АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Аннотация. Рамзес Второй. Жесткий, безжалостный властитель Полководец, не знавший неудач Мужчина, любивший многих женщин Друг

Читайте также:
  1. VI. Аннотация к рабочей программе средней группы
  2. Аннотация
  3. Аннотация
  4. АННОТАЦИЯ
  5. Аннотация
  6. Аннотация
  7. Аннотация
  8. Аннотация
  9. Аннотация
  10. Аннотация
  11. АННОТАЦИЯ
  12. АННОТАЦИЯ

 

Рамзес Второй. Жесткий, безжалостный властитель… Полководец, не знавший неудач… Мужчина, любивший многих женщин… Друг, никогда не предававший соратников…

Интеллектуал, общавшийся с гениальным греческим поэтом и с легендарным иудейским пророком… РАМЗЕС ВЕЛИКИЙ. Фараон, чье имя стало символом Древнего Египта!

Второй том этого известного бестселлера последних лет `Храм Миллионов Лет` посвящен первым годам правления Рамзеса. Преодолевая на своем пути множество препятствий, юный фараон стремится сохранить единство страны, упрочить ее силу и благосостояние.


Кристиан Жак
Храм Миллионов Лет

 

 

Рамзес был один, он ждал невидимого знака. Лицом к лицу с необъятностью бесплодной выжженной пустыни, лицом к лицу со своей судьбой, ключ к которой все еще был ему неведом.

В свои двадцать три года принц Рамзес был атлетом ста восьмидесяти сантиметров роста, прекрасного и мощного сложения, с роскошной, отливающей золотом гривой волос и удлиненным лицом. Широкий открытый лоб, живые глаза, длинный, с легкой горбинкой нос, округлые, идеальной формы уши, довольно полные губы, твердая челюсть – все это создавало облик обольстительный и решительный.

Столь юный, а какой путь уже пройден! Царский писец, посвященный в тайны Абидоса и правитель Египта, которого Сети приблизил к трону, назначив его, младшего сына, своим приемником.

Но Сети, этот могучий фараон, этот незаменимый властитель, поддерживавший процветание, мир и благоденствие страны, Сети умер после пятнадцати лет выдающегося правления. Слишком коротких пятнадцати лет, что промелькнули подобно ибису в летних сумерках.

Незаметно для сына Сети, отец невозмутимый, грозный и требовательный, мало-помалу приобщал его к умению править, подвергая множеству испытаний, первым из которых была встреча с диким быком, воплощением мощи. У подростка было достаточно мужества для схватки, но недостаточно сил для победы – без вмешательства фараона чудовище разорвало бы Рамзеса рогами. Так в его сердце было запечатлен первый долг фараона – защищать слабого от сильного.

Секретом настоящего могущества был сам царь, лишь царь владел тайным знанием и приобщал Рамзеса к магии жизни, допуская его к участию в ежедневных трудах фараона, но не открывая своего замысла. После многих лет сын сблизился с отцом, их умы объединились в едином замысле, в едином устремлении. Строгий, сдержанный Сети говорил мало, однако он предоставил Рамзесу уникальную привилегию присутствовать на переговорах, наблюдая и постигая тонкости искусства фараона Верхнего и Нижнего Египта.

Великолепные, благодатные часы растворились в нынешнем молчании смерти.

Сердце Рамзеса было открыто подобно чаше, чтобы принимать слова фараона, хранить их как самое ценное сокровище и продлевать их жизнь в своих мыслях и деяниях. Но Сети был братом богов и ушел к ним, а Рамзес остался один на один с жизнью.

Он чувствовал себя мелким, неспособным вынести ту ношу, которая давила на его плечи. Править Египтом… В тринадцать лет он мечтал об этом, как мечтает о недоступной игрушке ребенок, потом он отказался от этой безумной идеи, уверенный в том, что трон обещан Шенару, его старшему брату.

Фараон Сети и его супруга Туйа решили по-другому. Наблюдая за поведением двух своих сыновей, они выбрали Рамзеса для исполнения высшей власти. Почему они не выбрали другого, более опытного и ловкого, преисполненного величия Сети! Рамзес был готов сразиться с любым врагом один на один, но не вести корабль государства по неверным волнам будущего. В битве в Нубии он проявил мужество; его неистощимая энергия поддержала бы его, если это было необходимо в военных походах, чтобы защитить свою страну, но как можно командовать армией чиновников, сановников и жрецов, хитрости которых ускользали от него?

Основатель династии, первый из Рамзесов, был пожилым визирем, и мудрецы доверили ему власть, которой он не желал; в момент воцарения его сын, Сети, был уже человеком зрелым и умудренным опытом. Рамзесу было всего двадцать три года, и его вполне устраивала жизнь в покровительственной тени отца в соответствии с его указаниями. Как это было прекрасно доверяться проводнику, указывающему дорогу! Действовать по приказу Сети, служить Египту, подчиняясь фараону, всегда находить подле него ответы на свои вопросы… Этот рай стал недоступен.

А судьба решилась требовать от него, Рамзеса, пылкого, порывистого молодого человека, заменить Сети!

Не лучше ли было разразиться смехом и убежать в пустыню так далеко, чтобы никто его не нашел?

Конечно, он мог рассчитывать на своих союзников: мать Туйу, помощника верного и требовательного; жену Нефертари, сколь прекрасную, столь и рассудительную, и своих друзей детства: еврея Моиса, ставшего строителем на царской стройке, дипломата Ашу, заклинателя змей Сетау, своего личного секретаря Амени, связавшего судьбу с судьбой Рамзеса.

Не был ли клан врагов сильнее? Шенар не откажется от намерения завладеть троном. Какие неведомые союзы он заключил, чтобы помешать брату править? Если бы в это мгновение Шенар предстал перед ним, Рамзес не оказал бы ни малейшего сопротивления. Если он желает двойной короны владыки Обеих Земель, пусть владеет ею!

Но мог ли он предать своего отца, испугавшись огромной доверенной ответственности? Было бы так просто думать, что Сети ошибся или что он мог бы изменить свое решение… Рамзес ждал с открытым сердцем знака из неведомого грядущего, ждал ответа, который определит его судьбу.

Он получит его здесь, в самом сердце красной земли, исполненной опасной силы.

Сидя в позе писца, со взглядом, устремленным в небо, Рамзес ждал. В пустыне фараон мог быть только человеком, влюбленным в необъятность и одиночество. Огонь, сокрытый в песке и камне, либо наполнит его душу, либо разрушит ее. Да исполнится суд огня.

Солнце приблизилось к зениту, ветер успокоился. Газель прыгала с дюны на дюну. В воздухе повисла тревога.

Вдруг он появился ниоткуда.

Огромный лев, длиной по меньшей мере четыре метра, весом более трехсот килограммов. Пылающая светлым золотом грива придавала ему вид героя-победителя, а мускулистое, с темными складками тело двигалось с удивительной гибкостью.

Когда он заметил Рамзеса, он испустил великолепный рык, разнесшийся на пятнадцать километров вокруг. Хищник, чья пасть была полна устрашающими клыками, а когти подобны лезвиям, уставился на добычу.

У сына Сети не было ни малейшего шанса ускользнуть от него.

Лев приблизился к нему и замер в нескольких шагах от человека, который различил его золотистые глаза. В течение долгих мгновений они остерегались друг друга.

Зверь нервно отогнал муху хвостом и снова двинулся вперед.

Рамзес встал, не отводя своих глаз от глаз льва.

– Это ты, Громила, это тебя я спас от верной смерти! Какую судьбу ты приготовил для меня?

Забыв об опасности, Рамзес вспомнил львенка, умиравшего в сердце нубийской саванны от укуса змеи. Как благодарно он терпел, пока его лечили снадобьями Сетау! А потом вырос в великолепного огромного зверя.

Однажды Громила сбежал из загона, в котором его заперли на время отсутствия Рамзеса. Одичал ли он настолько, чтоб явиться кровожадным и безжалостным хищником перед прежним своим хозяином и другом?

– Решай, Громила. Или ты становишься моим союзником на всю жизнь, или ты несешь мне смерть.

Лев поднялся на задние лапы и опустил передние на плечи Рамзеса. Удар был грубым, но принц удержался. Когти не были выпущены, хищник обнюхивал нос Рамзеса.

Так были восстановлены дружба, доверие и уважение.

– Ты указал мне мою судьбу.

Отныне тот, кого Сети назвал «Сын Солнца», больше не имел выбора.

Он будет сражаться, словно лев.

 

 

Царский дворец в Мемфисе был в глубоком трауре. Мужчины не брились, женщины распустили волосы. Семьдесят дней, в течение которых продлится мумификация Сети, Египет будет существовать в некоторой пустоте, царь умер, его трон пустовал до официального провозглашения его преемника, которое последует лишь после положения в гробницу мумии Сети и ее единения с небесным светом.

Войска на границах находились в состоянии боевой готовности, полки были готовы сопротивляться любой попытке вторжения по приказу правителя Рамзеса и великой супруги фараона Туйи. Хотя главная опасность, которую представляли собой хетты[1], казалось, не угрожала сейчас, нельзя было исключать возможность набега. Многие века богатые, плодородные земли были желанной добычей для «пустынных народов», кочующих бедуинов и вождей окрестных племен, способных иногда объединиться, чтобы атаковать северо-восток Египта. Уход Сети в загробный мир породил страх, когда фараон исчезал, силы хаоса грозили обрушиться на Египет и разрушить цивилизацию, созданную многими династиями. Юный фараон, был ли он способен защитить Обе Земли[2] от несчастья? Ни один сановник не доверял ему, и все они желали видеть, как он уступит место своему брату Шенару, более ловкому и менее пылкому.

Главная царская жена, Туйа, не изменила своих привычек после смерти мужа. Ей было сорок два года, она была высокой и стройной, с тонким и прямым носом, с большими миндалевидными глазами, взгляд которых был строг и пронзителен, с волевым подбородком, она обладала неоспоримой духовной властью. Она всегда помогала Сети, и во время его отсутствия, когда он находился за пределами страны, именно она управляла страной железной рукой.

На рассвете Туйа любила прогуливаться в своем саду, где росли тамариск и смоковницы, в это время она организовывала свой рабочий день, смену светских приемов и ритуалов во славу божественной силы.

Сети исчез, любой жест казался лишенным смысла. У Туйи было лишь одно желание – как можно скорее присоединиться к мужу в мире без конфликтов, далеком от мира людей, но она приняла вес тех лет, что приготовила для нее судьба. Счастье, подаренное ей, она должна была возвратить стране, служа ей до последнего вздоха.

Грациозный силуэт Нефертари вышел из утренней дымки – «прекраснейшая во дворце» говорили о ней. У супруги Рамзеса были черные блестящие волосы и невыразимо нежные зелено-голубые глаза. Музыкантша из храма богини Хатхор в Мемфисе, великолепная ткачиха, воспитанная в культе почитания предков, подобных мудрому Птах-Хотепу, Нефертари происходила не из благородной семьи, но Рамзес безумно влюбился в нее, в ее красоту, в ее ум, зрелость суждений, удивительную в столь молодой женщине. Нефертари не старалась нравиться, но обаяние ее было неотразимым. Туйа выбрала ее управляющей домашними делами – место, которое она продолжала занимать, хотя стала супругой правителя. Между царицей Египта и Нефертари установилось настоящее согласие, они понимали друг друга с полуслова.

– Как обильна роса этим утром, Великая Царица! Кто бы воспел щедрость нашей земли!

– Почему ты встала так рано, Нефертари?

– Вам не кажется, что это вы должны отдыхать?

– Мне больше не удается заснуть.

– Как облегчить вашу боль, Великая Царица?

Грустная улыбка тронула губы Туйи.

– Сети не заменить, остаток моих дней станет долгим страданием, и единственным облегчением будет счастливое правление Рамзеса. Отныне в этом единственный смысл моей жизни.

– Я беспокоюсь, Великая Царица.

– Чего ты боишься?

– Что воля Сети не будет исполнена.

– Кто осмелится выступить против нее?

Нефертари молчала.

– Ты думаешь о моем старшем сыне, Шенаре, не так ли? Мне известно его тщеславие и амбиции, но он не настолько безумен, чтобы не подчиниться отцу.

Золотые лучи зарождающегося дня освещали сад царицы.

– Ты считаешь меня наивной, Нефертари? Кажется, ты не разделяешь мое мнение.

– Великая Царица…

– Ты располагаешь точными сведениями?

– Нет, это лишь предчувствие, смутное предчувствие.

– Твой ум пронзительный и живой, как вспышка молнии, ложь чужда тебе, но разве существует другой способ помешать Рамзесу править, кроме как убить его?

– Этого я и боюсь, Великая Царица.

Туйа погладила рукой ветку тамариска.

– Неужели Шенар начнет свое правление с преступления?

– Эта мысль приводит меня в ужас, как и вас, но я не могу изгнать ее. Осудите меня строго, если я не права, но я не могу молчать.

– Как защищен Рамзес?

– Его лев и пес заботятся о нем, также как и Серраманна, начальник его личной стражи. Когда он вернулся из пустыни, я смогла убедить его не оставаться без защиты.

– Траур длится уже десять дней, через два месяца нетленное тело Сети будет положено в вечное пристанище. Рамзес будет коронован, а ты станешь царицей Египта.

 

Рамзес склонился перед матерью, потом нежно обнял ее. Она, казавшаяся такой хрупкой, давала ему пример благородства и достоинства.

– Почему боги подвергают нас такому жестокому испытанию?

– Дух Сети живет в тебе, сын мой, его время закончилось, твое начинается. Он победит смерть, если продолжишь его дело.

– Его тень огромна.

– Разве ты не Сын Солнца, Рамзес? Развей тьму, что нас окружает, изгони хаос, подступающий к нам.

Молодой человек отошел от царицы.

– Мой лев и я породнились в пустыне.

– Это был тот знак, которого ты ждал, не так ли?

– Конечно, но позволишь ли ты просить тебя о милости?

– Я слушаю тебя.

– Когда мой отец уезжал из Египта, чтобы показать свою мощь за пределами, именно ты управляла страной.

– Так велит наша традиция.

– Ты обладаешь опытом власти, все уважают тебя, почему ты не взойдешь на трон?

– Потому что не такова была воля Сети, он воплощал закон, тот закон, который мы любим и уважаем. Он выбрал именно тебя, сын мой, и именно ты должен править. Я буду помогать тебе изо всех сил и давать тебе советы, если ты пожелаешь.

Рамзес не настаивал.

Его мать была единственным человеком, который мог повернуть ход истории и освободить его от тяжкой ноши, но Туйа оставалась верной покойному царю и не меняла своей позиции. Какими бы ни были его сомнения и мучения, Рамзес должен был пройти свой собственный путь.

 

Серраманна, начальник личной стражи Рамзеса, больше не покидал крыло дворца, где жил будущий царь Египта. Назначение сарда, бывшего пирата, на эту доверенную должность вызвало много пересудов, никто не сомневался, что рано или поздно этот гигант с завитыми усами предаст сына Сети.

Ныне никто не мог войти во дворец без его разрешения. Великая супруга фараона приказала гнать любого чужака и, не колеблясь, применять в случае необходимости оружие.

Когда отголоски спора достигли его ушей, Серраманна вышел в коридор, предназначенный для посетителей.

– Что здесь происходит?

– Этот человек хочет пройти в покои, – ответил стражник, указывая на бородатого колосса с шевелюрой, спадающей на широкие плечи.

– Кто ты? – спросил Серраманна.

– Еврей Моис, друг детства Рамзеса и строитель на службе фараона.

– Что ты хочешь?

– Обычно Рамзес не закрывает передо мной двери!

– Сегодня эти вопросы решаю я.

– Правитель является узником?

– Вопросы безопасности обязывают… Цель посещения?

– Это тебя не касается.

– В таком случае возвращайся откуда пришел и больше не приближайся ко дворцу, иначе я прикажу схватить тебя.

Понадобилось четыре стражника, чтобы удержать Моиса.

– Уведоми Рамзеса о моем присутствии – или пожалеешь!

– Твои угрозы мне безразличны.

– Мой друг ждет меня. Ты можешь это понять?

Долгие годы пиратства и множество жестоких битв развили в Серраманне безошибочное чувство опасности. Несмотря на физическую силу и громкие слова, этот Моис показался ему искренним.

Рамзес и Моис обнялись.

– Это больше не дворец, – воскликнул еврей, – а крепость!

– Моя мать, моя жена, мой личный секретарь и еще некоторые опасаются худшего.

– Худшего… Что это значит?

– Покушение.

На пороге приемной правителя, выходящей в сад, дремал огромный лев Рамзеса, между его передних лап лежал Неспящий, золотисто-желтый пес.

– Чего же бояться с этими двумя?

– Нефертари убеждена, что Шенар не откажется от возможности править.

– Захватит власть до погребения Сети… Это совсем на него не похоже. Он предпочитает действовать в тени и полагаться на время.

– Как раз времени ему сейчас и не хватает.

– Ты прав… Но он не решится выступить.

– Да услышат тебя боги, Египет ничего от этого не выиграет. Что говорят в Карнаке?

– Недовольные много перешептываются за твоей спиной.

Под началом распорядителя работ Моис работал надзирателем над огромным строительством в Карнаке, где Сети начал сооружение огромной залы с колоннами, прервавшееся со смертью фараона.

– Кто шепчет?

– Жрецы Амона, кое-кто из знати, визирь Юга… Твоя сестра Долент и ее муж Сари поддерживают их. Они с трудом выносят ссылку, в которую ты их отправил, в такую даль от Мемфиса.

– Этот презренный Сари, разве он не пытался избавиться от меня и от Амени, моего личного секретаря и нашего друга детства? После подобного проступка для него и сестры ссылка в Фивы – это весьма легкое наказание.

– Такие ядовитые создания могут жить лишь на Севере, на Юге, в Фивах, они задыхаются от злобы. Ты должен был назначить им настоящее наказание.

– Долент – моя сестра, Сари – мой воспитатель и наставник.

– Разве должен фараон оказывать послабление своим близким?

Рамзес был задет за живое.

– Я еще не являюсь им, Моис!

– Тебе, однако, приходится выслушивать жалобы и заставлять правосудие идти своим чередом.

– Если моя сестра и ее муж перейдут границы, я так и сделаю.

– Мне хотелось бы верить тебе, но ты не имеешь представления о злобном нраве твоих врагов.

– Я оплакиваю своего отца, Моис.

– И ты забываешь о своем народе и своей стране! Ты думаешь, Сети одобрил бы такое бездарное поведение?

Если бы Моис не был его другом, Рамзес ударил бы его.

– Должно ли сердце правителя быть черствым?

– Как человек, закрывшийся в своем горе, каким бы оправданным оно ни было, сможет править? Шенар пытался подкупить меня и настроить против тебя. Теперь ты лучше понимаешь опасность?

Разоблачение ошеломило Рамзеса.

– Твой противник вооружается, – продолжил Моис. – Выйдешь ты наконец из оцепенения?

 

 

Мемфис, экономическая столица страны, расположенная на стыке Дельты и долины Нила, пребывал в летаргическом сне. У причалов «Доброго пути» большая часть купеческих кораблей стояла на приколе, поскольку всякая торговая деятельность замерла на время семидесятидневного траура, а в домах знати не устраивали пиры.

Смерть Сети повергла большой город в состояние шока. Во время его царствования началось процветание, но в глазах крупных купцов оно было хрупким до такой степени, что слабый фараон мог сделать Египет снова уязвимым. Кто сможет сравниться с Сети? Шенар, его старший сын, был бы хорошим управляющим, но властитель уже будучи больным предпочел ему молодого и вспыльчивого Рамзеса, великолепное сложение которого более пристало соблазнителю женщин, чем главе государства. Самые прозорливые допускали возможность ошибки и, как и в Фивах, шептались о том, что Сети назначил преемником не того сына.

Шенар в нетерпении мерил шагами приемную залу жилища Мебы, министра иностранных дел. Мебе было лет шестьдесят, но выглядел он хорошо: статный, уверенный в себе старик с лицом человека, умеющего скрывать свои чувства. Враг Рамзеса, он поддерживал Шенара, чьи политические и экономические идеи казались ему превосходными. Открыть большой средиземноморский рынок, завязав максимум новых торговых союзов, даже поступившись для этого некоторыми традиционными принципами, разве не в этом будущее? Лучше продавать оружие, чем брать его в руки.

– Он придет? – спросил Шенар.

– Он на нашей стороне, успокойтесь.

– Мне не нравятся подобные типы, они меняют свое мнение подобно ветру.

Старший сын Сети был невысоким склонным к полноте мужчиной с круглым лицом и толстыми щеками, пухлые губы сластолюбца выдавали любовь к хорошей еде, маленькие карие глазки постоянно бегали. Как все грузные люди, он ненавидел солнце и физические упражнения. Елейность и отсутствие настойчивости в его голосе подменяли спокойствие и беспристрастность, которых он был лишен.

Шенар любил мирную жизнь. Защищать имело смысл лишь торговые интересы страны, другие причины войны казались ему абсурдом, понятие «предательство» существовало лишь для моралистов, неспособных сделать состояние. Рамзес, воспитанный в старых традициях, не заслуживал того, чтобы править, так как был к этому неспособен. Таким образом, Шенар не испытывал ни малейших угрызений совести, разжигая заговор, который должен был привести его к власти. Египет еще будет ему признателен за это.

Теперь было необходимо, чтобы главный союзник не отказался от их общего замысла.

– Дай мне пить, – потребовал Шенар.

Меба подал своему выдающемуся гостю кубок свежего пива.

– Нам не следовало бы доверять ему.

– Он придет, я уверен в этом, не забывайте, что он желает как можно быстрее возвратиться к себе домой.

Наконец охранник дома министра иностранных дел доложил о прибытии долгожданного гостя.

То был Менелас, царь Лакедемона, сын Атрея, любимец бога войны и истребитель троянцев. Светловолосый, с пронзительным взглядом, он был облачен в двойные доспехи и пояс, застегнутый золотыми аграфами. Египет предоставил ему гостеприимство на время, чтобы починить суда, но его супруга Елена не хотела больше покидать землю фараонов, боясь подвергнуться плохому обращению при дворе своего мужа и быть низведенной до уровня рабыни.

Так как Елена пользовалась поддержкой и защитой царицы Туйи, у Менеласа были связаны руки, но тут Шенар пришел к нему на помощь, призывая его к терпению, чтобы разработать победную стратегию.

Как только Шенар станет фараоном, Менелас уедет в Грецию вместе с Еленой.

За много месяцев греческие воины смешались с населением – одни перешли под египетское командование, другие открыли лавки, и, казалось, все были довольны нынешним существованием. На самом деле они ждали лишь приказа своего вождя, чтобы начать действовать, усовершенствовав определенным образом тактику Троянского коня.

Грек с подозрением посмотрел на Мебу.

– Заставьте этого человека уйти, – потребовал он у Шенара. – Я желаю говорить только с вами.

– Министр иностранных дел наш союзник.

– Я не буду повторять.

Жестом Шенар приказал своему сообщнику исчезнуть.

– Когда мы начнем? – спросил Менелас.

– Пришло время вмешаться.

– Вы в этом уверены? С вашими странными обычаями, этой бесконечной мумификацией, можно сойти с ума!

– Мы должны все сделать до водворения мумии моего отца в заупокойный храм.

– Мои люди готовы.

– Я не сторонник бесполезного насилия и…

– Достаточно проволочек, Шенар! Вы, египтяне, боитесь сражаться, мы, греки, провели годы в битвах против троянцев, которых мы истребили. Если вы желаете смерти Рамзеса, скажите лишь слово и доверьтесь моему мечу!

– Рамзес мой брат, а хитрость бывает порой куда действеннее, чем грубая сила.

– Только их объединение дает победу! Вы собираетесь учить стратегии меня, героя Троянской войны?

– Вам необходимо вернуть Елену.

– Елена, Елена, снова она! Эта женщина проклята, но я должен вернуться в Лакедемон с нею.

– Итак, мы будем действовать по моему плану.

– И каков он?

Шенар улыбнулся. На этот раз ему сопутствовала удача. При помощи этого грека он достигнет своей цели.

– Существуют лишь два главных препятствия: лев и Серраманна. Мы отравим первого и уничтожим второго. Затем мы похитим Рамзеса, и вы увезете его в Грецию.

– Почему бы не убить его?

– Потому что мое царствование не начнется с пролития крови. Официально Рамзес откажется от трона и решит отправиться в длинное путешествие, во время которого станет жертвой несчастного случая.

– А Елена?

– Как только я стану фараоном, моей матери придется подчиниться мне и прекратить защищать ее. Если Туйа не проявит благоразумие, я заточу ее в храме.

Менелас размышлял.

– Неплохо для египтянина… Есть ли у вас необходимый яд?

– Конечно.

– Греческий воин, которого нам удалось внедрить в личную охрану вашего брата, опытный солдат, он перережет горло Серраманне, когда тот будет спать. Когда мы начнем действовать?

– Немного терпения, я должен съездить в Фивы. Как только я вернусь, мы нанесем удар.

 

Елена наслаждалась каждой секундой счастья, которое, казалось, ускользнуло от нее навсегда. Одетая в легкое, благоухающее цветами платье, в легкой вуалевой накидке, чтобы защититься от солнца, она была прекрасна и жила при дворе Египта как в сказочном сне. Она, которую греки называли «порченой собакой», сумела ускользнуть от Менеласа, этого порочного и подлого тирана, чьим самым большим удовольствием было унижать ее.

Туйа, великая царская супруга, подарила ей свою дружбу и позволила жить свободно в стране, где женщина не была заперта в глубине дома, а была госпожой.

Была ли Елена в самом деле ответственна за тысячи смертей греков и троянцев? Она не желала этой безумной резни, которая годами отправляла молодых людей на убийство друг друга, но молва продолжала обвинять ее и вынесла приговор, не дав возможности оправдаться. Здесь, в Мемфисе, никто не упрекал ее, она ткала, слушала музыку и сама играла на музыкальных инструментах, купалась в бассейнах и наслаждалась бесконечным очарованием дворцовых садов. Грохот оружия таял в прошлом, уступая место пению птиц.

Много раз на дню Елена воздевала свои белые руки, моля богов о том, чтобы этот сон не нарушился. Она желала лишь одного – забыть прошлое, Грецию и Менеласа.

Когда она шла по аллее, усыпанной песком, между клумб персей она заметила труп пепельного журавля. Подойдя, она увидела, что брюхо птицы разрезано. Елена опустилась на колени – и среди греков, и среди троянцев она была известна как прорицательница.

Супруга Менеласа оставалась склонившейся в течение долгих минут.

Будущее, которое она прочла по внутренностям несчастной птицы, повергло ее в ужас.

 

 

Фивы, крупный город на юге Египта, был владением Амона, бога, вооружившего руки освободителей, когда они изгоняли много веков назад завоевателей гиксосов, жестоких и диких азиатов. С тех пор как страна вновь обрела независимость, фараоны отдавали дань уважения Амону, украшая его храм из поколения в поколение. Так Карнак, никогда не прерывающаяся стройка, стал самым богатым и обширным из египетских святилищ, государством в государстве, верховный жрец которого казался скорее управляющим с обширными полномочиями, чем духовным лицом.

По прибытии в Фивы Шенар добился приема. Два человека беседовали под деревянным, обвитым глициниями и жимолостью навесом неподалеку от священного озера, откуда веяло легкой прохладой.

– Вы приехали без сопровождения? – удивился верховный жрец.

– Лишь небольшое количество людей знает о моем присутствии здесь.

– А… Вы рассчитываете на мое молчание.

– Ваше противостояние Рамзесу все еще в силе?

– Больше чем когда-либо. Он молод, вспыльчив, порывист, его правление было бы ужасным. Сети допустил ошибку, назначив его.

– Вы согласны довериться мне?

– Какое место вы дадите храму Амона, если взойдете на трон?

– Разумеется, первое.

– Сети благоволил к другим святилищам, в Гелиополе и Мемфисе, мое единственное желание – не видеть Карнак отодвинутым на второй план.

– Так сделал бы Рамзес, но не я.

– Что вы предлагаете, Шенар?

– Действовать, быстро действовать.

– Другими словами, действовать до погребения Сети.

– По правде говоря, это наш последний шанс.

Шенар не знал, что верховный жрец Амона тяжело болен, по словам его врача, ему оставалось жить несколько месяцев или даже несколько недель. Так что быстрое решение показалось сановнику добрым знаком, посланным богами. До того как умереть, у него был шанс увидеть Рамзеса лишенным высшей власти, а Карнак спасенным.

– Я не потерплю никакого насилия, – заявил верховный жрец. – Амон дал нам мир, ничто не должно его нарушить.

– Будьте уверены, хоть он и неспособен править, Рамзес остается моим братом, и я очень к нему привязан. Ни на мгновение я не желал причинить ему малейший вред.

– Какую судьбу вы приготовили для него?

– Это энергичный молодой человек, влюбленный в приключения и странствия. Как только он избавится от непосильной ноши, он отправится в большое путешествие и посетит множество стран. Когда он вернется, его опыт будет нам полезен.

– Я также настаиваю, чтобы царица Туйа оставалась вашим особым советником.

– Так оно и будет.

– Оставайтесь верны Амону, Шенар, и судьба улыбнется вам.

Старший сын Сети почтительно поклонился. Доверие этого старого жреца было как нельзя кстати.

 

Долент, старшая сестра Рамзеса, наносила притирания на свою лоснящуюся кожу. Ни красивая, ни уродливая, слишком высокая, вечно усталая, она ненавидела Фивы и Юг. Дама ее круга могла жить только в Мемфисе, посвящая свое время бытовой суете и рою сплетен и новостей, оживлявших золотое существование знатных семей.

В Фивах она скучала. Конечно, ее принимало лучшее общество, она ходила с одного пиршества на другое, пользуясь положением дочери великого Сети, но мода отставала от моды в Мемфисе, а ее супруг, тучный и веселый Сари, бывший наставник Рамзеса, мало-помалу впадал в неврастению. Он, в недавнем прошлом глава «Капа», университета, готовившего будущих чиновников царства, был отстранен от дел из-за ошибки Рамзеса.

Да, Сари был душой заговора, целью которого было устранить Рамзеса, да, его жена Долент приняла сторону Шенара, да, они ступили на ошибочный путь, но разве Рамзес не должен был даровать им свое прощение после смерти Сети?

На его жестокость можно было ответить лишь местью. Удача отвернется от Рамзеса, и в этот день Долент и Сари воспользуются этой возможностью. В ожидании этого Долент ухаживала за своей кожей, а Сари читал или спал.

Прибытие Шенара вырвало их из оцепенения.

– Возлюбленный брат мой! – воскликнула Долент, обнимая его. – Ты принес хорошие новости?

– Возможно.

– Не томи нас! – потребовал Сари.

– Я собираюсь стать царем.

– Час нашей мести близок?

– Возвращайтесь со мной в Мемфис, я спрячу вас до исчезновения Рамзеса.

Долент побледнела.

– Исчезновения?

– Не волнуйся сестренка, он уедет за пределы страны.

– Ты дашь мне важную должность при дворе? – спросил Сари.

– Ты показал себя неумелым, – ответил Шенар, – но твои качества будут мне полезны. Будь верен мне, и твоя карьера будет блестящей.

– Даю тебе слово, Шенар.

 

В мрачном холодном дворце в Фивах красавица Исет заботливо растила Ха, любимого сына, которого подарил ей Рамзес. Зеленоглазая, с точеными чертами лица, грациозная, шаловливая и жизнерадостная Исет была очень привлекательной женщиной и второй женой правителя.

«Вторая жена»… Как было трудно принять этот титул и следовать предписаниям, которые он навязывал! Однако Исет не испытывала зависти к Нефертари, такой красивой, такой нежной, такой вдумчивой. Несомненно, она была достойна стать будущей царицей, хотя никогда не желала ею быть.

Исет порой хотела, чтобы в ее сердце загорелась ненависть, которая помогла бы ей яростно сражаться против Рамзеса и Нефертари, но она продолжала любить того, кто подарил ей столько счастья и радости, мужчину, который подарил ей сына.

Прекрасная Исет смеялась над властью и почестями, она любила самого Рамзеса за его силу и его сияние. Жить вдали от него было порой невыносимо, почему он не понимал ее тоску?

Вскоре Рамзес станет царем и больше к ней не вернется, будет все дальше и дальше, за исключением кратких визитов ко двору, от которых она не сможет удержаться. Если бы, по крайней мере, она смогла увлечься другим мужчиной… Но все претенденты, смелые или скромные, были мелки и безлики.

Когда ее мажордом объявил о визите Шенара, красавица Исет была удивлена, зачем прибыл старший сын Сети в Фивы перед погребением?

Она приняла его в зале, в которой было прохладно благодаря узким окнам, прорубленным высоко в стенах, пропускавшим лучи света.

– Как вы прекрасны, Исет!

– Чего вы хотите?

– Я знаю, что вы не любите меня, но я также знаю, что вы умны и способны оценить ситуацию, выгодную для вас. Что касается меня, я считаю, что вы достойны быть главной царской женой.

– Рамзес решил по-другому.

– А если бы не он принимал дальнейшие решения?

– Что вы хотите сказать?

– Мой брат не лишен здравого смысла, он понял, что править Египтом выше его сил.

– Что означает…

– Что означает, что я возьму это трудное дело на себя, на благо нашей страны, а вы станете царицей Обеих Земель.

– Рамзес не отрекся, вы лжете!

– Нет же, нежный и прекрасный друг, он готовится отправиться в долгое путешествие в компании Менеласа и попросил меня наследовать Сети из уважения к памяти нашего отца. По возвращении мой брат получит все привилегии, причитающиеся ему по праву, будьте уверены в этом.

– Он говорил… обо мне?

– Я боюсь, что он забыл о вас, так же как о своем сыне, в нем живет лишь страсть к большому плаванию.

– Он увозит Нефертари?

– Нет, он хочет открыть для себя новых женщин, разве мой брат не ненасытен в том, что касается удовольствия?

Красавица Исет растерялась. Шенар хотел было взять ее за руку, но спешка привела бы к неудаче. Ему следовало сначала успокоить молодую женщину, а затем завоевать ее нежно и уверенно.

– Маленький Ха получит лучшее образование, – пообещал он. – Вам не придется ни о чем беспокоиться. После положения в гробницу Сети мы вместе вернемся в Мемфис.

– Рамзес… Рамзес уже уедет?

– Конечно.

– Он не будет участвовать в погребении?

– Я сожалею, но это так, Менелас больше не хочет откладывать отплытие. Забудьте Рамзеса, Исет, и приготовьтесь стать царицей.

 

 

Исет провела бессонную ночь.

Шенар солгал. Никогда Рамзес не покинул бы Египет, чтобы искать забвения за его пределами, отсутствовать при погребении он мог только вопреки своей воле.

Конечно, Рамзес поступил жестоко по отношению к ней, но она не предаст его, бросившись в объятия Шенара. Исет не желала становиться его царицей и ненавидела этого амбициозного типа с лунообразным лицом и слащавыми словами, так уверенного в своей победе!

Ее долг был ясен: предупредить Рамзеса о замышленном против него заговоре и намерениях его брата.

Она написала на папирусе длинное письмо, изложив в деталях предложения Шенара, и вызвала старшего из царских гонцов, ответственного за доставку посланий в Мемфис.

– Это срочное и важное сообщение.

– Я лично займусь им, – заверил гонец.

 

Как и в Мемфисе, во время траура жизнь в речном порту Фив замерла. На пристани, отведенной для быстрых судов, направляющихся на север, дремали солдаты. Старший царский гонец окликнул моряка.

– Поднимай якорь, мы отчаливаем.

– Невозможно.

– Почему?

– Распоряжение верховного жреца Карнака.

– Мне ничего об этом не известно.

– Приказ пришел только что.

– Все равно поднимай якорь, у меня срочное донесение в царский дворец в Мемфисе.

На борту судна, которым хотел воспользоваться гонец, появился человек.

– Приказ есть приказ, – объявил он, – и вы должны ему подчиниться.

– Кто вы, что говорите со мной в подобном тоне?

– Шенар, старший сын фараона.

Старший царский гонец склонился.

– Прошу вас простить мою дерзость.

– Я согласен забыть о ней, если вы отдадите мне послание, которое вам дала красавица Исет.

– Но…

– Оно действительно предназначено для царского дворца в Мемфисе?

– По правде говоря, вашему брату Рамзесу.

– Я отплываю, чтобы находиться рядом с ним, не боитесь ли вы, что я не передам это послание?

Гонец передал письмо Шенару.

Как только корабль разогнался и удалился от берега, Шенар разорвал письмо Исет на куски и пустил их по ветру.

 

Ночь была душная и полная запахов. Как поверить, что Сети покинул свой народ и что душа Египта оплакивала кончину царя, достойного властителей Древнего Царства? Обычно вечера были веселыми и оживленными, на площадях деревень и на улицах городов плясали, пели, рассказывали истории, особенно басни, в которых животные заменяли людей и вели себя с большей мудростью. Но на время траура и мумификации царского тела смех и игры исчезли.

Неспящий, желтый пес Рамзеса, дремал под боком Громилы, огромного льва, охранявшего личный сад правителя. Лев и нес расположились на свежей траве, после того как садовники полили растения.

Один из них был греком, солдатом Менеласа, поступившим в охрану. До того как покинуть свое место, он разбросал на клумбе с лилиями отравленные куски мяса, животные не устоят перед лакомством. Даже если хищник продержится много часов, ни один знахарь не спасет его.

Неспящий первым почуял необычный запах.

Он зевнул, потянулся, понюхал ночной воздух и рысцой направился к лилиям. Его нос привел его к кускам, которые он долго нюхал, потом он вернулся ко льву. Пес не был эгоистом, он не желал один наслаждаться столь чудесной находкой.

Трое солдат, взобравшиеся на стену сада, с удовлетворением увидели, как лев вышел из своего оцепенения и направился за псом. Еще немного, и путь будет свободен, они беспрепятственно проберутся в спальню Рамзеса, застанут его спящим и уволокут на корабль Менеласа.

Лев и пес неподвижно стояли рядом, опустив головы в лилии.

Насытившись, они улеглись на цветы.

Через десять минут один из греков спрыгнул на землю – яда было достаточно, хищник должен быть уже парализован.

Разведчик подал знак своим товарищам, которые присоединились к нему на аллее, ведущей в спальню Рамзеса. Они уже были готовы проникнуть во дворец, когда что-то, похожее на рычание, заставило их обернуться.

Громила и Неспящий стояли позади, пристально глядя на них. Посреди помятых лилий лежали нетронутые куски мяса, от которых пса предостерег нюх, лев небезосновательно доверился своему другу, затоптав куски.

Три грека, вооруженные лишь одним ножом, прижались друг к другу.

Громила, выпустив когти, с рычанием бросился на чужаков.

 

Греческий воин, затесавшийся в личную охрану Рамзеса, медленно шел вперед по спящему дворцу, к покоям правителя. Ему было поручено следить за коридорами дворца и давать знать о любом необычном событии, поэтому солдаты хорошо его знали и спокойно пропускали.

Грек направился к гранитному возвышению, на котором спал Серраманна. Разве он не утверждал, что, чтобы добраться до Рамзеса, нужно сначала перерезать глотку ему? Один раз допустив ошибку, правитель лишится своего главного защитника, а вся его стража примкнет к Шенару, новому хозяину Египта.

Грек остановился и прислушался.

Ни малейшего шума, лишь мерное дыхание спящего.

Несмотря на свою физическую мощь, Серраманна нуждался в нескольких часах сна. Но, возможно, он поведет себя подобно кошке и проснется, почуяв опасность. Грек должен был напасть неожиданно, не дав жертве никакой возможности среагировать.

Осторожный наемник снова прислушался. Никаких сомнений, Серраманна был в его власти.

Грек вытащил свой кинжал из ножен и задержал дыхание. В яростном прыжке он бросился на спящего человека и перерезал ему горло.

Позади нападающего раздался низкий голос.

– Хороший прием для труса.

Грек обернулся.

– Ты убил чучело из соломы и тряпок, – сказал Серраманна. – Я ждал этого и обманул тебя притворным храпом.

Воин Менеласа сжал рукоять кинжала.

– Брось это.

– Я все же перережу тебе горло.

– Попробуй.

Сард возвышался над греком больше чем на три головы.

Кинжал рассек воздух. Несмотря на свой вес и рост, сард перемещался с удивительной ловкостью.

– Ты не умеешь сражаться, – заявил Серраманна.

Раздосадованный воин попытался применить обманный прием – шаг в сторону, потом скачок вперед, лезвие было нацелено в живот противника.

Сард резким движением правой руки ударил его по запястью, а левый кулак обрушился в висок. С остекленевшими глазами и высунутым языком грек рухнул, умерев еще до того, как его тело коснулось пола.

– Одним подлецом меньше, – проворчал Серраманна.

 

Проснувшись, Рамзес констатировал провал двух организованных на него покушений. Три грека были разорваны в саду когтями льва, в коридоре скончался еще один грек, из личной охраны.

– От вас хотели избавиться, – сказал Серраманна.

– Этот человек что-нибудь сказал?

– У меня не было времени его расспрашивать. Не жалейте об этом презренном, он не был хорошим воином.

– Эти греки, не были ли они людьми Менеласа?

– Я ненавижу этого тирана. Дайте свое согласие, и я сойдусь с ним в поединке один на один и отправлю его в населенное призраками и отчаявшимися героями Царство мертвых, которого он так страшится.

– Пока удовлетворись лишь удвоением охраны.

– Защищаться – плохая тактика, мой принц, только атака ведет к победе.

– Сначала надо узнать врага.

– Менелас и его греки! Они мошенники и лжецы. Вышли их как можно быстрее, или они попытаются снова.

Рамзес положил руку на правое плечо Серраманны.

– Раз ты верен мне, чего мне боятся?

Остаток ночи Рамзес провел в саду, рядом со львом и псом, хищник спал, Неспящий дремал. Сын Сети мечтал о мире, но людское безумие нарушило покой священных дней перед погребением фараона.

Моис был прав, насилие нельзя прекратить демонстрацией великодушия по отношению к своим врагам. Напротив, это давало им уверенность в том, что они имеют дело со слабым противником, которого легко победить.

С восходом солнца для Рамзеса закончилась ночь скорби. Да, Сети незаменим, но пора приниматься за дело.

 

 

При Сети храмы в Египте отвечали за распределение запасов пищи и продуктов, доверенных им. С момента появления цивилизации фараонов закон Маат, хрупкой богини правосудия и истины, требовал, чтобы никто из детей земли, благословенной богами, не испытывал ни в чем нужды. Как праздновать, если хотя бы один страдает от голода?

Во главе государства фараон был одновременно рулем, направлявшим корабль, и его капитаном, сплачивающим команду. Он хранил единство духа страны, без которого общество начинало разрываться и гибло от своих внутренних конфликтов.

Хотя распределение пищи зависело главным образом от чиновников, компетентность которых была ключом к египетскому процветанию, некоторые независимые купцы работали по соглашению с храмами, разъезжали по стране и свободно торговали.

Таким купцом был Райя, сириец, проживавший в Египте около десяти лет. Владелец торгового судна и стада ослов, он постоянно ездил туда-сюда, с севера на юг и с юга на север, чтобы продавать вино, сушеное мясо и вазы, привезенные из Азии. Среднего роста, с небольшой острой бородкой, одетый в тунику с цветными лентами, вежливый, сдержанный и честный, он пользовался уважением многочисленных клиентов, которые ценили его требовательность к качеству и умеренные цены. Каждый год его право на работу продлевалось, так что сириец полностью освоился на новой родине. Как и многие другие иноземцы, он смешался с местным населением и почти не отличался от него.

Никто не знал, что купец Райя был шпионом на службе у хеттов.

По их поручению он должен был тщательно собирать информацию и как можно быстрее передавать ее. Так, воины Анатолии смогут выбрать наилучший момент для нападения на египетских номархов, а затем и завладеть самим Египтом. Поскольку у Райи были друзья среди военных, стражников и таможенников, он многое узнавал из их откровений и передавал в Хаттусасу, столицу хеттов, тайные шифрованные сообщения в алебастровых вазах, предназначенных для вождей племен на юге Сирии, официальных союзников Египта. В ходе многочисленных проверок таможня обнаруживала эти сообщения, но сочла их невинными деловыми записками и счетами, которые надо оплатить. Сирийский торговец, входивший в шпионскую сеть, отправлял вазы заказчикам, а сообщения – одному из своих коллег на север Сирии, находящейся под властью хеттов, откуда они попадали в Хаттусасу.

Таким образом самая сильная военная держава ближней Азии, Хеттское царство, месяц за месяцем получала из первых рук информацию о развитии египетской политики.

Смерть Сети и период траура, казалось, предоставляли прекрасную возможность для нападения на Египет, но Райя решительно отговаривал хеттских полководцев от этой бессмысленной авантюры. Египетская армия, вопреки их представлениям, вовсе не была деморализована, напротив, опасаясь возможного вторжения до воцарения монарха, она была усилена на границах.

Кроме того, благодаря болтовне Долент, сестры Рамзеса, Раня узнал, что Шенар, старший сын будущего царя, не согласился оставаться на втором плане. Другими словами, он плел заговор с целью захватить власть до коронации.

Шпион долго изучал личность Шенара: активный, ловкий, амбициозный, безжалостный, если были затронуты его личные интересы, хитрый, он сильно отличался от Сети и Рамзеса. Увидеть его на троне было перспективой скорее приятной, так как он, кажется, был готов попасться в хеттскую ловушку, рассчитанную на его желание завязать лучшие дипломатические и торговые связи для Египта, забыв старые противостояния. Разве Сети не проявил слабость, отказавшись от взятия знаменитой крепости Кадета, ключа к хеттской обороне? Полноправный властитель анатолийских воинов добровольно заявил, что он оставит все захватнические намерения, надеясь, что будущий фараон поверит его смиренным речам и ослабит свою военную мощь.

К окончательным выводам Райя пришел, лишь узнав сообщников Шенара и план их действий, опирающийся на помощь греческой колонии в Мемфисе. Разве Менелас не был жестоким наемником, самыми прекрасными воспоминаниями которого была устроенная в Трое резня? По словам друзей, греческий вождь больше не мог выносить пребывания в Египте, он мечтал вернуться в Лакедемон в сопровождении Елены, чтобы отпраздновать там свою победу. Шенару было бы удобно, оплатив услуги нескольких наемников, избавиться от Рамзеса и стать преемником Сети.

Райя был уверен в том, что Рамзес будет опасным фараоном для хеттов: воинственно настроенный младший сын обладал решимостью отца и пылким азартом юности. Лучше было покровительствовать планам Шенара, более спокойного и гибкого.

Однако новости не были утешительными: по словам дворцового слуги, множество греческих наемников были убиты при попытке устранить Рамзеса. Кажется, заговор провалился.

 

Менелас растоптал щит, отразивший множество ударов на поле битвы, и сломал меч, пронзивший стольких троянцев. Потом он схватил вазу и запустил в стену прихожей своего жилища.

Его ярость чуть улеглась, и он повернулся к Шенару.

– Неудача…

– Как неудача! Знайте, мои люди никогда не терпят неудачи! Мы выиграли Троянскую войну, мы победители!

– Сожалею, что придется вам возразить, лев Рамзеса убил троих из ваших наемников, а Серраманна четвертого.

– Их предали!

– Нет, просто они оказались неспособны выполнить порученное им дело. Теперь Рамзес не доверяет вам, несомненно, он прикажет изгнать вас.

– И я уплыву без Елены…

– Вы потерпели неудачу, Менелас.

– Ваш план был глуп!

– Однако он казался вам исполнимым.

– Уходите отсюда!

– Готовьтесь к отплытию.

– Я знаю, что мне делать.

 

Носитель сандалий и личный секретарь Рамзеса, Амени был скорее другом его детства. Он верно служил правителю, разделяя его неспокойную судьбу. Маленький, тонкий, худой, с редкими, несмотря на юный возраст, волосами, он был, однако, неутомимым работником, а не только писцом, постоянно склонившимся над административными бумагами, из которых он отбирал самое важное, чтобы Рамзес был правильно информирован. Амени совсем не был амбициозен, но не терпел малейшей неточности в работе двадцати служащих, за которых нес ответственность. Строгость и дисциплина были для него священны.

Хотя Амени не понимал людей, подобных Серраманне, но признал, что тот показал себя наилучшим образом, защищая Рамзеса от напавшего грека. Его удивила реакция друга: очень спокойный, будущий фараон попросил объяснить ему в деталях устройство государства, его деление на административные части и их взаимодействие.

Серраманна доложил Амени о прибытии Шенара как раз во время изучения реформы устаревших законов об использовании общественных источников. Личный секретарь правителя был раздражен, этот визит помешал им.

– Не принимай его, – посоветовал Амени Рамзесу.

– Шенар мой брат.

– Это интриган, ищущий лишь свою личную выгоду.

– Мне кажется, что его необходимо выслушать.

Рамзес принял своего брата в саду, где, кажется, спал в тени смоковницы лев, в то время как пес грыз кость.

– Мне кажется, что тебя охраняют лучше, чем Сети! – удивился Шенар. – Приблизиться к тебе почти невозможно.

– Тебе неизвестно, что греки пытались проникнуть во дворец с бесчестными намерениями?

– Мне об этом неизвестно, но я готов назвать тебе имя главы заговора.

– Как ты узнал его, возлюбленный брат?

– Менелас пытался подкупить меня.

– Что он предложил тебе?

– Завладеть троном.

– И ты отказался…

– Я люблю власть, Рамзес, но мне известны границы и я не собираюсь их переходить. Именно ты будущий фараон, надо уважать волю нашего отца.

– Зачем Менеласу идти на такой риск?

– Для него Египет – тюрьма, а желание вернуться в Лакедемон в сопровождении Елены заставило его потерять разум. Он убежден, что это ты удерживаешь его жену. Моя роль заключалась в том, чтобы сослать тебя в оазис, освободить ее и дать ему разрешение уехать.

– Елене предоставлена полная свобода.

– В глазах грека это невероятно. Он верит лишь, что ее насильно удерживает мужчина.

– Он до такой степени глуп?

– Менелас упрям и опасен. Он действует как греческий герой.

– Что ты мне посоветуешь?

– Учитывая его непростительную ошибку, немедленно вышли его.

 

 

Поэт Гомер обитал в просторном жилище недалеко от царского дворца. В его распоряжении были повар, служанка и садовник, а также у него был подвал с кувшинами, полными вином из Дельты, в которое он добавлял анис и кориандр. Он почти не выходил из своего сада, где самым ценным деревом был лимон, целительный для его дыхания.

Гомер, умащенный оливковым маслом, с удовольствием курил листья шалфея через трубку, головка которой была сделана из большой раковины улитки. Часто поэт, с черно-белым котом по имени Гектор на коленях, диктовал стихи Илиады или Амени, или писцу, которого присылал личный секретарь Рамзеса.

Визит правителя обрадовал поэта, повар принес критскую амфору с узким горлом, из которого вино вытекало тонкой ароматной освежающей струйкой. Под навесом на четырех столбах из акации, покрытым пальмовыми ветвями, жара была вполне выносима.

– Вот что может облегчить мои страдания! – провозгласил Гомер, правильное прорезанное морщинами лицо которого украшала длинная белая борода. – Бывают ли у вас грозы, как в Греции?

– Бог Сет иногда насылает ужасные грозы, – ответил Рамзес. – Небо покрывается темными тучами, сверкают вспышки, падают молнии, гремит гром, вода наполняет высохшие русла, и потоки низвергаются, захватывая много камней. Страх наполняет сердца, некоторым кажется, что стране придет конец.

– Разве Сети не носил имя Сета?

– Для меня это долгое время оставалось загадкой, как фараон решился связать себя с богом-убийцей Осириса? Я понял, что он подчинил силу Сета, бесконечную мощь неба, и использовал ее, чтобы установить гармонию, а не сеять смуту.

– Странная страна этот Египет! Как же вы боретесь со сгущающимися тучами?

– Эхо произошедшего донеслось и до этого сада?

– У меня отсутствует зрение, но слух у меня превосходный!

– Так вам известно, что ваши соотечественники пытались уничтожить меня?

– Позавчера я сложил стих:

Други, мужайтесь! Наполните сердце стыдом благородным! Воина воин стыдися на поприще подвигов ратных! Воинов, знающих стыд, избавляется больше,чем гибнет; Но беглецы не находят ни славы себе, ни избавы!

– Уж не предсказываете ли вы?

– Я не сомневаюсь в вашей вежливости, но вряд ли старый безобидный грек должен советовать будущему фараону.

Рамзес улыбнулся. Ему нравилась прямота и откровенность Гомера.

– Как вы думаете, нападающие действовали по своему желанию или приказу Менеласа?

– Вы плохо знаете греков! Плести заговоры – их любимая забава. Менеласу нужна Елена, а вы ее прячете. Единственное решение – насилие.

– Оно потерпело неудачу.

– Менелас туп, он, не колеблясь, объявит вам войну внутри вашей же страны, не думая о последствиях.

– Что вы мне советуете?

– Отослать его в Грецию, вместе с Еленой.

– Но она отказывается!

– Хотя и против своей воли, но эта женщина послужила причиной несчастий и смерти. Стремиться изменить ход судьбы нелепо.

– Она свободна в выборе страны, где желает жить.

– Я вас предупредил. Ах да, не забудьте приказать прислать мне новый папирус и лучшего оливкового масла.

Держался седовласый поэт свободно и немного дерзко, но Рамзес предпочитал такое общение льстивым речам придворных.

 

Когда Рамзес вошел в двери дворцового крыла, в котором жил, к нему сразу направился Амени. Эта поспешность не соответствовала ему.

– Что случилось?

– Менелас… Этот Менелас!

– Что он сделал?

– Он захватил рабочих порта, женщин и детей и угрожает расправиться с ними, если ты сегодня же не отдашь ему Елену.

– Где он?

– На своем корабле, с заложниками, все корабли его команды готовы поднять якорь. В городе не осталось ни одного наемника.

– А где тот, кто отвечает за безопасность порта?

– Не будь слишком суровым… Менелас и его люди захватили воинов, следящих за тем, что происходит в порту, неожиданно.

– Моя мать предупреждена?

– Она ждет тебя вместе с Нефертари и Еленой.

Лица вдовы Сети, супруги Рамзеса и жены Менеласа были озабочены. Туйа расположилась в кресле из позолоченного дерева, Нефертари – на складном сидении, Елена стояла, прислонившись спиной к светло-зеленой колонне в форме лотоса.

Приемная великой царской супруги была прохладной и тихой, слабый аромат придавал ей очарование. На троне фараона цветы указывали на временное отсутствие властителя.

Рамзес склонился перед матерью, нежно обнял жену и поприветствовал Елену.

– Ты знаешь, что случилось? – спросила Туйа.

– Амени не скрыл от меня тяжесть положения. Сколько заложников?

– Около пятидесяти.

– Жизнь каждого должна быть сохранена.

Рамзес обратился к Елене.

– Если мы пойдем на приступ, уничтожит ли Менелас заложников?

– Он перережет им горло собственной рукой.

– Решится ли он на столь варварское преступление?

– Ему нужна я. Если он потерпит неудачу, он убьет до того, как быть убитым.

– Убить столько невинных…

– Менелас воин, в его глазах существуют лишь союзники и противники.

– А его люди… Они понимают, что никто не выживет, если заложники погибнут?

– Они умрут как герои, их честь будет спасена.

– Герои – убийцы беззащитных людей?

– Победить или умереть. Менеласу неведомо иное.

– Разве Подземное царство героев не темная, полная отчаяния пропасть?

– Наша смерть мрачна, это правда, но вкус битвы сильнее, чем простое желание выжить.

Нефертари подошла к Рамзесу.

– Как ты собираешься действовать?

– Я отправлюсь один, без оружия на судно Менеласа и попытаюсь убедить его.

– Это бессмысленно, – сказала Елена.

– Однако я должен попытаться.

– Он схватит и тебя! – вмешалась Нефертари.

– Ты не имеешь права рисковать собой, – решительно сказала Туйа. – Разве ты не подыгрываешь противнику, направляясь в расставленную им ловушку?

– Он увезет тебя в Грецию, – предрекла Нефертари, – и другой будет править Египтом. Другой, который договорится с Менеласом, и вернет ему Елену в обмен на торговую сделку.

Рамзес вопросительно посмотрел на мать, она не опровергла предположение Нефертари.

– Если невозможно договориться с Менеласом, нужно умилостивить его.

Елена двинулась к правителю.

– Нет, – сказал он, мы отказываемся от вашей жертвы. – Защитить гостя это священный долг.

– Рамзес прав, – поддержала Туйа. – Уступая требованиям Менеласа, Египет ступит на путь трусости, и Маат отвернется от него.

– Я ответственна за создавшееся положение и я…

– Не настаивайте, Елена, раз вы решили жить здесь, мы гарантируем вашу свободу.

– А я должен разработать стратегию, – сказал сын Сети.

 

Дрожащий и потный Меба, министр иностранных дел, разговаривал с Менеласом на пристани порта Мемфиса. Каждое мгновение он боялся быть пронзенным стрелой греческого лучника. Однако он сумел донести до царя Лакедемона позицию Рамзеса, который желал устроить пир в честь Елены до того, как она навсегда покинет Египет.

В конце тяжелых переговоров греческий властитель дал согласие, но предупредил, что никто из заложников не получит еды, пока Елена не окажется на борту. Он отпустит их на свободу лишь тогда, когда его корабли, не преследуемые ни одним египетским судном, выйдут в открытое море.

Живой и невредимый Меба удалился с пристани быстрым шагом, под градом шуток греческих воинов. Его утешали лишь поздравления Рамзеса.

За одну ночь правитель должен был найти способ освободить заложников.

 

 

Среднего роста, обладающий геркулесовой силой, темноволосый, с матовой кожей, заклинатель змей Сетау занимался любовью со своей женой – нубийкой Лотус, чье тонкое и легкое тело было постоянным призывом к удовольствию. Юная нубийка была удивительно гибкой и с готовностью следовала бесчисленным фантазиям Сетау, чье воображение было неистощимым.

Они жили на окраине пустыни, далеко от центра Мемфиса, в большом доме, служившем еще и лабораторией. Многие комнаты были заполнены флаконами разных размеров и предметами странной формы, которые позволяли перерабатывать яд и готовить растворы, необходимые для лечения. С тех пор как он привез Лотус в Египет и женился на ней, она не переставала удивлять его своим глубоким и тонким знанием рептилий. Их общая увлеченность помогала им постоянно открывать новые снадобья, обработка которых требовала долгих исследований.

В то время, когда Сетау ласкал грудь Лотус, подобную бутонам цветка, домашняя кобра поднялась на пороге дома.

– Гость, – произнес Сетау.

Лотус посмотрела на великолепную рептилию. По тому, как она покачивалась, она узнавала, друг приехал или враг.

Сетау покинул ложе и взял дубину. Хотя он доверял кобре, чья сдержанность скорее успокаивала, это ночное вторжение не сулило ничего хорошего.

Лошадь, скакавшая быстрым галопом, остановилась в нескольких метрах от дома, всадник спрыгнул на землю.

– Рамзес! У меня, посреди ночи?

– Я не слишком побеспокоил тебя?

– По правде говоря, Лотус и я…

– Сожалею, что помешал вам, но мне нужна ваша помощь.

Сетау и Рамзес учились вместе, но первый оставил чиновничью карьеру, чтобы посвятить себя существам, которым, по его мнению, был известен секрет жизни и смерти – змеям. Приученный к их яду, он подверг юного Рамзеса очень серьезному испытанию, заставив встретиться с хозяйкой пустыни, смертельно опасной коброй. Их дружба пережила это столкновение, и Сетау принадлежал к узкому кругу тех, кому будущий фараон полностью доверял.

– Царство в опасности?

– Менелас грозит убить заложников, если мы не вернем ему Елену.

– Какое дело! Почему ты не избавишься от этой гречанки, которая послужила причиной гибели целого города?

– Предать законы гостеприимства означает принизить Египет до уровня варваров.

– Оставь варваров разбираться между собой.

– Елена – царица, она желает жить у нас, мой долг спасать ее от лап Менеласа.

– Вот слова фараона! Поистине твой тяжкий рок привел тебя к этой нечеловеческой ноше, которую стремятся получить лишь глупцы и безумцы.

– Мне нужно захватить корабль Менеласа, сохранив жизни заложников.

– Тебя всегда привлекало недостижимое.

– Военные Мемфиса не предложили ничего, заслуживающего внимания. Их действия приведут к бойне.

– Тебя это удивляет?

– Ты можешь найти решение.

– Я должен, подобно воину, захватить греческие суда?

– Не ты, твои змеи.

– Что ты хочешь сказать?

– До рассвета ныряльщики бесшумно подплывут к судну, вскарабкаются на борт, неся с собой сумки с пресмыкающимися, и освободят их на борту, кинув к грекам, следящим за заложниками. Змеи укусят нескольких солдат и вызовут переполох, который наши люди смогут использовать.

– Отважно, но рискованно. Неужели ты думаешь, что кобры будут различать своих жертв?

– Я осознаю тот риск, который мы берем на себя.

– Мы?

– Ты и я, мы, безусловно, также будем участвовать в этом.

– Ты хочешь, чтобы я рисковал жизнью ради гречанки, которую в жизни не видел?

– Ради заложников – египтян.

– Что станет с моей женой и моими змеями, если я умру?

– Они получат пожизненное содержание.

– Нет, это слишком опасно… И сколькими змеями придется пожертвовать из-за этих проклятых греков?

– За них будет заплачено втройне, и к тому же я сделаю из твоей лаборатории официальный центр.

Сетау посмотрел на Лотус, столь привлекательную в теплой летней ночи.

– Вместо того чтобы болтать, надо положить змей в сумки.

 

Менелас ходил взад-вперед по главной палубе. Часовые не видели никакого движения на набережной, как и предвидел лакедемонский царь, трусливые и изнеженные египтяне ничего не предпринимали. Взятие заложников славы не принесет, но другого способа вырвать Елену у ее покровителей, Туйи и Нефертари, не было.

Заложники перестали плакать и дрожать. Связанные, они лежали на палубе под наблюдением воинов, менявшихся каждые два часа.

Помощник Менеласа поднялся к нему.

– Вы думаете, они атакуют?

– Это было бы глупо и бесполезно, мы были бы вынуждены перебить заложников.

– Но при этом мы лишим себя защиты.

– Мы убьем много египтян, перед тем как выйти в море… Но они не подвергнут опасности жизни своих соотечественников. На заре я получу обратно Елену, и мы вернемся домой.

– Мне жаль покидать эту страну.

– Ты сошел с ума?

– Разве мы не жили в мире и счастье в Мемфисе?

– Мы рождены, чтобы биться, а не отдыхать.


Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.121 сек.)