СОТВОРЕННЫЕ: Кара

587 год I Эпохи, ноябрь

Сотворенные должны вернуться к создавшим их.

Даже те, кто встал на сторону Врага.

Так было изречено: пусть Создатели решают судьбу своих творений, ибо в бытии творений своих вольны они.

Что делать мастеру с орудием, побывавшим в чужих руках, — с изменившимся орудием, которому мастер не находит более применения?..

…Золотоокий раскинул руки крестом, пытаясь собой удержать наступающих, — но волна ненависти ударила его в грудь, опрокинула навзничь… Больше он не видел и не помнил ничего.

Сотворенный стоял на краю пропасти перед троном Манве Сулимо, и печальное золото закатного солнца переполняло его глаза. Долго оба молчали, а потом вдруг Золотоокий стремительно раскинул руки — ветер взметнул его волосы золотым пламенем — и запел.

…о тех, кто, не ведая этого, был принесен в жертву во исполнение Предначертания, о праве творить и о Законе, принесенных в жертву Замыслу, о смирении и гордости, о непонимании и прозрении…

И ветер поднимался вокруг него, трепал черный короткий плащ, развевал крыльями широкие рукава рубахи: он стоял, прямой и тонкий — черной свечой в золотом венце пламени.

Он пел.

…о свободе и выборе, о живом мире и о сломанном предначертании; о тех, кто сумел избрать иной путь вопреки воле Эру, и о любви, которой суждено разбить оковы ненависти…

А ветер хлестал его по лицу, бил в спину, швырял в лицо жгучую сияющую пыль.

…о тех, кто ушел в пламя Арты, о чести и верности, о доблести побежденных и о цене победы; о Смертных, что стали выше богов, о памяти, которой суждено жить вечно, и снова о любви…

Он пел.

Твои мысли — от Преступившего, твоему духу недоступно Исцеление. Ты — Отступник. Так пусть ничего моего не останется в тебе.

…Он рухнул против ветра, раскинув руки, как крылья, и не стало песни — было падение, бесконечное падение… Он любил ветер — а ветер рвал его на куски…

Узколицые, безмолвные, облаченные в одеяния цвета ночи и застывшей крови посланники Владыки Мертвых укрыли его тело плащом и понесли прочь; и лазурноокие майяр отступали с их пути, словно боялись, что один из посланников вдруг остановится, заглянет в душу непроглядными, темными в черноту глазами и жестом прикажет: следуй за мной. Словно знали: никто, даже Король Мира, не сможет не подчиниться этому приказу…

…когда у него кончились стрелы, Алтарэн еще пытался? драться кинжалом; но майяр задавили его щитами, повалили и обезоружили…

Он стоит перед Охотником Ороме. Бесстрастно и безразлично Сотворивший смотрит на своего Сотворенного. Он — бесполезен. Его коснулось Искажение. Он должен перестать быть.

Но Охотник не волен сейчас сказать — не будь.

Ты мне больше не нужен. Ты не нужен больше никому. Ты не нужен миру. Ты бесполезен. Тебя нет.

Алтарэн смеется, отвечает легко и насмешливо:

— Мы от начала не были нужны тебе; что с того? И не могу я быть не нужен миру — я умею создавать!

Охотник смотрит на своего Сотворенного. Он не может сейчас сказать: не будь. Он говорит другое:

Ты — это я, - глаза Разрушителя встречаются с глазами Творца.

Ты — это я.

На краткий миг — но и этого мига довольно — Сотворенный становится своим Создателем. Он бледнеет, лицо его меняется — плавится — застывает, рука судорожно шарит по Груди, ползет вверх, впивается жесткими пальцами в горло, приоткрывается в безмолвном стоне рот — он падает ничком и замирает, вытянувшись во весь рост, в медвяной шелковистой траве.

Охотник отворачивается и идет прочь. Он выполнил то, что было назначено.

Две высокие фигуры в густо-лиловом и темно-пурпурном склоняются над телом Сотворенного…

…Ити слетела по боковой лестнице, оказавшись позади строя людей: захлебываясь беззвучным криком, безоружная, она била их маленькими кулачками — один из воинов сгреб ее, швырнул к стене — от страшного удара свет померк в ее глазах…

…Сотворенная стоит на коленях среди бесплодных острых камней, медленно, бессмысленно и бесцельно зачерпывает горстью сверкающие режущие осколки — бриллиантовый песок течет сквозь ее пальцы, шелестя, как сухие крылья мертвых мотыльков. И когда на ладонях Сотворенной не остается больше ничего, она снова погружает руки в песок и снова поднимает их к лицу.

В ее глазах нет слез.

Тебе больше нечему давать жизнь. Это — твоя земля, отныне и навеки.

Земля, на которой не прорастет травой даже кровь.

Ветер не коснется ее лица, земля не ответит ее зову: в сияющем мертвом безвременье она зачерпывает горстями алмазный песок — монотонно и размеренно…

Снова и снова.

А потом так же безмолвно валится на бок, и шорох ее одежд похож на шелест крыльев мертвого мотылька.

Бесстрастный темноглазый посланник Владыки Мертвых легко поднимает на руки тело Сотворенной…

… Они знали, что не будет им ни прощения, ни пощады. Но когда пришлось выбирать между честью воина и повиновением, они выбрали честь. Между горсткой защитников Твердыни и воинами в лазурном и в багряном встали они: Воитель и Воительница, брат и сестра. Махтар и Меассэ. И замерли солдаты Валинора, не решаясь поднять меча против собратьев-Сотворенных, и отступили, повинуясь безмолвному приказу, Сотворенные Тулкаса.

Пока воля Создавшего не повела их вперед…

…Сияющая сталь клинков, золото и багрянец застолья, предчувствие боя — как белый песок, жаждущий крови героев: весь чертог кажется одной огромной пиршественной залой — а может, так оно и есть. Бесконечный стол, уставленный блюдами, кубками, кувшинами, — единственное, что ощутимо и завершено, и могучий Вала — во главе его с тяжелым, червонного золота кубком, усыпанным алыми камнями, в руке. Он смотрит на тех, что были его воинами. Герои, воители Света не могут сражаться между собой. Но могут биться с теми, в ком живет воля Отступника. Вот то, чего недоставало в Чертоге Битвы.

И сверкающий белый песок ложится под ноги Воителю и Воительнице.

И вступают в круг — темноглазые, темноволосые, в багрянце и золоте: двоим отступникам суждено сражаться со своими отражениями. Так будет — долгие дни, бессчетные годы Бессмертных: бесконечная череда поединков с самими собой, из которых отступники будут снова и снова выходить победителями — но будут затягиваться на глазах раны их противников, багряное и алое будет пятнать золото и пурпур, и те, что мгновение назад умирали от ран, будут подниматься снова и снова, принимать чаши окровавленными руками, и смеяться, и пить драгоценное сладкое вино, и возглашать здравицы, сплескивая из чаш — во славу Единого и Могучих Арды, во славу Тулкаса Астальдо и Нэссы Индис; и золотое густое вино на их губах будет мешаться с кровью…

Так будет. Долго. Бесконечно.

Пока Гнев Эру сам не выйдет на поединок: быть может, в какой-то миг Вечности ему покажется, что его предназначение не было исполнено до конца, что, когда свершится эта победа, он будет свободен…

Потом в Чертог Битвы войдут бесшумно бесстрастные посланники Владыки Мертвых. Молча поднимут с белого и алого песка безжизненные тела и унесут их прочь.

А Могучий Вала останется за пиршественным столом.

…течет бесконечно багряное вино из опрокинутого драгоценного кубка…

…это был сон, бесконечный чудовищный сон без пробуждения, и Айо замер, а стальная лавина катилась вперед — вокруг него, через него, сквозь него, и он уже не ощутил рук, сжавших его запястья, не понял, кто и куда уводит его…

Он был похож на статую, отлитую из темного серебра, и ветви ив склонялись над ним, неощутимо гладя его волосы. Он смотрел. Он видел все. И лунное серебро его глаз потускнело: вечная смертная тоска застыла во взгляде Сотворенного.

Ткущий-Видения стоял перед ним, бессильно уронив руки, склонив голову. Не поднимая глаз.

Освободи меня. Отпусти. Я смотрел в смерть. Мне нет здесь места. Освободи…

Ткущий-Видения не ответил: не поднимая длинных ресниц, протянул Сотворенному руку. Бархатно-черный цветок сна лег в ладонь Айо.

Ты принес мне то, чего я ждал. Благодарю тебя… отец.

Распахнулись колдовские — звезды, мерцающие сквозь туман, — глаза Ирмо, он качнулся вперед, словно хотел обнять Сотворенного…

Поздно.

Айо поднес к лицу тонкие просвечивающие ладони и глубоко вдохнул тяжелый горький аромат темного цветка.

…Ирмо взглянул на посланников, еле уловимым жестом отстранив их, взял на руки тело Сотворенного, показавшееся почему-то невесомым, как из тумана сотканным, и медленно пошел вперед. Он не смотрел под ноги: не отводил взгляда от бледного спокойного лица того, кого так и не успел назвать сыном. И безмолвно следовали за Владыкой Снов посланники в густо-фиолетовых и темно-багряных одеждах.

И врата Обители Мертвых бесшумно растворились перед ними…

Той ночью был шторм…

Поиск по сайту: