Биосоциальная природа компенсаторного приспособления

В предыдущих параграфах были рассмотрены общие био­логические принципы и физиологические механизмы ком­пенсаторной деятельности организма. В них было показано, что компенсация является функцией центральной нервной системы. Отсюда следует, что уровень компенсаторной при­способляемости должен зависеть от ее сложности.

Зависимость развития компенсаторных функций от уровня развития нервной системы отчетливо проявляет­ся в опытах с энуклеацией (ослеплением) животных, на­ходящихся на разных ступенях эволюционной лестницы.

Различия в уровне развития нервной системы отража­ются в случае слепоты и на состоянии зрительных зон го­ловного мозга. У животных потеря зрения ведет к разру­шению нервных клеток в зрительных областях. Например, у ослепленных собак и кошек разрушаются нервные клетки коленчатого тела, через которое проходят нейрозрительные пути, происходит уменьшение коленча­того тела в размерах. У ослепших людей никаких патоло­гических изменений в морфологической структуре мозга, как правило, не обнаруживается.

Отсутствие патологических изменений (распада нерв­ных клеток) в зрительных зонах мозга у людей, потеряв­ших зрение, объясняется высоким уровнем развития цен­тральной нервной системы и сложившейся у человека сложной динамической системой связей между мозговы­ми центрами. Благодаря этому отсутствие зрительных раздражений у человека не вызывает обусловленной без­деятельностью атрофии нервных образований, которая наблюдается у животных. «Когда речь идет о слепых, глухих и т. д., — писал И.П. Павлов, — нужно постоянно

помнить, что деятельность центра коры поддерживается ассоциированными раздражителями и вместе с тем зави сит от количества всех раздражений и иррадиации их»¹.

Исключение здесь составляют только рано ослепшие и лица со значительным стажем слепоты. Посмертное ис­следование мозга профессора Щ. (ослеп в 5 лет, стаж сле­поты 54 года) и музыканта К. (слепорожденный, стаж слепоты 77 лет) показало, что длительное поражение пе­риферического зрительного нейрона вызывает морфоло­гические изменения мозговой ткани. Они выражаются в уменьшении толщины коры зрительного центра. Если в норме толщина коры составляет в среднем 2—2,15 мм, то при длительной тотальной слепоте она равняется 1,24—1,35 мм. Морфологи отмечают также редуциро­ванность развития затылочных долей мозга. Очевидно, для нормального функционирования зрительных зон и их развития в случаях рано наступившей и длительной тотальной слепоты оказывается недостаточно ассоцииро­ванных раздражителей.

Таким образом, человек не только имеет наиболее вы­сокоразвитую нервную систему, но и обладает самыми со­вершенными компенсаторными возможностями. Однако даже такое высокое развитие биологических компенсатор­ных функций не может обеспечить сколько-нибудь значи­мых результатов при наличии тяжелых нарушений выс­шей нервной деятельности. В качестве примера можно привести такой дефект, как травма переднего отдела за­тылочной области больших полушарий, в результате ко­торой, сохраняя нормальное зрение, больные разучива­ются читать. И только специальные упражнения (а не биологическое компенсаторное приспособление!) возвра­щают им эту способность. Абсолютная же слепота незави­симо от ее происхождения при полном отсутствии какой бы то ни было помощи извне делает человека практически не-

¹ Павловские среды. М.; Л., 1949. Т. II. С. 530.

жизнеспособным. Физиологические меры организма ока­зываются недостаточными для компенсации столь слож­ного дефекта и его последствий.

Однако люди с полной потерей зрения, слуха и даже при таких тяжелых комбинированных дефектах, как слепоглухонемота, в значительной мере преодолевают их последствия, приспосабливаются к жизни в новых усло­виях, а порой достигают в ней значительных успехов.

Наиболее показательным для данного случая является жизнь и деятельность слепоглухих Л. Бриджмен, Э. Кел­лер, О.И. Скороходовой и многих других. Все они, несмо­тря на столь тяжелые нарушения анализаторной дея­тельности, достигли высокого уровня интеллектуального развития. Широко известны книги Э. Келлер «История одной жизни» и О.И. Скороходовой «Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир».

Э. Келлер, которую М. Твен назвал феноменом XX в., на протяжении долгих лет много сил отдавала организа­ции обучения и воспитания аномальных детей.

О.И. Скороходова, получив образование и защитив кан­дидатскую диссертацию, работала в области дефектологии, занималась литературным трудом. Стихи, статьи, очерки О.И. Скороходовой, в которых раскрываются способы и средства, помогающие ей ориентироваться в окружающем мире и познавать его, вызывают большой интерес у широ­ких читательских масс. Своеобразные, но вполне реальные картины жизни сменяются перед нами одна за другой, ког­да мы читаем произведения О.И. Скороходовой. Вот, напри­мер, ее описание своих представлений в очерке «Еду»: «Я пытаюсь представить себе жизнь людей, движение в горо­де... шум и звуки представляются мне в виде непрерывных вибраций, которые я ощущаю, когда нахожусь на улице или когда еду в трамвае, троллейбусе и т. д.

Представляю я знакомых и незнакомых мне людей... но их голосов не представляю, мне кажется, что они молчат или го­ворят очень мало и притом говорят беззвучно. Если же я захо­чу все-таки представить человеческие голоса, то звуки чудятся

мне на кончиках пальцев, потому что некоторых своих знако­мых, а также собственный голос я "слушаю" руками».

Не менее интересны и ее наблюдения и переживания, изложенные в стихотворной форме:

«Думают иные — те, кто звуки слышат, Те, кто видят солнце, звезды и луну: — Как она без зренья красоту опишет, Как поймет без слуха звуки и весну?!

Я услышу запах и росы прохладу, Легкий шелест листьев пальцами ловлю. Утопая в сумрак, я пройду по саду, И мечтать готова, и сказать: люблю...

Пусть я не увижу глаз его сиянье,

Не услышу голос, ласковый, живой.

Но слова без звука — чувства трепетанье —

Я ловлю и слышу быстрою рукой».

На страницах научных и популярных изданий опублико­вано много работ, посвященных уникальному эксперимен­ту по воспитанию и обучению слепоглухонемых детей, осу­ществленному А.И. Мещеряковым и И.А. Соколянским в Загорском специальном детском доме. Ими была разработа­на методика, позволяющая слепоглухонемым овладевать предметными действиями, звуковой речью, навыками чте­ния, письма и сложнейшими интеллектуальными действи­ями. С помощью этой методики оказывается возможным сформировать у них качества личности, необходимые дли активного участия в трудовой и общественной жизни. Эф­фективность методики И.А. Соколянского и А.И. Мещеря­кова подтверждается успешной работой ряда воспитанни­ков Загорского детского дома после окончания Московского университета в научных и учебных учреждениях.

Из приведенных примеров видно, что даже при нали­чии нескольких дефектов их последствия могут быть в значительной мере преодолены и человек может достичь высокого уровня психического развития.

В связи с этим возникает вопрос: какие условия, кроме ранее рассмотренных биологических факторов, имеют значение для компенсации дефекта и как они соотносятся с первыми?

Такими условиями являются уровень развития обще­ственных отношений и технического прогресса, положе­ние инвалида в обществе, условия семейного и школьного воспитания, состояние здравоохранения и социального обеспечения и многие другие социальные факторы.

Наличие двух различных групп факторов (биологичес­ких и социальных) не означает их взаимоисключающей противоположности. Напротив, подлинно научный, ма­териалистический взгляд на компенсацию утверждает единство и взаимодействие этих факторов.

Биологические факторы выступают как самостоятель­ные при компенсации дефектов у животных, давая приспо­собительный эффект, восстанавливая утраченное равнове­сие со средой. Причем многие сложные нарушения функций, такие, как, например, слепота, только на биоло­гической основе не компенсируются, и животные погиба­ют. У человека биологические факторы имеют самостоя­тельное значение только при дефектах, не вызывающих существенных отклонений в развитии и проявлениях пси­хики. Во всех остальных случаях компенсаторное приспо­собление осуществляется на основе синтеза биологических и социальных факторов при ведущей роли последних.

Утверждение в этом единстве ведущей роли социально­го фактора основано на марксистской теории происхож­дения и развития человека как существа общественного. Именно труд и общение в процессе труда способствовали выделению человека из мира животных и его дальнейше­му совершенствованию.

Любая из сторон человеческой психики, хотя и является продуктом деятельности определенного органа, формирует­ся как подлинно человеческая функция в условиях общест­венно-трудовой деятельности. В работе «Экономическо-фи-лософские рукописи 1844 года» К. Маркс писал: «Каждое

из его (человека. — АЛ.) человеческих отношений к миру — зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, мышление, созерца­ние, ощущение, хотение, деятельность, любовь — словом, все органы его индивидуальности... существуют как обще­ственные органы, — являются в своем предметном отноше­нии, или в своем отношении к предмету, присвоением пос­леднего, присвоением человеческой действительности»¹.

Указание К. Маркса на то, что человеческая психика формируется в результате усвоения человеческого опыта в условиях совместной деятельности относится не только к процессу исторического развития, но и к онтогенезу чело­века. Сама по себе конституция человека, то есть его био­логическая организация, еще не определяет его человечес­кой сущности, и, как справедливо заметил французский психолог А. Пьерон, «ребенок в момент рождения лишь кандидат в человека, но он не может им стать в изоляции: ему нужно научиться быть человеком в общении с людь­ми»². Это положение хорошо иллюстрируется многочис­ленными фактами, аналогичными истории небезызвестно­го К. Хаузера³, а также детей, выращенных животными.

Итак, для нормального развития психики необходимо усвоение человеческого опыта, которое осуществляется в результате речевого общения, совместной деятельности, активных и адекватных действий. Слепота и слабовиде-ние создают препятствия для нормального развития пси­хики прежде всего в результате ограничения возможностей

¹ Маркс К.. Энгельс Ф. Из ранних произведений. — М., 1956. С. 591.

¹ Pier on //. Qu'est que l'hominisation? // Le courrier rationaliste. 1959. № 10. P. 211.

³ Каспар Хаузер, живший в Германии в начале XVIII в., по некоторым сведениям сын герцога баденского, с младенчества и до 16 лет находился в тюрьме в полной изоляции от людей. Пищу ему доставляли во время сна. В результате такого образа жизни психические высшие функции не развива­лись и по своему поведению К. Хаузер практически не отличался от живот­ных. В таком же положении оказываются дети, выращенные животными, причем доразвитие их психики при возвращении к людям идет крайне мед­ленно, а высшие психические функции не развиваются вообще.

общения и способов труда. Именно это имел в виду Л.С. Вы­готский, когда писал, что проблему детской дефективности следует рассматривать прежде всего «как социальную про­блему потому, что не замечаемый прежде социальный ее момент, считавшийся прежде второстепенным, на самом деле оказывается первостепенным, главным. Его и надо по­ставить во главе угла. Надо смело взглянуть в глаза этой проблеме, как проблеме социальной»¹. Тем самым Л.С. Вы­готский подчеркивает ведущую роль социальных факторов в компенсации слепоты, слабовидения и их последствий.

Несмотря на то что Л.С. Выготский в своей культурно-исторической теории развития психики резко и недоста­точно обоснованно противопоставил общественные, «культурно-исторические» формы сознательной деятель­ности «естественно сформированным» психическим про­цессам, его величайшая заслуга заключается в выдвиже­нии на первый план в теории компенсации социальных факторов.

Никогда никакая биологическая функция не сможет компенсировать, восстановить нарушенные дефектом связи человека и общества. И поскольку высшей формой проявления компенсации является становление всесто­ронне развитой личности, которое предполагает форми­рование научного мировоззрения и убеждений, способно­сти овладевать знаниями и применять их на практике, высокого уровня моральных, волевых и интеллектуаль­ных качеств, постольку ведущими в преодолении имею­щихся отклонений и дальнейшем нормальном развитии человеческой психики являются социальные факторы компенсации.

Эффективность социальных факторов в компенсации в существенной мере зависит от степени выраженности дефек­та, количества нарушенных функций и их значения для жиз­недеятельности. То, что степень эффективности социальных

Выготский Л. С. Развитие высших психических функций. М., 1960. С. 55.

воздействий зависит от глубины эффекта, хорошо иллюстри- руется клиническим материалом. Глубокие поражения цент-ральной нервной системы, вызывающие тяжелые формы умственной отсталости, комбинированные нарушения ана-лизаторной деятельности, сочетания сенсорной недостаточ- ности с умственной отсталостью и другие сложные дефекты, даже при самых благоприятных условиях жизни серьезно ограничивают возможности компенсаторного приспособле­ния. В качестве примера можно сослаться на клинические наблюдения СП. Боткина и немецкого невропатолога Штрюмпеля за больными, страдавшими нарушениями фун­кций зрения, слуха и осязания. На протяжении нескольких лет они находились практически все время в состоянии глу­бокого торможения (сна), из которого выходили только для отправления физиологических потребностей.

Среди социальных факторов, оказывающих влияние на компенсацию нарушенных или утраченных функций, на­иболее существенными являются уровень развития об­щества и социальное положение слепого или слабовидя­щего, условия деятельности индивида и его активность.

Зависимость высших форм компенсации от уровня развития общества и общественных отношений отчетли­во проявляется при анализе положения слепых при раз- личных экономических формациях. На ранних этапах развития общества психическое развитие слепых, боль­шая часть которых являлась представителями бед­нейших слоев населения, было серьезно ограничено. Именно неимущие классы в первую очередь страдали от заболеваний, непосредственно влекущих за собой нару­шения зрения. Нищенство было уделом большинства сле­пых. Слепые представляли собой париев общества, и это их положение широко отображено в устном народном творчестве, литературе, изобразительном искусстве. Сле­пота и бедность, слепота и убожество, слепота и несчастье являлись синонимами. «Слепой несчастен, а бедный слеп, потому что тот никого не видит, а на этого никто не смотрит», — писал немецкий поэт Логау. Невозможность

принимать участие в общественно полезном труде, изоля­ция от общества, отсутствие элементарных социальных благ затрудняли компенсаторное приспособление и пси­хическое развитие слепых, резко ограничивали возмож­ности их реабилитации и интеграции в обществе. Лишь немногим слепым из привилегированных классов удава­лось в той или иной мере преодолеть последствия наруше­ния функций зрительного анализатора и адаптироваться в социальной среде.

Идеологизация науки, насаждавшаяся в нашей стране до недавнего времени, имела своим следствием формиро­вание примитивного, вульгарно-материалистического представления, согласно которому улучшение социально­го статуса инвалидов жестко связано с переходом от ка­питализма к социализму. Однако объективный анализ ситуации показывает, что решающим здесь оказывается не характер общественных отношений, а уровень цивили­зованности, гуманности, богатства общества. В качестве свидетельства приведем отрывок из нью-йоркской корре­спонденции В. Симонова (Огонек. 1988. № 5): «...инвали­ды! Их непривычно, на московский глаз, много. Кто-то катит их в колясках. Они сами катят себя на причудли­вых, приводимых в движение электромотором конструкци­ях, управляемых порой движениями одного-единственного пальца. Парализованные, люди с тяжелыми физическими недостатками (в том числе и слепые — А. Л.) — завсегда­таи парков, их удивительно часто видишь в музеях и на выставках. Порой чудится, что в Нью-Йорке устроили вечный съезд инвалидов.

Нет, их наверняка не больше, чем в Москве или Рязани. Просто Нью-Йорк да и другие американские города мило­сердны к человеку в инвалидной коляске. Они не прячут его в четырех стенах, а, напротив, стараются проломить стену, отделяющую больного от общества». Подобная ситуация становится возможной в результате изменения экономичес­кого и социального положения инвалидов за счет развития систем обучения и воспитания, здравоохранения, реабили-

тации и трудоустройства, создания комфортных условий бытия, гуманизации общества, иными словами, компенса­ция дефекта, реабилитация и интеграция инвалида в обще­ство зависят не только и не столько от него самого, сколько от готовности общества создать инвалидам необходимые ус­ловия, принять их, пойти им навстречу.

Улучшение социального положения позволяет слепым и слабовидящим включиться в сознательную, активную деятельность в различных ее формах, что является ос­новным условием развития компенсаторных функций.

Для включения слепых и слабовидящих в общеполез­ный труд весьма существенное значение имеет использова­ние технических средств компенсации. Технический про­гресс оказывает огромное влияние на развитие человеческой психики.

Необходимость создания обходных путей для успешно­го овладения слепыми и слабовидящими знаниями и опы­том, накопленными человечеством, требует использова­ния способствующих этому процессу специальных средств.

Создание рельефного шрифта, специальных приборов для письма, всевозможных корригирующих средств, разработка наглядных пособий, предназначенных для осязательного или зрительного восприятия, изобретение приборов для ори­ентировки в пространстве и приспособлений для производст­венного труда и многое другое расширяли познавательные и трудовые возможности слепых и слабовидящих, способство­вали адаптации (при врожденной или ранней утрате зрения) или реадаптации (при более поздних нарушениях зритель­ных функций) к жизни в новых условиях.

Тифлотехнические средства компенсации развиваются в основном в двух направлениях. Это, во-первых, приборы, сохраняющие и развивающие нарушенные зрительные функции. К ним относятся различные корригирующие оп­тические приспособления: обычные и телескопические очки, контактные линзы и т. п. Другая группа приборов ос­нована на использовании сохранных анализаторов, при по-

мощи которых слепой или слабовидящий получает преоб­разованную информацию, поступающую в обычных усло­виях через зрительную систему. Это приборы, заменяющие световые и цветовые раздражители раздражителями дру­гих модальностей, трансформирующие световую энергию в звуковую или механическую. Среди них приборы, исполь­зуемые в ориентировочной деятельности, читающие маши­ны, приспособления для проведения лабораторных работ и т. п. Ведутся работы и еще в одном направлении. Речь идет о моделировании периферической части зрительного анали­затора (электронного глаза). Такого рода приспособления должны трансформировать световую энергию в электри­ческую и посылать электрические импульсы непосредст­венно в зрительные зоны головного мозга, вызывая тем са­мым субъективные световые ощущения.

Огромную роль в компенсации играет сознание. Его значение отчетливо проявляется при сравнении компен­саторных процессов у человека и животных. Если после­дние благодаря компенсации могут только биологически приспособиться к новым условиям, то человек восстанав­ливает нарушенное равновесие не только с естественной, но и с социальной средой. А это возможно только при ус­ловии осознания дефекта, его последствий и тех задач, ко­торые возникают перед человеком в ходе преодоления обусловленных дефектом отклонений в психическом и физическом развитии.

Наиболее отчетливо роль сознания в преодолении де­фекта и его последствий проявляется у лиц, полностью или частично утративших зрение в зрелом возрасте.

§ 5. Критика биологизаторских и социологизаторских теорий компенсации

Для психологии конца XIX — начала XX в. характер­ным является отказ от рассмотрения психики человека и ее формирования как результата общественно-историче­ского развития. Наибольшее распространение получают

различные психологические концепции, утверждающие независимость психики от внешнего мира, имманент­ность се проявлений. Интенсивность и содержание психи­ческой жизни объяснялись хотя и различными у разных авторов причинами — специфической энергией органов чувств, мышлением, инстинктами, влечениями и т. п., но во всех случаях детерминация психической деятельности находилась в самом субъекте.

Некоторые из этих теорий нашли свое отражение в психологии слепых, и в частности в исследованиях по проблеме компенсации дефектов зрения.

Среди многочисленных попыток объяснить процесс компенсации утраченных зрительных функций биологи­ческими факторами наиболее известно учение о викариате ощущений (Чермак), согласно которому выпадение како­го-либо вида ощущений влечет за собой автоматическое «изощрение», то есть повышение сохранных видов чувст­вительности. Основной причиной изощрения осязания, слуха и обоняния у слепых представители этой теории счи­тали происходящее якобы при потере зрения высвобожде­ние «специфической энергии» зрительного анализатора. Эта высвободившаяся «специфическая энергия» направ­лялась, по их мнению, в сохранные органы чувств, за счет чего автоматически повышалась их чувствительность.

Представители другого направления (Трушель, Кунц), отрицая снижение порогов чувствительности у слепых, ут­верждали, что слепота стимулирует появление качествен­ных новообразований в центральной нервной системе, ко­торые становятся материальным субстратом нового, «шестого чувства», компенсирующего утраченное зрение.

Несмотря на столь различные взгляды, основывающи­еся, кстати, на весьма противоречивых фактах (в одном случае утверждается наличие повышенной чувствитель­ности сохранных органов чувств у слепых, в другом оно отрицается), представители этих направлений приходят к общему выводу, согласно которому отрицается необхо­димость активного воздействия на человека с нарушен-

ным зрением с целью преодоления последствий дефекта в психическом развитии.

Характерный для этих направлений механистический подход к компенсаторным процессам, утверждавший их имманентность, предопределенную биологической приро­дой человека, не смог раскрыть сущности явления компен­сации и впоследствии был полностью опровергнут факта­ми, полученными в экспериментальной тифлопсихологии. Но, несмотря на это, упомянутые теории оказали пагубное влияние на теорию обучения и воспитания слепых, по­скольку отрицали необходимость педагогического вмеша­тельства в процесс компенсаторного приспособления.

В дальнейшем теория викариата ощущений претерпе­вает некоторые изменения. Доказанное в экспериментах отсутствие физиологического «изощрения» чувствитель­ности способствует отказу ряда исследователей от взгля­да на компенсацию слепоты как на процесс, совершенно независимый от деятельности. Викариат ощущений рас­сматривается теперь как происходящее в результате уп­ражнений и приспособления повышение чувствительнос­ти. «Состояние слепоты, — пишет К. Бюрклен, подытоживая ряд исследований, — приводит с естествен­ной необходимостью к повышенной деятельности остав­шихся чувств, чем и объясняется их изощрение; после­днее оказывается, таким образом, не врожденным, а приобретенным. Это изощрение имеет свою основу в психических явлениях (внимание, упражнение, приспо­собление) и проявляется индивидуально в различной сте­пени также физиологически»¹.

Нетрудно заметить, что и в обновленном виде теория викариата страдает односторонностью подхода к челове­ческой психике и явлению компенсации. Попытки объяс­нить возмещение нарушенных функций только повыше­нием чувствительности, чем бы оно ни было вызвано, явно несостоятельны.

' Бюрклен К. Психология слепых. М., 1934. С. 51.

Биологизаторские теории компенсации слепоты легли в основу различных методов, приемов и средств обучения слепых, имевших широкое применение на протяжении многих десятилетий. На биологических основах в тифло­педагогике были построены системы, направленные на развитие сенсомоторной культуры и сводившиеся к меха­ническому упражнению, тренировке сохранных органов чувств. Порочность этих систем, элементы которых мож­но наблюдать еще и сегодня в практике реабилитационной работы со слепыми, состоит в их оторванности от деятель­ности, в игнорировании мышления и речи, имеющих пер­востепенное значение для заполнения пробелов в чувст­венном опыте инвалидов по зрению.

Постановка основных вопросов теории компенсации как чисто биологических несостоятельна еще и потому, что органический дефект зрительной системы не может оказать глобального влияния на психику человека. От­клонения в психическом развитии при дефектах зрения в гораздо большей мере обусловлены возникающими при этом трудностями в установлении социальных связей и отношении с другими людьми.

Несостоятельность биологизаторского подхода при рас­смотрении компенсаторных процессов привела исследова­телей к другой крайности — к вульгарному социологизатор-скому пониманию замещения нарушенных или утраченных функций, отрицающему какую бы то ни было роль природного, биологического в человеке. Отсюда следо­вал неизбежный вывод: компенсировать отклонения в пси­хическом развитии и при слепоте можно только в том слу­чае, если слепые будут обучаться и воспитываться в тех же условиях, что и зрячие. При этом под такими условиями по­нималось главным образом содержание обучения. Напри­мер, в сборнике, посвященном вопросам обучения и воспи­тания аномальных детей, вышедшем под редакцией Л.С. Выготского в 1924 г., была сделана попытка доказать, что психологические особенности слепых имеют сугубо соци­альный характер. Там, в частности, утверждалось, что сле-

пота как утрата возможности воспринимать свет не влечет за собой нравственных страданий и не влияет на развитие психики, если человек морально удовлетворен своим соци­альным положением и может удовлетворять свои матери­альные и духовные потребности. Разумеется, социальная позиция индивида для компенсации дефекта и его послед­ствий имеет принципиальное значение, однако следует учи­тывать, что ее завоевание и удержание является результа­том не только социальной, но и биологической адаптации (для ослепших в зрелом возрасте — реадаптации).

Понимание компенсации как явления, целиком детер­минированного социальными воздействиями, послужило обоснованием выдвинутого в те годы лозунга «В ногу со зрячими!», призывавшего к полному равенству во всех отношениях слепых и нормально видящих. А это в свою очередь привело таких тифлопедагогов, как П.Я. Ефре­мов, A.M. Щербина и др., к убеждению в необходимости совместного обучения слепых и зрячих по общей про­грамме и одними и теми же методами. Естественно, что стремление унифицировать обучение в специальной и массовой школах, попытки механистически перенести содержание и методы обучения из массовой школы в спе­циальную не могли способствовать проявлению и разви­тию компенсаторных процессов. Против подобного недиф­ференцированного подхода к нормальным и аномальным детям, против вульгарного узкосоциологизаторского по­нимания компенсации дефектов неоднократно выступала Н.К. Крупская. Она указывала на то, что достичь макси­мального компенсаторного эффекта можно только при со­здании определенных внешних условий и учете дефекта или, точнее, специфики обусловленных им отклонений в психическом и физическом развитии.

Понимание компенсации дефектов зрения и их послед­ствий как результата действия только социальных факто­ров (обучения и воспитания, социального обеспечения и др.) вело к отрыву психики от ее материального субстра­та, к превращению компенсации в эпифеномен сознания.

Осознавая односторонность как биологизаторского, так и социологизаторского подхода, некоторые ученые пытались их соединить. Однако первоначально эти по­пытки имели механистический характер. Одной из таких попыток является созданная австрийским ученым А. Ад­лером теория сверхкомпенсации, сущность которой сво­дится к тому, что наличие дефекта не только тормозит, но и стимулирует развитие психики, так как в дефекте со­четаются якобы как отрицательные, так и положитель­ные свойства. По Адлеру, осознание дефекта, своей не­полноценности или малоценности является стимулом для развития, постоянного совершенствования. Между дефектом (биологическим фактором) и социальным стремлением к психической компенсации сторонники те­ории сверхкомпенсации видели связь, выражающуюся в превращении органической недостаточности в неотврати­мое тяготение к компенсации и сверхкомпенсации. Про­никновение идей сверхкомпенсации в дефектологию, при­знание того, что основным стимулом развития становится осознание своей малоценности ослабило ее материалистические позиции. В теории компенсации вновь зазвучали идеалистические нотки. Утверждавшая­ся учениками 3. Фрейда А. Адлером и В. Штерном воз­можность создания из слабости — силы, из недостатков — способностей вела к возрождению старого, идеалистичес­кого взгляда на слепоту как на состояние, при котором наиболее полно раскрываются внутренние, духовные силы человека, а формирование высших психических функций — внимания, словесной памяти, логического мышления, воли и других процессов — происходит ускоренно и может при прочих равных условиях опережать норму.

Таким образом, только диалектико-материалистичес-кий взгляд на компенсацию дефектов зрения как синтез биологических и социальных факторов раскрывает ее сущность и формы проявления. Только подлинно науч­ное объяснение процессов компенсаторного приспособле­ния при дефектах зрения может стать теоретической ос-

новой обучения слепых и слабовидящих, дать тифлопси-хологу возможность сознательно управлять восстановле­нием и развитием нарушенных психических функций.

Вопросы и задания

1. Дайте определения понятиям «дефект» и «компенса­
ция». Что собой представляют первичный и вторичный де­
фекты? На каких основах осуществляется их компенсация?

2. Какие принципы лежат в основе компенсаторного
приспособления организма? Каковы физиологические
механизмы компенсации?

3. В чем заключается сущность материалистического
объяснения явления компенсаторного приспособления?
Раскройте соотношение биологического и социального в
человеке и роль этих факторов в компенсации слепоты и
слабовидения.

4. В чем заключается сущность биологизаторского и
социоло-гизаторского подходов в теории компенсации?
Покажите несостоятельность этих направлений.

Литература

Агеев ЕД. Система реабилитации слепых. М., 1981.

Акимушкин В.М., Моргулис И.С. Трудовая реабилита­ция инвалидов по зрению. Киев, 1983. Гл. I—IV.

Анохин П.К. Общие принципы компенсации нарушен­ных функций и их физиологическое обоснование. М., 1963.

Выготский Л.С. Развитие высших психических функ­ций. М., 1960. С. 55—57.

Земцова М.И. Пути компенсации слепоты. М., 1956. Гл. I и IX.

Литвак А.Г. Теоретические вопросы тифлопсихоло-гии. Л., 1973. Гл. III.

Скороходова О.И. Как я воспринимаю, представляю и понимаю окружающий мир. М., 1978.

Поиск по сайту: