АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

ЛЕКЦИЯ I 6 страница

Читайте также:
  1. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 1 страница
  2. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 2 страница
  3. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 3 страница
  4. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 4 страница
  5. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 5 страница
  6. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 6 страница
  7. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 7 страница
  8. ALTERED STATES OF CONSCIOUSNESS PSYHOSEMANTICS 8 страница
  9. Annotation 1 страница
  10. Annotation 2 страница
  11. Annotation 3 страница
  12. Annotation 4 страница

Следовательно, в понимании этого вопроса Иван Петрович пошел даже дальше, чем Н.Е. Введенский. Если Введенский считал торможение частным случаем, особым случаем возбуждения, Иван Петрович усматривал торможение всюду, где имеется процесс возбуждения, и считал возбуждение и торможение двумя проявлениями единого нервного процесса.

Исходя из точки зрения постоянного взаимного уравновешивания этих двух сторон единого нервного процесса, Иван Петрович построил картину деятельности высших отделов центральной нервной системы как постоянную динамическую смену сложных мозаичных картин, которые составлены очагами с превалирующим возбуждением или с превалирующим торможением.

Эта постоянная смена двух внешне противоположных сторон единого нервного процесса, т.е. смена возбуждения и торможения, осуществлялась и осуществляется, как показал Иван Петрович, на основе целого ряда частных механизмов, именно – наклонности возбуждения переходить в торможение и наклонности торможения переходить в возбуждение, наклонности каждого из этих процессов создавать вокруг исходной точки зону противоположного проявления, индуцировать противоположный процесс в окружающих зонах.

Затем Иван Петрович подчеркнул значение рассеивания обоих этих процессов в нервной массе, тенденцию их расползаться из первичного очага в соседние и даже очень далекие, и затем стремление к обратной концентрации, т.е. к стягиванию процесса в ту исходную точку, из которой процесс начался. Отсюда создается постоянная изменчивость мозаичной картины, создается та пестрота отношений, которую мы улавливаем в каждый данный момент.

Анализируя эти явления, Иван Петрович построил «истинную физиологию» центральной нервной системы, именно «истинную физиологию коры больших полушарий», потому что опытами с полной экстирпацией коры обоих больших полушарий или с частичным разрушением этой коры Иван Петрович совершенно определенно показал, что основным органом, в котором происходит развитие и образование этих условных рефлексов, основным органом индивидуального приспособления животного организма к окружающей среде является именно кора больших полушарий. И заслугу свою Иван Петрович усматривал в том, что он создал впервые истинную физиологию коры больших полушарий, – физиологию, свободную от психологического толкования, основанную на применении только физиологического метода исследования и только физиологической трактовки явлений.

Эта истинная физиология коры больших полушарий, основанная, с одной стороны, на изучении условно-рефлекторных актов в нормальных условиях, с другой стороны – на попытках разрушать, разламывать аппарат, осуществляющий условные рефлексы, и сопоставлять данные нормального и послеоперационного периода, представляет собою громадную область знания, которая, конечно, только намечена в основных чертах Иваном Петровичем, далеко еще не изучена полностью и не исчерпана. На нас лежит задача вести дальнейший анализ этой сложнейшей физиологической картины, этого сложного процесса взаимоотношений между процессом возбуждения и процессом торможения в коре больших полушарий мозга. Если мы обратимся специально к опытам с повреждением коры большого мозга, то мы убедимся в том, что Иван Петрович только наметил основные пути, но еще не успел разработать материал с той полнотой и четкостью, к которой он стремился. Перед нами открывается широкое поле исследований в этой области. И мы видим, что целый ряд талантливых и активных учеников Ивана Петровича работает сейчас в этой области: В.В. Рикман, П.С. Купалов, Н.А. Подкопаев, А.А. Линдберг. Они с успехом развивают учение об условных рефлексах.

И.С. Розенталь, один из ближайших помощников Ивана Петровича, неуклонно работает над вопросами, связанными с эффектами разрушения коры больших полушарий мозга.

Изучая большое количество животных, многие сотни животных, Иван Петрович наткнулся на те отличия, которые существуют у отдельных индивидуумов в характере течения нервного процесса, которые имеют место у этих отдельных представителей одного и того же вида. И ему удалось систе­матизировать весь материал и построить учение о типах нервной системы. Он показал, что в основном можно разделить всех собак, бывших под его наблюдением, на четыре типа, характеризующихся особенностями своей нервной системы. Это учение о типах в значительной степени совпадает со старым учением о темпераментах. Иван Петрович не только дал характеристику этих четырех типов, но и указал определенные критерии, которые позволяют оценивать нервную систему в каждом отдельном случае и относить каждый новый индивидуум, попавший под лабораторное наблюдение, к тому или Другому из этих четырех основных типов.

Учение о типах нервной системы составляет важную главу в учении о высшей нервной деятельности, которое развивал И.П. Павлов. И мы видим, что сейчас имеет место стремление его сотрудников строить это «типологическое», как они говорят, изучение нервной системы, давать оценку нервной системы по основным физиологическим признакам, вытекающим из изучения условных рефлексов. Дело доходит до того, что, в согласии с указаниями И.П. Павлова, не предпринимается вообще никаких исследований до того, пока при помощи ряда критериев не будет дана точная оценка нервной системы данного животного.

Внимательно изучая все те материалы, которыми мы сейчас располагаем в этом отношении, мы должны признать безусловно доказанным существование этих четырех типов нервной системы.

Но мы все-таки сейчас еще не знаем, который же из этих критериев, предложенных для оценки нервной системы, является наиболее важным, наиболее существенным, наиболее четко очерчивающим тип нервной системы.

Более того, Иван Петрович, давая классификацию типов, нервной системы, указал несколько кардинальных свойств центральной нервной системы: силу процесса возбуждения, силу тормозного процесса, подвижность этих процессов в нервной системе и степень взаимного их уравновешения. Оценивая отдельные критерии, которые даны Иваном Петровичем, мы в настоящее время не всегда с уверенностью можем сказать, что является показателем силы, что является показателем подвижности, что является показателем уравновешенности процессов. И во многих случаях приходится спорить, обсуждать эти вопросы.

Эти противоречия вовсе не являются свидетельством неточности или неправильности исследования. Наоборот, можно с уверенностью сказать, что все эти три кардинальных свойства нервной системы находятся в каком-то определенном функциональном взаимоотношении друг с другом, что между ними существуют, несомненно, связи. И нужно не только вскрыть эти связи и научиться более точно и более правильно формулировать свои мысли, но и более точно оценивать наблюдаемые явления.

Задачей дальнейшего исследования должно явиться установление четкой правильной картины взаимоотношений между этими основными кардинальными свойствами. Основные линии в этом отношении совершенно правильно и точно указаны Иваном Петровичем.

Учение о нервных типах привело Ивана Петровича к стремлению выяснить вопрос о наследственной природе этих основных свойств нервной системы. Иван Петрович был склонен считать, что эти типы нервной системы представляют собою результат определенных наследственных отношений. У него явилась мысль создать «генетическое изучение высшей нервной деятельности» и выяснить роль наследственных факторов в формировании нервного типа. Это желание привело Ивана Петровича к необходимости создать специальную биологическую станцию, в которой генетическое изучение высшей нервной деятельности составляло бы основную задачу. Эта идея Иваном Петровичем была осуществлена. Им создана Биологическая станция в Колтушах, ныне переименованных в Павлово. Станция представляет собою тот научный очаг, где генетическое изучение высшей нервной деятельности должно занимать первое место.

Мы наталкиваемся, однако, тут на то обстоятельство, что изолированное генетическое изучение этого вопроса может привести, конечно, к неверным результатам. Необходимо генетическое изучение сопровождать изучением вопроса об индивидуальной изменчивости тех кардинальных свойств, которые положены в основу классификации типов. Нужно точно выяснить, что является наследственно закрепленным и что является индивидуально изменчивым и возникшим в результате приспособления данного вида или данного индивидуума к условиям среды. Тот общий биологический путь, который проводится во всех областях исследования, конечно, должен быть применен и к данному вопросу. И нам кажется правильным работу Биологической станции в Колтушах, так же как и работу в других лабораториях Ивана Петровича, расширить в сторону вообще эволюционного изучения высшей нервной деятельности, т.е. параллельно вести исследования как наследственного фактора, так и фактора прижизненной индивидуальной изменчивости. В этом отношении перед нами открывается очень широкое поле. Действительно, мы знаем, что высшая нервная деятельность больших полушарий в значительной степени зависит не только от наследственных свойств нервной системы, от наследственных признаков, но и от тех условий, которые созданы внутри организма отчасти благодаря деятельности других частей организма, отчасти благодаря влияниям внешней среды. В настоящее время, зная значительную часть физиологических механизмов, действующих в организме, мы имеем возможность искусственно создавать те или иные сдвиги в организме, те или иные нарушения его функций и имеем возможность выяснить, в какой мере эти существенные сдвиги состояния организма отражаются на течении высшей нервной деятельности, на течении условно-рефлекторной работы и вместе с тем, в какой мере они отражаются на основных типовых свойствах данной нервной системы.

Мы имеем намерение сейчас, продолжая систематическую разработку учения об условных рефлексах, продолжая построение истинной физиологии коры большого мозга, строить эволюционное учение об этой высшей нервной деятельности, используя для этого и сравнительно-физиологический метод, и метод изучения онтогенетических изменений условно-рефлекторной деятельности, и, наконец, метод экспериментального выяснения роли тех или иных нарушений общего состояния центральной нервной системы и всего организма в ходе условно-рефлекторной деятельности.

В этом отношении большие работы были начаты уже самим Иваном Петровичем или при его жизни его ближайшими сотрудниками. Достаточно указать на стремление Н.И. Красногорского, А.Г. Иванова-Смоленского строить возрастную физиологию условных рефлексов. Уже сейчас мы имеем блестящие достижения со стороны обоих сотрудников Ивана Петровича. Достаточно указать на стремление строить сравнительную физиологию условных рефлексов. В этом отношении мы имеем здесь, в Москве, пример ученика Ивана Петровича, Ю.П. Фролова, который вовлек в сферу изучения целый ряд отдельных видов животных. В отношении тех существенных сдвигов, которые могут быть тем или иным способом вызваны в организме, мы тоже имеем целый ряд увенчавшихся успехом опытных попыток. Я укажу на исследования, произведенные в моей лаборатории Э.А. Асратяном и показавшие, что симпатическая нервная система оказывается фактором, регулирующим состояние коры головного мозга и влияющим на течение высшей нервной деятельности.

Мы сейчас стоим перед необходимостью более углубленного, более систематического изучения роли вегетативной нервной системы в регуляции высшей нервной деятельности. Я укажу на исследования, произведенные в моей лаборатории еще при жизни Ивана Петровича и свидетельствующие о том, что такие отдаленные воздействия на центральную нервную систему, как экстирпация мозжечка, который мы рассматриваем как орган, несомненно связанный с регуляцией не только двигательных, но и вегетативных функций в организме, что эта экстирпация является в то же время моментом, вызывающим существенные нарушения высшей нервной деятельности. Несмотря на то, что при обычном наблюдении безмозжечковых животных мы никаких нарушений высшей нервной деятельности как будто бы не видим, анализ явлений путем, указанным Иваном Петровичем, свидетельствует о том, что животное с разрушенным мозжечком представляет существенные отличия от нормального животного.

В настоящее время, опять-таки по примеру Ивана Петровича, мы переходим к изучению влияния органов внутренней секреции. Иван Петрович проявлял интерес к выяснению роли семенных и щитовидных желез в регулировании состояния нервной системы и созданию тех условий, которые определяют собой характер высшей нервной деятельности. Мы сейчас предполагаем осуществить большой, систематический ряд исследований, касающихся влияния эндокринной системы на деятельность условно-рефлекторного аппарата.

Таким образом, мы видим, что уже в чисто лабораторной обстановке, в чисто лабораторных условиях мы имеем возможность, используя основные указания Ивана Петровича, искать и находить все новые и новые пути для разрешения основного вопроса. Но ведь этим дело не исчерпывается. Работая в течение многих лет над условными рефлексами, создавая для подопытных животных все более и более трудные условия,, предъявляя к их нервной системе все более и более сложные требования и задачи, Иван Петрович натолкнулся на факт возникновения особых патологических, чисто функционально-вызванных состояний нервной системы, которые он по справедливости мог сравнить с неврозами у людей; во многих случаях ему удавалось вызывать такие состояния, которые носят явно психопатический характер. И тут оправдалось то предсказание, которое было сделано Иваном Петровичем еще в 1903 г., что он может построить не только экспериментальную психологию, но и экспериментальную психопатологию животных.

В настоящее время лаборатория Ивана Петровича обладает целым рядом приемов чисто функционального характера, при помощи которых могут быть вызваны искусственно в любой момент у животного эти невротические состояния. И я должен указать на исключительную роль в этой области работы, в области изучения экспериментально вызываемых психопатических состояний, М.К. Петровой, ближайшего сотрудника Ивана Петровича. В настоящее время М.К. Петрова является лицом, которое по произволу может у любого животного в любой момент вызвать то или другое невротическое состояние и на основе точного знания механизма, при помощи которого это состояние вызывается, имеет возможность возвращать это животное обратно к нормальному состоянию. Такое владение предметом является прекрасным доказательством правильности пути, указанного Иваном Петровичем, и вместе с тем доказательством блестящего экспериментаторского мастерства в этой области М.К. Петровой.

Здесь перед нами открывается опять-таки громадная область исследования. Действительно, если представить себе, что уже 3-4 приема, найденные Иваном Петровичем и его сотрудниками, дают возможность вызывать искусственно невротические состояния, то ясным станет, что все большее и большее усложнение работы, все большее и большее увеличение требований, которые можно предъявлять к лабораторному животному, дадут возможность еще шире поставить работу в этой области исследования и, может быть, подойти к тому, чтобы получить в свои руки все основные формы невротических состояний. Но эти же исследования толкнули Ивана Петровича на то, чтобы перенести опыт своей лаборатории в клинику. У него явилась потребность использовать свой лабораторный опыт, свои лабораторные исследования для связи с клиникой, проверить на клиническом материале правильность его лабораторных находок по оценке механизма возникновения невротических и психопатических состояний. Ему интересно было проверить, в какой мере те чисто функциональные воздействия, при помощи которых создаются искусственные неврозы у животных, могут быть обнаружены в анамнезе больных, страдающих тем или иным неврозом, в какой мере приемы функционального лечебного воздействия, которые он использовал в своей лаборатории, могут быть использованы для лечения неврозов у людей.

Но вместе с тем он стремился в громадном материале неврологической и психиатрической клиники найти себе пути для более углубленного изучения высшей нервной деятельности. Действительно, никакой экспериментатор не может воспроизвести своими руками то, что производит природа при тех или Других болезненных состояниях. Громадный материал психиатрической и неврологической клиник неизбежно привлек внимание Ивана Петровича. Из посещения клиники он сделал метод изучения нормальной и патологической физиологии высшей нервной деятельности у человека.

Опять-таки нужно сказать, что эту попытку он сам рассматривал именно как попытку. Он никогда не претендовал на то, чтобы считать себя здесь большим новатором, чтобы считать себя здесь человеком, который разрубил все трудные узлы. Наоборот, он рассматривал свои исследования в этом направлении как первые попытки применения физиологического анализа к интересам клиники и использования клинического материала для физиологических целей.

И мы видим, что в научном наследии Ивана Петровича видное место занимает его работа совместно с клиницистами. Он организовал две клиники, неврологическую и психиатрическую, которые состоят под руководством авторитетных клиницистов – проф. С.Н. Давиденкова и проф. А.Г. Иванова-Смоленского. В этих клиниках параллельно с клинической работой идет систематическое углубленное изучение физиологии высшей нервной деятельности как на лабораторных животных, так и путем наблюдения над больными.

Мы стоим здесь перед недавно совершившимся фактом использования физиологических предпосылок в психиатрической клинике, в виде так называемой сонной терапии. Несомненные успехи, которые дала сонная терапия при шизофренических заболеваниях, в частности при кататонической форме шизофрении, являются указанием правильности пути, предложенного Иваном Петровичем.

Но из этого, конечно, не следует, что мы считаем уже окончательно разрешенным вопрос о механизме возникновения кататонии, что мы в состоянии исчерпать вопрос о роли тормозного состояния при кататонии, которой такое большое значение придавал Иван Петрович. Из этого не следует, что механизм сонной терапии именно тот, который он указывал. Это все – вопросы, которые должны быть предметом дальнейшего изучения. И даже если бы оказалось, что в трактовке обеих сторон этого явления придется перейти на другой путь, на другие позиции, это вовсе не умалило бы значения тех исследований, которые сделал Иван Петрович, не умалило бы значения того пути, на который он толкнул своих ближайших сотрудников.

Мы видим, что одного перечня тех задач, которые оставил нам Иван Петрович, которые он перед нами поставил и отчетливо очертил, на которые указал нам прямо как на предмет необходимого исследования, достаточно для того, чтобы занять больше часа времени. Я ведь ограничился только перечнем важнейших вопросов и не имел возможности войти в углубленный анализ хотя бы одного из затронутых им вопросов.

Это указывает на то, что мы можем спокойно идти в будущее. Мы спокойны во всяком случае в одном отношении: мы никогда не можем пожаловаться на то, что не знаем, чем заняться. Вопросов так много, они настолько интересны, настолько животрепещущи, настолько актуальны, настолько трудны, настолько сложны, что всей жизни большого числа учеников Ивана Петровича, конечно, не хватит на то, чтобы разработать и небольшую часть указанных им предметов. И вот в этом наше счастье, это для нас утешение в том большом горе, которое мы переживаем. Потеряв своего учителя, мы получили от него в наследство такие ясные, четкие указания относительно дальнейших путей исследования, что можем считать себя обеспеченными на всю нашу жизнь, и не только себя, но и кадры наших учеников, на век которых тоже хватит идей Ивана Петровича Павлова.

Мало того, что Иван Петрович оставил нам наследство в вопросах, задачах, проблемах, он оставил нам и правильные пути исследования. А что еще важнее, он показал нам своей жизнью пример концентрированной, углубленной научно-исследовательской работы, которая должна быть предметом подражания для всякого. Мы только должны благодарить судьбу за то, что этот пример стоял перед нашими глазами на протяжении многих лет, что мы получили ясные указания, как надо вести научное исследование, чтобы достичь больших, серьезных результатов.

Внимание, которое оказывали партия и правительство Ивану Петровичу при его жизни, не угасло и в настоящее время. Мы должны с благодарностью отметить, что и партия и правительство делают со своей стороны все для того, чтобы обеспечить правильный ход развития научного наследия Ивана Петровича. Мы вполне сознаем всю ложащуюся на нас ответственность. И мы знаем, что только объединенными силами, только упорным трудом, только концентрированной работой над изучением выдвинутых Иваном Петровичем вопросов мы можем оправдать доверие, которое нам оказывает правительство, предоставив нам возможность продолжать работу Ивана Петровича Павлова, оправдать ту материальную и нравственную поддержку, которую оказывает оно нам во всей нашей работе, оправдать почетное звание учеников Павлова.

Я выражаю полную уверенность, что все без исключения ученики Ивана Петровича, объединившись в один мощный коллектив, сумеют оправдать это доверие и поставить работу, оставшуюся от него, на ту высоту, которой потребовал бы от нас он сам.


 

ФИЗИОЛОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ им. акад. И. П. ПАВЛОВА [13]

К XX годовщине Великой Октябрьской социалистической революции Физиологический институт им. акад. И.П. Павлова подходит с сознанием, что он уже в значительной мере оправдал произведенные на него затраты и стал крупнейшей базой для физиологических исследований во всем Союзе. Ему есть чем гордиться в прошлом, перед ним открываются широчайшие перспективы в будущем. Он внес уже многое в сокровищницу научной мысли; он становится корнем, из которого будет питаться и расти советская физиология, очагом, где не только производятся научные исследования, но еще выковываются кадры новых молодых советских физиологов.

Основание нашего учреждения относится к 1889 г. Оно возникло как маленькая лаборатория для обслуживания личных научных потребностей академика-физиолога. Таковым в то время был акад. И.Ф. Овсянников, который соединял в своем лице и морфолога и физиолога.

Преимущественное внимание он уделял гистологии, и лаборатория была в первую очередь обеспечена всем необходимым для работы в этом направлении. Однако сотрудники акад. Овсянникова, последовательно друг друга сменявшие, Феоктистов, Кулябко и Тур, работали в области экспериментальной физиологии и собрали оборудование для работы в области нервно-мышечной физиологии. В 1907 г., после смерти Овсянникова, в заведывание Физиологической лабораторией вступил новый ее директор, вновь избранный академик Иван Петрович Павлов.

И.П. Павлов принял предложение о вступлении в Академию Наук не без колебаний. Они длились почти целый год. Он чувствовал, что форма, в которой протекала работа большинства старых академиков, в том числе Овсянникова, совершенно не соответствует характеру и размаху его собственной научной работы, что, вступив в ряды академиков на общих основаниях, он заживо похоронит себя и свои научные перспективы. Действительно, это было время, когда он, разработав на протяжении 25 лет учение о работе пищеварительных желез, получив Нобелевскую премию и вместе с ней мировое признание, только что бросил всему миру вызов в форме двух докладов на международных съездах в Мадриде и Лондоне. В этих докладах он сделал заявку на построение «экспериментальной психологии и психопатологии у животных», на «объективное изучение высшей нервной деятельности». Имея в своем распоряжении две больших лаборатории с значительно большей свободой оперативных форм, чем ему могла дать Академия Наук того времени, он уже приступил к реализации своей смелой заявки. Сосредоточив на одном предмете все свое внимание, все материальные ресурсы и весь людской кадр штатных и переменных работников, он принялся за систематическое, организованное, плановое изучение физиологии условных рефлексов в лабораториях Института экспериментальной медицины и Военно-медицинской академии. Уход из этих учреждений, как этого требовал устав Академии Наук того времени, был бы равносилен отказу от научной работы. Он должен был бы запереться в четырех мрачных комнатах с одним научным сотрудником, не связанным с ним ни по школе ни по научным интересам, а вместе с тем и по закону и по традициям неприкосновенным. И.П. Павлов сделал поистине революционный для того времени шаг. Он поставил условием своего вступления в Академию Наук сохранение в порядке совместительства работы в Военно-медицинской академии и в Институте экспериментальной медицины.

Условия И.П. Павлова были приняты Академией, и он, сохранив все прежние возможности, приобрел еще новую небольшую лабораторию, свободную от учебной работы. Двери этой лаборатории он широко открыл (как это было в двух других лабораториях) для всех интересующихся научной работой. Чтобы избежать упрека в корыстолюбии и вместе с тем обеспечить возможность использования Академии Наук как новой базы, он отказался от разницы между ставками академика и профессора и за счет этой разницы создал должность второго научного сотрудника, на которую провел одного из наиболее активных и талантливых молодых пионеров разработки учения об условных рефлексах.

Все комнаты лаборатории были приспособлены для работы по условным рефлексам и пищеварению. Таким образом физиологическая лаборатория была выведена на арену широкой творческой деятельности. По качеству работы она сразу же заняла достойное место среди лабораторий Ивана Петровича Павлова, но теснота помещения и скудный бюджет не позволяли дать делу нужный размах. Положение коренным образом изменилось только после Великой Октябрьской революции, когда В.И. Ленин провел через Совнарком и опубликовал за личной своей подписью декрет о необходимости поддержания исследовательской работы И.П. Павлова, о создании специальной комиссии по обеспечению этой работы и об особых ассигнованиях на эти цели. Было улучшено материальное положение сотрудников, увеличены штаты, и бюджет и размах работ начали расти. В 1925 г. лаборатория переезжает в новое здание, где занимает уже целый этаж, свыше двух десятков комнат.

С этим совпадает уход И.П. Павлова из Военно-медицинской академии и концентрация его внимания на работах в лаборатории Академии Наук.

В лаборатории развертывается большая и оживленная научная работа, бурно развивающаяся с каждым годом. Лаборатория переименовывается в Физиологический институт; быстро растут бюджет и штат; Институт обогащается сложными физиологическими приборами и инструментами, в том числе специальными звуконепроницаемыми камерами для работ по условным рефлексам. В Институте работают не только штатные сотрудники, но и целый ряд внештатных, в том числе приезжие из периферических вузов и лабораторий. Таким образом Институт начинает играть важную роль в под­готовке кадров физиологов в сложной области учения о высшей нервной деятельности.

В связи с тем, что в Институте разрабатывается исключительно проблема условных рефлексов, и в связи с огромными успехами в этой области Институт переименовывается в 1935 г. в Институт высшей нервной деятельности, причем при нем начинают организовываться вспомогательные лаборатории для помощи в деле разработки основной ведущей проблематики.

По принятой у И.П. Павлова системе, работы велись в нескольких лабораториях без строгого разделения тематики. Поэтому невозможно говорить о деятельности и достижениях Института высшей нервной деятельности вне связи с другими Павловскими лабораториями. Но можно смело утверждать, что в общей сумме работ, составивших грандиозное учение Павлова об условных рефлексах, оправдавших его смелые предсказания 1903 г., значительная доля является результатом деятельности физиологической лаборатории Академии Наук. В разгаре напряженной работы в феврале 1936 г. умирает Иван Петрович Павлов.

Кончина величайшего физиолога нашего времени явилась тяжелым ударом для советской науки и в особенности для возглавлявшегося акад. И.П. Павловым Института. Руководство Институтом высшей нервной деятельности и продолжение работ и развитие наследства И.П. Павлова были возложены на акад. Л.А. Орбели. В это время в Москве в системе Академии Наук под руководством акад. Л.А. Орбели работала Лаборатория физиологии человека и животные Президиум Академии Наук постановил слить лабораторий G Институтом высшей нервной деятельности в один Физиологический институт имени акад. И.П. Павлова. К концу 1936 г. в основном были закончены работы по реорганизации Института, и в настоящее время Физиологический институт Академии Наук представляет собой мощное учреждение с квалифицированным штатом сотрудников, оснащенное всем сложным оборудованием, присущим современным физиологическим методам исследования, с большими возможностями и широкими научными перспективами.

По своей структуре Институт слагается из двух секторов – Сектора высшей нервной деятельности и Сектора эволюционной физиологии. Кроме того, в состав Института входят две лаборатории (биохимическая и гистологическая) и ряд вспомогательных учреждений (библиотека, механическая мастерская, фото-кино-лаборатория, виварий для разнообразных животных).

Институт располагается в трех этажах, занимая площадь около 4000 кв. м. Штат Института состоит из 81 чел., из них научных работников 42 чел.; из числа сотрудников 13 чел. имеют степень доктора наук, 17 чел. степень кандидата. Кроме того, в ближайшее время должны получить кандидатскую степень еще 6 чел.

По своему оборудованию Физиологический институт стоит на уровне самых совершенных физиологических учреждений как советских, так и европейских и американских. В Институте культивируется высокая техника хирургического эксперимента, для которого созданы прекрасные операционные и клиники для животных. Электрофизиологические работы по органам чувств, работы по высшей нервной деятельности, вегетативной нервной системе и т.д. обеспечены приборами высокого качества и высокой ценности.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.008 сек.)