После полуночи

Я, Богатырев и Жаров спали в креслах, в приемной кабинета Брежнева. Сам Леонид Ильич, а также Золотов, Чанов и остальная свита Брежнева давно отбыли по домам. Запущенная в обход КГБ военная и государственная машины уже давно работали без них. Но мы оставались здесь с дежурным по ЦК, и только удары кремлевских курантов каждый час заставляли нас вздрагивать во сне.

В 21 час 35 минут военным телеграфом пришло сообщение от командующего Уральским военным округом генерал-полковника Махова, что при освобождении Мингадзе из-под стражи конвой никакого сопротивления не оказал. В 22 часа 40 минут Махов сообщил, что военный самолет под управлением Героя Советского Союза летчика-истребителя полковника Пчелякова, имея на борту освобожденного Гиви Мингадзе и восемь автоматчиков охраны, взлетел со свердловского военного аэродрома и взял курс на Жуковский. В 22 часа 50 минут насмерть перепуганный начальник Московского управления виз и разрешений Медведкин лично примчался в проходную Спасской башни Кремля с двумя красными выездными паспортами для меня и Мингадзе, а в портфеле у него было еще несколько чистых паспортных бланков и печать – на всякий случай.

Все шло хорошо, гладко, как и положено при вмешательстве Кремля.

КГБ молчало.

Я знал, что в этом молчании еще не было капитуляции.

В шесть утра из Парижа в редакцию «Комсомольской правды» позвонил Вадим Белкин. Он продиктовал дежурной стенографистке свой первый репортаж, почти целиком построенный на выдержках из вчерашних вечерних французских газет:

«НА ПРИНЦИПАХ ВЗАИМНОСТИ.

Французская печать продолжает широко комментировать подписанное на днях в Париже соглашение о поставке советского природного газа. Оно стало главной новостью и в экономическом, и в политическом плане. Парижские газеты указывают как на объем контракта, который они называют „контрактом века“, так и на его долгосрочный характер. Выступая по телевидению, министр экономики и финансов Ж. Делор отметил, что подписание этого соглашения отражает принцип взаимности и в свою очередь предусматривает „присутствие нашей промышленности на восточном рынке“»

…ну и так далее – всего 120 газетных строк, подпись:

«Ваш корреспондент в Париже Вадим Белкин».

И телефон: 331-37-34-05.

Ночная стенографистка перепечатала репортаж в двух экземплярах и копию отдала Марату Светлову, который ради этого репортажа провел ночь в стенографическом бюро редакции «Комсомольской правды».

В 6.20 по еще пустой, заснеженной Москве, когда лишь у станций метро видны темные фигуры спешащих на работу людей, Светлов промчался по улице Горького к Красной площади, в Кремль.

В 6.40 мы уже расшифровали с ним нехитрый репортаж Белкина. Сам репортаж означал, что Вадим Белкин, прибыв в Париж, позвонил по указанному Аней Финштейн телефону 0611-34-18-19, продиктовал телефон своего гостиничного номера, и Аня Финштейн позвонила ему по этому номеру. А две условные фразы в этом репортаже сообщали, что она готова встретиться со мной в Западном Берлине уже сегодня, 27 января, после часа дня.

Я чувствовал, что игра, которую я затеял против тех, кто убил Нину, приближается к концу. В ней оставалось сделать всего несколько последних ходов. Они должны были стать роковыми либо для меня, либо для них.

В Жуковском, в военном аэропорту, под охраной взвода автоматчиков Уральского военного округа и военного коменданта жуковского военного аэропорта меня уже три часа дожидался ничего не понимающий Гиви Мингадзе.

Но только после сигнала Белкина имело смысл мчать в Жуковский, а оттуда военным самолетом – в Восточный Берлин.

Я набрал домашний телефон Коли Бакланова. Похоже, что он не спал, – трубку сняли сразу, и голос у Бакланова был не заспанный.

– Алло…

– Это Шамраев, – сказал я. – Коля, у меня бессонница, и я все вспоминаю наш самый первый разговор в Прокуратуре в субботу утром. Помнишь? Слушай, почему бы тебе не взять сегодня свою жену и малыша и не поехать с ними куда-нибудь за город, в дом отдыха. Ты ведь тоже переутомился. А?

Он молчал. И я тоже молчал – я сказал ему все, что мог, даже больше.

– Ну? – сказал он наконец. – Что дальше?

– Это все, старик. У тебя прекрасный малыш, ему будет полезно погулять с отцом на свежем воздухе.

– Пошел ты в ж…! – спокойно сказал он и повесил трубку.

ТЕЛЕФОНОГРАММА КОМАНДИРУ АВИАЦИОННОЙ ДИВИЗИИ № 69 ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ ВОЕННО-ВОЗДУШНЫХ СИЛ СССР ЯНШИНУ Г.С.

город ЖУКОВСКИЙ,

срочно, секретно, военной спецсвязью

В связи с незамедлительным вылетом в расположение Группы советских войск в Восточном Берлине группы правительственных лиц, которые прибудут к Вам в ближайшее время в сопровождении начальника Кремлевской охраны генерал-майора Жарова, подготовьте военно-транспортный самолет и опытный летный экипаж.

Дежурный по ЦК КПСС

Арцеулов Б.Т.

Москва, Кремль, 27 января, 1982 г.

Передано по военной спецсвязи в 6.45 утра

Принято дежурным по авиадивизии № 69 полковником ВВС Отамбековым Ш.Ж.

– С Богом! – сказал мне генерал Жаров. – Нам с тобой до Жуковского даже на «Чайке» полчаса переться.

– А я уже могу идти домой? – спросил начальник ГУИТУ генерал-лейтенант Богатырев.

– Ты сидишь здесь до приказа полковника Светлова! – приказал ему Жаров. – Когда ты ему понадобишься – он тебя отсюда вызовет. И никто, кроме него. Я уже приказывал охране. Ты понял?

– Слушаюсь… – испуганно ответил Богатырев.

Три операции оставались в Москве на плечах у Марата Светлова, и одну из них он мог выполнить только при личном участии этого Богатырева.

Я подошел к столу ночного дежурного по ЦК КПСС Бориса Арцеулова и взял со стола телефонный справочник Большой Москвы.

– С возвратом, хорошо? – сказал я Арцеулову.

– Ладно уж, можете не возвращать, – ответил он.

Светлов, я и Жаров спустились вниз, к поджидавшей нас «Чайке». В Москве еще было темно и шел все тот же метельный снег. Тревожным рубиновым светом горела на Спасской башне красная звезда. При свете этой звезды я пожал Светлову правую руку, и он поморщился от боли:

– Падла! Болит еще… Ладно, катись в Берлин, жду твоего звонка. И не дрейфь – здесь все будет в порядке, будь спок. Я им устрою салют в память Ниночки.

Из окна отъезжающей «Чайки» я видел, как он идет к своей милицейской «Волге», приткнувшейся к проходной у Спасской башни. Только бы он сам не обжегся при этом «салюте», подумал я.

Часть 7
Пропускной пункт «Чарли»

Поиск по сайту: