Образование Народной Республики 10 страница

В СССР благожелательно отозвались на инициативу албан­ской стороны. Соответствующее заявление было сделано во время встречи тогдашнего министра иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе с министром иностранных дел Китая Цянь Цичженем 25 апреля в Москве. Подчеркнув негативное влияние существовавшего 25 лет отчуждения между СССР и КНР на развитие международных отношений не только в Азии, но и во всем мире, Шеварднадзе сказал, что нечто подоб­ное произошло и в отношениях СССР с Албанией. Мы не соби­раемся снимать свою долю ответственности за то, что про­изошло, говорил министр. Приветствуя заявления представи­телей албанского руководства, он сказал, что Советский Союз готов к восстановлению и развитию дружественных отноше­ний с Албанией на основе полного равенства, уважения суве­ренитета, независимости и территориальной целостности, невмешательства во внутренние дела друг друга и взаимной выгоды. Был положен конец вялотекущей дискуссии в около­правительственных кругах насчет того, кто более виноват в разрыве отношений в 1961 г. и нужно ли дистанцироваться от волюнтаризма Н.С. Хрущева, не уронит ли это авторитет СССР.

В июне —июле 1990 г. на встречах делегаций МИД СССР и Албании в Софии и Тиране была достигнута договоренность о нормализации двусторонних отношений. В августе в Москву прибыла албанская экономическая делегация во главе с замес­тителем министра внешней торговли Костандином Ходжей. Переговоры завершились соглашением о возобновлении пря­мой торговли, отказавшись от практики товарообмена через третьи страны. Через месяц в Албанию прибыла группа совет­ских экспертов-экономистов, чтобы оценить возможности на­лаживания производства на предприятиях, сооруженных с со­ветской помощью в конце 40-х — начале 50-х годов. Выводы оказались неутешительными: дешевле разрушить и построить новые. Забегая вперед, необходимо отметить, что выработан­ные в 1990 г. планы двустороннего экономического сотрудни­чества остались нереализованными ввиду разрушения систе­мы связей на всем постсоветском пространстве.

Возобновление деятельности посольств в столицах обоих государств произошло в феврале (Тирана) и в апреле (Москва) 1991 г. Аналогичные переговоры между представителями Алба­нии и США состоялись в конце августа 1990 г., во время кото­рых был подготовлен базовый документ. Официальное подпи­сание протокола о восстановлении албано-американских отно­шений последовало в марте 1991 г. в Нью-Йорке.

Большое значение для развития процесса приобщения Ал­бании к Европейскому сообществу имел первый в истории страны визит генерального секретаря ООН X. Переса де Куэль-яра в Тирану в мае 1990 г. Готовясь к нему, Народный кувенд принял 10 мая закон, разрешающий гражданам республики свободный выезд из страны, в том числе и на постоянное жи­тельство, но... с 1 июля. Не дожидаясь наступления срока, один из столичных жителей попытался ускорить процедуру отъезда и прорвался на территорию французского посольства. Его не­медленно выдворили оттуда сотрудники "сигурими", которые без колебаний нарушили экстерриториальность дипломатиче­ского представительства, применив при этом силу к послу и его супруге, пытавшимся отбить нежданного гостя. Инцидент уда­лось замять, и визит генсека состоялся.

Несмотря на то что на переговорах с албанскими официаль­ными лицами речь шла об общих принципах взаимоотношений Албании с международным сообществом, попутно затрагива­лись и некоторые другие вопросы. В результате визита гене­рального секретаря ООН окончился плен шестерых албанцев, получивших убежище в итальянском посольстве в декабре 1985 г. Им гарантировали беспрепятственный выезд из страны. По предварительной договоренности, Перес де Куэльяр посе­тил места заключения, в частности и печально знаменитый ла­герь в Бурреле. Он был шокирован увиденным, хотя админист­рация предварительно произвела элементарную санацию всей территории и помещений. Завершая визит, высокий гость, с од­ной стороны, приветствовал выход Албании на общеевропей­скую арену, а с другой — довольно решительно заявил своим собеседникам, что без демонтажа репрессивной системы, без коренного улучшения положения с соблюдением прав челове­ка Албания не может рассчитывать на полномасштабное уча­стие в международных организациях.

В целом албанское правительство стремилось не только со­здать впечатление открытости, но и на деле предпринимало ша­ги по либерализации режима. Общество "перегревалось", по­лучая импульсы извне и изнутри, необходимо было выпустить пар из котла, готового вот-вот взорваться. Такими мерами ста­ла отмена смертной казни за попытку перейти границу и уже упоминавшееся право беспрепятственного получения загра­ничного паспорта. Однако одно только выражение желания действовать цивилизованными методами привело к разруши­тельным последствиям, не поддававшимся прогнозам. Закон о выезде вступал в силу с 1 июля. Тем не менее недоверие к пра­вительственным декларациям настолько глубоко вошло в плоть и кровь простых людей, натерпевшихся сверх всякой меры от этой власти, что многие из них, не дожидаясь того, когда непо­воротливая бюрократическая машина в законном порядке под­нимет шлагбаум на границе, ринулись к свободе через ино­странные представительства.

В первых числах июля около 6 тыс. молодых людей укры­лись в посольствах иностранных государств, прося политиче­ского убежища. Сначала в ход пошла сила — полицейские дубинки. Мирная молчаливая демонстрация в Тиране в под­держку беженцев и в защиту прав человека была с жестоко стью разогнана. Но люди продолжали осаждать иностранные представительства. Пытаясь поддержать перед европейской общественностью представление об Албании как о стране, уве­ренно вставшей на путь демократизации и либерализации, пра­вительство распорядилось выдать беженцам паспорта и обес­печило их выезд воздушным и морским путями. 31 июля про­изошел новый пересмотр уголовного кодекса, в результате не­легальный переход границы перестал квалифицироваться в ка­честве измены родине.

Вскоре с принятием новых упрощенных правил получения виз и паспортов, с созданием комитета по трудоустройству ал­банских граждан за рубежом обстановка стала несколько нор-мализовываться. Но возникли трудности с получением въезд­ных виз, что не остановило желающих эмигрировать. С конца декабря 1990 г. и до начала марта 1991 г. албанские граждане с заграничными паспортами, но без въездных виз тысячами пе­реходили в Грецию, плыли на самовольно захваченных парохо­дах в Италию. Греческое и итальянское правительства оказа­лись вынужденными принять ограничительные меры против наплыва албанских иммигрантов, всячески способствуя их воз­вращению на родину.

"Беженский кризис" июля 1990 г. стал первым крупным по­трясением в жизни албанского общества. Июльские события вызвали противоречивую реакцию в верхах. На состоявшемся в июле 1990 г. пленуме ЦК АПТ Р. Алия осудил в резких выра­жениях непатриотическую акцию молодых людей, которые вместо того чтобы воспользоваться открытой дверью, ринулись через заборы в иностранные посольства, подрывая тем самым доверие к правительству. На пленуме произошли кадровые из­менения. Покинули свои посты в политбюро и правительстве четверо представителей "старой гвардии", в том числе верные соратники Ходжи — Мануш Мюфтиу и Рита Марко. Их места заняли представители все той же партийной номенклатуры из состава действующего ЦК АПТ.

"Партия вдовы", как называли кружок людей, сгруппиро­вавшихся вокруг Неджмие Ходжи, продолжала оказывать вли­яние на высшее руководство страны, и опасения того, что на­чавшийся робкий процесс социально-политических преобра­зований может застопориться в результате противодействия партийных догматиков, сохранялись. Наступило время "гос­подства темных сил", как определили впоследствии период до мартовских выборов 1991 г., в течение которого стражи энве-ровской ортодоксальности судорожно цеплялись за любую возможность сохранения старого порядка. Система, созданная насилием, сдавала позиции только под угрозой силы, а отсту­пив, вновь пыталась взять реванш.

Неопределенность сложившейся в стране ситуации вызы­вала неоднозначную реакцию среди интеллигенции. В ряды по­литических эмигрантов неожиданно перешел писатель Исма-ил Кадаре. 25 октября 1990 г., когда в Тиране открылось сове­щание министров иностранных дел балканских стран, он на­правил письмо Р. Алии, в котором утверждал, что албанский на­род продолжает жить в условиях, когда ущемляются элемен­тарные гражданские права. Страна движется к катастрофе, пи­сал он, а руководство не может отрешиться от каких-то архаич­ных и абсурдных концепций, способствующих приближению этого конца. "Ввиду невозможности существования легальной оппозиции, — заявил писатель, — я избрал путь, который нико­му не хотел бы рекомендовать". И. Кадаре по-своему был прав. Оппозиции в стране вроде не существовало. Да и откуда ей взяться, если исторические традиции многопартийности отсут­ствовали, а инакомыслие во все времена искоренялось вместе с его носителями. Итак, отчаявшиеся уезжали, а не потерявшие надежды оставались, чтобы бороться.

8—11 декабря студенты Тиранского университета вместе со своими преподавателями и при поддержке молодежи других городов во время не прекращавшихся все эти четыре дня мас­совых манифестаций отстояли право на демократию и плюра­лизм, как гласили лозунги на их транспарантах. Столицу захле­стнула митинговая стихия, наступило время уличных поли­тиков.

Уже находясь в тюрьме, Рамиз Алия вспоминал в интервью газете "Коха йон" ("Наше время") в мае 1995 г., что именно он выбрал известного кардиолога и активиста тиранской партор­ганизации Сали Беришу для контактов с устраивавшими голод­ные забастовки и митинги студентами. Очень скоро Бериша осознал обреченность на провал порученной ему миссии, сме­нил лагерь и вместе с преподавателями Тиранского универси­тета и другими представителями интеллигенции создал Пар­тию молодежи и интеллектуалов, куда вошли экономист Гра-моз Пашко, археолог Неритан Цека, врач-кардиолог Шахин Кадаре, юрист Люан Омари, лидер студенческого движения Азем Хайдари и др. Эта группа составила ядро возглавленной впоследствии Беришей Демократической партии (ДП).

19 декабря 1990 г., день официальной регистрации Демо­кратической партии, считается днем рождения многопартий­ности в Албании. Вслед за ДП образовались Республиканская (РП) и Экологическая партии, Форум в защиту прав человека (январь 1991 г.), Аграрная партия (февраль 1991 г.), Демократи­ческий союз греческого меньшинства ("Омония"), "Чамрия", или Общество защиты прав чамов в Греции, Партия националь­ного единства (март 1991 г.). Появилась оппозиционная печать — газеты "Рилиндья демократике" ("Демократическое единство"), орган ДП, и "Республика", орган РП. Все вновь об­разованные партии включились в борьбу за отсрочку назначен­ных на 10 февраля 1991 г. выборов в Народный кувенд на том основании, что в столь короткий срок они не могут подгото­виться, чтобы вести предвыборную кампанию наравне с АПТ. Лишь 15 января 1991 г. удалось договориться о переносе голосо­вания на 31 марта.

Резкий подъем общественно-политической активности за­ставил правящую партию выступить инициатором выработки новой концепции развития страны. Еще на ноябрьском плену­ме ЦК АПТ 1990 г. Р. Алия признал просчеты в политике пар­тии. Но он связал их с некритическим использованием считав­шегося универсальным опыта Советского Союза, Китая и дру­гих стран. Он поставил вопрос так: "Был ли мировой опыт соци­ализма, который мы считали точкой отсчета в нашей практике, абсолютно чистым, и является ли он таковым сейчас?"

Ответ содержался в опубликованной 3 января 1991 г. пред­выборной платформе АПТ, которая так формулировала новые задачи: "Осуществить коренные экономические реформы в це­лях замены централизованной административно-командной системы механизмом рыночной экономики, в рамках которой будут конкурировать и взаимодействовать крупномасштабный государственный сектор с кооперативным и частным при урав­новешивающей свободную инициативу роли государства". Признавалась необходимость рационального использования внутренних ресурсов в сочетании с привлечением иностран­ных кредитов в целях создания рентабельной экономики, насы­щения потребительского рынка. Развитие конструктивного ди­алога со всеми политическими силами должно было обеспечить политическую стабильность в обществе.

Особое внимание АПТ уделяла улучшению положения в де­ревне. В январе 1991 г. Р. Алия выступил в газете "Зери и попу-лыт" с изложением конкретных мер в области аграрной поли­тики, обещая увеличить инвестиции в сельское хозяйство. 1000 новых тракторов, ввезенных из Китая, были распределе­ны по районам. Предполагалось также к новой посевной кампа­нии увеличить производство и распределение собственных хи­мических удобрений.

В области внешней политики платформа подтвердила твер­дое намерение включиться в общеевропейский процесс, по­кончив с предрассудками периода "холодной войны". Подчер- кивалось, что албанец должен ощущать себя не только гражда­нином своей страны, но и гражданином Балкан и Европы. Деви­зами АПТ стали: "Реализм и обновление", "Интересы родины и нации превыше всего".

В январе 1991 г. в предвыборную кампанию включились со­зданные к тому времени оппозиционные партии. Главным со­перником правящей партии стала ДП. Ее программа отличалась от программы АПТ более радикальным подходом к таким воп­росам, как земельная реформа и приватизация. Планировалось превращение Албании в "современную и демократическую страну" путем строительства правового государства и установ­ления полной демократии. Тремя основными программными принципами объявлялись частная собственность, проведение аграрной реформы и улучшение условий жизни народа. При­ватизацию предусматривалось проводить под контролем госу­дарства при условии гарантии прав личности и общества, а пре­кращение субсидирования крупных госпредприятий-монопо­листов должно было способствовать превращению их в акцио­нерные общества. Провозглашалась приоритетность развития отраслей обрабатывающей и легкой промышленности. Кресть­янам обещали государственные земли, а также право добро­вольного выбора форм землевладения и землепользования — от частной до коллективной собственности. Права на собствен­ность крупных землевладельцев, экспроприированных в 1945 г., не признавались.

Один из "отцов-основателей" ДП, Грамоз Пашко, вернув­шись из США, заявил о готовности политических и деловых кругов этой страны поддержать партию в случае ее победы на выборах материально путем предоставления гуманитарной по­мощи и введения в крут таких международных кредиторов, как Международный валютный фонд, Всемирный банк, Европей­ский банк реконструкции и развития. В органе ДП газете "Ри­линдья демократике" стали появляться статьи, знакомящие с потенциальными партнерами и друзьями. В рубрике "Наши ис­торические союзники" рассказывалось об Италии, о которой ранее иначе, как об оккупационной державе, не говорилось. А в рубрике "Наши естественные соседи" фигурировала Гер­мания.

Тем временем экономическое положение страны резко ухудшилось, несмотря на обнадеживающее заявление в ноябре 1990 г. председателя Совмина Адиля Чарчани, что именно в пер­вом квартале 1991 г. падение жизненного уровня будет остано­влено. Но даже официальная статистика засвидетельствовала сокращение производства мяса, молока, яиц. Исчезли из прода­жи картофель, фасоль, капуста. В январе 1991 г. промышленное производство товаров составляло 65 — 70% по сравнению с тем же периодом 1990 г. Ухудшение продовольственного снабже­ния вызывало в стране глухое недовольство. Оно выливалось время от времени в стихийные разграбления голодными людь­ми государственных продовольственных складов. Но принципиальное значение для включения протестного движения в за­конное русло имела начавшаяся 14 февраля забастовка шахте­ров на угольных разработках в Валиасе к северу от Тираны. Эта первая в истории социалистической республики забастов­ка после издания 25 января 1991 г. правительственного указа, провозгласившего право трудящихся на забастовки, стимули­ровала к тому же создание независимых профсоюзов.

Новый общенациональный кризис разразился в феврале 1991 г. Он начался с голодовки 720 студентов и преподавателей Тиранского университета, Высшего художественного лицея и сельскохозяйственного института. Первоначально выдвига­лись требования улучшения бытовых условий в студенческом городке, но затем они приобрели политическую окраску: за­претить изучение марксизма-ленинизма, диамата, истмата и трудов Э. Ходжи, изъять его имя из названия университета. Ес­ли правительство не выполнит эти требования, то ему предлага­лось уйти в отставку. Акция во многом носила демонстратив­ный характер, так как 25 января Совмин наряду с провозглаше­нием прав на забастовки издал распоряжение о государствен­ной охране национальных исторических памятников, в число которых вносились сооружения, связанные с именами Скан-дербега, братьев Фрашери и... Энвера Ходжи. Повреждение па­мятников каралось тюремным сроком от 3 месяцев до 6 лет.

Официально пиетет в отношении обожествлявшегося вож­дя сохранялся, и все попытки пересмотреть роль и место Э. Ходжи в истории Албании решительно отвергались властя­ми. К его многочисленным прижизненным монументам добав­лялись новые, наиболее значительными из которых являлись беломраморный Энвер, сидящий в стилизованном кресле на вершине холма в Гирокастре, огромный десятиметровый Эн­вер, шагающий по площади Скандербега в Тиране и музей его имени в Тиране, прозванный в народе "пирамидой", в сооруже­нии которого принимала участие дочь диктатора, носящая поэ­тическое имя Пранвера, т.е. Весна. В народе отношение к Ход­же стало к тому времени довольно равнодушным, величествен­ный музей пустовал. Однако политически активная часть об­щества раскололась. Партийная печать клеймила студентов и помещала многочисленные письма трудящихся в защиту памя­ти "основателя партии и государства". На юге страны организа­ционно оформился Союз добровольцев имени Э. Ходжи.

Рамиз Алия оказался в чрезвычайно сложном положении, так как его считали не просто преемником Э. Ходжи на посту ''первого секретаря ЦК АПТ, но и соавтором теории и действую­щей модели "истинного" социализма. Став в 1960 г. секретарем ЦК АПТ, он весьма усердно "обосновывал" линию тандема Ходжа—Шеху, а после устранения последнего превратился в "альтер эго" вождя, одряхлевшего умственно и физически. Тем не менее Р. Алия первым из состава энверовского политбюро понял, что по-старому жить невозможно, и пожертвовал тем, что давно стало анахронизмом. Темной декабрьской ночью 1990 г. демонтируется памятник Сталину на столичном Бульва­ре Павших Героев. Простертая рука стоявшего напротив него Ильича оказалась устремленной в никуда. Вскоре также неза­метно исчез и этот монумент. По решению правительства в Ал­бании была ликвидирована символика, связанная с именем Сталина, в частности возвращено имя городу Кучове (бывш. го­род Сталин). Народ воспринял эти действия спокойно и даже с одобрением, согласившись с официальным обоснованием о не­целесообразности сохранения памяти об иностранном деятеле, от которого открестилась даже собственная страна. Но к лик­видации культа "своего" вождя, верного последователя Стали­на, отношение в обществе еще не сформировалось.

Р. Алия не рискнул взять на себя ответственное решение и созвал 19 февраля 1991 г. пленум ЦК АПТ, который, рассмотрев политические требования студентов, отклонил их. На следую­щий день в результате спонтанного (или хорошо срежиссиро­ванного под спонтанность) выступления жителей Тираны ог­ромную статую Э. Ходжи на центральной площади столицы свалили при помощи металлического троса, вынесенного с тер­ритории завода его имени. Вечером того же дня Р. Алия обра­тился по телевидению с воззванием к народу. Он резко осудил акты вандализма, совершенные экстремистами не только в Ти­ране, но и в других городах, призвал сограждан к спокойствию и выдержке. Р. Алия заявил о решимости взять в свои руки вос­становление порядка и стабильности, пойдя по сути дела на введение военного положения. Прибывшие в столицу войска охраняли правительственный квартал. Уличная толпа ответила кострами, на которых сжигались портреты Ходжи и его печат­ные труды. В центре Тираны стали совершаться акты вандализ­ма. "Пирамиду" не тронули, но другой мемориальный музей — табачную лавку "Флора", где Э. Ходжа якобы встречался со своими сторонниками-коммунистами в 1939 г. — смели с лица земли. Хулиганствующие элементы провоцировали беспоряд­ки. 22 февраля появились первые жертвы: четверо ни в чем не повинных людей были убиты "силами правопорядка", многие ранены, в том числе и две девочки 12 и 14 лет.

На юге страны вновь подняли голову приверженцы старого (энверовского) режима. Они срывали портреты Р. Алии, кото­рый, по их представлениям, не проявил решительности в защи­те памяти Э. Ходжи и дела социализма, призывали к походу на Тирану и к переносу столицы Албании во Влёру. Они требова­ли восстановить разрушенные монументы. С декларацией, осуждающей как акты вандализма, так и произвол властей, высту­пила ДП. Аналогичное заявление сделало руководство РП, при­зывая положить конец спекуляциям на памяти Э. Ходжи. "Раз­гул насилия — это главная опасность, угрожающая демокра­тии", — утверждалось в нем. Обе оппозиционные партии под­держали позицию Р. Алии, который на встрече с представите­лями ряда городов Албании предложил отложить решение воп­роса о восстановлении памятников и другие связанные с этим проблемы на послевыборный период.

Стремясь нейтрализовать основной источник осложнений, а именно продолжающуюся студенческую голодовку, Совмин принял 22 февраля решение о том, что Тиранский университет не будет носить имя Э. Ходжи. Оказались удовлетворенными и все другие требования бастующих вплоть до смены правитель­ства. В тот же день Р. Алия издал декреты о создании Прези­дентского совета из восьми человек и о назначении нового ка­бинета министров. Председателем правительства стал еще за год до этого мало кому известный 38-летний кандидат экономи­ческих наук, один из лидеров реформаторского крыла в АПТ, Фатос Нано, проработавший в Совмине немногим более двух месяцев сначала генеральным секретарем, а затем заместите­лем премьера.

Прекращение голодовки в Тиранском университете не ис­черпало всех сложностей, с которыми встретилось правитель­ство Нано. 7 марта 1991 г. вновь возникла угроза исхода из стра­ны очередной волны беженцев. В меньших размерах повторял­ся вариант "беженского кризиса" 1990 г. 2 марта 1991 г. власти объявили о создании Комитета по трудоустройству албанских граждан за рубежом, и тут же начался несанкционированный выезд, минуя официальные каналы. Люди пытались прорваться в Италию через порты Дуррес, Шенгини и Влёра, захватывая пароходы и другие плавсредства. Правительство срочно пере­крыло доступ в портовые сооружения Дурреса, а итальянские береговые службы блокировали свое побережье. Большинство незаконных иммигрантов были депортированы из Италии об­ратно в Албанию.

Аналогичная попытка перейти границу с Югославией (в Черногории) предпринималась в то же время двумя тысячами сербов, проживавшими на севере Албании в деревне Врака. Остановленные югославскими пограничниками, они вернулись в свои дома. Правда, уже в 1992 г. им представилась возмож­ность выехать в Югославию на законных основаниях в порядке репатриации. Однако многие из них вернулись, так как их посе­лили в Косово, раздираемом этнополитическими конфликтами. К тому же их не устраивало проживание не среди сербов, а в ал­банской среде, из которой они стремились вырваться.

Усилиями всех политических партий и общественных орга­низаций установилось относительное спокойствие в стране. Внутренние потрясения в Албании начала 90-х годов впервые стали европейской проблемой. Нестабильная обстановка в этой стране на фоне бурно развивавшегося процесса распада Югославии таила в себе опасность еще большего обострения общебалканского кризиса. Поэтому западные правительства оказали активную экономическую и политическую поддержку коммунисту-реформатору горбачевского типа, каким воспри­нимался в то время Рамиз Алия. Начав в марте с гуманитарной продовольственной помощи из Италии и Швейцарии, между­народные финансово-экономические организации и некото­рые фирмы стали договариваться об инвестициях в отдельные отрасли добывающей и перерабатывающей промышленности, в сельское хозяйство и туризм. Наибольшую активность прояв­ляли германские фирмы, выказавшие намерение производить капиталовложения в добычу нефти, меди, хрома, в гидроэнер­гетику, сельское хозяйство и др. Американская "Оксидентал петролеум" подписала два протокола о предполагавшемся уча­стии в разведке и эксплуатации нефтерождений. Датская и гол­ландская фирмы приступили к реконструкции фабрики сти­ральных порошков.

Состоявшиеся 31 марта и 7 апреля 1991 г. выборы в Народ­ный кувенд принесли победу кандидатам, проходившим по списку АПТ. Они получили 169 из 250 депутатских мест. Одна­ко, к удивлению многих, сам Р. Алия не прошел. Он вел свою кампанию в традиционном "партийном" стиле, как это было принято у первых лиц в социалистических странах. Если Са-ли Бериша приглашал народ на площади и стадионы, агитируя до хрипоты в голосе за программу ДП, то Р. Алия полагался на налаженный пропагандистский аппарат. За день до голосова­ния он выступил с большой речью перед активом "своего" из­бирательного округа, по которому безальтернативно проходил в прежние времена, и оказался побежденным мало кому из­вестным кандидатом от ДП инженером Франко Крочи. За Алию отдали голоса только 36% избирателей. В коммюнике ЦК АПТ по результатам выборов говорилось о большой победе партии на выборах, но также признавалось, что неизбрание Р. Алии "явилось неожиданным и несправедливым". Пораже­ние лидера АПТ контрастировало с абсолютной победой в Ка-вае его главного соперника — Сали Бериши.

ДП завоевала 75 мест, что свидетельствовало о несомнен­ном успехе политической организации, оформившейся только за три с половиной месяца до выборов. Причем она завоевала голоса преимущественно городских избирателей, а АПТ — сельских. Забитое, нищее крестьянство, привыкшее во всем следовать "указаниям партии", послушно проголосовало за ее кандидатов, 5 мест получила "Омония" и 1 — Комитет ветера­нов войны.

Результаты выборов имели сильный резонанс в стране и за ее пределами. Аккредитованные на выборах иностранные обо­зреватели (около 260 человек) поражались низкому уровню по­литической культуры и в особенности деструктивным настрое­ниям, проявившимся сразу же после обнародования результа­тов выборов. 2 апреля в Шкодре прошла демонстрация молоде­жи, протестовавшей против злоупотреблений, допущенных из­бирательной комиссией города. Попытка участников шествия изложить претензии перед партийным руководством города окончилась разгоном демонстрации с применением органами правопорядка огнестрельного оружия. Жертвами пали четве­ро, в том числе Арбен Броци, один из руководителей шкодрин-ского отделения ДП. Многие получили ранения. Министр вну­тренних дел Грамоз Ручи в специальном заявлении назвал де­монстрантов террористами и обещал навести порядок "всеми законными средствами". Оппозиция потребовала расследова­ния событий 2 апреля, пригрозив бойкотом Народного кувенда.

Конфликты между сторонниками основных партий спора­дически происходили по всей стране. Причем, как правило, страдали голосовавшие за коммунистов и... общественная соб­ственность. В Шкодре избили крестьян, приехавших торговать на местный базар, мстя им за поддержку на выборах коммуни­стов. В Фиери, где кандидаты АПТ завоевали все 19 парламент­ских мест, молодежь переворачивала машины и била стекла в административных зданиях. Пострадали от актов вандализма железнодорожный транспорт и школы, оставшиеся без стекол. Один из студентов, участвовавший в погромах, так объяснил находившемуся тогда в Албании в составе группы наблюдате­лей английскому историку Ноэлю Малькольму причины разгу­ла страстей: "Государство грабило нас 45 лет. Теперь наша оче­редь отобрать все это у государства". В стране создавалась уг­роза анархии и многие стали вспоминать "старые времена, ко­гда был порядок".

Тем не менее общественно-политическая жизнь продолжа­лась. Депутаты от ДП поначалу отказались участвовать в рабо­те кувенда до тех пор, пока не будут наказаны виновники рас­стрела демонстрантов в Шкодре, и пришли на заседание только после создания комиссии по расследованию инцидента. На от­крывшейся 22 апреля первой сессии Народного кувенда была ''учреждена президентская форма правления в Республике Ал­бания, как стала называться страна согласно новой редакции статьи 1 конституции. На заседании 30 апреля 1991 г. Ра-миз Алия был избран президентом, получив 172 голоса из 250. Чтобы выборы имели вид альтернативных (иначе они просто не могли бы состояться), в список внесли еще одну фамилию — главного редактора газеты "Зери и популыт" Намика Докле, по­лучившего 2 голоса. ДП своего кандидата не выдвигала и почти вся ее парламентская фракция в голосовании не участвовала: 71 бюллетень был признан недействительным. У ДП не было шансов на выигрыш.

4 мая на пленуме ЦК АПТ Рамиза Алию освободили от обя­занностей первого секретаря ЦК, члена ЦК и политбюро в свя­зи с избранием президентом.

Так, через 45 лет после введения в Албании республикан­ского строя произошло возвращение к общедемократическим принципам мартовской конституции далекого 1946 г.

Глава VIII

Поиск по сайту: