НЕВЕРБАЛИЗОВАННЫЕ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЕ АКТЫ

Принципиальное значение для понимания психологической природы мышления, описываемого такими терминами, как «процесс», «поиск», «ориентировка», имеет изучение экстериоризированных компонентов, к которым относится глазодвигательная ак­тивность человека, актуально решающего задачу, условия кото­рой представлены наглядно. Это значение заключается в том, что в отличие от опытов с наводящими задачами или опытов, выяв­ляющих эффект установки, мы сталкиваемся здесь как бы с «микроанализом» неосознаваемых форм ориентировочно-исследо­вательской деятельности субъекта. Этот подход представлен ис­следованиями В.П. Зинченко [68], В.Н. Пушкина [153], Д.Н. Завалишиной [63], А.Л. Ярбуса [210], А. де Гроота [220] и других исследователей. Мы остановимся более подробно на исследованиях, проведенных нами совместно с Э.Д. Телегиной [174], которые были специально направлены на изучение функций движений глаз именно в мыслительной деятельности человека.

Изучалась мыслительная деятельность шахматистов. Движе­ния глаз регистрировались с помощью киносъемки. Фактический материал, полученный в результате первичной обработки, сос­тоял из данных о фиксации различных элементов ситуации, дли­тельности этих фиксаций и последовательности таких фиксаций (траектория движения глаз). На основании подробного описания траектории движения глаза по доске проводился последующий анализ зрительного поиска. Единицей анализа зрительного поис­ка являлся каждый кадр пленки, т. е. изменения деятельности в каждые 0,04 с. Всего было проанализировано около 53 тыс. кад­ров. Исследовательская деятельность испытуемого, выраженная в поисковых движениях глаз от начального момента до окончатель­ного решения задачи, анализировалась по следующим парамет­рам: длительность отдельных фиксаций (индивидуальное и сред­нее время фиксации), траектории движений глаз (характер и тип движений с одного элемента на другой); установление взаимо­действия между элементами, образующими определенные систе­мы; частота исследования элементов, составляющих эти системы, видоизменение этих систем посредством включения одних элемен­тов и исключения других. Учитывались также обобщенные, сум­марные показатели работы глаза в каждой конкретной ситуации: частота и длительность фиксации каждого элемента ситуации. Полученные результаты сравнивались со словесным отчетом испытуемых о выборе ими хода в каждой позиции. Сами позиции ана­лизировались при консультации с опытными шахматистами.

Испытуемым, шахматистам различной квалификации, дава­лась следующая инструкция: «В данной позиции необходимо сде­лать наилучший ход за белых (или за черных), назовите этот ход». Само перемещение фигуры в экспериментах, т. е. выполне­ние практического действия, осуществлялось экспериментатором, но по указанию испытуемого. Ввиду специальной направленности исследования на механизмы собственно интеллектуальной дея­тельности основные опыты были специально организованы так, чтобы необходимость первичного (преимущественно перцептивно­го) ознакомления испытуемого с ситуацией (позицией) перед ним не возникала. Эта методическая задача решалась путем анализа деятельности по решению задач применительно к позициям из играемых испытуемыми во время опыта партий (снимались как бы фрагменты объективированной в движениях глаз непрерывно развертывающейся борьбы). В этих позициях единственно новым был последний ход противника (который специально не называл­ся вслух), расположение же всех остальных фигур испытуемые могли продиктовать, не глядя на доску. Таким образом, необходимость перцептивной ориентировки сводилась к минимуму.

Для выявления функций движений глаз в нашем исследова­нии проводилось тщательное сопоставление траектории движений глаз с особенностями конкретной ситуации, в которой эти движения осуществлялись. Оказалось, что наиболее типичным случаем является «проигрывание» испытуемым определенных ходов в дан­ной ситуации. Такое «проигрывание» в простейшем случае осуще­ствляется так: фиксируется поле, стоит фигура в исходной си­туации, а затем фиксируется свободное поле, на которое в соот­ветствии с правилами игры может пойти данная фигура. Таким образом, в движениях глаза объективируется некоторое действие с элементом ситуации. Это не есть практическое действие (не этот ход потом будет назван в качестве решения), это не есть в то же самое время чисто внутреннее («умственное») действие—это есть исследовательское действие, имеющее внешне выраженную форму. Термин «действие» в данном контексте используется в широком значении — как единица ориентировочно-исследователь­ской деятельности. Если учитывать различие между операцией и действием в узком смысле (по А. Н. Леонтьеву), то можно ска­зать, что «проигрывания» движений фигур могут быть как опера­циями, так и действиями. Когда говорят об «умственных дей­ствиях», то также не проводят различия между действием и опе­рацией.

Исследовательские действия, носящие характер конкретного хода фигурой, иногда имеют другую форму: с поля, куда можно поставить фигуру, к самой фигуре («обратные проигрывания»). Если исследовательские действия первого типа относятся прежде всего к фигурам, то действия второго типа — к свободным полям шахматной доски. Исследовательские действия осуществляются не только по отношению к наличной ситуации, но по отношению к возможной в будущем ситуации (т. е. после некоторого преобра­зования наличной ситуации). Проигрывание испытуемым возмож­ных в определенной ситуации ходов выявляет имеющие место функциональные взаимоотношения между элементами ситуации (защита, нападение и др.). Если нападение есть действие, непос­редственно подготавливающее последующее действие взятия,тозащита есть как бы потенциальное действие: если противник возь­мет фигуру (защищенную), берущая фигура, в свою очередь, может быть взята. Именно эти исследовательские действия «про­игрывания» определенных возможностей фигур, установления функциональных взаимоотношений между элементами и зани­мают основное место в деятельности испытуемых.

Принципиальный вопрос, который здесь возникает, касается природы описанных исследовательских действий человека. Эти. исследовательские действия направлены не на отражение формы, цвета, положения элементов, а, на установление взаимодействий между элементами ситуации задачи (фигурами и пустыми полями доски). В ходе установления таких взаимодействий выявляются признаки элементов, недоступные непосредственному чувственно­му отражению (функцию нельзя «воспринимать», как нельзя вос­принимать «твердость»)'. Следовательно, мы имеем дело с внеш­ними исследовательскими действиями неперцептивной природы (описанные действия нельзя охарактеризовать по функциям, обыч­но выделяемым в контексте исследований восприятия — метриче­ская, уподобительная, контрольная функция движений глаз). Следовательно, регистрируются действия, с помощью которых происходит опосредованное отражение свойств элементов ситуа­ции. Это дает все основания рассматривать такие действия как компоненты собственно мыслительной деятельности (процесса, ориентировки) испытуемого, решающего определенную задачу.

Описанные исследовательские действия, которые для кратко­сти были обозначены как «движения проигрывания», являются хотя и преобладающей, но не единственной формой глазодвигательной активности испытуемых. Иногда в течение некоторого времени совершается движение взора с фигуры на фигуру, но не по функциональным свойствам фигур и не последовательно по их местоположению, а избирательные. В район такой активности попадают как свои, так и фигуры противника; все фигуры уже являлись объектами предшествующей исследовательской деятель­ности и относились к ходу, который испытуемый собирался сде­лать, как правило, такие движения связаны с операционным ук­рупнением единиц деятельности. Эти движения, были названы «объединяющими».

Кроме описанных форм глазодвигательной активности можно было наблюдать последовательный перевод взгляда с одного эле­мента на другой, каждый из которых в результате предшествую­щей деятельности уже приобрел в ней определенную роль (это могут быть или элементы, сходные между собой по их функциональным возможностям, или, напротив, «конкурирующие» между собой). Эти движения всегда связаны с длительными фиксация­ми, встречаются исключительно на конечных стадиях поиска окончательного решения задачи и характеризуют процесс выбора окончательного решения из уже отобранных возможностей. Нако­нец, еще одна форма глазодвигательной активности — общепереместительные движения и движения, вызванные различными слу­чайными факторами. От этих движений мы отвлекались.

В методическом плане принципиальное значение имеет вопрос о сравнительной информативности глазодвигательной активности и словесного отчета испытуемого, обычно применяющегося в экс­периментах по изучению процессов решения задач. Как показал специальный анализ, в словесном отчете отражаются лишь те ходы и варианты, по отношению к которым в зрительном поиске фиксируется значительная работа. Вместе с тем в зрительном поиске объективировано исследование испытуемым некоторых ходов, которые совсем не отражены в словесном отчете. Обычно это «плохие» в данной ситуации ходы, приводящие к резкому ухудшению ситуации, некоторые варианты с небольшим количест­вом ходов и т. д. Таким образом, глазодвигательная активность более информативна, чем словесный отчет (и, как мы увидим ни­же, рассуждение вслух), поэтому ее изучение и позволяет проникнуть в некоторые механизмы актуальной мыслительной дея­тельности.

Все виды исследовательской активности: проигрывание опре­деленных возможностей фигур на разную глубину, выявление взаимодействий между элементами наличной и возможной в будущем ситуации, объединение элементов в комплексы или системы, сопоставление различных элементов по выявленным характери­стикам — совершаются на разных этапах деятельности. Это ис­следовательское поведение зависит от стоящей перед испытуемым задачи, отражает природу этой задачи и выполняет функцию на­хождения решения данной задачи. Анализ этого исследователь­ского поведения и есть собственно анализ мыслительной деятель­ности по решению задачи на неосознаваемом уровне.

Анализ полученных материалов показал, что основная форма исследовательской активности, выраженной в движениях глаза (рис. 5) — установление функциональных взаимодействий между элементами — имеет, сложную и разнообразную структуру. Уста­навливаемые взаимодействия могут выступать либо как средство первичного анализа ситуации, либо как средство фиксации ре­зультатов исследовательской работы. Первые встречаются на начальных стадиях мыслительного процесса, характеризуются от­сутствием последовательности, планомерности, повторяемостью уже проигранных взаимодействий. Характеристики элементов, выявленные в результате таких исследовательских действий, нап­равляют последующую деятельность по определенному пути (поиск иных свойств и функциональных возможностей элемента; поиск функциональных свойств других элементов, препятствующих реализации возможностей первого и т. д.). После выявления определенных признаков конкретного элемента испытуемый в дальнейшем действует с ним как с уже обладающим данным признаком. Второй тип взаимодействий встречается, как правило, на конечных стадиях поиска, характеризуется планомерностью, последовательностью функционально соподчиненных операций, носит характер систематизации ранее осуществленных действий, это как бы контрольные действия.

Рис. 5. Исследования невербализованных форм ориентировочно-исследова­тельской деятельности: а — позиция из шахматной партии перед выбором 11-го хода черных, последний ход противника Ф d 1— d3; б — зона ориен­тировки и отрывок из протокола записей движений глаз с 30-й по 34-ю секунду поиска; в — зона ориентировки и отрывок из протокола записей движений глаз с 34-й по 39-ю секунду поиска

Не менее важным является следующее различие между иссле­довательскими действиями — прямые проигрывания и проигры­вания, подготовленные опосредствующими взаимодействиями. Первые осуществляются сразу, без предварительной работы испы­туемого с этими элементами. Второй вид проигрываний, носящий гораздо более сложный характер, состоит в том, что прямое про­игрывание, реализующее определенные функциональные взаимо­действия элементов, выступает как последующая ступень поиско­вого процесса. Таким образом, даже этот беглый анализ позволяет нам сделать важный вывод о неоднородности психологических механизмов неосознаваемого уровня реализации мыслительной деятельности.

Проведенные опыты показали, что в период, предшествующий окончательному решению задачи (выбор хода), с помощью глаза проделывается огромная исследовательская работа. Суммарным, обобщенным показателем этой работы является общая зона ори­ентировки в данной конкретной ситуации. К зоне ориентировки относятся все элементы условий задачи, фиксировавшиеся глазом на протяжении всего процесса поиска решения. Количество таких элементов и выражает объем зоны. Отдельные элементы характе­ризуются числом фиксаций и суммарной длительностью фиксаций, что дает известное представление о структуре зоны. ориентировки.

Один из основных фактов, полученных в исследовании, заключается в том, что объем зоны ориентировки всегда меньше общего числа элементов ситуации и является переменным, он меняется при переходе от одной ситуации к другой. В связи с тем, что не­которые психологи считают полноценным лишь действие с полной ориентировочной основой, необходимо подчеркнуть, что такой уро­вень сложности задач, как шахматные, исключает возможность «полной» ориентировки, делает ее практически неосуществимой. ' Важной задачей психологического исследования мышления явля­ется анализ факторов, от которых зависит объем зоны ориенти­ровки, механизмов регуляции поисковой деятельности, предшест­вующей решению задачи.

Общая структура зоны ориентировки позволяет составить не­которое представление об отношении между объективными харак­теристиками условий задачи и тем, как именно эти условия высту­пают для субъекта, т.е. о психическом отражении условий на неосознаваемом уровне. Например, степень функциональной заг­руженности элемента можно сопоставить с частотой его фиксации. По данным анализа записей движений глаз некоторые элементы условий, выполняющие одновременно несколько функций, фиксируются до 32 раз. В данном случае можно говорить об известной адекватности интенсивности исследовательской деятельности объективным свойствам элементов. Такая же адекватность имеет место в тех случаях, когда в зону ориентировки вообще не попа­дают элементы, не принимающие сколько-нибудь активного учас­тия во взаимодействии фигур. Напротив, в других ситуациях мож­но констатировать непопадание в зону ориентировки объективно «сильных» преобразований ситуации (ходов). Таким образом, по объективным показателям можно выяснить, какое место в реаль­ной деятельности испытуемого занимал тот или иной элемент си­туации, соотнести с его объективным значением в определенней ситуации и на основании этого судить, насколько полно и адек­ватно «извлекаются» из условий задачи те или иные ее характе­ристики, сопоставляясь с требованиями задачи, судить о фактиче­ских основаниях, фактической «ориентировочной основе», которые предваряют последующее практическое действие.

Как уже отмечалось, объем зоны ориентировки является пере­менным. Максимальная величина, регистрировавшаяся в опытах, составляла 60 элементов (из 64), минимальная — 4 элемента. Та­ким образом, при разном объеме и структуре зоны ориентировки ситуация по-разному выступает для испытуемых. Сами эти пока­затели являются объективным индикатором того, как именно си­туация выступает для испытуемого.

Важным направлением изучения невербализованных компо­нентов мыслительной деятельности человека является анализ из­менений объема и структуры зоны ориентировки (а в конечном счете невербализованного отражения условий задачи субъектом), анализ факторов, от которых зависит изменчивость, этих показа­телей. Исследования показали, что при решении игровых задач в той или иной конкретной ситуации всегда выделяется специальный этап изучения возможностей противника; было установлено, что в начале поисковой деятельности часто осуществляется преи­мущественное рассматривание действий «за противника» и почти полностью отсутствует рассматривание действий «за себя». По мере продолжения поискового процесса соотношение это меняется.

Рассмотрение функциональных возможностей противника, явно предшествующее последующей деятельности по исследова­нию собственных возможностей, определяет в значительной мере. те элементы ситуации, с которыми впоследствии имеет дело испы­туемый. Можно думать, что это есть этап формирования гипотез (не обязательно вербализуемых!) о вероятных действиях против­ника. Гипотезы эти являются неравноценными по своему значе­нию. Одни из них рассматриваются как более вероятные, а другие — как менее вероятные. Оказалось, что объективным индикатором такой характеристики гипотез является частота проигры­вания в зрительном плане предусматриваемых испытуемым изменений ситуации (например, иногда максимальное число проигры­ваний связано с действием противника, представляющим наиболь­шую опасность), эти проигрывания, в свою очередь, связаны поч­ти со всей последующей деятельностью по решению задачи и с теми элементами, которые явились ее объектами.

Как показали исследования, формулирующиеся гипотезы о предстоящих изменениях ситуации составляют важнейший меха­низм, функционирование которого осуществляет регуляцию сте­пени развернутости поискового процесса в целом: при совпадении очередного изменения ситуации с гипотезой об этом изменении поиск сильно сокращается, а при несовпадении (т. е. субъектив­ной новизне) сильно развертывается. Следовательно, сличение фактического изменения ситуации с ожидаемым выступает как конкретный психологический механизм регуляции объема зоны ориентировки, а тем самым и содержания психического отраже­ния на неосознаваемом уровне (оценки вероятности тех или иных изменений ситуации для испытуемого можно получить из словес­ного отчета). Специальный анализ случаев сокращенного проте­кания исследовательской деятельности и, как результат, малого объема зоны ориентировки показал, что важным фактором сокращения этого объема является перенос результатов исследователь­ской деятельности из одной ситуации в другую, в основе этого переноса лежат невербализованные обобщения. Фактически нужно не просто различать исследовательскую и исполнительскую (практическую) деятельность, но сложную иерархию, соподчине­ние и преемственность исследовательских действий разного типа.

Перенос результатов исследовательской деятельности (т. е. не­вербальных обобщений) из одной ситуации в другую может вести к тому, что при выборе конкретного действия в конкретной ситуа­ции испытуемыми вообще не устанавливаются относящиеся к выб­ранному ходу взаимодействия между элементами этой ситуации и Данные элементы вообще оказываются за пределами зоны ориентировки. Следствием срабатывания того же механизма являются факты сокращенного протекания поиска:.замена проигрывания некоторых взаимодействий элементов ситуации фиксациями лишь некоторых из этих элементов (анализ предшествующей исследо­вательской деятельности обнаруживает проигрывание этих взаи­модействий в полном виде); факты редукции некоторых ходов в вариантах; факты оперирования в конкретной ситуации уже готовой системой элементов (в предшествующей деятельности удается проследить создание этой системы). Все это и приводит к редук­ции поисковой деятельности в конкретной ситуации, обеспечивая в конечном счете сокращение зоны ориентировки.

Объективное изучение ориентировочно-исследовательской дея­тельности в ходе решения задачи показало несовпадение «мас­штабов» деления собственно практических действий в ситуации и исследовательских действий. Нормативные правила накладывают достаточно жесткие ограничения на практические действия чело­века: например, в каждой конкретной игровой ситуации можно осуществить только одно практическое действие (ход), следую­щее же практическое действие может и должно осуществляться после изменения ситуации противником (его хода), отсюда обяза­тельность чередования: свой ход — ход противника — свой ход н т. д. в течение всей партии. Ситуация (позиция) считается «новой» после каждого единичного практического действия той или другой стороны, так как позволяет делать новый ход одному из.партнеров. Все эти ограничения не существуют для исследова­тельской деятельности человека: он может в данной конкретной ситуации осуществлять не одно, а несколько исследовательских действий, может выполнять действия, которые вообще по прави­лам игры в данной ситуации не могут быть практически осуще­ствлены, а в лучшем случае только после определенных преобра­зований ситуации; испытуемый может подряд рассматривать не­сколько своих ходов, игнорируя возможные ответы противника, или, наоборот, рассматривать последовательные ходы фигурами противника, отвлекаясь от своих ходов; ситуация, позволяющая осуществить новое практическое действие, может быть полностью известной испытуемому, особенно если последнее фактическое из­менение ситуации совпало с его ожиданиями (гипотезами). Широ­кий перенос результатов исследовательской деятельности из одной ситуации в другую приводит к тому, что формальное членение на ситуации начинает не совпадать с тем, как именно эти ситуации выступают для испытуемого. Основной факт заключается в том, это группы ситуаций начинают выступать для испытуемого как некоторое единое целое, а реально развертывающаяся исследова­тельская деятельность начинает относиться фактически сразу к этой группе ситуаций.

Из этих фактов следуют такие выводы:

1) «ориентировочная основа» конкретного действия может строиться «впрок», некоторые практические действия оказываются «предориентированыыми»;

2) мыслительная деятельность на неосознаваемом уровненестроится по схеме «дерева игры» — с обязательным чередованием ходов (свой ход — противник — свой ход — противник);

3) формируется неосознанное психическое отражение целых групп ситуаций;

4) необходимо ввести дифференциацию в понятие «новизна ситуации»: а) новая для физического (практического) действия и б) новая для собственно мыслительного действия.

Поиск по сайту: