Стая синих птиц

Субъективное бессмертие, личное бессмертие - два феномена, две синие птицы. Вот ведь как получается: то ничего, то вдруг - почти стая. Нужно ли выбирать, какую ловить? Нет, не нужно. Первая птица - субъективное бессмертие - будем считать, уже поймана: сама природа распорядилась и преподнесла ее нам в золотой клетке. Только мы все еще, в слепоте своей, полагаем, что клетка пуста. Личное бессмертие - это пока журавль в небе, его еще нужно поймать.

Субъективное и личное бессмертие - разные феномены, но они не исключают друг друга и могут сосуществовать. Нам не хотелось бы употреблять здесь стереотипное определение мирно, ибо социальные проявления каждого из них представляются столь различными, что лучше пока эту сторону вопроса оставить в покое. Другое дело, что сопоставление этих феноменов возможно как с точки зрения научного знания, так и обыденной точки зрения.

Обсудим сначала научную сторону. Существование феномена бессмертия, которому здесь дано наименование субъективное, подозревалось людьми давно. Это перевоплощение и в буддизме, и в теософии, и универсальное бессмертие по Циолковскому. Возможно, предлагались еще какие-то варианты, о которых автор не знает. Объединяет перечисленные понятия трудность научного истолкования обозначаемого ими явления. Может быть, поэтому отношение к тому, что названо здесь термином субъективное бессмертие, со стороны отдельных авторов было и остается скорее отрицательным, чем настороженным. И в этом меньше всего следует упрекать тех людей, которые это отношение проявляют.

Сущность личного бессмертия предельно ясна (может быть, поэтому автор употребил ранее по отношению к нему определение тривиальное). В то же время для его практической реализации открывается неоглядное поле, и претензии науки в этом смысле вполне обоснованны. Помимо громадных технических трудностей, лежащих на этом пути и не входящих, как говорится, в нашу компетенцию, остановимся еще на одном принципиальном моменте. Ряд специалистов, обсуждавших проблему личного бессмертия [68], вполне резонно подняли вопрос о сохранении тождественности личности самой себе на ее долгом (теоретически неограниченном) жизненном пути. Если понимать личность как определенную совокупность информационных пакетов (а так мы ее и понимаем), то весьма проблематичной становится необходимость сохранения всего информационного комплекса, имевшегося на момент времени t к моменту t_n, где n исчисляется, скажем, сотнями или тысячами лет.

Анализ исторического опыта показывает, что социальные, научные, бытовые установки не сохраняют столь долго свою форму и содержание неизменными, и поэтому бесконечно долго живущая личность вынуждена будет время от времени корректировать свое информационное содержание. Возможно, более устойчивыми являются нравственные императивы, но, во-первых, и они не остаются неизменными, а, во-вторых, устойчивые информационные образования не обязательно сохранять на личностном уровне: для этих целей более подходят информационные банки на уровне социума (иными словами, то, что определяется понятием культура).

Таким образом, одна и та же личность, рассматриваемая в далеко отстоящие друг от друга моменты времени, фактически не тождественна сама себе, т.е. это - разные личности. Конечно, во внутреннем восприятии каждый бесконечно долго живущий субъект будет считать себя, хотя и изменяющейся, но, тем не менее - одной и той же личностью.

Теперь возникает естественный, но ядовитый для апологетов личного бессмертия вопрос: каков объем (например, в процентном отношении) изменений, после которых долгожитель скажет, а ведь я теперь не я (имея в виду, что я - другой). Ответ на подобный вопрос очень не прост, возможно, его вообще не существует. Некоторые связанные с этим вопросом моменты были отмечены в разделе Жизненные метаморфозы. Возможно, какой-то устойчивой вехой, обозначающей тождественность, следует считать ранние воспоминания детства или важные в личном плане события (но почему, только их?).

Если посмотреть на наше повседневное поведение, то часто ли мы соотносим себя с тем, кем мы были не то что несколько лет, даже несколько месяцев назад? Кроме того, ничего не меняется в принципиальном плане, если допустить, что с помощью, например, гипнотического воздействия или психотропных препаратов (об этической стороне мы здесь не говорим) долгожитель забыл свое детство и другие важные, но давние события. Конечно, потеря личности во внутреннем (да, и внешнем) восприятии - трагедия, если вместо потерянной личности не возникает новая. И поэтому, чтобы она не ощущала болезненные провалы памяти - с помощью того же воздействия ей внушается другая легенда жизни. Мы понимаем, что в реальности все сказанное было бы сопряжено с гораздо большим числом проблем, но здесь рассматривается только как бы гипотетическая модель.

В конце концов, дело не в том - отождествляет ли себя каждый раз личность с той, каковой она была какое-то время тому назад, чтобы подтвердить - я это или не я, а, разумеется, в том, что тому, чем является личность для себя каждый раз, каждое мгновение, нет другого названия, кроме как Я. И, как понимает каждый, задумывающийся об этом, дело не в названии, а в существе, о котором на протяжении книги говорилось достаточно много.

Высказываясь таким образом о концепции личного бессмертия, мы вовсе не имели в виду ее критику: просто таким способом оказалось возможным перекинуть мостик между двумя формами реализации вечной жизни. Поэтому, ни в коей мере не умаляя роль научного знания в решении проблемы личного бессмертия, автор надеется, что отныне для науки найдется местечко в исследовании другого феномена.

Теперь обратимся к другой стороне проблемы бессмертия. Если подходить с позиций личных вкусов, то о последних, как говорится, не спорят. Мы и постараемся этого не делать - только обозначим позиции. По поводу того, что у нас названо субъективным бессмертием, приведем три высказывания.

Если по смерти твоей память твоя не будет души твоея свойство, то можно ли назвать тебя тем же человеком, который был в жизни? Жить вновь и не знать о том, что был, есть то же, что и не быть, - писал А. Н. Радищев (цит. по [4, с.161]). Не стоит спорить с авторитетом, жившем в другой эпохе, ибо можно впасть в немилость к ныне здравствующим апологетам, да и по представлениям того времени процитированная фраза справедлива. Нам думается, что А.Н. Радищев не мог оценить того, что информация о новом будущем существовании, будучи доступной для теперь живущей личности, существенно повлияет на ее психику и социальное поведение. В авторском понимании высказывание А.Н. Радищева теперь могло бы прозвучать так: Знать о том, что жил и жить вновь. Пожалуй, в таком прочтении начинают играть новые краски.

Более чуждым для нас является перевоплощение на этой земле в будущих человеческих или других живых формах [5, с.78]. Возможно, К. Ламонт изменил бы свою точку зрения, если бы знал, что субъективное бессмертие принципиально не допускает перевоплощение в другие живые формы.

Или вот еще, совсем недавнее: нет смысла рассматривать, например, идеи буддизма, с его верой в переселение душ и учением о нирване как высшей цели развития человека. Это тупик на пути к реальному бессмертию [4, с.78]. Во-первых, буддийская сансара - не переселение, а нечто более изощренное. Во-вторых, что верно, то верно - нирвана - не высшая цель развития, а вот, в третьих, почему-то приходит на ум притча о корыте, воде и ребенке. Однако мы обещали не спорить.

Да, идея субъективного бессмертия была трудна для понимания, ибо никакие ее рациональные объяснения до сих пор не выдерживали критики, а трансцендентальные - не удовлетворяли. Мысль об инвариантности субъективного начала к изменению системы отсчета тоже укладывается далеко не во всякой голове, но в этом мы бессильны чем-нибудь помочь.

Подводя итоги данного раздела, отметим. Что нам не хотелось бы ставить вопрос о том, какое бессмертие лучше (или хуже). Это самостоятельная и очень серьезная тема, конечно, вопреки сказанному выше, не зависящая только от личных вкусов и пристрастий, - это социальная и мировоззренческая проблема. От одного хотелось бы предостеречь: на начальном этапе, когда материализм только-только начинает отказываться от своего негативного отношения к бессмертию, - не пристало достоинства одной из его форм превращать в недостатки другой. Слишком мало накоплено, чтобы делить.

Поиск по сайту: