Образование Народной Республики 9 страница

По статье 28 запрещалось создание обществ и других эко­номических и финансовых институтов (иностранных или сме­шанных) с участием монополий, буржуазных и ревизионист­ских государств, равно как и получение от них кредитов. Ста­тья 31, завершая экономический раздел конституции, освобож­дала граждан от уплаты налогов в любой форме.

Государство не признавало никакой религии, налагало за­прет на все религиозные учреждения и организации, поддер­живало и развивало атеистическую пропаганду, чтобы вне­дрять в сознание людей научно-материалистическую концеп­цию устройства мира.

Слова марксизм-ленинизм, коммунизм и социализм присут­ствовали едва ли не в каждой статье. Так, например, молодое поколение должно было воспитываться "на концепции марк­сизма-ленинизма, сочетать учебу с производительным трудом и военно-физической подготовкой", а на родителей возлага­лась ответственность за коммунистическое воспитание детей.

Мало похожий на конституцию политизированный доку­мент стал тем не менее руководством к действию почти на 10 лет.

Жесткая централизация управления экономикой, планиро­вание завышенных, а потому невыполнимых показателей, из­ношенность материально-технической базы народного хозяй­ства, невозможность получения финансовых средств извне из-за конституционного запрета на иностранные займы, низкая конкурентоспособность албанских товаров на мировом рынке, почти полное отсутствие материальных стимулов, поощрявших трудящихся города и деревни в их производственной деятель­ности, — все это стало тормозить экономическое развитие страны. Показательно, что объем внешней торговли Албании в 1985 г. оказался практически на уровне 1975 г.

Слепая вера в результативность "правильного" планирова­ния вызвала к жизни десятилетнюю (1981 — 1990) программу интенсификации сельскохозяйственного производства на наи­более плодородных равнинных землях. В зону интенсивного земледелия и животноводства включалось более 100 тыс. га орошаемых земель приморских районов, или около 17% всех посевных площадей республики. В первое пятилетие туда было направлено свыше 1,4 млрд леков капиталовложений, или поч­ти четверть всех средств, вложенных в сельское хозяйство страны. В результате урожайность сельскохозяйственных культур и продуктивность животноводства росли здесь быст­рее, чем в остальных районах. Получение в этой зоне в 1985 г. средней урожайности пшеницы в размере 46 центнеров с га стало рекордным для Албании и в перспективе могло обеспе­чить гарантированный минимум сельскохозяйственной про­дукции в засушливые годы.

Неизвестно, чем конкретно руководствовались правитель­ственные эксперты в области сельского хозяйства — не иначе, как борьбой с частнособственническими инстинктами, — но в стране продолжилась кампания по сокращению личных под­собных хозяйств членов сельскохозяйственных кооперативов. Максимальный размер приусадебных участков уменьшился до 0,02 — 0,05 га, и, следовательно, снизилась их доля в общем про­изводстве сельскохозяйственной продукции с 19,2% в 1980 г. до 9,1 — в 1985 г. В 1981 — 1982 гг. было полностью обобществле­но поголовье мелкого рогатого скота и более 70% коров, нахо­дившихся у кооператоров. Такая практика, как отмечалось на IX съезде АПТ в 1986 г., привела к нежелательным результатам, так как "из-за ее неправильного понимания и применения в ря­де районов страны имели место неблагоприятные последствия для крестьянства".

Лукавая ссылка на непонятливость исполнителей должна была снять ответственность с партийно-государственного ап­парата, чья некомпетентность в вопросах руководства эконо­микой имела катастрофические результаты для страны в целом и для благосостояния народа в частности. Предусматривавшее­ся в 1985 г. повышение реальных доходов на душу населения на 8—10% по сравнению с 1980 г. не было достигнуто. Средняя за­работная плата рабочих и служащих, а также доходы крестьян остались на уровне 1980 г. В торговой сети стала хронической нехватка многих продуктов питания, а также товаров широко­го потребления, что привело к введению системы частичного рационирования.

Расставание с тоталитаризмом

11 апреля 1985 г. скончался Энвер Ходжа, с именем которого связывался более чем 40-летний период жизни албанского об­щества. Тысячи людей, съехавшихся в Тирану со всех концов Албании, со слезами на глазах провожали в последний путь своего вождя. Его похоронили на мемориальном кладбище у подножия монумента "Мать Албания", а после краха комму­низма тихо переместили на обычное городское кладбище на окраине Тираны. С ним ушла целая эпоха — эпоха тоталита­ризма.

С ноября 1941 г. Ходжа находился на руководящих постах в коммунистической партии: сначала в качестве рядового члена ЦК, а с 1943 г. и до самой смерти — генерального (первого) се­кретаря КПА/АПТ. Его личный и весьма значительный вклад в создание албанского варианта сталинской административно-командной системы не подлежит сомнению. Именно он непо­средственно отвечал за то, что происходило в стране и в обще­стве, выступая инициатором разного рода идеологических кам­паний и прикрывая силой своего авторитета на первых порах, а затем авторитетом силы неблаговидные дела, вершившиеся карательными органами по его указаниям.

После устранения в 1949 г. Кочи Дзодзе, на которого возла­галась ответственность за все преступления коммунистиче­ской верхушки в военные и первые послевоенные годы, глав­ным палачом режима стал Мехмет Шеху. Энвер Ходжа и Мех-мет Шеху, идеолог и практик казарменного коммунизма, более четверти века шли в одной связке. Их тандем распался в 1981 г. Когда в конце 70-х годов ближайшему окружению диктатора стало ясно, что он неизлечимо болен, Шеху слишком самоуве­ренно и прямолинейно выказал притязание на наследство. Глава правительства, контролировавший через своих родствен­ников и лично преданных людей все силовые ведомства, т.е. че­ловек, обладавший реальной властью в стране, совершил оп­лошность, согласившись на брак своего сына с девушкой, имев­шей родственников за рубежом, в стане противников режима. Супруги Ходжа вроде бы приветствовали это решение. Как оказалось впоследствии они откровенно лицемерили.

События развивались по сценарию, разработанному Нед-жмие, женой и соратницей Энвера, стоявшей на страже инте­ресов мужа. По крайней мере, такое мнение сложилось у всех хорошо знавших тогдашнюю обстановку в "верхах".

Некий "сознательный труженик" обратился с недоумен­ным письмом в ЦК АПТ, обвинив премьера по сути дела в уте­ре классового чутья, в предательстве классовых интересов. Сигналу был дан ход, и еще совсем недавно всесильному пре­мьеру стало угрожать разбирательство на политбюро ЦК АПТ. Один из активных создателей репрессивной системы сам стал ее жертвой. Реально сознавая приближение конца, понимая надуманность предлога, которым воспользовались его много­летние соратники по партии, 17 декабря 1981 г. М. Шеху покончил жизнь самоубийством у себя в доме "в момент нервного кризиса". Ходили слухи, что он умер насильственной смертью. Даже в книге "Анатомия страха", написанной Башкимом Шеху, единственным из трех сыновей Мехмета, выжившим в крова­вой мясорубке 1981 г., можно обнаружить следы сомнений в официальной версии.

Так или иначе, но прошло полгода и Мехмета Шеху его не­давние друзья и соратники стали называть "полиагентом импе­риализма, югославского ревизионизма и советского социал-империализма", ни на мгновение не задумываясь о том, как могло случиться, что на протяжении всего послевоенного пери­ода страной руководили в основном враги народа, а она тем не менее успешно продвигалась к социализму, как говорилось во всех партийных документах. Устранив Шеху, репрессировав всех членов его семьи, вычистив из государственно-партийных органов всех его сторонников, Ходжа успокоился и объявил в 1982 г. амнистию. Злые языки говорили, что он выпустил уго­ловников, чтобы на освободившиеся нары посадить политиче­ских заключенных.

На совести Ходжи физическое или политическое устране­ние всех членов первого ЦК КПА и многих последующих, а так­же видных деятелей национально-освободительного движения и просто тех, когда-то близких друзей, которые знали о нем слишком много. Только двое из верных ему людей — Гого Ну-ши и Хюсни Капо — умерли своей смертью. Остальные запла­тили жизнью и исковерканными судьбами своих родных. Не­сомненно Ходжа был обуреваем жаждой власти, что с годами переросло в болезненную манию величия. Он чувствовал себя полубогом и талантливо играл эту роль, подбирая себе соответ­ствующее окружение. Еще при жизни ему воздвигались памят­ники, его растиражированные по всей стране бюсты и портре­ты можно было обнаружить в самых неожиданных местах. Например, в теке (молельный дом бекташей) в Фуш-Круе его увеличенная фотография соседствовала со стилизованным об­разом основателя секты Хаджи Бекташи и с портретом Карла Маркса, включенного в компанию почитаемых людей, по всей вероятности за окладистую бороду, придававшую лицу основа­теля марксизма нечто мусульманское.

Среди всех современных политических деятелей Европы Ходжа считался самым печатаемым автором. Одно только соб­рание сочинений, издание которого началось в 1968 г. и продол­жалось после смерти, насчитывало в 1989 г. 65 томов. Неизвест­но, какая часть этого наследия принадлежала его перу. Кроме официальных докладов на съездах и конференциях, совершен­но очевидно являвшихся плодом коллективного творчества партийного аппарата, в публикацию попали якобы лично написанные работы теоретического и мемуарного характера, отно­сящиеся к последним годам жизни тяжело больного Ходжи, ко­гда он не только не мог писать, но и говорил с трудом. Так, на последнем при его жизни VIII съезде АПТ он молча сидел под своим огромным изваянием, а длинная, растянутая на два дня и заранее записанная речь передавалась по трансляции.

После устранения с политической арены М. Шеху, а его ближайших сторонников из партийно-государственного аппа­рата в албанских номенклатурных верхах остался лишь один реальный претендент на пост преемника Э. Ходжи — Рамиз Алия, член политбюро ЦК АПТ, секретарь ЦК по идеологиче­ским вопросам, давно уже слывший вторым человеком в пар­тийной иерархии. После смерти диктатора он почти автомати­чески, без какой-либо подковерной борьбы стал первым секре­тарем.

Рамиз Алия родился 18 октября 1925 г. в Шкодре. С юноше­ских лет он включился в национально-освободительное движе­ние, вступив в возрасте 17 лет в албанскую компартию. Был ко­миссаром 5-й ударной дивизии, которая после освобождения Албании воевала в Югославии. На I конгрессе Антифашистско­го союза молодежи Албании в 1944 г. он вошел в секретариат ЦК этой организации, а когда в 1949 г. все молодежные органи­зации левого толка объединились, занял пост первого секрета­ря Союза народной молодежи. К тому времени его уже избра­ли членом ЦК АПТ. После окончания московской Высшей пар­тийной школы в 1954 г. Алия стабильно занимал высокие долж­ности в партии и государстве, став в 1956 г. кандидатом в члены политбюро, а в 1961 г. — членом этого высшего партийного ор­гана и секретарем ЦК по идеологии вместо Лири Белишовой. Его заслуги в обосновании идейно-теоретической линии АПТ несомненны и состояли в том, чтобы представить колебания и периодические повороты ее на 180 градусов в качестве естест­венного поступательного развития. Поэтому вполне законо­мерным стало избрание Алии в 1982 г. также и на высшую го­сударственную должность председателя Президиума Народно­го кувенда НСРА вместо мирно ушедшего на пенсию Хаджи Лэши, занимавшего этот пост с 1953 г.

Понимание необходимости перемен постепенно, но прочно входило в сознание албанских руководителей, получивших в свои руки тяжелое наследие. Застойные явления в экономике обсуждались на декабрьском 1985 г. и мартовском 1986 г. пле­нумах ЦК АПТ, на IX съезде партии в ноябре 1986 г. Станови- лось очевидным, что экономические трудности обусловлены внутренними причинами, а не являются исключительно следст­вием "капиталистическо-ревизионистской блокады", как это вдалбливала в сознание народа партийная пропаганда на протяжении четверти века. Главными среди этих причин называ­лись недооценка экономических стимулов поощрения произ­водительности труда и, как следствие, сохранение уравниловки в зарплате для всех категорий тружеников. Назрел вопрос о не­обходимости изменить экономическое мышление кадров. Следствием застоя в экономической науке, в частности почти полное игнорирование проблемы ценообразования как регуля­тора производства, стало нерациональное, взятое, что называ­ется "с потолка", планирование развития народного хозяйства. Вместе с тем продолжала декларироваться ориентация на со­хранение внеэкономических методов, к которым относились требования укрепления трудовой дисциплины и порядка во всех звеньях хозяйственного аппарата, а также усиления раз­личных форм контроля за его деятельностью.

Все эти робкие поиски новых методов решения назревших и перезревших социально-экономических проблем не выходи­ли за рамки старых идеологических установок. В этом плане был характерен упомянутый выше IX съезд партии. Он прошел под знаком преемственности внутренней и внешней политики, верности духу и букве учения Э. Ходжи. Не подвергался сомне­нию ни один принцип создававшейся долгие годы политиче­ской и социально-экономической системы. В области экономи­ки подтверждались все три старые установочные догмы: опора главным образом на собственные силы, запрещение иностран­ных кредитов, строго сбалансированная внешняя торговля, укладывавшаяся в лаконичную формулу "без экспорта нет импорта".

Новым стало появление строго дозированной критики сла­бостей и ошибок в области экономики, что свидетельствовало о накопившихся внутренних трудностях. На повестку дня выно­силась задача поисков прагматических решений, открывавших перспективы улучшения условий жизни народа. Из уст Р. Алии прозвучал призыв обратиться к "экономической логике", т.е. к "более активному и сознательному использованию экономи­ческих категорий в целях обеспечения роста производительно­сти труда, снижения расходов на производство". Большее вни­мание предполагалось уделять материальному стимулирова­нию производственной деятельности трудящихся. В области сельского хозяйства это выразилось в признании возможно­сти, правда в очень осторожной форме, содержать на крестьян­ском подворье некоторое поголовье мелкого скота и птицу.

Внешнеполитическая часть доклада выглядела вполне тра­диционной, в духе прежней позиции непримиримости к импе­риалистическим и ревизионистским странам. Но именно во внешней политике был сделан первый ощутимый шаг на пути освобождения от старых догм. Им стало установление 2 октября 1987 г. дипломатических отношений с ФРГ, которую во вре­мена Ходжи называли не иначе, как фашистской и реваншист­ской страной. Вскоре Рамиз Алия в "дружеской беседе", как было сказано в официальном коммюнике, с министром ино­странных дел ФРГ Гансом Дитрихом Геншером выразил надеж­ду "на сближение и дружбу между двумя странами и народа­ми". Далее излагался такой общий взгляд на внешнеполитиче­ское будущее страны, который свидетельствовал о фактиче­ском отказе от застарелых догм, от психологии "осажденной крепости", хотя преемственность политики Ходжи подчерки­валась при любом удобном случае. Албания, говорилось в ком­мюнике, "стоит за создание подлинной атмосферы доверия и дружбы между народами, а также за установление нормальных взаимовыгодных отношений со всеми государствами, уважаю­щими принципы, на основе которых регулируются отношения между суверенными государствами".

В августе 1987 г. греческое правительство заявило о прекра­щении состояния войны с Албанией, которое существовало с октября 1940 г., когда фашистская Италия напала на Грецию и входившая в ее состав оккупированная Албания как бы разде­лила ответственность за этот акт агрессии. В 1987 — 1989 гг. бы­ли повышены до уровня послов дипломатические отношения Албании с ГДР, Болгарией, Венгрией и Чехословакией, устано­влены тщательно скрываемые от общественности торговые связи с Советским Союзом посредством реэкспорта товаров через третьи страны. Албанская хозяйка, открывая пакет с ри­сом, могла вдруг обнаружить маленький листочек, на котором незнакомыми буквами на незнакомом языке значилось: "Фа­совщица №... Краснодарская рисоразвесочная фабрика". С особой радостью встречали такие подарки с родины совет­ские женщины, не покинувшие своих албанских мужей после разрыва советско-албанских отношений в 1961 г. и отсидевшие по 12—13 лет в концлагерях по обвинению в шпионаже. 1987-й стал годом освобождения и для албанских "врагов народа", "троцкистов", "шпионов", "триботистов", и прочих "либера­лов", тихо возвращаемых из тюрем, концлагерей, мест ссылки. Одной из новых форм развития связей с другими странами стали соглашения об экономическом, промышленном и техни­ческом сотрудничестве, посредством которого предполагалось обновить производственный потенциал и технологии, не при­бегая к получению займов и кредитов в их классической фор­ме, что категорически запрещалось конституцией. Уловкой, по­зволявшей преступить закон, явилось подписание с некоторы­ми фирмами западных стран контрактов на компенсационной основе, в частности по обогащению руд и их частичной перера­ботке в стране.

В целях подготовки квалифицированных кадров и стажи­ровки специалистов для народного хозяйства активно использо­вались соглашения о культурном и научном обмене с Австрией, Швецией, Финляндией, Францией, ФРГ и некоторыми другими странами. Преимущественным правом учебы и повышения ква­лификации на Западе, как это практиковалось по примеру СССР во всех социалистических странах, пользовались члены семей, принадлежавших к партийно-государственной верхуш­ке, и партийцы — обладатели "чистых" анкет, которые не могли и помыслить о получении политического убежища. По этой ли­нии попал на стажировку во Францию в 1978 г. на стипендию ЮНЕСКО кардиолог Сали Бериша, выходец из небольшого го­родка Тропой, затерявшегося в горах Северной Албании. В 1986 г. в качестве представителя Албании он стал членом Евро­пейского комитета медицинских исследований в Копенгагене.

К концу 80-х годов Албания поддерживала отношения бо­лее чем со 100 государствами, активно участвовала в работе ря­да международных организаций. Изменилось отношение к многостороннему сотрудничеству в балканском регионе. Впер­вые в феврале 1988 г. албанская делегация приняла участие во встрече министров иностранных дел балканских государств в Белграде. Политические комментаторы расценили этот факт как свидетельство существенных перемен во внешней полити­ке Албании. Возглавлявший делегацию тогдашний министр иностранных дел Реиз Малиле не очень убедительно парировал утверждения типа: "Это не мы меняемся, а меняются другие..."

Выступая в югославской столице, Малиле поддержал идею превращения Балкан в зону, свободную от ядерного и химиче­ского оружия, высказался за вывод с полуострова иностранных войск и ликвидацию военных баз. Символичным стало обраще­ние к участникам белградской встречи Рамиза Алии: "Мы уве­рены, что у балканских стран окажется достаточно доброй во­ли и мудрости, чтобы преодолеть негативные факторы и старые предрассудки и пойти вперед по пути дружбы между народа­ми". Вне рамок форума в конструктивной атмосфере прошли беседы Реиза Малиле с союзным секретарем по иностранным делам Югославии Будимиром Лончаром, которые способство­вали углублению взаимопонимания между двумя странами, хо­тя и не смогли уменьшить накал полемики, развернувшейся в печати обеих стран вокруг обострения обстановки в Косово.

Представители Албании участвовали во встречах замести­телей министров иностранных дел в Софии, в совещании ми­нистров транспорта балканских государств, встречах ученых, деятелей культуры стран этого региона и других мероприятиях. В январе 1989 г. в Тиране состоялась встреча заместителей министров иностранных дел балканских стран, а в марте министры экономики и внешней торговли региона собрались в Анкаре.

Таким образом, формально об изолированности Албании от внешнего мира уже не могло быть и речи. Однако во многом это сотрудничество было дозированным, осуществлялось в строго ограниченных пределах. Албанское общество продол­жало оставаться закрытым: срабатывал инстинкт самосохране­ния от новых веяний, исходивших из Советского Союза и соци­алистических стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Наметились положительные сдвиги во внутренней полити­ке. Обнаружилось, что звучавшие несколько декларативно положения о повороте государственной политики к человеку обрели конкретное содержание. В 1987 г. Совмин принял важ­ные постановления "О стимулировании роста производства при помощи заработной платы", "О более правильном исполь­зовании дополнительных материальных стимулов и специаль­ных фондов", "О критериях оценки финансово-экономической деятельности предприятий". Цель этих постановлений — ис­пользование экономических рычагов для стимулирования про­изводственной деятельности трудящихся прежде всего в отрас­лях, имеющих первостепенное значение для народного хозяй­ства. Аналогичные тенденции, но более медленно начали про­являться и в сельском хозяйстве.

В феврале 1987 г. в официальной албанской пропаганде ста­ли постоянно раздаваться призывы к развитию "прогрессивно­го нового мышления и новых революционных идей", что проти­вопоставлялось "бюрократическим проявлениям" и "инертно­сти мышления". В административном аппарате и в какой-то степени в партии зародились процессы омоложения кадров. По результатам выборов в Народный кувенд 1987 г. его состав обновился почти на 32%, причем около половины депутатов со­ставляли люди моложе 40 лет. В последующие полтора-два года эти процессы начали набирать силу.

Обычная для албанских условий практика планирования, когда приоритет отдавался развитию отраслей промышленно­сти группы А, была нарушена при утверждении планов на 1989 и 1990 гг. Их скорректировали в сторону поощрения промыш­ленности, производящей товары народного потребления, при гарантировании стабильных цен на товары первой необходи­мости.

С 1989 г. в сельскохозяйственных кооперативах и госхозах вводилась новая система оплаты труда. Устанавливались допол­нительные надбавки к оплате на трудодни за производство всей сверхплановой продукции в размере до 50%. Заработная плата руководящим работникам и специалистам также устанавлива­лась в зависимости от конечного результата.

В порядке очередного эксперимента в 1989 г. девяти сель­скохозяйственным кооперативам представлялась большая, чем прежде, самостоятельность, значительно сокращалась дирек­тивная регламентация их деятельности. Им было разрешено реализовывать на рынке сверхплановую продукцию, за исклю­чением зерновых и технических культур. С 1990 г. такие прин­ципы стимулирования производства и реализации продукции распространились на все сельскохозяйственные кооперативы страны.

Постепенно по инициативе сверху началось очищение сис­темы организации народного хозяйства от воспринятых в 60 — 70-е годы волюнтаристских внеэкономических наслоений. Государственно-партийные структуры сохранялись в неизмен­ности, но в их рамках и в строго регламентируемых пределах стала допускаться хозяйственная самостоятельность "низов" и даже критика среднего административного звена. Шло как бы обновление и совершенствование социалистических отноше­ний. Слова реформа и деформация социализма еще не появи­лись в политическом лексиконе албанских лидеров, считавших эту терминологию присущей исключительно восточноевро­пейским и советским ревизионистам. В Албании все еще про­должалась провозглашенная Э. Ходжей "революционизация всех сторон жизни".

Стимулом дальнейшей и весьма существенной корректи­ровки внешней и особенно внутренней политики Албании ста­ли бурные события 1989 г. в Центральной и Юго-Восточной Ев­ропе. Правящие коммунистические партии столкнулись с од­ними и теми же проблемами, главная из которых состояла в том, как реформировать систему, не потеряв власти. Лихора­дочные поиски путей выхода из кризиса привели в лучшем слу­чае к добровольно-вынужденному отказу от руководящей роли при условии перераспределения властных функций между все­ми политическими партиями и движениями, а в худшем — к полной потере политического веса и авторитета в стране и об­ществе, к расколу и даже к самороспуску. Расставание с казар­менным социализмом проходило по-разному. Албания пошла по эволюционному пути.

Год перелома 1990-й...

Ветер перемен, пронесшийся в 1989 г. по социалистическим странам Центральной и Юго-Восточной Европы, не достиг Албании. По крайней мере так могло показаться любому чело­веку, листавшему тогдашние албанские газеты. Свергаются многолетние диктаторы, летят головы в прямом и переносном смысле, рушится берлинская стена, а в Тиране все спокойно. В январе 1990 г. собирается IX пленум ЦК АПТ, который выра­батывает оценку происшедшего: народы осуществили свои давнишние чаяния, сбросив ревизионистские режимы, но этим воспользовались правые силы и поддерживающая их мировая буржуазия; трудящиеся, к сожалению, выступили на стороне новых властей, ибо ошибочно связали господство ревизиониз­ма, засилье бюрократических структур, состояние застоя в этих странах с социализмом, с идеологией марксизма-лениниз­ма. Албанские коммунисты, говорилось в резолюции пленума, всегда сознательно боролись за то, чтобы народ понял опас­ность дискредитации социализма, его революционной идеоло­гии и политики: "Произошла трагедия, мы ее болезненно пере­живаем, но не впадаем в отчаяние".

Вставал вопрос о возможности существования много­партийности в Албании, на что пленум ответил отрицательно: "Сохранение ведущей роли АПТ является главным условием продолжения социалистического строительства в Албании", а создание других политических партий "привело бы к ослабле­нию национального единства, к потере независимости и к уничтожению социализма".

Экономическое положение в стране расценивалось как вполне стабильное. Созданный в стране экономический меха­низм, как утверждалось в решении, "гарантировал прогресс производительных сил, проложил путь к созданию и консоли­дации многоотраслевой структуры, гармонизировал экономи­ческие и социальные аспекты и поддержал развитие прогрес­сивных тенденций в стране", которая подошла к этапу интенси­фикации. Однако за этими общими фразами скрывался вполне конкретный невысокий уровень жизни народа. Три засушли­вых года углубили кризисное состояние экономики. Сохраня­лось рационирование мяса, сыра, растительного масла. В от­крытой торговле можно было встретить лишь лук и стеклянные консервные банки с подозрительным содержимым. Пример Албании являлся еще одним подтверждением того феномена, присущего сталинской модели казарменного коммунизма, ко­гда соблюдение идеологической "чистоты" неизменно сопро­вождалось "чистотой" прилавков.

Пленум постановил повысить уровень партийной пропаган­ды, добиться повышения производительности труда в целях ре­ализации плановых заданий, особенно по предназначенной на экспорт продукции и товарам первой необходимости. Задача текущего момента формулировалась весьма расплывчато: эко­номическими методами следует обеспечить условия для более полного удовлетворения некоторых потребностей трудящихся. Однако имелись и более конкретные рекомендации, предусматривавшие дальнейшее материальное стимулирование произ­водственной деятельности как предприятий в целом, так и от­дельных работников.

Тогда, в январе, был сделан еще один важный шаг по совер­шенствованию государственного механизма, а именно призна­валось необходимым строительство правового государства, в результате чего появились рекомендации по восстановлению министерства юстиции, по учреждению института адвокатуры, по пересмотру статуса местных судов и т.д. В мае сессия Народ­ного кувенда приняла соответствующие решения. Претерпело значительные изменения существующее законодательство, а точнее уголовный и другие кодексы. По сообщениям печати, заметно сокращалось число статей (5 вместо 21), по которым ранее выносились смертные приговоры. Сенсацией стало изве­стие о предоставлении гражданам права на свободу вероиспо­ведания. Наконец, была сформирована комиссия по пересмот­ру ряда устаревших статей конституции 1976 г., чем заверши­лась законодательная деятельность албанского парламента в первой половине 1990 г.

Но поистине революционный шаг был сделан в области внешней политики. В новый, 1990 г. Албания вступила с новой концепцией международных отношений. Приобретенный к то­му времени двухлетний опыт активного балканского сотрудни­чества подвел руководство страны к пониманию необходимо­сти включаться в общеевропейский процесс. На январском пленуме ЦК АПТ, посвященном главным образом экономиче­ским проблемам страны, в качестве первоочередной задачи внешней политики провозглашалось расширение взаимоотно­шений с соседями, а в отношении других стран — налаживание связей "с любым государством, которое отвечает дружбой на предлагаемую нами дружбу". Отказ от идеологических шор во внешней политике позволил сделать еще один шаг к многосто­роннему сотрудничеству и коренным образом пересмотреть позиции по вопросу об отношении к СССР и США. В апреле Р. Алия недвусмысленно заявил о заинтересованности Албании в создании системы европейской безопасности, в сотрудниче­стве с Европейским сообществом, а также о том, что в свете но­вых подходов к происшедшим на Европейском континенте из­менениям "на повестку дня встал вопрос о восстановлении от­ношений с США и Советским Союзом".

Поиск по сайту: