Беседа 17 (дневная)

ЧТО ТАКОЕ НАУКА И КУДА ОНА ДВИЖЕТСЯ!

Отец. Нам осталось идти до Большого города совсем немного, и можно уже начать подводить итоги наших бесед. Первый вопрос о науке. Что она собой представляет? Куда направлено ее развитие? Одни говорят, что наука — это явление духовного характера (идеальное явление). Ведь главная черта науки — познать законы изучаемого предмета, а познаем мы своим умом, своим сознанием и мышлением. Другие же говорят: нет, наука — явление материального, вещественного характера. Достижения науки внедряются в жизнь, в производство, воплощаются в технических устройствах. Поэтому ссылаются на Маркса, который назвал науку (имея в виду прежде всего науку о природе) непосредственной производительной силой общества; но если говорить точнее, он сказал, что наука все больше превращается в такого рода силу общества.

Сын. Кто же из них прав?

Отец. Отчасти, но не вполне, прав каждый; но лучше сказать: ни та, ни другая сторона, так как в науке представлено и то и другое — и духовное (идеальное), и вещественное, практическое (материальное). Но именно поэтому науку нельзя свести либо только к духовному явлению, либо только к материальному. Вместо этого «либо — либо» надо поставить «и — и». Такая постановка вопроса является диалектичнее излюбленного некоторыми людьми «либо — либо», и она вполне отвечает тому, что писали Маркс, Энгельс и Ленин.

Сын. Но ведь Маркс говорил о превращении науки в непосредственную производительную (значит, материальную) силу? А ведь такое превращение означает утрату наукой ее чисто духовного (идеального) характера, не правда ли?

Отец. Да, если под чисто духовным (идеальным) понимать ее отрыв от материального производства, от общественно-исторической практики человека. Однако превращение науки в непосредственную производительную силу вовсе не лишает науку ее духовного характера как познания законов природы, ее явлений и их сущности. Наука способна воплощать в технике или в производстве свои духовные результаты и достижения, «овеществлять» их, как говорят иногда. Но это вовсе еще не значит, что она перестает создавать эти свои духовные продукты, что она попросту вливается в производство, сливается с ним и растворяется в нем. Дело обстоит гораздо сложнее, чем это может показаться с первого взгляда.

Сын. Ты сказал, что наука «и — и» — и духовное явление, и вместе с тем нечто материальное. Как же соотносятся в ней самой оба эти начала?

Отец. Ты задал хороший вопрос, мой друг. Ответить именно на такой вопрос — значит выяснить самую суть дела. Обычно в теории познания сопоставляются два эти начала — духовное и материальное, и делается это для того, чтобы выяснить, какое из них является первичным и основным, а какое — вторичным и производным. Материализм, как ты знаешь, за первичное принимает материю, а дух считает производным от нее, порожденным ею. По отношению к науке это так же правильно, как и во всех остальных областях человеческой деятельности и во всем мире. Но в науке, кроме того, встает и другой вопрос — и в нем суть дела — о превращении материального в идеальное и обратного превращения идеального в материальное. Иначе говоря, здесь совершается переход от материального к идеальному и обратный переход от идеального снова к материальному.

Сын. Знаешь, мне это совсем непонятно, как дух (идеальное) может стать материальным? Ведь это похоже на религиозное представление о том, что дух может творить, создавать материальные тела. И как это материальное может словно испаряться до идеального, превращаться в дух? У меня это не укладывается в голове.

Отец. И тем не менее это так, только надо правильно, а не буквально понимать выражения «превращается», «переходит». Ведь когда мы говорим, что количество «превращается» или «переходит» в качество, мы же употребляем эти слова в особом смысле, а не буквально, не как превращение жидкости в пар. В «Капитале» Маркс специально разъяснил, как это надо понимать. Он противопоставил свой диалектический метод гегелевскому: у Гегеля-идеалиста дух есть творец всего действительного мира — в прямом смысле слова творец. Для Маркса же духовное (идеальное) есть то же самое материальное, но только пересаженное в человеческую голову и преобразованное в ней. Как же осуществляется такая пересадка и такое преобразование? «Пересадка» есть процесс отражения внешнего мира в голове человека: в человеческом сознании возникает более или менее полный и точный образ того, что человек изучает, что он познает. «Преобразование» есть извлечение из множества отдельных фактов, из бесконечного разнообразия текущих вещей и явлений их сущности, того, что в них есть главного и общего между ними. Такое «преобразование» происходит в порядке создания соответствующих понятий, теорий и гипотез, установления научных принципов и научных законов. Ведь в таком виде, как все эти продукты сознания складываются в нашей голове, в самом внешнем мире их не существует, все они извлечены из него и очищены от всего постороннего, привходящего, мелкого и несущественного. Такое их очищение есть идеализация результатов того, что мы изучаем и познаем. Но содержание создаваемых нами образов внешнего мира не произвольно, не придумано нами, а является именно формой его отражения в нашей голове, в нашем сознании. Вот что означает «пересадка» материального в нашу голову и «преобразование» его в ней в идеальное. Короче говоря, источником идеального и $го содержанием служит материальное.

Сын. А как быть с обратным переходом или превращением идеального в материальное?

Отец. Здесь на первый план выступает цель практических действий человека, в частности — цель самого научного познания. Допустим, что ты хочешь что-то сделать, решив предпринять какие-то шаги. И ты уже заранее намечаешь цель, которую ты стремишься достичь, и для ее достижения составляешь план действий. Ты ведь так и поступаешь?

Сын. Кажется, так. Во всяком случае, я составляю в своей голове план того, что нужно сделать, чтобы достичь поставленной цели.

Отец. Но, ставя цель и составляя план своих действий, ты уже наперед мысленно в своей голове видишь достигнутый результат, то, к чему ты стремишься. Затем уже своими действиями ты стараешься его осуществить, реализовать. А это и означает, что ты превращаешь идеальное, которое до тех пор существовало только в твоей голове, в реальное (материальное). Вот видишь, превращение идеального в реальное вовсе не так странно и не имеет никакого отношения к религиозным взглядам, к идее божественного творения мира. Идеализм и религия извращают активную роль сознания, превращает сознание в особую, высшую, сверхъестественную силу. В действительности же ничего подобного нет в том, что человек ставит себе цели и составляет планы их реализации.

Сын. И это распространяется на всего человека?

Отец. На все виды его сознательной, целенаправленной деятельности. В том же «Капитале» Маркс пишет, что паук и пчела своим строительным умением превосходят точность работы любого архитектора. Но даже самый плохой архитектор раньше, чем начать что-нибудь строить, уже заранее создал в своем уме образ будущей постройки.

Сын. А как это все выглядит в области науки?

Отец. У науки есть и своя ближайшая, и своя конечная цель. Ближайшая — это поиск и открытие законов изучаемого предмета, скажем, природы. Конечная — это использование этих законов в человеческой практике, подобно тому, как законы природы используются в технике и производстве. В самом деле, спрашивается: для чего человеку нужно знание законов природы? Ведь не для удовлетворения же чистой любознательности или так, от нечего делать. Наука появилась тогда, когда она стала нужна людям, когда они не могли уже больше обходиться без нее в своей практической и прежде всего производственной деятельности. Для того чтобы в промышленности удачно использовать силы и вещества природы, нужно знать их законы и, опираясь на эти законы, управлять процессами природы в своих практических интересах. Выходит, таким образом, что переходы между духовным (идеальным) и материальным не только взаимны, но и закономерно между собой связаны. Так как практика, промышленность, производство остро заинтересованы в овеществлении идеальных результатов науки, то они-то и толкают человека к тому, чтобы он искал и открывал законы природы, а затем находил способы их овеществления, их воплощения в технические устройства и производственные технологические процессы. Вот и получается единая цепочка: материальное переходит в идеальное (в смысле пересаживается в голову человека и преобразуется в ней) для того, чтобы затем идеальное могло снова перейти, превратиться в материальное (в ходе человеческой практики).

Сын. Я это у себя записал коротко так: материальное переходит в идеальное, чтобы идеальному снова перейти в материальное. Это и значит, что наука превращается в непосредственную производительную силу общества?

Отец. Такое превращение с ней происходит на очень высокой ступени ее развития, когда в полной мере развиваются все присущие ей свойства (или функции). Здание науки строилось похоже на то, как строятся любые здания, например, фабричное здание: сначала надо было собрать строительный материал, потом разработать план и, наконец, после того, как из этого материала по этому плану здание фабрики будет возведено, пустить фабрику в ход. Так же примерно обстояло дело и с наукой. Но чтобы в этом разобраться подробнее, надо проследить вкратце весь пройденный наукой путь, особенно начиная с эпохи Возрождения (XV в.), когда естествознание отделилось (эмансипировалось) от философии. Самая первая ступень развития науки была эмпирическая, собирательная. Надо было точно установить факты, очистить их от всего наносного, внесенного самим человеком, и накопить, собрать эти факты (в качестве строительного материала для будущего здания науки). В XIX веке наука (я имею в виду все время естествознание) поднялась на теоретическую ступень своего развития, ступень обобщения накопленного уже эмпирического материала. Для этой ступени характерна уже не просто описательная функция, а появление более сложных функций у науки — объяснительной и предсказательной. Открытие с помощью теоретического мышления законов природы, создание научных теорий, выдвижение гипотез — все это направлено на то, чтобы проникнуть в сущность явлений и объяснить их, исходя из их сущности. Так в начале XIX века поступал Дальтон, объяснявший химические явления и свойства веществ на основании соединения и разъединения (диссоциации) атомов. Так поступали физики второй половины XIX века, объясняя свойства газов и законы идеальных газов на основании молекулярно-кинетической теории. Так позднее поступил Нильс Бор, объяснив периодическую систему Менделеева на основании строения атома и данных физики.

Сын. Скажи, отец, а предсказательная функция науки, о которой ты сейчас сказал, является ее особой функцией? Или она как-то связана с объяснительной функцией науки?

Отец. Предсказательная способность науки представляет собой совершенно особую и чрезвычайно важную функцию науки. Когда ученый обобщает эмпирический материал и извлекает из него новый закон природы, то он обращается к данным уже состоявшегося опыта, а значит, прошлого опыта. Когда же ученый предсказывает, он весь своим мысленным взором обращен к будущему — к тому, что еще не наступило, что еще только ожидается в науке. Это несравненно более ответственная и сложная задача, чем обобщение и объяснение того, что уже есть. Но способность предсказать по- научному, а не просто гадать и пророчествовать, целиком основана на знании законов наблюдаемых явлений. Только зная законы данного круга явлений и опираясь на это знание, можно предвидеть то, что еще неизвестно, не открыто или еще вообще не наступило. Ведь закон — это такая прочная связь явлений, которая действует не только сейчас, но и будет действовать в будущем. Держась за эту путеводную нить, можно мысленно перенестись в область будущего, еще неизвестного, и попытаться представить его мысленно как закономерное продолжение настоящего. Или попытаться найти в природе то, что должно в ней существовать на основании уже известных законов, но еще нами не открыто. Такая способность науки говорит о ее зрелости, о ее возмужании.

Сын. И это, наверное, производит сильное впечатление на людей — увидеть то, что еще не открыто и даже не свершилось?

Отец. Да, но не тогда, когда предсказание было сделано, а когда оно подтвердилось и оправдалось. Например, Дальтон на основании открытого им закона простых кратных отношений предсказал, что должно быть, кроме воды, еще одно соединение между кислородом и водородом, где к молекуле воды присоединится второй атом кислорода. Такое соединение вскоре было открыто: это была перекись водорода. Но особенно сильное впечатление на весь мир произвело предсказание новой планеты Солнечной системы. Его сделал французский математик Жан Леверье в 1846 году. Он заметил, что планета Уран, считавшаяся до тех пор самой далекой от Солнца, не движется в согласии с ньютоновским законом всемирного тяготения, а отклоняется все время от положенного ей пути в сторону, словно что-то «возмущает» ее движение. Леверье предположил, что это делает еще одна, неизвестная до сих пор планета, отстоящая от Солнца еще дальше, чем Уран. Он произвел вычисления и определил точное место на небосводе, где в тот момент эта незнакомка должна находиться. Когда немецкий астроном Иоганн Галле направил свой телескоп на указанное место, он действительно обнаружил здесь новую планету, которую назвали Нептуном. Это подтвердившееся предсказание вызвало большой шум в мире, восхищение перед прогностической мощью разума.

Сын. Но ведь не все научные открытия делаются по одному и тому же способу, однообразно?

Отец. Конечно, нет. Они столь же разнообразны и непохожи одно на другое, как непохожи сами законы, на основании которых делаются научные предсказания, В химии XIX века некоторые предсказания были похожи на то, как можно обнаружить отсутствующую игральную карту, если остальные карты разложить в ряды по масти и по значению: например, по горизонтали разложить в один ряд бубны, в другой ряд — одни пики и т. д. А по вертикали в один столбец — тузы, а в другой — короли: король под королем и т. д. Тогда сразу обнаружится, что нет, скажем, бубновой дамы. Подобным способом воспользовался французский химик Жерар. Он составил такие ряды, где по одному направлению располагались химические соединения по их «масти» (углеводы, спирты, кислоты и т. д.), по другому — они же по их «значению» (когда в их углеводородном остатке, или радикале, возрастает число гомологических групп, начиная от единицы или даже от нуля). Тогда сразу обнаружилось, какие органические соединения должны еще существовать. Вскоре многие из них были действительно синтезированы химиками. Но особенно сильное впечатление на мир произвели предсказания не открытых еще химических элементов Менделеевым на основании периодического закона. Дело в том, что в мендеелевской системе элементы располагались в горизонтальном направлении по близким значениям (величинам) атомного веса, а в вертикальном направлении — по химической «масти» (в первом столбце — щелочные металлы, в следующем столбце — подгруппа меди, затем — щелочноземельные элементы и т. д.). При таком расположении элементов сразу обнаружились пропуски (или пробелы) в центре таблицы. Но по соседним клеткам, занятым известными уже элементами, Менделеев очень точно предсказал в 1869–1871 годах не только существование неоткрытых, но и значения основных физических и химических свойств этих никому еще не известных элементов. Спустя четыре года за последующие 11 лет (с 1875 по 1886 г.) были открыты три предсказанных им элемента, названных в честь стран, где они были открыты: галлием (в честь Франции), скандием (в честь скандинавских стран) и германием (в честь Германии). Это был величайший триумф не только периодического закона, на основе которого были предсказаны эти элементы, но и вообще мощи человеческого разума, вооруженного диалектическим методом мышления. Ведь свои предсказания Менделеев делал, практически применяя закон перехода количества в качество и обратно: постепенное изменение величины (количества) атомного веса элементов приводит к переходу к другому элементу (к другому качеству) с новыми значениями его свойств. Зная закономерный ход изменения значений этих свойств, можно заранее их вычислить для какого-нибудь отсутствующего элемента, что и сделал Менделеев. Так появилась предсказательная функция науки в области естествознания.

Сын. Скажи, отец, как можно было бы определить взаимоотношения между наукой, достигшей теоретического уровня своего развития, и техникой?

Отец. Ты уже, наверное, догадываешься, что в XIX веке наука уже стала догонять технику. Догонять в том смысле, что наука стала теперь способной решать задачи, которые перед ней выдвигала практика — техника и промышленность. Приведу тебе такой случай: в XVIII веке была эмпирическим путем создана паровая машина. Но она работала очень неэкономно: большое количество тепла выбрасывалось в ней, как говорят, на ветер. Можно ли ее было усовершенствовать так, чтобы все получаемое тепло или, по крайней мере, как можно его больше превращалось бы в механическое движение? Иначе говоря, речь шла о повышении коэффициента полезного действия (КПД) паровой машины. И вот оказалось, что, идя тем же прежним эмпирическим путем (вслепую, на ощупь), решить такой задачи уже нельзя. Тут нужна помощь науки, и эту науку, как я тебе уже говорил, начал разрабатывать Сади Карно. Он-то один из первых оказал прямую помощь практике — технике и производству (энергетике), — доказал, что наука догнала эту практику и теперь идет вровень с нею. Предсказательная функция, проявившаяся у естественных наук, давала им возможность активно помогать практике и свидетельствовала об их собственном возмужании.

Сын. А в общественных науках она тоже проявилась?

Отец. С момента появления марксистского учения общественные науки поднялись на уровень подлинных наук и у них впервые проявилась предсказательная способность. Так, на основании открытых ими законов экономического развития капиталистического общества Маркс предсказал неизбежность крушения капитализма и смены его социализмом путем социальной (пролетарской) революции. Это замечательное предсказание полностью оправдалось в России после победы Октябрьской социалистической революции в 1917 году, а затем в целом ряде других стран мира — Европы, Азии и Америки. В 1915 году во время первой мировой войны Ленин предсказал возможность в условиях империализма прорыва мировой империалистической цепи и победы социализма первоначально в одной отдельно взятой стране. При этом Ленин исходил из закона неравномерного развития капитализма, который с особенной резкостью выступил на высшем этапе развития капитализма — на этапе империализма. Это ленинское предвидение подтвердилось на опыте пролетарской революции в России.

Сын. Не правда ли, удачно сравнивают эту предсказательную функцию науки с компасом?

Отец. Это очень меткое сравнение: наука способна предсказывать далеко вперед; этим она указывает верный путь практике — производственной и революционной. Но в области производственной деятельности у естественных наук проявилась еще особая функция, когда они поднялись еще на одну более высокую ступень, на ступень производственно-практическую. Конечно, связь с практикой существовала у науки всегда: наука родилась из потребностей практики и своим существом была всегда направлена на удовлетворение потребностей практики. Но пока она шла позади техники и только ее догоняла, она не могла развернуть в полной мере заложенных в ней возможностей (своих способностей или своих функций); поэтому и помощь с ее стороны практике была пока еще ограниченной. В XX веке, когда развернулась в полной мере производственно-практическая функция науки, наука вырвалась в своем развитии вперед техники и производства, опередила их и все больше ставит и решает такие задачи, которые еще не выдвигались непосредственно самой практикой. Такое положение характерно для научно-технической революции, которая происходит сейчас во всем мире.

Сын. Но если наука опережает практику, вырывается вперед практики, то не значит ли это, что она отрывается от практики?

Отец. Ничего похожего здесь нет на отрыв науки от практики. Наоборот! Выход науки вперед практики означает только то, что необходимо сейчас всестороннее научное исследование, прежде чем можно говорить о внедрении чего-либо в производство. Возьми атомную энергию. Открыта она была в конце XIX века, но тогда о ней люди ровным счетом ничего не знали. Можно ли было пытаться сразу внедрить ее в производство и технику? Конечно, нет. Надо было сначала всесторонне и глубоко изучить новое явление природы, понять его причины, его сущность, открыть его законы, а уж потом, на основе этих знаний искать способы технического и промышленного освоения вновь открытой силы природы. Так физики своими чисто научными средствами в течение 44 лет изучали ядерные процессы, после чего и на основе чего техника в течение каких-нибудь пяти лет решила задачу технического и производственного освоения познанной уже силы природы. Выходит, что физика и вообще наука как бы прокладывает дорогу технике и производству. Наука уже не просто указывает то, в каком направлении практика должна двигаться (как это делает компас), а она, словно буровой инструмент, пробуравливает скважину в горной породе, и по этой проложенной уже наукой дороге могут затем двинуться вперед техника и производство. Поэтому эту высшую (производственно-практическую) функцию науки можно образно сравнить с действием бурового инструмента. В этой ее функции, как известно, и проявляется способность науки превращаться в непосредственную производственную силу общества. А весь путь научного развития можно выразить в краткой формуле, которая записана Лениным в его «Философских тетрадях» (они писались им в 1914–1915 гг.). Эта формула гласит, что диалектический путь достижения истины, путь познания объективной реальности начинается с живого созерцания и ведет к абстрактному (отвлеченному) мышлению, а от него к практике. Об этом и свидетельствует вся история науки.

Сын. У меня к тебе еще один вопрос. Что несет наука человечеству — счастье или несчастье? Ведь пока не была создана атомная энергия, нельзя было создать атомной бомбы. Значит, физика виновата в том, что эти бомбы, сброшенные американцами в 1945 году на беззащитные японские города, принесли столько горя и несчастий простым японским людям. Разве я не прав?

Отец. Тот вопрос, который ты поставил, волнует сейчас весь мир, в том числе и ученых, которые двигают вперед научно-технический прогресс. Скажи мне: палка, с которой ты идешь и на которую ты опираешься, поднимаясь в гору, тебе полезна и нужна?

Сын. Конечно, потому-то я ее с собой и взял в дорогу.

Отец. А если тебя кто-нибудь побьет этой твоей палкой — что тогда? Молчишь? Это потому, что палка тут ни при чем. Весь вопрос— в чьих она руках и для какой цели она служит. Атомная энергия в руках миролюбивых и свободолюбивых народов несет счастье и радость людям. Если американская военщина использовала эту энергию в разрушительных целях, то в Советском Союзе она впервые была применена на благо народа: именно здесь впервые была создана атомная электростанция, использующая ядерную энергию в мирных целях, и здесь же был построен в тех же мирных целях атомный ледокол «Ленин». Достижения науки, как и всей научно-технической революции, направленные на благо человечества, принесут людям большие радости, облегчат их труд, оградят их жизнь и здоровье. Напротив, эти же самые достижения в руках империалистов и капиталистических монополий, которых интересуют лишь корыстные цели безудержной нажиты и сохранения гнета трудящихся людей, могут принести неисчислимые несчастья народам, горе и слезы. Поэтому сейчас все яснее осознается вывод: не может иметь право на существование такой общественный строй, который обращает во вред человечеству величайшие достижения человеческого разума… А теперь нам предстоит сделать последний переход.

Поиск по сайту: