует историю культуры стадиально, типологичес­ки в силу того, что существенно меняются культурогенный социальный субъект, его общественное бытие и общественное сознание, его потребности и идеалы, его структура и поведе­ние. Соответственно изучению подлежат закономерности этой манифестации сущности культуры в исторически сме­няющих друг друга формах ее существования.

Сложнее обстоит дело с синхронической плоскостью диф­ференциации культуры, ибо здесь ее феноменология обуслов­ливается многоуровневым, многоаспектным членением соци­ального субъекта. Система формирующихся тут субкультур образуется сопряжением этнической, национальной, демо­графической, образовательной, социологической, профессио­нальной, конфессиональной плоскостей дифференциации культурогенных- субъектов. Такой многогранный кристалл должен быть осмыслен как система, а не набор случайно, эмпирически и интуитивно выделенных плоскостей, ибо он охватывает все аспекты деятельностного существования че­ловека в обществе.

Первый уровень — этнический и национальный.

Этнический уровень является первым потому, что он фик­сирует исторический переход от докультурного, биологичес­кого существования человечества к его социокультурному бытию. Здесь возникает проблема связи и различия этничес­кого и национального аспектов обусловленности культуры, особенно острая потому, что в нашей философской, этногра­фической и культурологической литературе "этнос" был фак­тически отождествлен с "нацией", рассматривавшейся как высшая форма этноса, а нация, по канонизированной сталин­ской дефиниции, сведена к совокупности социальных при­знаков. Между тем этнические параметры человеческого бытия заключаются в ряде биологических, передающихся из поколения в поколение черт, общих для расы, для племени, для народности; это черты, не зависящие от социальных отношений, от уровня культуры и от воли отдельных пред­ставителей этноса. Что касается нации, то она формируется как культурная, а не биогенетическая общность; националь­ная принадлежность обретается индивидом в ходе его вхож­дения в культуру, начиная с овладения национальными языками — словесным, музыкальным и всеми другими, кристаллизации обусловленной ими ментальной структуры (так называемого "национального характера") и вырабатыва­емым прижизненно типом поведения. Этническая общность оказывается исходной почвой сложения наций, поскольку пространственная локальность и сравнительная замкнутость жизни народа обусловливают особенности культуры этноса, но в дальнейшем национальные общности могут складывать­ся и на межэтнической основе, в результате завоеваний одними народами других, переселения и прямого скрещива­ния разных этносов — например, в США, в странах Латин­ской Америки, в Канаде, Австралии, в известной мере в России.

На высоком уровне развития цивилизации с образованием наций, остроумно названных В. Белинским "личностями человечества", диалектика реального бытия культуры не сводится к отношениям "национальная—общечеловеческая";

согласно философской триаде "общее/особенное/единичное" здесь вычленяется и средний слой, который этнографы назы­вают "метаэтническим" или "региональным": таковы славян­ская, романская, арабо-мусульманская, латиноамериканская культура. Этот уровень общности характеризуется и сходст­вом материальной культуры определенной группы наций, и родством их языков, и близостью бытовых форм, обрядов, литературы и искусства. В разных исторических и социаль­ных обстоятельствах эта общность осознается самими наро­дами в большей или в меньшей степени — скажем, с особой остротой единство судеб славян стало ощущаться в XIX веке, латиноамериканцев и арабов — в середине XX века, а при­балтийских народов — в наши дни, но реально культурные связи существуют на протяжении всей истории этих народов.

Второй уровень — демографический — тоже имеет биоло­гическую основу — различия возрастные и половые. С древ­нейших времен внутри каждого этноса формировалась спе­цифическая детская культура, ориентированная на физические и духовные особенности этой возрастной группы; ее особенности сохраняются поныне, фиксируясь в таких, на­пример. понятиях, как "детские игры", "детская литерату­ра", "детская одежда" (детская не только по размеру, но и по стилю). Имеет свои особенности и молодежная субкультура, и субкультура такой социальной группы, как старые люди, в наше время — пенсионеры. Столь же значимы для выделе­ния разных субкультур в единой культуре различия полов. На разных этапах истории и в разных типах общества разли­чия между мужской и женской субкультурой бывают более резкими и жесткими и менее, но они всегда существуют, и даже далеко зашедшая эмансипация не способна их полнос­тью устранить, ибо коренятся они в конечном счете в особен­ностях мужской и женской физиологии и обусловленной ею психологии; поэтому уже детские их игры различны (ска­жем, "дочки-матери" и "казаки-разбойники"), различны позднее интерес к одежде, украшениям, домоводству, сюже­там повестей, пьес, фильмов, соотношение ценностей внутрисемейной и внешнесоциальной жизни...

Чисто социальным становится тот аспект дифференциа­ции культуры, который порождается расслоением общест­ва — социологический; вначале он имеет сословное содержа­ние, а затем классовое: очевидны особенности крестьянской и дворянской субкультур в феодальном обществе, а с другой стороны, отличия от той и другой бюргерской культуры, складывавшейся в средневековом, а затем ренессанском го­роде. Известное положение В. Ленина о "двух культурах в каждой национальной культуре" в развитом буржуазном обществе отражает реальные различия культуры "верхов" и "низов", которые углубляются при обострении социальных противоречий. О наличии этих "двух культур" говорили и в XIX, и в XX вв. русская литература, театр, живопись, осоз­навшие драматизм такого "раскола" национальной куль­туры.

Еще две грани в многомерном кристалле культуры порож­дает влияние на ее строение разных типов образования и профессиональной деятельности. Современное общество, крайне разнородное в обоих этих отношениях, в отличие от сравнительно однородных образов жизни крестьянства, по­местного дворянства и городской аристократии в XVII— XIX вв., являет столь пеструю картину уровней знания, характера эрудиции, научных интересов, художественной подготовки, наконец, профессиональных занятий и так на­зываемых "хобби", какой не знают прошлые века истории

человечества; оттого утратила былую степень цельности, стала "мозаичной" (А. Моль) и не столько сближает разные слои общества, сколько разделяет их, обособливает, а иногда и восстанавливает друг против друга.

"Конечным пунктом" в онтологической пирамиде реаль­ного существования и функционирования культуры является культура личности. Все аспекты и уровни общечеловеческой культуры и культуры групповой в конечном счете преломля­ются в индивидуальном сознании, поведении, деятельности в соответствии с особенностями каждой личности, и чем ярче ее индивидуальность, тем своеобразнее она в качестве носи­теля культуры. Дело, однако, не только в том, что мера индивидуализации культуры обусловлена природно, соци­ально и исторически, существенно различаясь, например, в традиционном и креативном типах культуры, в культуре рабовладельцев и культуре рабов в античной Греции и в буржуазной Америке в Новое время; дело еще и в том, что роль культуры всегда состоит в диалектическом сопряжении интегративных и дифференцирующих процессов, ибо полное подавление одних ведет к распаду культуры на неспособные к коммуникации самодостаточные монады, а исчезновение других — к стагнации, застою, к неспособности культуры обогащаться, развиваться за счет усилий отдельных творчес­ких личностей. Соответственно культура каждого человека должна содержать то, что сближает ее с другими людьми, и то, что ее от них отличает, каковы бы ни были пропорции этих двух переменных.

Вместе с тем трехслойное строение культуры, обусловлен­ное диалектикой общего, особенного и единичного, ставит перед системным ее анализом задачу изучения вертикаль­ных, так сказать, а не только горизонтальных отношений в этой пирамиде — то есть закономерностей взаимодействия культуры человечества, групповых и индивидуальных куль­тур. Речь идет, с одной стороны, о коммуникативных связях разных культур и их общении, а с другой стороны, о воздей­ствии каждого более общего уровня бытия на более частные и конкретные (в воображаемой пирамиде — управляющие силы, действующие снизу вверх) и об обратном воздействии сверху вниз, ведущем к обогащению каждого нижележащего слоя культуры теми, что находятся на более высоких уровнях (обогащение индивидуальным творчеством культур наций и классов, а этими последними — культуры человечества).

Но уже этот функциональный угол зрения вводит в теорию культуры проблему времени ибо она является динамической, развивающейся системой. Обычно временной аспект изуче­ния культуры ограничивается характеристикой историчес­ких законов ее существования; гораздо реже анализ филоге­неза дополняется анализом онтогенеза — когда культура берется не только в своем родовом, но и в индивидуальном масштабе; соотнесение онтогенеза и филогенеза, пришедшее в гуманитарное знание из биологии, в которой был открыт известный физиологический закон: "Онтогенез повторяет фи­логенез", весьма плодотворно, как я попытаюсь показать, в культурологии, но и этого недостаточно — необходимо под­ключение третьего масштабного среза генетических процес­сов — тех, которые протекают в ходе становления и развития групповых культур (национальных, классовых и т. п.). Эти процессы давно уже вошли в поле зрения культурологии, трактуемые ею обычно как аналог законов органического развития — зарождение, расцвет, упадок и смерть определен­ного типа культуры, системный же подход требует включе­ния этих закономерностей в общую характеристику генети­ческих процессов. Тем самым интракультурологическая про­блематика, выделяющая законы движения культуры во вре­мени, охватывает три круга вопросов:

а) изучение законов самодвижения культуры в его отно­сительной самостоятельности по отношению к влиянию экстракультурологических факторов — развитию природы, общества и человека (филогенетические проблемы теории культуры);

б) изучение законов самодвижения конкретных социаль­ных форм культуры — национальных, сословно-классовых и т. п. как относительно автономного процесса, имеющего свою внутреннюю логику (это можно было бы назвать "типогенезом" культуры);

в) изучение законов формирования и развития культуры личности как биографического, психолого-педагогического и самодеятельного процесса (онтогенетические проблемы тео­рии культуры).

Соответственно данной логике дальнейший ход анализа выразится в более пристальном, чем это можно и нужно было сделать в данной главе, рассмотрении отношений культуры с природой, обществом и человеком, затем в характеристике интракультурологического содержания философской теории культуры.

Глава 2.

КУЛЬТУРА И ПРИРОДА:

Поиск по сайту: