АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Проклятый скоморох (PLUS)

Читайте также:
  1. Буйство дебилов (PLUS)
  2. Восход Луны (PLUS)
  3. Всю неделю работайте как проклятый...
  4. Голубой король (PLUS)
  5. Девиз идиотов (PLUS)
  6. Игра обмана (PLUS)
  7. Й скоморох.
  8. Коаны Дзен (PLUS)
  9. Купэла (PLUS)
  10. Медитация (PLUS)
  11. Мистический символ (PLUS)
  12. Погром (PLUS)

 

Утром Рулон снова проснулся человеком. Ему давно уже не нужен был будильник. С вечера он мысленно представлял себе циферблат часов и время, в которое необходимо было встать, одновременно он ощущал себя уже стоящим в душе, как жгучий холод пронизывает его тело. И это давало ему возможность практически никогда не пользоваться часами. Он позавтракал. Нужно было собираться в школу.

Подкатила мать со своим дурдомом. Напомнила, что конец четверти и надо учиться лучше.

Он отчетливо помнил вчерашние видения и ощущения, вызванные искренней молитвой. Такие состояния давали Рулону новые силы и энергию, новые знания. А сейчас нужно было собираться в школу.

— Да сколько можно учиться? — сказал Рулон, складывая в портфель школьные принадлежности. — Мне уже надоело.

— Ничего, сынок. Тебе еще хорошо. А пойдешь после школы на работу, будешь по девять часов сидеть на заводе и отпуск 12 дней. Сейчас ты совсем мало учишься, — успокоила мать.

Она достала из косметички помаду и, встав перед зеркалом, стала красить губы противным бледно-розовым цветом.

— Нет! Работать я не буду! Хватит! Уже школа надоела, — как можно жестче и одновременно спокойно ответил сын.

Тогда мать подошла к сыну поближе и, убеждающе глядя ему в глаза, серьезно заговорила с ним, пытаясь завнушать сына, сделав дураком.

— На что же ты будешь жить, сынок? Нужно семью, детей кормить, — слова «семья» и «дети» она особенно подчеркнула, как нечто святое и самое главное в жизни.

— Никого я кормить не буду. И семья, и дети мне не нужны. Это ваш средневековый бред: семья и дети, это пережитки прошлого. Все енто теперяче не нужно. Я сдамся в дурдом и стану шизофреником, им пенсию платят, и буду жить для себя.

— Как же можно? Что же люди скажут? — воскликнула мать и застыла в изумлении.

— И чего мне о людях думать? Пусть тогда деньги мне дают. Тогда я думать буду о них. А сейчас я о себе подумаю лучше. Уже строили коммунизм, так и не построили. Вот и семья так же – утопия, сечешь, мать? А вестись на мнение людей, значит, быть дураком, бараном, а мне плевать на ваше стадо, я не хочу быть бараном! Я буду жить так, как мне нравится, а не на угоду толпе бестолочей коммунистов, фашистов и всяких других демогогов проклятых. Это рабство у общества. Да пошли вы все!!!

Мать запротестовала и, стремясь образумить сына, хотела продолжить свои наставления, но Рулон, увернувшись от дальнейших разговоров с матерью, стал мечтать, как он будет жить после школы и целый день заниматься йогой. Поймав себя на идиотской работе воображения, он сосредоточился в межбровье и отключил внутренний диалог. Мать, увидев безуспешность своих стараний, быстро оделась и, ворча на упрямого сына, не желающего понимать, как правильно надо жить, жить как все, вышла из квартиры. И побежала на работу выполнять свой мышиный долг. Следом за ней пошел и Рулон.

Осторожно, болезненно прислушиваясь, он спустился по лестнице и, пугливо озираясь, поплелся в школу.

Страх помогал ему помнить себя и уменьшать количество праздных мечтаний. «Страх — отец сознания», — подумал Рулон, вваливаясь в школу. Он пришел почти вовремя и увидел, что возле класса стояли ребята.

Прозвенел звонок. Кто-то крикнул: «Кто пас, тот пидарас!» — и все с шумом стали залетать в класс, боясь быть последним. Рулон же, находясь в медитативном состоянии, не мог понять, зачем следовать этой глупой установке. Он шел в том же темпе, не увеличивая скорость. И зашел в класс последним.

— Педераст! Педераст! — закричали все, показывая на него пальцами. При этом каждый был счастлив оттого, что сам не стал «педерастом».

В это время в класс зашел преподаватель, и все стихли. Начался урок труда. Преподаватель начал объяснять какую-то тему, но тут его вызвали в кабинет директора. Пацаны немедленно придумали себе развлечение, стали кидать друг на друга какую-то тряпку, крича «Параша! Параша!».

Каждый, получая тряпку, брезгливо передергивался и сразу же старался перекинуть ее на другого. Вскоре тряпка упала на плечо Рулона, но он не мог среагировать сразу, так как не был включен в ситуацию, а потом спокойно снял тряпку и положил рядом с собой на пол, подумав: «Это же всего лишь тряпка, а не параша». Пацаны стали над ним смеяться, крича «Параша! Параша!». Раздались злорадные возгласы. Увидев, что он не отвечает, совсем разошлись и стали кидаться мелом.

Вдруг все резко прекратилось, так как в класс пришел преподаватель. Рулон подумал, что если так продолжится, то его могут опустить. В классе медитировать оказалось опасным.

«Если ты хоть чуть-чуть отклоняешься от хуевой нормы, то все вокруг пытаются втолкнуть тебя во всю ту же колею, - думал Рул, - ложат тебя на прокрустово ложе и усредняют, подгоняя под общественный шаблон, сидарюги позорные».

Его мысли прервал прозвеневший звонок. Торопливо собрав свои вещи, Рулон стал выходить из класса, но тут его уже поджидали пьяный Цыпа с дружками. Он стоял у двери и нахально улыбался. Дружки, стоя по краям, выпендривались как могли. Преподаватель куда-то ушел, и они затолкнули Рулона в класс.

— Ну что, падла, попался? — злорадно процедил Цыпа, поставив Рулону «кайфушку». — Теперь разберемся с тобой, сволочь!

Все стали повторять за Цыпой и поддерживать его одобрительными возгласами. Рулон попытался вырваться, ринулся вперед, намереваясь разорвать замкнутую цепь, но не тут-то было. Кореша Цыпы схватили его и потащили назад.

— Давай руки ему в тиски завертим, чтоб не рыпался! — громко закричал один из них.

Всем остальным очень понравилась эта оригинальная идея, и они радостно приступили к её осуществлению.

Рулона потащили к тискам, осыпая оплеухами. Каждый старался как-нибудь побольнее треснуть его. Вокруг станков валялись неприбранные инструменты, металлические стружки и опилки хрустели под ногами.

«Это мало чем отличается от застенков гестапо или от средневековых пыток святой инквизиции, — подумал Рулон. — Хорошо, что рядом еще нет пилы или сверлильного станка», — эта мысль несколько утешила его. Они выбрали самые большие тиски.

Четыре человека крепко держали Рулона, который оказывал сильное сопротивление. Двое других засунули руки в тиски и затянули. Вокруг собралась толпа одноклассников, восхищаясь новой забавой. Пальцы сначала побелели, затем стали синими. Рулон завыл от боли. Со всех сторон на него нападали.

— Будешь знать, бля, как рыпаться! — заорал Цыпа, дав Рулону увесистую пощечину.

Еще один прижигал ему шею бычком. Другой схватил его за нос и начал делать «сливу».

Сразу так много боли. Рулону было очень больно и обидно. От жалости к себе потеряв самоконтроль, он чуть не расплакался, но потом быстро взял себя в руки и стал усиленно культивировать отрешенность. Внезапно он ощутил себя как бы смотрящим на происходящую ситуацию со стороны. Хотя боль в теле осталась и даже усилилась, но обида и самосожаление прошли, словно их и не было. Серый мрак мастерской давил на мысли, трудно было представить солнце и горы, что всегда помогало Рулону отрешиться, но он преодолел себя.

А издевательства продолжались, озлобленные хулиганы пинали, щипали, би­ли его. Кто-то взял его портфель и вывалил на пол содержимое: дневник, тетрадку и ручку.

Цыпа схватил дневник и начал в нем писать, громко комментируя:

— Замечание на уроке!

— Прыгал с пятого этажа!

— Прыгал с девятого этажа!

— Прыгал с десятого этажа!

— Разбился! Воскрес!

— Изнасиловал учительницу!

— Взорвал школу!

Тут стало совсем весело, и все покатились со смеху. Рулону сперва стало обидно, но потом он увидел все по-иному, и ему стало смешно, он рассмеялся на удивление всем присутствующим. На мгновение хулиганы оторопели, не поняв, в чем дело, потом переглянулись и снова стали бить и мучить Рулона, пока не прозвенел звонок и в класс не вошел преподаватель в сером костюмчике.

Увидев его, все тут же успокоились и поспешно вышли из класса. В класс стали заходить другие ученики. Они увидели Рулона, спокойно стоящего у стола и стали обсуждать это явление. Некоторые смеялись над ним, что он стоит, как статуя. Другие подошли поближе, чтобы посмотреть, что же происходит.

— А ты чего здесь стоишь? — спросил преподаватель Рулона.

— Да меня тисками зажали, — спокойно объяснил он.

Ученики громко заржали и, пытаясь освободить Рулона, начали закручивать рукоятку не в ту сторону. Рулон вскрикнул от боли и пнул наиболее близко стоящего разиню.

— Давай откручивай быстрее! — рявкнул со злостью Рулон.

Была видна бледность на лице преподавателя, он знал, что если с учеником случится какая-то травма на уроке, то он будет иметь большие неприятности.

«Вот зачем я здесь, - подумал Рулон, потирая больную руку, - радость-то какая, я имел прекрасную возможность попрактиковаться в отрешенности и осознанности. Да это физическое тело, в рот его еби, хороший тренажер для развития сознания и воли. Голод, холод, боль и другие мучения не дают уснуть, пробуждают нас, мать их ети, и призывают к развитию. Но я должен отрешиться, видеть тело со стороны, понять, что я не являюсь только ентим куском мяса, кормом для червей, я нечто иное, я могу быть вне его».

 

 

***

 

Третий урок вела молодая, незакореневшая в учитилизме преподавательница, которая сразу «врубилась», что с учениками шутки плохи. Она вела урок истории, на котором читала ребятам увлекательные повести и рассказы о жизни в старые времена, что, как она считала, лучше поможет в познании, нежели традиционное сухое преподавание. Поэтому на ее уроках все сидели тихо, и если кто-нибудь начинал болтать, другие успокаивали его, чтобы не мешал слушать.

Рулон сидел рядом с Марианной за партой и потирал ноющую от боли руку здоровой рукой, пытаясь хоть как-то сгладить эту боль. Он подробно рассказал Марианне все, что с ним произошло.

— Когда ты медитируешь, то все равно поступай, как все дураки, не то они тебя сделают «чертом». А Цыпа хорошо проучил тебя, ты никогда не должен терять профессиональную бдительность! — поучительно произнесла она.

— А я уж подумал, — высказал он своё мнение, — что может не стоит медитировать, раз так все плохо?

— Ты что, суеверный? — бросила Марианна и засмеялась. — Это тебе практика, чтобы медитировал в более трудных условиях, а то дома слишком легко делать вид, что ты медитируешь. Ничего, я еще научу тебя скоморошеству. Пойдем лучше домой. Вот уже и звонок.

И они вышли на улицу. Пронизывающий ветер забирался под легонький пиджак Рулона, он стал поеживаться и притопывать. Никто не ожидал такого резкого похолодания. Рулон, оставаясь верным своей традиции, продолжал ходить в пиджачке. Марианна поймала тачку.

— Ну, пошли в машину, пора! Теперь ко мне на хату.

Шофер с длинными усами, лет сорока, остановив свою новенькую «Тойоту», заинтересованно осмотрел Марианну, затем кинул насмешливый взгляд на Рулона и движением головы пригласил их сесть.

— Ты знаешь, что такое скоморошество? — спросила Марианна у Рулона.

— Ну, это значит быть «петрушкой», паясничать. Мать часто меня обвиняет в этом.

— Вот и хорошо. Значит, у тебя уже есть задатки, мой милый. Теперь ты будешь дальше осваивать это искусство, чтобы ты мог выжить в этом мире таким идиотом, которым ты являешься.

— Но ведь я хочу быть йогом, а не шутом, — возразил Рулон.

— А ты думаешь, что шуты это просто фигляры? Нет, мой дорогой! Запомни, многие шуты были великими магами и управляли королями и целыми странами, так как шутовство — это великая магия.

— Не могу понять, — сказал Рулон недоуменно, — в чем тут магия? Мне казалось, это просто способ веселить кого-то.

— Нет, клоунада — это прежде всего искусство перевоплощения. И если ты сможешь перевоплощаться в любой образ, ты научишься управлять собой. Не нелепый образ тебя, который создали твои родственники и общество, будет довлеть над тобой, но ты будешь сам создавать любой образ, станешь свободным и одурачишь всех «умников» из социума. И если ты преуспеешь в этом, то можешь стать и оборотнем, и даже сможешь изменять свой физический облик, к примеру, сможешь стать волком, — рассмеялась она.

— Но если у меня не будет образа самого себя, то кем же я буду? — недоумевал Рулон.

— А ты, что, хочешь быть Васей Батарейкиным? Помни, ты пустое место, дыр­ка от бублика. Ты — актер и зритель в этой жизни, и даже если тебе будет очень трудно, ты должен все равно играть. Даже в самой серьезной ситуации оставаться игроком и зрителем, т. е. наблюдать за собой со стороны, не отождествляясь со своим проявлением.

Рулон задумался.

— А как же Бог? Как я должен относиться к нему во время молитвы?

— А Бог — это великий игрок, и вся жизнь — игра. И ты будешь весело этому у него учиться. Запомни это, именно весело. Как бы ни была трагична ситуация, даже если тебя убивают, ты должен сохранять внутреннюю жизнерадостность. Хотя внешне ты можешь и плакать, но внутри должен веселиться, смеяться над собой и другими.

— Как можно над всем смеяться, ведь это же нехорошо? — спросил Рулон.

— Дурак ты, братец, — сказала Марианна, — наша жизнь нелогична, иррациональна, и только юмор поможет тебе это постичь. Ты тоже должен стать нелогичным, войти в резонанс с этой жизнью. И не удивляйся, если что-то идет не так, как тебе кажется должно идти, а просто смейся над этим. Ну, что, скоморох, понял? Тогда радуйся!

Рулон глупо заулыбался и скривил свою рожу, паясничая и корча из себя идиота.

— Ну, вот так уже лучше, — сказала она, повернув его к зеркалу. — Полюбуйся на себя. Это лицо нашей жизни, глупое и тупое. Так что остается только хохотать и поступать по-дурацки. А на самом деле как раз так, как надо, чтобы добиться результата. Так что в путь, мой милый, в путь дурака, — рассмеялась она.

Шофер подвез ребят к самому подъезду, а Марианна решительно сунула ему самую небольшую оплату с таким видом, словно платит в несколько раз больше. Шофер сунул деньги, даже не пересчитывая, и еще минуту смотрел вслед удаляющейся королеве.

Вошли в квартиру. Дома у Марианны, как всегда, был полный порядок. Включив легкую музыку, Марианна раскрыла красный блокнот, где напротив каждого телефона стояли какие-то странные значки.

— Что это? — спросил Рулон, рассматривая записи в блокноте.

— Психология абонентов, — ответила Марианна.

Она подошла к телефону и, найдя в блокноте нужную фамилию, стала набирать номер. Поговорив с каким-то мужчиной, Марианна набрала следующий но­мер. Обзвонив несколько человек, она застала дома двоих и пригласила их. Рулон очередной раз внимательно рассматривал роскошную квартиру Марианны.

— Потрясающе. Где ты такое гнездышко отхватила? — вырвалось восхищение у Рулона.

Этот вопрос давно интересовал его, но он стеснялся об этом спросить. Марианна хитро улыбнулась.

— Надо уметь жить, мой дорогой. Все просто, и все в наших руках. Помни, что кроме разных предрассудков нашим миром правят секс и деньги.

Она рассказала, как устроила блат в райисполкоме, вызнала всю их систему отношений и психологию руководителя сего учреждения. По протекции некоторых знакомых, она попала к нему на прием и начала свою обработку, завершившуюся прямо на коленях у в говно размякшего партийца, превратившегося в такого мягкого и согласливого, когда в его холеные вспотевшие руки попало несколько сероватых, приятно хрустящих бумажек. Взамен них Марианна и получила ордер, освободив от своего присутствия четырехкомнатную квартиру родителей. Конечно, пришлось потратиться на обстановку, но что на свете дороже свободы, особенно если она позволяет повысить доход.

— Какие у тебя планы на будущее? — спросил Рулон.

— А самые скромные. Хочу поменяться на двухкомнатную квартиру. Да еще, в недалеком времени я решила вложить капитал в небольшой домик на побережье Черного моря. Эдак, комнат десять мне хватит.

— Хочешь осуществить мою старую мечту? — сказал Рулон.

Он ведь тоже с детства мечтал жить на Черном море, с того времени, как один раз побывал там.

— Именно осуществить, мой милый. А то ведь каждый дурак думками богат, мечтать любят все, а вот делать мало, кто что хочет. Место под солнцем стоит недешево, и годков через пять мой капитал с лихвой окупится. Но для этого надо немало покрутиться. А где этого не надо, если хочешь красиво жить? За счастье и благополучие всегда надо бороться. Вот посмотри на эту штуку, — и она достала из стенки магнитофон фирмы «Окай» с двумя отделяющимися колонками на три динамика, с первоклассным приемником и двумя кассетными лентопротяжками «Дуплекс», одна из которых извлекалась оттуда и могла работать автономно в качестве карманного магнитофона.

— Прекрасная вещь, — не скрывая восхищения, вымолвил Рулон. Он стал внимательно и подробно рассматривать магнитофон. — Где это тебе удалось урвать? Ведь она небось тысяч шесть тянет.

— один скромный мальчик мне дал его послушать. Сейчас он в армии, а я переехала.

Марианна подошла к финскому зеркалу с позолоченной рамкой и, глядя в него, привычным движением руки поправила пышные волосы.

— А как же родители?

— о, его родичи большие ученые, — растягивая слова, изрекла она. — они то в институтах, то диссертации, сам понимаешь. Одна бабка дома сидит. Она не может разобраться в груде заполонивших их квартиру вещей.

Затем Марианна открыла большой черный шкаф, щелкнув металлическим замком. Она достала блок с японскими кассетами, по надписям на коих он уразумел, что они принадлежали ранее разным людям. Включив одну, плутовка по­ставила магнитофон рядом на журнальный столик. Затем она внимательно изучила наряд Рулона, словно оценивая его. Рулон несколько смутился, не понимая, в чем же дело.

— Ко мне, как ты догадался, сейчас придут два моих почитателя. И мы будем играть, но они люди хотя и глупые, но привыкшие к роскоши и не воспримут тебя серьезно в таком убогом виде.

— А зачем им меня воспринимать? — удивился Рулон.

— Ну какой ты глупый, — рассмеялась она. — Ты ведь их конкурент. Вот возьми деньги и прикинься в это шмотье. Я его еще не успела сбыть после очередного дня рождения.

И она кинула ему в руки здоровый мешок, полностью набитый барахлом различных фирм. Рулон высыпал содержимое этого мешка на пол и стал выбирать себе наряд. Он одел тряпки, подошедшие ему по размеру, с былой хваткой пересчитал толстую пачку денег, состоявшую из различных купюр, и рассовал их по карманам.

— Ну, экипировался, пижон? У тебя неплохой вкус. Сойдет, — оценила она. — Деньгами побольше сори, чтобы они видели, что еще мало на меня тратят, — она подошла к мягкому дивану и плавно опустилась на него. — Сейчас ты будешь учиться скоморошеству, чтобы тебя окончательно не задолбили в школе. Я с ними немножко поиграю, а ты будешь подыгрывать, — ее голос стал более мягким и обольстительным, и она подсела поближе к Рулону. — Помни, в жизни ты должен всегда играть нужную роль, мой милый, — сказала она, — но никогда не отождествляйся с этой ролью. И сейчас ты можешь попрактиковаться в подобном спектакле. Будь сразу актером и зрителем самого себя. Твоя задача зажечь в дураках азарт игры, но сам ты должен быть вне азарта. Если не сможешь играть роль, мой дорогой, и отождествишься со своим проявлением, с тем, как другие люди воспринимают тебя, ты всегда будешь только фишкой в игре, только бессмысленной куклой в этой жизни. Я и сама всегда лишь играю, а особенно я играю с тобой, так что не забывайся. Вся жизнь тоже только играет с тобой. Если ты этого не поймешь, то она из тебя сделает марионетку, огородное пугало, понял? — рассмеялась она.

— Получится ли у меня? — спросил Рулон неуверенно.

— Ну а как же, или ты дешево себя ценишь? — бархатно прошептала Марианна, сев ему на колени. — Нет, я никому не отдам тебя. Ты будешь мой, ты хочешь меня? — жарко зашептала девушка, и страсть блеснула в ее глазах.

Рулон смотрел на нее, не в силах оторвать взгляд. Она обняла его за шею и наклонила на себя, будто и вправду хотела отдаться. От ее прекрасного тела исходил жар, который окутал Рулона подобно пламени. Но тут раздался звонок в дверь. Марианна вздрогнула, вывернулась и встала, поправляя волосы.

— Пришли, подонки, — презрительно изрекла она и неторопливо пошла к двери, полная достоинства и женского очарования.

Чтобы немного успокоиться после игр Марианны, Рулон сделал глубокий вдох и резко выдохнул, сбрасывая нервное напряжение. Он быстро пришел в себя и прислушался. Услышав возню и стук в прихожей, Рулон бесцеремонно положил ноги на стол и, разыгрывая фон-барона, принял блатной, надменный вид. Рядом с ним на столе лежали яркие порнографические журналы. Он взял один из них и с интересом стал листать.

Когда два разодетых чуфана вошли в комнату, он заорал, корча из себя
пахана:

— Мариша, что за ша приплелась? Может, кому по рогам вмазать?

Получилось очень жестко и круто.

— Сиди, пока цел! — грозно прикрикнула она, резко повернувшись к нему и бросив строгий взгляд, внутренне довольная тем, что у Рулона хорошо по­-
лу­чается.

— Все-все, молчу, — замахав руками, затараторил Рулон хрипловатым
го­лосом.

Внимательно он посмотрел на пришедших. По их реакции стало ясно, что они отъявленные чадосы. Они сразу несколько смутились. Один из них, покраснев как рак, промямлил что-то вроде приветствия и присел на край роскошного дивана. Другой с темными волосами и узкими хитрыми глазами выглядел немного увереннее. Он пожал Рулону руку, сел поближе к столику и тоже стал рассматривать журналы.

Рулон, приняв более благожелательный вид, поведал им несколько смешных историй и анекдотов. Общий смех разрядил обстановку, и гости стали более раскрепощенными. Контакт был найден. Гости стали выпендриваться друг перед другом, стремясь завладеть вниманием Марианны.

Чтобы лучше общаться с подобной публикой, надо сразу уметь поставить себя. Уразумев это
еще в школе, Рулон стал практиковать этот принцип. Данная ситуация была хорошей практикой для него.

Марианна, обворожительно улыбаясь и манерничая, общалась с гостями. По­развлекав немного пошлыми анекдотами аудиторию, она тихонько врубила магнитофон. Заиграл секс-музон. Марианна достала карты, на которых были изображены обнаженные тела, и трое сели играть за столик. Четвертый предпочел рассматривать цветные порнографические журналы.

Условия игры назначала Марианна. Они были по-детски простыми. Выигравший счастливчик
лоб­зался с Марианной, а проигравший платил за него и уступал место новичку.

Рулон щедро набивал ставки и задавал азарт игре. Гости становились все веселее и все щедрее, выкладывали все большие деньги. Один хмырь
выиграл, и Марианна подарила ему долгий, страстный поцелуй, а он гладил ее в это время по спине и ниже.

Увидев это, Рулон разозлился и возмущенно закричал, что хватит, мне, мол, тоже охота. Но его тут же осекли и предложили пойти полистать
журналы.

Рулон скоро понял, что эти чада были из богатых семей и не привыкли ценить даром достававшиеся им блага. Они с легкостью и без всякого сожаления выкладывали деньги на стол, поэтому и не скупились на подати в погоне за легкими удовольствиями.

Промотав все деньги, которые они взяли с собой, кучей лежащие теперь на маленьком столе, идиоты приуныли. Но тут хозяйка подняла им на­строение, сообщив, что скоро день ее ангела, и, раздав приглашения, как бы ненароком сказала, что тот, кто принесет самый лучший подарок, будет ее кавалером. Было видно, что гости загорелись желанием стать избранником Марианны.

Не растерявшись, Рулон тотчас же рухнул на одно колено и прокричал в пылу, что преподнесет ей шотландский шарф. Все присутствующие обратили свои взоры на Марианну, ожидая ее реакции. Девушка недовольно скривила губы и отвернулась. Тогда Рулон взял ее за руку и, почтительно коснувшись губами ее нежной руки, торжественно произнес:

— Три шарфа, моя королева!

Затем он посмотрел на нее, словно извиняясь за то, что сразу не оценил ее по достоинству.

— о, — довольно улыбнулась она и напомнила: — Не забудь еще про таксу.

Рулон согласно закивал головой с таким видом, словно готов отдать весь мир, запальчиво воскрикнул.

— Сколько?

— Двадцать пять, как обычно.

Рулон, недолго думая, достал из кармана и с размаху шмякнул на стол пятидесятирублевую купюру.

— о, мой рыцарь! — в восхищении воскликнула Марианна, — я не забуду тебе это.

Гости с завистью смотрели на Рулона, ибо каждому очень сильно хотелось быть на его месте в роли сказочного рыцаря. За это уже ничего не жалко. Каждый хотел посильнее выпендриться перед остальными, пообещав принести подарки подороже. Тут все наперебой начали болтать о подарках и предстоящем торжестве.

Когда они разошлись, Марианна с Рулоном еще дважды приглашали новеньких дурачков и также оболванивали их, вытягивая деньги и приглашая их на день рождения с дорогими подарками.

Скоро все разошлись. И скоморошество было закончено.

— Ну а теперь я отблагодарю тебя, — вкрадчиво сказала Марианна, посмотрев на Рулона томным взглядом, нежно обнимая и целуя его.

Рулон понял, что Марианна подразумевает под благодарностью. Он обрадовался и испугался одновременно.

— Только по яйцам сильно не бей, — попросил он.

— Ты что, снова собираешься кончить? — игриво спросила Марианна, ласкаясь к нему всем телом. — Давай начинай медитацию, — и она начала медленно раздевать Рулона, лаская и целуя его тело.

Наконец он принял йогическую позу и сосредоточился в межбровье, стараясь поднимать энергию вверх, отвлекаясь от нижней области тела, которая все больше и больше наливалась энергией и возбуждением.

Марианна ласкала его лингам и мошонку языком и руками. От этого Рулон испытывал сладострастные ощущения, от которых он старался отвлечься, расфиксировав взгляд или переводя его с одного предмета на другой. Наконец, возбуждение стало таким нестерпимым, что Рулон затрясся, мышцы его напряглись, зубы его скрежетали, из пор выступила кровь. Отстранившись от нее, он зажал свой член руками изо всех сил, чтоб сперма не вышла из него. Его лицо побагровело от напряжения.

— Давай, давай старайся! — злорадно сказала Марианна, смеясь и сверкая глазами.

Кое-как получилось, чтоб сперма не вытекла кроме нескольких капель. Марианна встала и начала поправлять прическу и макияж. Рулон взял одежду и стал натягивать ее на себя. Лицо его покрылось испариной, тело продолжало дрожать. Марианна, видя его состояние, засмеялась.

— Заниматься тантрой все равно что обуздывать тигра. Ну а теперь собирайся, хорошего понемножку. Тантрой надо заниматься недолго, иначе попусту будет потрачено время и энергия, — заметила она, утвердительно подняв вверх указательный палец, — лишку ни в чем.

Рулон чувствовал потерю энергии после того, как слегка обкончался, и настроение его слегка ухудшилось. Еще раз с большей отчетливостью он понял, как же дураки много тратят своей энергии попусту на сиюминутные развлечения, что только энергетическая наполненность дает состояние счастья в жизни.

Когда все кончилось и Рулон был уже одет, Марианна отправила его домой.

Уже стемнело. Во дворе Рулон увидел группу хулиганов. Приглядевшись, он смог сосчитать — их было восемь. Они стояли у беседки и балдели: курили си­гаре­ты, травили анекдоты, поддевали друг друга насмешками и едкими сло-
­вечками.

— Эй, шматок! Сюда на полусогнутых! — громко окликнул Рулона один из них — маленький, худенький, но предельно агрессивный пацан.

До одури знакомое чувство страха, волнуя, ударило в грудь. Срочно необходимо было что-то предпринимать. Резко развернувшись, Рулон забежал в подъезд и, поднявшись, позвонил в знакомую дверь. Марианна открыла дверь и спокойно посмотрела на перепуганного Рулона.

— Ты что, решил спать со мной? — во взгляде Марианны сквозила ирония.

— Нет, там стоят у подъезда. Может быть, Стасик подъедет? — начал мямлить Рулон, но Марианна резко оборвала его.

— Стасик уже дома давно, пивко потягивает, а ты, конявый, можешь сидеть здесь до утра. Я сплю всегда одна, — и она закрыла дверь перед его носом.

Разочарованный и охваченный ужасом, былой пахан сидел на лестнице, он лихорадочно перебирал приходящие к нему мысли, ища выход, но не знал, что предпринять. Разные идеи роились в его голове, но не было ни одной подходящей. Внезапно открылась дверь, и появилась шикарно одетая Марианна. На ней был черный кожаный плащ, выгодно подчеркивающий ее фигуру, и такая же шляпа, придающая ей зрелый и в то же время привлекательный вид. Рулон обрадовано вскочил, и они пошли вниз.

— Помни мою доброту, — назидательно говорила Марианна, выходя из
подъезда и направляясь прямо к ребятам. Увидев ее, хулиганы восхищенно присвистнули, все их внимание направилось на появившееся чудо. Подойдя к пацанам, Марианна стала весело и непринужденно с ними разговаривать. А Рулон не стал терять драгоценного времени и, выскочив из подъезда, быстро побежал к остановке.

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 | 77 | 78 | 79 | 80 | 81 | 82 | 83 | 84 | 85 | 86 | 87 | 88 | 89 | 90 | 91 | 92 | 93 | 94 | 95 | 96 | 97 | 98 | 99 | 100 | 101 | 102 | 103 | 104 | 105 | 106 | 107 | 108 | 109 | 110 | 111 | 112 | 113 | 114 | 115 | 116 | 117 | 118 | 119 | 120 | 121 | 122 | 123 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.017 сек.)