Л.Б. Хузина, Соловьев В.А., Шайхутдинова А.Ф. 26 страница

«Фоны» в основном реалистичны. Они включают комнаты различ­ных видов, сцены вне дома и т.д. Помимо этого представлен ландшафт сюрреалистического типа (почти точно повторяющий картину Дали); «дверной проем», состоящий из пустого прямоугольника, расположен­ного напротив затемненного фона, «греза» (изображенная в форме «об­лака», частично закрывающего лицо) и чистый лист.

Применение. Шнейдман (Schneidman) считает необязательным использование «театра» для обычной психодиагностики. Один из фонов, чаще всего — «гостиная», лежит на столе перед испытуемым, а фигурки разбросаны в его верхней части. Испытуемому предлагают расположить одну или более фигурку на фоне так, как «это было бы в реальной жиз­ни». После этого его просят придумать историю (инструкция соответ­ствует обычной инструкции ТАТ).

Другие фоны экспериментатор может выбрать для использования по своему усмотрению. Шнейдман рекомендует последовательность из де­сяти фонов, заканчивающуюся чистым листом; испытуемому позволяется выбрать два фона, предшествующих чистому листу. Для чистого листа да­ется дополнительная инструкция «...а теперь сами придумайте фон...».

Все расположения фигур фиксируются на специальном листке, где в миниатюре воспроизведены фоны, почти так же как в практике Рорша-ха. Вопросы рекомендуется задавать только для дополнения каждой исто­рии. Так, испытуемого просят придумать название; а если рассказ недоста­точно содержателен, то разрешается задавать наводящие вопросы.

Поскольку внимание акцентируется в основном на рассказывании историй, может показаться, что тест «Составь картину-историю» имеет боль­ше общего с ТАТ, нежели с манипулятивно-экспрессивными техниками, которым посвящена эта статья. Между тем автор техники считает, что она может быть успешно использована в едином тестировании вместе с ТАТ. Далее он показывает, что интерпретировать данные можно в зависимости оттого, какие модели экспериментатор использует для ТАТ. Если, как пред­полагает Дженсен (Jensen), тест «Составь картину-историю» — это не более чем «непрофессионально сделанный ТАТ», то можно потерять структуру, обеспеченную знанием стимульных свойств, выбранного материала ТАТ, за исключением возможности объединения знания стимульных свойств фигурок и фонов MAPS и способов их обычной комбинации. Вместо того чтобы опереться на уже опубликованные данные, автор последовательно выступал за создание «личных норм». Разочаровывает отсутствие таких нор­мативных данных для теста «Составь картину-историю».

В качестве дополнительного аспекта данной техники выступает пред­положение Шнейдмана о том, что экспериментатору следует ознако­миться с листком, на котором расположены фигуры, прежде чем пы­таться интерпретировать протокол. Вывод состоит в том, что это позво­ляет клиницисту разделить то, что реально сделал испытуемый, от его интерпретации сделанного. Систематизация данных, полученных в ре­зультате такого подхода, может способствовать присвоению MAPS ста­туса техники, способной сделать выдающийся вклад в проективное ис­следование личности.

Между тем мы вынуждены завершить обсуждение двумя пессими­стическими комментариями:

(1) Такие показатели, как коэффициент валидности и оценка до­стоверности, достаточно низкие.

(2) В определенном отношении материал — и его предполагаемые особенности — представляются устаревшими, в отличие от час­то критикуемых картинок ТАТ. Возможно, изменение техники было бы полезно, хотя пока не было сделано никаких попыток для обсуждения времени и усилий, на основании которых часто критикуют тест «Составь картину-историю».

ТЕСТЫ МИРА

Также как и в случае рисуночных техник, манипуляция или «дра­матическое» использование игрушек одновременно в целях терапии и диагностики может стать предметом отдельной книги. Существует такая книга, написанная Рут Боуэр (Ruth Bowyer), «Тест мира Ловенфелъд» (The Lowenfeld World Technique), объем которой больше заявленного в названии. Хотя Боуэр в своей книге уделяет больше внимания рассмотре­нию диагностических функций Теста мира, по сравнению с их исполь­зованием в терапии, последняя часть этой книги по всей видимости пред­ставляет особую ценность, так как в ней описывается труднодоступная информация о работе в различных европейских странах. В этой связи можно также отметить, что Ловенфельд неоднократно настаивала на том, что ее техника — это не просто «тест», а «приближение к разуму ребенка». Далее в той же работе она рассматривает свой материал (и метод) как «аппарат... дающий ребенку силу выражать его идеи и ощущения...» Оп­ределенный таким образом он может получить статус «техники», или даже теста в психометрическом смысле. Так он и рассматривается в на­стоящей статье. В этом контексте акцент должен быть сделан на материа­лах и выдержках из различных «мировых» техник, а если данные доступ­ны, то и на их диагностическом использовании. Более детально этот воп­рос Боуэр рассмотрел в третьей части своей книги.

Помимо Теста мира Ловенфельд необходимо упомянуть и другие три примера структурированного игрового материала. Игровой Тест мира Бюлер (Buhler's «Toy World Test») ранее был известен как «Тест мира», а добавление «игровой» используется в целях различения его с Картиноч-ным тестом мира Бюлер и Мансона (Btihler and Manson's Picture World Test). Другие два теста — тест «Деревня», разработанный первоначально Артуром и усовершенствованный Мукиелли (Mucchielli) и Зюстом (Zttst), и Тест разыгрывания сцен ван Стаба (Sceno Test van Staabs).

МАТЕРИАЛ

ЛОВЕНФЕЛЪД

Материал Ловенфельд не вполне стандартизирован. Единственный предмет, к которому она предъявляет особые требования, — «ящик с пес­ком». Это металлический ящик, глубиной 3 дюйма (7 сантиметров), окра-

шенный внутри голубым цветом; вдобавок к нему прилагается достаточно большое количество песка (предпочтительно двух цветов) и воды. Вода предназначена не только для участия в различных сценах, но выступает и как «разрушающая сила». Автор не настаивает на точных размерах ящика, но предлагает следующие: 27 дюймов х 10 дюймов или 75 см х 52 см.

Рядом с подносом расположен шкаф с выдвижными полками или ящиками, каждый из которых предназначен для различных категорий миниатюрных игрушечных предметов, представляющих, как цитирует Ловенфельд, «обычных людей и предметы окружающего мира. Они не всегда одинаковы, так как многое зависит от доступности тестового ма­териала в той стране, где используется техника». Наверное, кет смысла пытаться воспроизводить или уменьшать предложенный Ловенфельд спи­сок предметов обязательных для любого набора, достаточно сказать, что, по ее мнению, чем больше предметов, тем лучше. Помимо явных катего­рий: люди, домашние и дикие животные, деревья, транспортные сред­ства и т.д. — она рекомендует использовать такой материал как пласти­лин, камни, палки и т.д. (даже сломанные предметы могут пригодиться). Комплектацию набора «мирового» материала следует начать с миниатюр­ных фигурок людей и животных, напоминающих «солдатиков», которых раньше изготавливали из металла, а теперь в основном из пластика. Име­ющиеся в распоряжении дома, машины, аэропланы и тому подобное оцениваются иначе, чем люди и животные, хотя это не так уж и важно.

Ловенфельд подчеркивает, что, несмотря на то что материал дол­жен быть настолько разнообразен, насколько это возможно, ребенок «не должен быть ошеломлен богатством выбора». Одно из назначений шкафа — предоставлять для восприятия только часть материала в опре­деленное время.

БЮЛЕР

Игровой тест мира Бюлер отличается от Теста мира Ловенфельд главным образом по материалу и методу. Во-первых, Бюлер обходится без песка и воды; во-вторых, она использует стандартизированный на­бор деревянных предметов — 160 в диагностических целях и 300 в целях психотерапии. Набор предметов Бюлер не отличается большим разнооб­разием. Так, например, она предлагает использовать только двенадцать различных животных. Основная цель видоизменения техники — осуще­ствление повторных исследований, а самое главное, подведение под дан­ную технику психометрической основы. К этому аспекту работы Бюлер мы обратимся позже.

ТЕСТ РАЗЫГРЫВАНИЯ СЦЕН (ТнЕ SCENO TEST)

Настоящий автор не был ознакомлен с тестом разыгрывания сцен, отчасти в силу того что литература по нему труднодоступна. Немногочис­ленные источники позволяют говорить, что материал теста относится в основном к домашним ситуациям, в связи с этим часто отмечают, что тест занимает промежуточное положение между Тестом мира и простой игрой. Посмотрев на иллюстрацию в книге Боуэра, можно заключить,

что человеческие фигурки больше и схематичнее, чем те, которые ис­пользует Ловенфельд. Масштаб также более ограничен.

ТЕСТ «ДЕРЕВНЯ» (ТнЕ VILLAGETEST)

Материал к тесту «Деревня» более формален и ограничен в масш­табе, чем в других техниках, описанных в этой статье. Согласно Моноду (Monod) существуют различные варианты этого теста (Артура, Мэбили, Мукиелли). Однако по-видимому, все они произошли из игрушечного материала, который был доступен в Европе перед второй мировой вой­ной (автор вспоминает покупку импортного набора в Эдинбурге). Пред­меты, сделанные из легкого дерева, невелики по размеру: «дом», напри­мер, немного больше спичечной коробки. В набор входят дома без крыш, деревья (с густыми кронами и ели), продолговатые предметы, из кото­рых могут быть сделаны стены, и несколько бесформенных фигурок. Пу­тем добавления шпилей или других дополнительных предметов из про­стого здания можно сделать, например, церковь и т.д. Груда предметов лежит в центре ящика, площадь которого 80 см2.

Конечно, вышеизложенный обзор техник отнюдь не полон, в него не были включены незначительные варианты. Несомненно, другие раз­работчики техник будут создавать собственные наборы материалов, от­личающиеся разной степенью реализма — от Ловенфельд, которая выс­тупает за игрушечный «мир», с максимальной точностью отражающий многообразие реального мира, до высоко стилизованной «деревни». Из предыдущего и последующего изложения станет ясно, что главный ин­терес создателей техник лежит в области терапевтического реализма и широты выбора в отличие от тех, чей интерес направлен на диагностику и исследование (они склонны использовать меньше реалистичного мате­риала). Невзирая на то что эти цели кажутся несовместимыми, настоя­щий автор преследует их с равным успехом. Мы еще вернемся к обсужде­нию этого вопроса.

ИНСТРУКЦИИ

Предназначенные для испытуемого инструкции могут меняться в зависимости от обстоятельств. В своих отчетах о технике Ловенфельд по­казывает, что она время от времени использует тест «Деревня» по-раз­ному; неизменным остается только одно — шкаф и его содержимое по­казывают ребенку до того, как он начинает играть с материалом. После этого ребенку младшего возраста обычно не требуется поощрение. В слу­чае необходимости старшим детям объясняют, что они не ограничены в своих действиях: могут класть предметы «вверх дном» и, вообще, ис­пользовать их нестандартно. Необходимость подобных разъяснений экс­периментатор самостоятельно определяет в каждом конкретном случае. Это относится и к тому, что сама Ловенфельд не одобряет и называет «диким обращением». С другой стороны, Боуэр часто говорит о деструк­тивном использовании песка, к которому она относится спокойно.

Бюлер также особо отмечает игровой элемент. Лица, использую­щие в своей практике тест «Деревня», часто беспокоятся о взрослых ис-

пытуемых также как и о детях, хотя инструкции к данной технике до­вольно просты (например, «Построй деревню») и доступны на любом уровне, независимо от того, используется ли тест в целях диагностики, или терапии.

ЗАПИСЬ и КЛАССИФИКАЦИЯ

Независимо от целей проведения теста необходимо сохранить ви­зуальную запись полученной в итоге работы. Конечно же, цветная фото­графия является одним из лучших способов такой записи, но так как «мир» в отличие от мозаики Ловенфельд трехмерен, она не всегда может отчетливо передать все детали. Кроме того, фотография не позволяет за­печатлеть процесс работы, а ведь в это время «могут случиться важные вещи» (особенно при выполнении теста разыгрывания сцен). Рисование набросков представляет собой альтернативный способ регистрации дан­ных; еще один способ — набор печатей («штампов»), разработанный Фауре (Faure) для использования в тесте «Деревня». Запись особенно важна при проведении теста «Деревня» в связи с тем, что его рациональ­ное обоснование зависит от понимания субъективного пространства.

«Миры», безусловно, тоже могут быть классифицированы. При этом, даже если техника используется в диагностических целях, анализ лучше осуществлять в терминах широко представленных категорий, а не подсчи­тывая номера пунктов в различных типах, которые были использованы.

Подчеркивая значение мыслительного процесса ребенка, Ловен­фельд классифицирует слова по типам, названия которых говорят сами за себя: «реалистичный» в противоположность «фантастическому», «сло­ва, выражающие движение», «слова, сказанные детьми в момент наи­высшего возбуждения» и тому подобные. Такой подход берет свое начало от так называемого до-Ловенфельдовского использования игровых мате­риалов европейскими аналитиками (особенно Мелани Кляйн). Детская игра рассматривается как наиболее доступный метод самовыражения, при нехватке необходимых вербальных навыков для производства сво­бодных ассоциаций, которые взрослый пациент использует в разговоре с аналитиком.

Бюлер также использует простую классификацию, только называ­ет свои категории «признаками» или «симптомами». В особенности она различает следующие «симптомы нарушения».

«Агрессивные миры» (А): сцены насилия, несчастные случаи и т.д.

«Закрытые миры» (С): работы, в которых все расположения или их большая часть огорожены или, иначе говоря, закрыты.

«Дезорганизованные миры» (Д); хаотичные или запутанные работы.

«Жесткие миры» (D): чрезмерно упорядоченные работы.

«Пустые миры» (Е): несколько элементов, или типов элементов, или важных элементов пропущено. Сюда также входят и «без­людные» миры, но Бюлер в то же время выделяет их в отдель­ную категорию.

В своей работе Бюлер постоянно ссылается на А-признаки, CDR-признаки и Е-признаки. В качестве дополнительной категории она выде-

ляет S-признаки (для «символических миров»), относящиеся скорее к идиосинкразическому мышлению, чем к нарушениям. Вообще говоря, А-признаки имеют незначительное или временное значение; CDR-при-знаки указывают на более глубоко сидящие проблемы и, наконец, Е-признаки симптоматичны, при наличии другого симптома. С другой сто­роны, Боуэр утверждает, что Бюлер недооценивает патологическое зна­чение «пустых миров».

Болгар и Фишер (Bolgar and Fischer) используют более сложные системы классификации. Каждая особенность оценивается в отношении нормативных данных и оценивается как N, или +, если они встречаются более чем у пятидесяти процентов стандартизированного населения, и D, или —, если менее. Эти «особенности» или «области реакции» включают:

тип работы (Т): копия или «свободная» работа.

тема работы (tb): деревня, ферма, аэропорт и т.д.

«выбор»: от выбора первого объекта зависит вся работа в целом; сам «выбор» определяется как «источник главной стимуляции (Ма)»: внутренняя потребность или характер самого материала;

геометрическая форма (Sb): включает такие переменные как «на­правление» и симметрия;

разнообразие (Sum С): число использованных объектных катего­рий;

количество (Sum Obj): общее количество использованных предме­тов;

размер: соотношение SumC и Sum Obj, включая «пустоту» или «пе­ренасыщенность»;

способ работы (аналитический или синтетический).

готовность и другие поведенческие характеристики также оценива­ются.

Использование каждого отдельного предмета оценивается в отно­шении практичности (Р), логического построения (L), социальных фак­торов (S), живости (или «веселья») (V) и эстетического качества (Е).Ре­алистичное применение той или иной из этих переменных обозначается соответствующей заглавной буквой, а нереалистичное — строчной. При вычитании могут быть использованы Р', L', S', V и Е' — обозначения, которые затем сравниваются, объединяются и переводятся в проценты. PLSVE означает «общую адаптацию к реальности» и, как отмечает Фи­шер, используется при оценивании всей работы отдельного ребенка или клинической группы. Достаточно трудно следовать толкованию Фишер, однако знаки, указывающие на ее различные клинические группы, ка­жется, имеют смысл. Особое внимание следует обратить на феномен, который она называет «шизофреническая дезорганизация» (в противопо­ложность расстройству).

Особенность проведения теста «Деревня», не характерная для мно­гих методов, состоит в том, что испытуемому задают вопросы во время процесса завершения конструкций. Это напоминает так называемое «рас­спрашивание» Роршаха; но вопросы, которые Зюст предлагает задавать испытуемому в тесте «Деревня» более специфичны. Вкратце они выглядят

так: (а) Известна ли испытуемому деревня или он ее придумал? (б) Мес­тность гористая или ровная? (В) Какое время суток? (г) Где вход? Есть ли здесь замок, завод, школа? (д) Если бы такая деревня существовала в реальной жизни, захотел бы испытуемый жить в ней? Смысл всех вопро­сов, кроме (с), понятен. Между тем Боуэр посвящает вопросу о времени дня целых две страницы.

Полученные в результате проведения теста «Деревня» данные под­вергаются достаточно сложной обработке, процедура которой во многом схожа с процедурой, предложенной Роршахом. Часть такой процедуры составляет построение графика расположения на сетке, состоящей из шестидесяти четырех маленьких квадратов (служащих основой для раз­личных вычислений), в которые помещены объекты. Считается, что наи­большая заполненность («расширение») правой половины участка гово-•рит об экстраверсии, левой — об интроверсии.

Различные типы формальной структуры также могут быть интер­претированы. Контиан (Cantiniant) предлагает следующие варианты:

1. Работа, выполненная в основном вдоль периферии таблицы («Кон-

струкция в виде бордюра»), указывает на давно развившуюся неуверенность в себе.

2. Горизонтальная конструкция: встречается часто и означает кон­формность, обычно в хорошем смысле.

3. Вертикальная конструкция: имеет значение противоположное (2).

4. Строительство «вверх»: возведение,высоких зданий и монументов

говорит об оборонительной позиции, а возможно, и о подчи­ненном положении.

Предложенный Мукиелли (Mucchielli) список из шестнадцати «па­тологических симптомов» включает все «признаки нарушений» Бюлер, за исключением А-признака (см. ниже). Остальные симптомы Мукиелли относятся в основном к различным формам фрагментации, а также к другим поведенческим особенностям, включая чрезмерное время. Туда также включены и перенаселенные деревни. Можно сказать, что две зак­лючительные категории занимают срединную позицию между структу­рой и поведением. Тематические конструкции аналогичны С-признаку Бюлер. С другой стороны, «драматизированные» деревни возможно не будут рассматриваться пользователями мировых техник как аномальные; наличие такого симптома, скорее всего, связано с ограниченным и в буквальном смысле жестким характером материала теста «Деревня».

Такая особенность материала теста «Деревня» подчеркивает только частичную равнозначность «миров» и «деревень», замеченную Боуэром и Хьюганом. Литература, посвященная тесту «Деревня», дает понять, что людей, использующих в своей практике эту технику, привлекают в ос­новном ее диагностические, а не терапевтические функции. Как мы уже отмечали, такое положение явно не устраивает Ловенфельд и клиници­стов, использующих «Эпизодический» тест (в отношении этого вопроса Бюлер занимает неопределенную позицию). Если раньше основное зна­чение придавали процессу, то сейчас результату работы, внимание к материалу и его применению может изменяться. Интересно отметить,

что высказывания главных специалистов по тесту «Деревня» Ловенфельд и Монода, относительно своих техник, схожи. Так, Ловенфельд обраща­ется к «объяснению «реальности», которая «была исключена» из детско­го варианта «мировой» техники. Монод поддерживает эту идею. Приня­тие такой установки, которую Ловенфельд вслед за Кречмером описала бы как встречающийся на гипотетическом уровне, ясно способствует самовыражению через фантазию, а также через установление терапевти­ческих отношений с клиницистом. Показательно, что хотя Монод и дру­гие авторы теста «Деревня» рассматривают иллюзии, большее значение придается восприятию (как и в теории Роршаха), и статусу как «симпто­му созданной деревни». Подобные рассуждения заставили автора обра­титься к рассмотрению двух аспектов «м ировых» и других игровых тех­ник. Читатель может самостоятельно поразмышлять над этим вопросом.

КАРТИНОЧНЫЙ ТЕСТ МИРА THE PICTURE WORLD TEST (PWT)

Картиночный тест мира Бюлер рассматривается в этой статье в основном по причине его связи с Игровым тестом мира и довольно частого упоминания в справочниках. Он представляет собой адаптиро­ванный для взрослых Игровой тест мира, материал которого не всегда был приемлем для использования этой категорией испытуемых. Тест немного напоминает обычные «мировые» техники и особенно похож

на тест MAPS.

Материал PWT включает двенадцать «сцен» или картинок с изоб­ражением: фермы; города-университета; горы-пляжа; трущобы; церко-ви-зала для собраний; предместья; завода; джунглей-острова; грезы; во­енных разрушений; уединения; госпиталя-тюрьмы.

Эти названия придуманы самим автором. Картинки понятные и очень структурированные, а в некоторых случаях даже чрезмерно. Инст­рукции направлены на то, чтобы испытуемый выбрал по своему усмот­рению столько картинок, сколько посчитает нужным, расположил и приклеил их на лист бумаги и, если пожелает, добавил к ним любые детали (он может нарисовать их сам или использовать предложенные в списке символы). После этого испытуемого просят дать получившемуся «миру» название и написать о нем историю.

Таким образом, термин «мировая» техника скорее применим к «непрофессионально сделанному» ТАТ, чем к PWT, который в некото­рых аспектах схож с часто упоминаемым, но плохо документированным тестом «Четырех картинок» Ван Леннера (Four Picture Test of Van tenner) (в нем испытуемый раскладывает четыре стандартные картинки в том порядке, который считает наиболее подходящим).

Бюлер и Мансон рассматривают Картиночный тест мира как до­полнение к тесту Роршаха и ТАТ в связи с тем, что Роршах, в сущности, показывает существующую личностную динамику: ТАТ раскрывает ин­дивидуальное прошлое человека, a PWT отражает индивидуальный взгляд на будущее. Анализ Картиночного теста Мира осуществляется в целях,

15 Проективная психология

обнаруженных в сконструированных «мирах». Различают следующие типы целей (или «миров»): центрированная на удовольствии, на идеале и на завершении. Если присутствуют все три аспекта, то полученный мир можно считать целостным. Особое внимание следует обращать и на миры «без цели». Невзирая на упомянутый выше «взгляд на будущее», суще­ствуют данные о том, что около 60% всех картиночных миров «не содер­жат цели» и что такие миры характерны скорее для «неадаптирован­ных», чем «адаптированных» испытуемых.

Картиночный тест мира может использоваться как в целях психо­терапии, так и в целях диагностики; как при индивидуальной работе, так и в работе с группой. Однако эта техника практически не применя­лась: работа с ней описана в оригинале.

ТЕСТ МОЗАИКИ ЛОВЕНФЕЛЬД THE LOWENFELD MOSAIC TEST

Также как и в случае с мировыми техниками термин «Мозаичный тест» иногда используется, например,Вертхамом (Wertham), для обо­значения различных вариантов, которые в сущности означают одно и то же. Практически все авторы сходятся во мнении, что именно Марга­рет Ловенфельд впервые использовала мозаичные элементы в качестве проективного материала для изготовления моделей. Майлз определяет его как «сравнимый по значимости только*" с Роршахом». Настоящий автор согласен с этим мнением; но разочаровывает тот факт, что после сорока лет практического применения этой техники не были до конца осознаны все ее потенциальные возможности. Между тем сама Ловен­фельд не склонна считать Мозаику «проективным тестом», а уподобля­ет ее «клинико-психиатрическому исследованию». В предисловии к окон­чательному варианту своего текста она пишет:

В проективном тесте материал, полученный в процессе тестирова­ния, может быть до конца понят только после того как данные, получен­ные в результате его анализа, будут тщательно сравнены со сложными стандартными таблицами. Опыт и умение экспериментатора играют ог­ромную роль в переводе результирующей формулы в описание личности. Это так называемый результат «замедленного действия». С другой сторо­ны, в клиническом исследовании личность, знания и опыт психиатра проявляются уже в начале интервью; от его знаний и умений зависит качество интерпретируемого им материала, и, наконец, его письменный отчет во многом определяют впечатления от всего интервью. Это может быть названо результатом «прямого действия.

Циник, возможно, скажет, что Ловенфельд, как и многие проек-тивисты, слишком полагается на нормы. В действительности ситуация иная: многое известно о развивающей и диагностической функциях мо­заичного конструирования, так что «реакция замедленного действия» (не такая уж плохая) может быть использована для интерпретации дан­ных Теста мозаики, хотя Ловенфельд отдает предпочтение «пониманию», а не «диагностике».

Не считая «Мирового списка» Джанга, Тест мозаики Ловенфельд, по всей вероятности, был первой широко известной в Британии проек­тивной техникой. Ловенфельд использовала ее в своей практике факти­чески уже тогда, когда термин «проекция» в «непсихоаналитическом» смысле еще не был известен. Возможно, это одна из причин того, что Ловенфельд всегда сомневалась относительно статуса своей методики. Ситуация осложнялась еще и тем, что в период между представлением техники (19305 и публикацией «Проективных техник» Белла («Projective Technique», 1948) выходили только исследовательские статьи, а печат­ного текста и вовсе не было. Другими словами, почти двадцать лет Тест мозаики был хорошо знаком значительному числу клинических.психо­логов, но фактически без каких бы то ни было публикаций.

МАТЕРИАЛ

Ловенфельд придает большое значение точным цветам и размерам мозаичных элеменгов и критикует других разработчиков методик, в ма­териале которых основная связь между элементами не была осознана.

Стандартный набор состоит из 456 элементов. В него включено оп­ределенное количество элементов каждой из пяти форм. В сущности, число элементов не ограничено, единственным условием, определяющим их количество и вид, является способность испытуемого видеть все элемен­ты сразу.

Формы и размеры элементов. В наличии имеется пять форм, разме­ры которых должны позволить им точно подходить друг к другу.

1. Квадрат, сторона которого составляет приблизительно 3 см или

11/4 дюйма.

2. Ромб с углами в 45 и 135 градусов и стороной, равной стороне квадрата.

3. Прямоугольный равнобедренный треугольник или «полуквадрат»;

его размеры аналогичны размерам квадрата, разделенного по диагонали.

4. Равносторонний треугольник, сторона которого равна диагонали

квадрата.

5. Неравносторонний (прямоугольный) треугольник, полученный путем разделения равностороннего треугольника вдоль медиа­ны.

Таким образом, очевидно, что два элемента (3 и 5) являются «по­ловинками» других (1 и 4) и могут быть использованы в паре, чтобы заменить большие элементы, если их запас ограничен.

Цвета. В набор входят все формы каждого из шести цветов, а именно: красного, зеленого, синего, желтого, белого и черного. Точные оттенки были выбраны для достижения близкого сходства с цветами таких драго­ценных камней, как рубин, изумруд, сапфир, топаз и алмаз. На самом деле, белый цвет (во всяком случае, в оригинальной версии) слегка кре-мово-беловатый.

Подлинные элементы были изготовлены из обработанного буко­вого дерева, их размер составлял около 3 мм или 1/8 дюйма. Края

элементов были слегка скошены. Во время второй мировой войны де­рево было заменено на пластик, в связи с этим толщина мозаичных элементов стала чуточку меньше. Толщина была выбрана с таким рас­четом, чтобы пользователь сумел поставить элемент на край, если бы захотел. Следовательно, ожидается, что испытуемый станет распола­гать элементы плашмя. Для этой цели используется подставка (разме­ром приблизительно 31,5 х 26 см) с поднятым краем. Внутрь подстав­ки принято класть лист простой белой бумаги точно такого же разме­ра.

ИНСТРУКЦИИ

Инструкции могут быть слегка изменены в зависимости от возрас­та испытуемого, но основные моменты следующие.

Экспериментатор показывает испытуемому пять форм, выбирая для каждой разный цвет (кроме белого). Далее он объясняет, что присутству­ют формы всех цветов, в том числе и белого, и кладет элементы в короб­ку. После этого экспериментатор говорит следующее: «Я хочу, чтобы вы сделали что-нибудь с этими элементами на этой подставке». Подставка к этому моменту кладется перед испытуемым. Затем экспериментатор про­должает объяснять, что испытуемый может использовать такое количе­ство элементов, какое захочет; что делать с элементами он может все, что угодно; что время не ограничено и что он должен сообщить экспери­ментатору о завершении работы.

Вышеизложенные инструкции стали общепринятыми с 1951 года, а изменения были внесены с целью уменьшения разночтений: (а) гео­метрические связи между элементами уже были продемонстрированы; (б) в главном предложении инструкции слово «делать» было заменено на слово «создавать»; (с) в какой-то момент автор отмечал, что завер­шенная работа должна нравиться самому испытуемому. Ловенфельд не упоминает этот момент в измененном издании своих инструкций до 1951 года, однако он может повлиять на результаты, полученные на началь­ном этапе применения тестов.

Поиск по сайту: