О том, как Рейнеке со своим племянником барсуком вновь пошел ко двору короля и как Рейнеке по пути исповедовался

И вот бредут они снова вдвоем.

"Большое смятение в сердце моем, -

Рейнеке говорит барсуку. -

Надеюсь, замыслы их пресеку.

И все ж не могу одолеть желания

Касательно нового покаяния.

Душа моя истинно опасается,

Что в прегрешеньях она не раскается,

Поскольку с прошлого покаяния

Совершил я новые злодеяния

И прегрешенья мои страшны.

У Брауна достойного со спины

Я вырезал целый кусище шкуры.

Вот она подлость моей натуры!

А Изегрима и жену его смог

Лишить замечательных сапог.

Что значит: я лишил их сапожек? -

Живую кожу содрал с их ножек!

Совершая убийства и грабежи,

Я, как всегда, прибегал ко лжи.

С целью избавиться от суда

Я короля обманул без стыда

И даже владычицу нашу державную,

Что сам я виною считаю главною.

С наглостью беспримерной во взгляде

Я лгал им в лицо о каком-то "кладе",

Который мною придуман был.

Зайца Лямпе я зверски убил,

Барану Беллину всучил его голову,

Чем подло под смертную казнь подвел его.

Несчастный кролик был мною схвачен

И для съедения предназначен.

Он уцелел по чистой случайности,

Чем я был расстроен до чрезвычайности.

Ворон все рассказал как есть:

Госпожу Шарфенэббе пришлось мне съесть.

Таковы примерно мои деяния

С момента последнего покаяния.

Да! Чуть не забыл об еще одной повести -

Она у меня, так сказать, на совести.

С волком пришлось бродить по тропинкам нам

Между Кокисом и Эльвердингеном.

И вот мы видим в один из дней

Кобыла стоит, жеребенок при ней.

На травке пасутся они, вороные -

Намного черней, чем ворóны иные.

Жеребеночку было месяцев пять.

А у волка одно на уме: пожрать.

Голод брюхо терзает дико.

Вот он и просит меня: "Сходи-ка,

Узнай, не продаст ли она жеребенка?"

(То есть, чтоб мать продала ребенка!)

Ну что же, думаю, милый друг,

Придется тебе устроить трюк.

Подхожу к кобыле и говорю ей: "Тетя,

Жеребеночка, часом, не продаете?"

Лошадь сперва удивилась немало,

А потом, взглянув на меня, отвечала:

"Дите - мое. Могу и продать.

Вам, видимо, хочется цену знать?

Она - под левым моим копытом.

Подите - взгляните. Цена стоит там".

Ну, я разом, конечно, все разумею

И говорю: "Жаль, читать не умею.

И вообще-то не я - покупатель.

Покупатель, собственно, мой приятель -

Небезызвестный господин Изегрим.

Вы уж поговорите с ним".

Прихожу к Изегриму: так, мол, и так.

Он смеется: "Ну, это для нас пустяк!

Уж я-то прочесть могу что угодно,

Четырьмя языками владею свободно:

Немецким, французским, итальянским, латынью.

Так что нечего предаваться унынью!

В Эрфуртской школе я обучался.

Глубокими знаниями отличался,

Ученые старцы, что нам читали,

Меня особенно почитали,

И даже иной знаменитый философ

Глубине дивился моих вопросов,

Которые я же и разрешал,

Чем безмерно себя возвышал.

А где уж мной завоевана слава,

Так это, скажу вам, в теории права.

Мудреные я сочинял трактаты

И возведен был в лиценциаты.

Надеюсь, и этот "экзамен" сдам:

Пожалуй, взгляну-ка на цену сам".

И волк побежал к вороной кобыле,

О которой, конечно, вы не забыли.

Сколько, мол, стоит ваш жеребенок,

То есть, сколько вам отвалить деньжонок?

Кобыла ответила деловито:

Загляните, мол, под мое копыто

И тут же узнаете точную цену.

Вы себе представляете эту сцену?

Подняла кобыла заднюю ногу -

О, ужас! Ну прямо - труби тревогу!

Он видит подкову железную, новую, -

И - трах! - ему по башке подковою!

Бедный волк лишился сознания,

Несмотря на свои обширные знания,

Рухнул наземь, мозги растряс.

Очухался только лишь через час.

Зашевелился, завыл по-собачьи,

От боли, а также от неудачи.

Так он лежал, и так он выл,

Меж тем кобылы и след простыл.

Тут я подхожу с невиннейшим видом,

Наклоняюсь над немощным инвалидом:

"Как дела у господина барона?

А куда подевалась сия матрона?

По вкусу пришелся ли вам сыночек?

Могли бы оставить и мне кусочек.

Господин барон, да вы - привереда.

Вздремнуть желаете после обеда?

Что было написано под копытом?

Ученым слывете вы знаменитым!"

"Не смейтесь, Рейнеке, надо мной!

Ужаснейшей я заплатил ценой.

Камень и тот бы меня пожалел.

Я воистину ошалел.

Какая ужасная незадача!

О, эта длинноногая кляча!

Ее отвратительное копыто

Пудовым железом было подбито.

Как стукнула - сразу свалился с ног.

Ни буковки там я прочесть не смог.

Пылает на голове моей рана.

Я - жертва злокозненного обмана!"

Вот об этой проделке мне долг велит

(Поскольку душа от стыда болит)

В порядке исповеди отчитаться

И с господом полностью рассчитаться".

Поиск по сайту: