Концепции Ч. Эндрейна и А. Лейпхарта – вклад в разработку типологий политических систем

Иногда при построении типологий политических систем используют не только собственно политические критерии, но и показатели, касающиеся общества в целом. В качестве последних берутся показатели экономического развития, социально-экономического неравенства, социальной и культурной дифференциации. Как пример приведем типологию демократических систем Аренда Лейпхарта. Ранее говорилось о том, что зачастую типологический анализ служит общей, концептуальной проработке исследования и при эмпирическом дополнении служит также проверке гипотез исследования. В данном случае Лейпхарт, анализируя условия стабильности политических демократий, находит, что большой процент стабильных демократий при наличии в них серьезных дифференцирующих население факторов имеет свое объяснение в поведении политических элит. Сегментированные или субкультурные расколы в общественной структуре могут компенсироваться стремлением политических элит к кооперации своей деятельности. Эта ситуация явно просматривается в таких странах, как Нидерланды, Бельгия, Австрия и Швейцария, где элиты работают сообща, чтобы понизить потенциально дестабилизирующую роль социальной дифференциации. В то же самое время элиты используют ценности субкультур для укрепления своего авторитета и, следовательно, для повышения вероятности того, что сделка между элитами будет принята населением.

На этой основе Лейпхарт и строит свою типологию демократических систем, используя два критерия; (1) структура общества — однородная или плюралистическая, (2) поведение элит — враждебное или коалиционное. В результате появляются четыре типа политических демократий.

В системах с однородной социальной структурой и соответствующей однородной политической культурой демократии, вероятно, будут стабильными, независимо от типа поведения элит, хотя Лейпхарт видит возможность возникновения новых форм протеста в таких политических демократиях, в которых слишком много коалиций на всех уровнях общества (деполитизированные демократии). В системах же с многообразными структурами и культурами культурные различия имеют двойную функцию. Они выступают источником потенциального раздора и даже разрушения системы, но они так же могли бы помочь в процессе стабилизации, если элиты различных субкультур выберут сотрудничество. Ключевым здесь является понятие сообщественной демократии, при которой элиты стремятся к сотрудничеству на основе ценностей всего общества и обязанности поддержать единство в стране, а также на основе готовности сотрудничать с другими элитами, исходя из принципов доверия и компромисса. В центростремительной системе враждебное отношение элит не нарушает стабильности, поскольку существует относительная однородность ценностей на уровне общества. В центробежной системе, наоборот, есть опасность нестабильности и беспорядка в связи с плюралистической системой ценностей на уровне общества и некооперативным поведением политических элит.

Лейпхарт применяет и другие критерии для группировки демократических систем. Так, им строится эмпирическая типология демократий в зависимости от сочетания уровня однородности или неоднородности общественной структуры. Для типологизации используются два критерия: (1) уровень религиозной и лингвистической однородности и неоднородности, (2) уровень закрепленности этой однородности и неоднородности в различных политических, социально-экономических, культурных, образовательных и иных организациях. По первому показателю система классифицируется как однородная, если 80% населения и более принадлежат к одной и той же религии (католичество, объединение различных ветвей протестантизма, иудаизм или перекрещивающаяся буддистско-синтоистская вера в Японии) или говорит на одном языке. Если этот показатель менее 80%, то система относится к группе неоднородных. Второй показатель фиксирует организационный плюрализм и включает три измерения: неплюралистическое, полуплюралистическое и плюралистическое общества.

Только три страны оказались лингвистически разделенные — Бельгия, Канада и Швейцария. Шесть религиозно разделенных стран оказались разными по составу религиозных групп: четыре страны (Канада, Западная Германия, Нидерланды и Швейцария) имели приблизительное равенство католического и протестантского населения, в двух странах (Австралия и США) имелось протестантское большинство. Две трети исследуемых стран оказались религиозно и лингвистически однородными. Большинство из них имели 80 и немного более процентов однородного по этому показателю населения, и только Великобритания и Новая Зеландия — около 90. Среди религиозно и лингвистически однородных стран шесть могут рассматриваться как плюралистические или полуплюралистические. В четырех странах, где наблюдается преобладание католического населения (Австрия, Люксембург, Франция и Италия), имеется значительное политическое различие между активными и пассивными католиками. Соответственно этот раскол выражается в партийной структуре и идеологических ориентациях: наличие религиозных партий, противоречия между социалистическими и либеральными партиями, серьезные расхождения между коммунистами и некоммунистами и т. д.

Шесть из семи неоднородных стран классифицируются как плюралистические или полуплюралистические. Лингвистические различия способствуют разделению общества на субструктуры с отдельными организациями. Девять стран относятся к неплюралистической группе. За исключением Ирландии и Японии, все они являются в основном протестантскими. В значительной мере уровень плюрализма определяется однородностью или неоднородностью страны, но также следует учитывать размер страны: больший плюрализм отмечается в странах с большим населением.

Мы рассмотрели координатные типологии политических систем, построенных на взаимодействии двух критериев.

Культурологический подход к исследованию политических систем.

В основе понимания политики - культурные характеристики:

1. определенные нормы,

2. ценности,

3. образцы действий,определяющие поведение людей и функционирование учреждений и организаций, всей политической системы.

По мнению Чарльза Эндрейна, политическая система структурно состоит из трех частей:

Культурные ценности, формирующие политические задачи;

Властные структуры (правительства, партии, социальные объединения внутри страны и иностранные институты, воздействующие на данную политическую систему);

Поведение политиков и рядовых членов общества, не столь активно участвующих в принятии правительственных решений.

Три данных аспекта составляют основу типологии различных политических систем: народной (племенной), бюрократической, согласительной и мобилизационной. Для понимания социально-экономических изменений, происходящих внутри отдельно взятой, системы, а также межсистемных политических трансформаций не­обходимо выяснить характер взаимодействий между тремя назван­ными аналитическими частями.

Указанные четыре типа политиче­ских систем различаются по культурному, структурному и пове­денческому параметрам. Если говорить о культурном аспекте, то в какой степени система основана на слиянии или дифференци­рованности духовных, нравственно-идеологических ценностей, с одной стороны, и материальных интересов — с другой? Какова структурная власть государства над социальными группами и на­селением вообще? Наличие сильной власти предполагает моно­полизацию механизмов принуждения, централизованное прав­ление, эффективную координацию различных сторон деятельно­сти правительства, предоставление социальным группам лишь незначительной самостоятельности и широкий спектр меропри­ятий. Каков поведенческий аспект взаимодействий между теми, кто управляет (действующими политиками), и теми, кем управ­ляют (приверженцами той или иной политики)? Существование между ними непроходимой пропасти говорит об элитарном типе взаимодействия, в то время как малая политическая дистанция позволяет говорить о более эгалитарных отношениях.

Согласно этим общим параметрам, народные племенные и бюрократические авторитарные лидеры действуют в условиях со­вершенно различных режимов. Народные (племенные) системы представляют собой безгосударственные общества. Материаль­ная деятельность — собирание плодов, уборка урожая — нераз­рывно связана в них с духовно-нравственными ценностями, та­кими, как почитание богов. Дистанция между правителями и подчиненными ничтожно мала. В бюрократической авторитар­ной системе, напротив, государство осуществляет строгий конт­роль над социальными группами. Отдельные лица практически не имеют возможности противостоять властям. Материальные интересы и нравственные ценности резко отделены друг от друга.

К столь же различающимся между собой типам политических систем относятся элитистские мобилизационные режимы, с од- ной стороны, и согласительные — с другой. Руководители моби­лизационных систем не разделяют материальные интересы — ве­дение войны, индустриализация нации, электрификация инфра­структуры, совершенствование системы здравоохранения — и идеологические ценности; этим «мирским» задачам придается характер «священнодействия». Власти мобилизационных систем управляют сильным государством; социальные группы получают от государства лишь малую толику самостоятельности; между правителями и управляемыми — большая политическая дистан­ция. Власти направляют политическую деятельность народа. Ча­стные лица обладают крайне незначительными возможностями для участия в процессе осуществления политики.

Согласительная система реализует плюралистическую мо­дель. Государство обладает ограниченными возможностями кон­троля над самостоятельными социальными группами. Расстоя­ние, отделяющее политических лидеров от рядовых граждан, ма­ло, последние активно и по собственной воле участвуют в поли­тике. Они добиваются для себя тех или иных выгод с помощью рыночных отношений и правительства, приобщение к духовным ценностям связано с религиозными институтами и обществен­ными движениями. Дифференциация материальных интересов и нравственных ценностей находит отражение в структурном отде­лении церкви от государства.

Из этих четырех политических систем согласительный тип наиболее эффективен в условиях демократических структур и конкурентной рыночной экономики. Его лидеры признают леги­тимными столкновения интересов различных групп, организа­ционный плюрализм и добровольное участие граждан в полити­ческой жизни. Политические деятели согласны на компромисс со своими противниками. Децентрализация и принятие решений на основе стратегий, нацеленных на достижение консенсуса, способствуют выработки гибких политических линий. Либераль­ные демократии в США, Великобритании, Канаде, Австралии и Новой Зеландии, придерживаются менее «регулируемой» формы капитализма, предоставляющей частным предприятиям Широ­кую самостоятельность. В скандинавских социальных демокра­тиях экономическая политика вырабатывается в процессе пере­говоров между государственными чиновниками, предпринима­телями и профсоюзными лидерами. Несмотря на то, что в данном случае социал-демократические правительства регулируют эко­номику и всестороннее социальное обеспечение, основные сек­тора экономики находятся в частной собственности. Экономиче­ским обменом в основном управляют ценовые механизмы, а не центральные бюрократические планирующие организации.

У Ч.Эндрейна тип политической системы определяет структура, в которой формирующую роль играет политическая культура.

Именно культурные ценности играют определяющую роль в «производстве политик», то есть в выработке и воплощении в жизнь решений, влияющих на общество в целом. - главной функции всей политической системы.

Поиск по сайту: