АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Призраки Южного мыса

Читайте также:
  1. VI. МЕЖДУНАРОДНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ЮЖНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА
  2. VIII. РАБОТНИКИ ЮЖНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА
  3. Глава 0. Пролог. Призраки прошлого
  4. программа Южного общества. «Русская Правда» П.И.Пестеля
  5. УТС южного региона по картингу
  6. ЮЖНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА
  7. ЮЖНОГО ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА

(сказание ужасов по мотивам исландского фольклора)

 

Действующие лица

 

Харальд — хозяин фермы.

Турид — жена Харальда.

Эрик — их сын, рыбак.

Ингрид — молодая девушка, служанка.

Кристин — богатая путешественница, христианка.

Гудрун — старая нищенка.

А также:

Мужчины, женщины, девушки и дети — работники фермы.

Христианские монахи.

 

Действие происходит в стародавние времена в Исландии на большой ферме, обитатели которой занимаются сельским хозяйством и рыболовством.

  1. Ферма. Большой (общий) зал. Здесь очаг, столы, лавки, лари с утварью.

Обитатели фермы занимаются своими делами. Хозяйка (Турид) командует женщинами, Хозяин (Харальд) проверяет работу мужчин. Юная служанка Ингрид издалека наблюдает за хозяйским сыном Эриком, который трудится наравне с остальными.

Девушки поют:

В большом хозяйстве дел невпроворот:

Гляди, вон Турид важная идет,

Ах, как солидна и как толста,

Жадна, ворчлива!

 

Турид поёт:

Ну-ка, по местам!

Вам – месить тесто и печь хлебы,

Вам – ткать, и шить, и прясть…

 

Девушки поют:

- Ах, если бы, ах, если бы

Нам хоть раз выспаться всласть!

А то мы с рассветом встаем и потом

В хлопотах день-деньской:

Гнись над лоханью с грязным бельем,

Ведра таскай с водой…

 

Хозяин Харальд – он у нас рыбак,

Суров, но не бранит нас просто так.

А это Эрик – сын его. И он –

Наш сладкий сон, наш сладкий сон, наш сладкий сон.

 

Кудри его, словно солнца свет,

Красавец он и храбрец!

Только ему и дела нет

До наших разбитых сердец.

 

Одна из девушек:

А это Ингрид – и скажу: она

В него сильнее прочих влюблена.

 

Девушки хором:

Она служанка здесь, и сирота,

И все, что есть у нее – только красота,

Доброе сердце – и ничего

Больше нет своего.

Больше совсем-совсем ничего

У Ингрид нет своего.

 

Турид поёт:

Ах вы, лентяйки! Вот я вам!

Ну-ка брысь по местам!

Сети чинить и стряпать обед –

Болтать времени нет!

 

В дом вбегают трое взволнованных мужчин, а за ними маленький мальчик.

ПЕРВЫЙ РЫБАК. Хозяин!

ВТОРОЙ РЫБАК. Хозяин!

ТРЕТИЙ РЫБАК. Хозяин!

 

К рыбакам выходит Харальд.

ХАРАЛЬД. Я ваш хозяин. Что за шум?

ПЕРВЫЙ РЫБАК. Хозяин! Мы смолили лодки...

ХАРАЛЬД. Знаю. Я сам вам это приказал.

ВТОРОЙ РЫБАК. Смолили лодки и молились Одину об удаче...

ХАРАЛЬД. Хвала Одину!

РЫБАКИ (хором). Хвала Одину!

ТРЕТИЙ РЫБАК. Мы смолили лодки...

ТУРИД. Да слышали уже! И про лодки и про Одина. Или продолжайте рассказ или возвращайтесь к работе, бездельники!

ПЕРВЫЙ РЫБАК. Воля твоя, Хозяйка! Только без лодок и Одина — и рассказ не рассказ!

ВТОРОЙ РЫБАК. Если уж рассказывать, то по порядку.

ТРЕТИЙ РЫБАК. Поэтому, мы начнем сначала.

ТУРИД (мужу). Харальд, я поняла! Они же пьяные! Эти негодники смолили лодки и пили твою брагу!

ТРЕТИЙ РЫБАК. Что?!

ВТОРОЙ РЫБАК. Нет!

ПЕРВЫЙ РЫБАК. Как можно, Хозяйка!

ТУРИД. Я по глазам вижу! Они у вас красные и бесстыжие.

ВТОРОЙ РЫБАК. Такой поклеп на честных работников!

ТРЕТИЙ РЫБАК. Мы смолили лодки!

ТУРИД. Хватит! Если я еще раз услышу про лодки, то прокляну вас! Клянусь всеми богами! Проклятья моего захотели, да?

 

Рыбаки на всякий случай затыкают уши руками. Так и стоят.

ПЕРВЫЙ РЫБАК. Мы смолили...

ТУРИД. Ну все! Тор свидетель, я этого не хотела! Сами виноваты!

 

Турид встает в позу: картинно упирает руки в бока и открывает рот, чтобы исполнить свою угрозу. В это время к ней подбегает Мальчик и теребит за подол платья.

ТУРИД. Чего тебе? Не видишь, Хозяйка делом занята?

МАЛЬЧИК. Папа хотел сказать, что мы видели путника!

 

Все в зале замирают от этого известия.

ТУРИД. Повтори! Повтори еще раз. Так, чтобы я поняла каждое слово!

ХАРАЛЬД. Не бойся, малыш. Говори честно и смело — тебя никто не обидит.

МАЛЬЧИК. Мы смолили лодки и увидели, что с перевала спускаются две лошадки. На одной из них сидит человек, а другая несет поклажу.

ХАРАЛЬД. Не может быть!

ТУРИД. Если ты меня обманываешь, я сломаю свою палку об твои бока!

МАЛЬЧИК. Но я сам видел! Человек укутан в покрывало, а его поклажа — большой сундук.

ХАРАЛЬД (озадаченно). Человек...

ТУРИД (мечтательно). Сундук...

 

Шепот людей наполняет зал. Обитатели фермы на все лады повторяют слова «человек» и «сундук».

ХАРАЛЬД. Турид!

ТУРИД. Что, Харальд?

ХАРАЛЬД. Кто бы это мог быть? Вот уже три весны, как у нас на Южном мысе не было гостей.

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Ни гостей...

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Ни путников...

ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА. Ни женихов...

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Ни торговцев...

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Ни беглецов...

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Ни нищих...

ТУРИД. Харальд!

ХАРАЛЬД. Что, Турид?

ТУРИД. А что если этот человек едет из Долины Дымов с подарками от моих родственников?

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. И не надейся...

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. И не мечтай...

ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА. И не... Не дождешься! Вот!

ИНГРИД. Как вам не стыдно! Нельзя говорить такое за спиной у человека!

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Молчи, глупая! Все знают, что Турид так сварлива, что перессорилась со всеми родственниками!

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Молчи, убогая! Все знают, что Турид так неблагодарна, что семья отвернулась от неё!

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Молчи, несчастная! Все знают, что Турид так зла, что родные знать её не хотят!

ИНГРИД. Турид — наша хозяйка! И она очень несчастна...

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Она кричит на тебя!

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Заставляет делать самую грязную работу!

ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА. Она бьет тебя! И ты ее жалеешь?

ИНГРИД. Любой человек заслуживает жалости, если он несчастен.

ТУРИД. Харальд! Я почти уверена, что к нам едет кто-то из моих родных!

ХАРАЛЬД. Тогда этот человек проделал большой и трудный путь.

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Через Лозняковое Болото...

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Через Теплое Пастбище...

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Через Гримово Междуречье...

ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА. Через Пустошь Орлиного Озера...

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. Через Озерную Расселину...

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Через Каменный Брод...

ТУРИД. Харальд! Чего же мы стоим как острова в океане?

ХАРАЛЬД. Ты права, нужно торопиться!

ТУРИД. Я приготовлю место для подарков!

ХАРАЛЬД. А я пойду встречать гостя!

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. А гость уже тут!

 

Все расступаются. В дверях стоит женщина с ног до головы закутанная в покрывало.

ЖЕНЩИНА. Могу я видеть хозяина или хозяйку этого прекрасного дома?

 

Харальд и Турид выходят вперед.

ХАРАЛЬД. Меня зовут Харальд Сигурдссон. И я хозяин этого дома.

 

Женщина кланяется Харальду.

ХАРАЛЬД. А это моя жена — Турид Эйнардсдоуттир. Она здесь хозяйка.

 

Женщина кланяется Турид.

ХАРАЛЬД. Это наш сын — Эрик. Наследник моих земель и вод.

 

Женщина кланяется Эрику.

ХАРАЛЬД. Могу ли я узнать и твоё имя, госпожа незнакомка?

ЖЕНЩИНА. Зови меня Кристин, добрый хозяин.

ХАРАЛЬД. Мы рады тебе, Кристин. Вот уже три весны, как на Южном мысе не бывало путников. Все знают, что в это время года через Гневную Реку не перебраться!

КРИСТИН. Я, на свою беду, этого не знала. Поэтому и прошу тебя, досточтимый Харальд, сын Сигурда, дать мне приют под своей крышей, пока вода в реке не спадет, и я не смогу продолжить свой путь.

ХАРАЛЬД. Позволь спросить, куда лежит твоя дорога?

КРИСТИН. Об этом я предпочту умолчать, мой добрый хозяин. Это не моя тайна!

ХАРАЛЬД. Как скажешь, таинственная госпожа. Я уважаю твою волю.

ТУРИД. Откуда же ты идешь?

КРИСТИН. Из срединных земель, где люди живут богато и счастливо в блаженных долинах.

ХАРАЛЬД. Путь не близкий. Входи же, Кристин. Будь гостьей в моем доме.

ТУРИД. Ингрид! Внеси вещи.

 

Ингрид бросается к дверям.

КРИСТИН. Нет-нет! Мои сундук неподъемная ноша для такой крошки! Почему бы не попросить об этой услуге тех сильных мужчин, что застыли в столь странной позе?

(Указывает на рыбаков, которые до сих пор стоят, закрыв глаза и уши)

ХАРАЛЬД. Ты права. (Делает знак рыбакам.) Внесите сундук! (Кристин.) Оставайся и живи, сколько понадобится. Это не будет стоить тебе ни одного скильдинга.

КРИСТИН. Ты очень великодушен!

ТУРИД (возмущенно). Харальд! Ты слишком великодушен!

ХАРАЛЬД. Я так сказал. И мое слово — закон в этом доме! Клянусь золотыми зубами бога Хеймдалля, чей рог Гьяллархорн возвестит о начале Рагнарёка!

Кристин кланяется Харальду. Он уходит.

Рыбаки заносят в дом сундук гостьи.

ПЕРВЫЙ РЫБАК. Ну и тяжесть!

ВТОРОЙ РЫБАК. Так и спину можно надорвать!

ТРЕТИЙ РЫБАК. Куда нести, Хозяйка?

ТУРИД. Отнесите сундук в бадстов. И найдите там место для нашей гостьи.

КРИСТИН. В бадстов? Я буду жить вместе со всеми? Спать на голых досках?

ТУРИД. Ты чем-то недовольна, гостья? Если мой муж не взял с тебя за постой ни одного скильдинга, то это не значит, что я уступлю тебе хозяйские покои и свои мягкие перины!

КРИСТИН. Не волнуйся за свое перины, добрая хозяйка! Я на них не претендую. В моем сундуке найдется всё необходимое, чтобы устроиться со всеми удобствами.

 

Кристин открывает сундук. Внутри лежат яркие ткани, тонкое белье, роскошные платья, богато вышитые покрывала, всевозможные сверкающие украшения.

Женщины и девушки не могут отвести глаз от сияния чужого богатства.

— Шелк!

— Парча!

— Бархат!

— Какие меха!

— Какие украшения!

— Какое богатство!

 

ТУРИД. Все это должно быть моим!

 

Турид тянет к содержимому сундука трясущиеся от алчности руки, но на её пути встаёт Кристин.

Она поёт:

Быть красивой – это искусство,

Если не так уж ты молода.

А зависть – это плохое чувство,

Плохое чувство, господа,

Да-да-да, дамы и господа.

 

Быть счастливым – это искусство,

Кто-то не может, а кто-то да.

Но зависть – это плохое чувство,

Плохое чувство, не правда ли, господа?

Да-да-да, дамы и господа.

 

 

Быть богатым – это искусство,

Тоже искусство, да-да-да.

Но зависть – это плохое чувство,

Очень плохое, господа.

Да-да-да, дамы и господа.

 

Воля Божья, как это ни грустно:

Кто-то не беден, а кто-то – да.

Но помните: зависть – плохое чувство,

Очень плохое, господа,

Да-да-да, дамы и господа.

 

ТУРИД. Продай! Продай это мне!

 

Кристин подходит к Ингрид.

КРИСТИН. Девочка, а тебе разве не хочется получить что-нибудь из этого сундука?

ИНГРИД. Меня зовут Ингрид, госпожа. И у меня есть всё, что мне нужно.

ТУРИД. Девчонка слишком мала, чтобы понимать настоящую ценность вещей. Продай! Я щедро заплачу!

КРИСТИН. Прости, Турид. Если твой муж не взял с меня за постой ни одного скилдинга, то это не значит, что я должна продавать тебе то, что нужно мне самой.

ТУРИД. Ах ты… (тихо) подлая тварь!

КРИСТИН. Что ты сказала?

ТУРИД. Ингрид, проводи дорогую гостью. (Остальным.) А вы, бездельницы, возвращайтесь к работе!

 

Женщины принимаются за работу.

Турид уходит.

ИНГРИД. Не стоило тебе злить Хозяйку. Турид злопамятна. Она колдунья. Говорят, под подолом платья у нее живет тильбери — страшная тварь из кости мертвеца, которая по ночам сосет молоко чужих коров и приносит его своей хозяйке.

КРИСТИН. Ты в это веришь?

ИНГРИД. Вообще-то, не очень. Тильбери было бы тесно под платьем. Да и чужих коров поблизости нет. Всё здесь и так принадлежит Турид.

КРИСТИН. Я не боюсь её. У меня есть, чем себя защитить.

 

Кристин показывает Ингрид нательный крестик, висящий на ее шее.

ИНГРИД. Что это? Крест?

КРИСТИН (прячет крестик). Не сейчас, девочка. Вокруг слишком много любопытных глаз. У нас будет время об этом поговорить.

ИНГРИД. Хорошо, госпожа.

КРИСТИН. Тогда показывай дорогу!

 

Ингрид идет вперед.

Кристин делает знак рыбакам; они несут сундук следом за ними.

 

Темнота.

 

  1. Часовня.

Полуразрушенная часовня.

Кристин стоит на коленях перед каменным алтарем. Молится.

 

КРИСТИН. …In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen.

 

Слышен шорох. Кристин оборачивается. Это Ингрид наблюдает за ней через дверной проем, не решаясь войти.

КРИСТИН. Входи, девочка! Смелее!

ИНГРИД. Прости, я не хотела тебе мешать.

КРИСТИН. Ты мне не мешаешь. Подойди ближе.

 

Ингрид идет к алтарю, останавливается возле Кристин.

КРИСТИН. Ингрид, я вижу в твоих глазах много вопросов.

ИНГРИД. Я лишь хотела спросить. Правда ли, что Срединные земли, откуда ты идешь, так прекрасны, как ты сказала моему хозяину?

КРИСТИН. Нет, моя милая. Там только скалы, ледники и каменные поля — земля пуста и безвидна, как в первый день творения. Люди там не живут.

ИНГРИД. Зачем же ты?..

КРИСТИН. Сказала неправду?

ИНГРИД. Да.

КРИСТИН. Видишь ли, есть вещи, о которых лучше молчать. Тогда в человеке живет надежда! Вот уже много лет как я иду от монастыря к монастырю, от обители к обители. Несу людям слово божье. Но здесь, как я вижу, не рады Христу. Еще с перевала я увидела крест над часовней и решила непременно заехать сюда. Но нашла здесь лишь руины.

ИНГРИД. Расскажи мне о том, где ты была, что видела.

КРИСТИН. Хорошо, девочка! Слушай!

Кристин поёт:

Крещеный люд

В церкви ходит,

Языческий люд

Капища почитает,

Огонь горит,

Земля зеленеет,

Ребенок мать зовет,

А мать ребенка кормит,

Люди огонь зажигают,

Корабль скользит,

Щиты блестят,

Солнце светит,

Снег падает,

Сокол летит

Весь весенний день,

И дует ему ветер попутный

Под оба крыла,

Небо круглится,

Мир заселен,

Ветер воет,

Воды в море текут,

Люди зерно сеют.

 

/Когда Кристин поёт, перед Ингрид появляются прекрасные видения. Когда песня заканчивается, видения исчезают./

ИНГРИД. Как это прекрасно! Я запомню твои слова навсегда!

КРИСТИН. Хочешь, поедем со мной? Мир так велик, так прекрасен!

ИНГРИД. Ты словно бы подслушала мою мечту. Но… я не могу.

КРИСТИН. Боишься хозяйки?

ИНГРИД. Да...То есть нет!

КРИСТИН. Ты смутилась, отвела глаза... Вот уже и румянец побежал по щекам...

Ты влюблена?!

ИНГРИД. Ах, ты подслушала моё сердце!

КРИСТИН. Кто он? Кто этот счастливчик!

ИНГРИД. Это Эрик — сын Харальда и Турид.

КРИСТИН. Вот как? И чем же по нраву тебе этот юноша?

ИНГРИД. Эрик красив и чист душой, как бог весны Бальдар. От него исходит сияние.

Я будто прикована к нему невидимой цепью. И цепь эта крепче цепи Глейпнир, которой скован чудовищный волк Фенрир.

КРИСТИН. Что это за цепь такая? Я никогда о ней не слышала.

ИНГРИД. Гномы из страны черных альвов сделали её из шума кошачьих шагов, женской бороды, корней гор, медвежьих жил, рыбьего дыхания и птичьей слюны. Всего этого больше нет в мире. Глейпнир была тонка и мягка, как шёлк.

КРИСТИН. Цепь из женской бороды! Надо же! (Смеется.) Итак, ты прикована к своему Эрику цепью. А он? Выделяет ли он тебя среди прочих?

ИНГРИД. Ох, боюсь, что я для него не существую.

КРИСТИН. Не печалься, всему свое время. Просто этот юноша еще слеп, он не видит твоей красоты.

ИНГРИД. А ты?

КРИСТИН. Я вижу, что ты прекрасна. У тебя чистая душа и доброе сердце. (С улыбкой.) Ну а если ты умоешь лицо и уложишь волосы, то превратишься в настоящую красавицу. Приходи вечером ко мне, я тебя причешу. И даю слово — юный Эрик потеряет голову!

ИНГРИД. Спасибо тебе, Кристин! Я обязательно приду. Но… я хочу, чтобы он сам меня заметил. Такой, какая я есть, безо всяких прикрас.

КРИСТИН (прислушиваясь). Сюда идут!

ИНГРИД. Это хозяйка! Турид прибьет меня!

КРИСТИН. Не бойся! Я не дам тебя в обиду! Спрячься сюда!

 

Кристин ведет Ингрид к алтарю, девушка прячется за камень.

Появляется Турид.

 

ТУРИД. Так и знала, что найду тебя здесь.

КРИСТИН. А я и не думала скрываться.

ТУРИД. Чем ты занята в то время, когда наши женщины косят траву?

КРИСТИН. Я, как видишь, не на сенокосе.

ТУРИД. Вижу. Я всё вижу. И всё про тебя знаю. Ты — христианка!

КРИСТИН. Так что же? Каждый волен поклоняться тому, в кого верит.

ТУРИД. Мне это не нравится.

КРИСТИН. Прости, но если мне не по нраву твоя манера одеваться, то я же не отсылаю тебя сменить платье.

ТУРИД. Вот ты как заговорила! Чего же плохого в моем наряде?

КРИСТИН. А что плохого в моей вере?

ТУРИД. Боги накажут тебя!

КРИСТИН. Посмотрим! А сейчас, если не возражаешь, я присоединюсь к твоим работницам. Сенокос не лучшее время для богословских споров. Должен же кто-то из нас двоих работать.

 

Кристин уходит.

ТУРИД. Ах ты!.. Ушла… Такая спокойная! Такая гордая! Неужели правда за ней? Нет! Быть того не может!

Поёт:

Что за змея!

Да сгниет плоть твоя!

Смеется в лицо

Над верой отцов!

 

Один великий,

Хеймдалль пресветлый,

Тор-громовержец,

К тебе взываю!

 

Будь проклято твое чрево,

Покарайте мерзавку, боги,

Явите силу вашего гнева –

Копья ей в сердце, гвозди ей в ноги!

 

Один великий,

Хеймдалль пресветлый,

Тор-громовержец,

К тебе взываю!

 

Небо за пределами часовни темнеет, светится красным светом.

Гром! Молнии! Ветер!

ЖЕНСКИЕ ГОЛОСА:

— Что это?!

— Тучи!

— Гром!

— Молнии!

— Буря!

— Кристин, укройся от дождя!

ГОЛОС КРИСТИН: Нет, я не могу оставить работу! Нужно спасти сено!

ЖЕНСКИЕ ГОЛОСА:

— Оставь работу!

— Пропадешь!

— Небо брызжет кровью!

— Это кровь!

— Кристин в крови!

 

Крики ужаса.

Турид опускается на колени, воздевает руки к небу.

 

ТУРИД. Боги услышали меня! Моя правда!

 

В часовню вбегает Кристин. Вид ее ужасен. Она вся в крови.

Следом за ней бегут напуганные женщины и девушки. Они не решаются приблизиться к окровавленной женщине.

КРИСТИН. Боже! Боже! Отец мой небесный! Христос милосердный! Спаси меня!

 

Кристин падает возле алтаря.

Гром затихает, небо проясняется.

Ингрид выходит из-за алтаря, подходит к лежащей без движения Кристин.

Склоняется над ней.

ТУРИД. Мертва?

 

Кристин тихо стонет.

ИНГРИД. Она жива!

ТУРИД (тихо). Проклятье!

ИНГРИД. Хвала богам!

ТУРИД (женщинам). Несите её в дом! Обмойте и положите в кровать!

 

Женщины и девушки выполняют приказ хозяйки. Уносят Кристин.

Турид хватает Ингрид за руку.

ТУРИД. Давно ты здесь?

ИНГРИД. Нет, хозяйка!

ТУРИД. Что ты видела?

ИНГРИД. Ничего, хозяйка!

ТУРИД. Ступай в дом, ухаживай за гостьей! (Тихо.) Авось, пропадешь вместе с ней.

 

Ингрид уходит.

ТУРИД. Я победила! Как сладок этот миг! Скоро всё, чем владеет Кристин, будет моим!

 

Темнота.

 

  1. Ферма. Бадстов — узкое и длинное жилое помещение с двускатной крышей.

По обе стороны от прохода стоят двухъярусные нары, на которые навалены кучи тряпья — здесь спят работники фермы. Однако одна из «ячеек» отличается от других. Она украшена роскошным пологом. На перинах, укрытая вытканным шелковым покрывалом, мечется в лихорадке Кристин.

Ингрид ухаживает за ней, вытирает покрытые испариной лицо и руки.

ИНГРИД. Бедная женщина! Такие страдания… Неделю лежит в лихорадке.

Ах, если бы я только могла ей помочь!

КРИСТИН. Ингрид…

ИНГРИД. Да, госпожа!

КРИСТИН. Не называй меня так. Один только Бог нам господин.

ИНГРИД. Хорошо, Кристин. Тебе легче?

КРИСТИН. Наклонись ко мне.

 

Ингрид наклоняется к изголовью.

КРИСТИН. Возьми мой крест.

ИНГРИД. Как можно!

КРИСТИН (снимая крестик.) Мне он больше не нужен. Скоро я сама предстану пред Господом, а он и так знает, что я христианка. А вот тебе…

ИНГРИД. Что?

КРИСТИН. Кто знает, какие испытания тебе предстоят в жизни? Ты сама видела, на что способна Турид в своей злобе.

ИНГРИД. Как? Ты знаешь?

КРИСТИН. Я всегда чувствую колдовство. И умею ему противостоять. Но сейчас пришел мой срок. В своей жизни я много грешила. И это было мое последнее испытание. Спасибо, что ты сейчас со мной. От этого мне не так страшно.

ИНГРИД. Что еще я могу для тебя сделать?

КРИСТИН. Позови Харальда. Мне надо отдать последние распоряжения.

ИНГРИД. Не говори так! Вода в Гневной реке уже спала. Ты обязательно поправишься! И продолжишь свой путь!

КРИСТИН. Впереди у меня другая дорога. Прошу тебя, поторопись… Мои силы на исходе…

 

Ингрид уходит.

Оставшись одна, Кристин молится:

 

Впереди – бескрайняя дорога,

Позади – заботы и дела.

На пороге постою немного:

Жизнь была такая, как была.

 

Был в ней свет и сумрачные страсти,

И шаги неверные в пути,

Много горя было, много счастья,

А теперь – помилуй и прости.

Господи, помилуй и прости.

 

Входит Харальд.

 

ХАРАЛЬД. Ты звала меня, Кристин?

КРИСТИН. Да, мой добрый хозяин. Я хотела сказать тебе несколько слов. Последних слов.

ХАРАЛЬД. Слушаю тебя, Кристин. Мое сердце открыто твоим речам.

КРИСТИН. Когда меня не станет, когда я покину грешную землю, сделай так, чтобы душа моя спокойно отправилась на небеса.

ХАРАЛЬД. Как мне следует поступить?

КРИСТИН. Отвези мое тело в Скальхольд, где находится община христиан-монахов. Они приютят мой прах и вознесут молитву за душу. Ты же в награду за труды возьми вот этот драгоценный перстень. (Снимает с пальца перстень.)

ХАРАЛЬД (беря перстень). Последняя воля человека — закон. Я исполню все, о чем ты просишь.

КРИСТИН. И еще… Поклянись, что предашь огню всё то, чем я владею.

ХАРАЛЬД. Что?

КРИСТИН. Ты слышал меня, Харальд! Всё в огонь! До последней нитки! Дай мне клятву!

ХАРАЛЬД. Клянусь всеми богами!

КРИСТИН. Теперь пора… (Откидывается на подушки, замирает.)

ХАРАЛЬД. Покойся с миром, Кристин.

 

Харальд задергивает полог. Входит Турид.

ТУРИД. Умерла?

ХАРАЛЬД. Да. Её бог принял новую душу.

ТУРИД. Что же будет с её вещами?

ХАРАЛЬД. Она велела их сжечь!

ТУРИД. Не может быть! Такое богатство! (Тихо.) Вот змея!

ХАРАЛЬД. Такова была её воля! Всё, до последней нитки, в огонь.

ТУРИД. И ты… ты собираешься выполнить её волю?

ХАРАЛЬД. Я дал слово.

ТУРИД. Харальд, муж мой, позволь мне самой этим заняться. Ни к чему тебе себя утруждать, разбирая барахло покойницы.

ХАРАЛЬД. Ты права, Турид. Сейчас у меня другие заботы. Надо собираться в дорогу. Я возьму всех работников. Вместе мы доставим тело в Скальхольд и тем самым отдадим Кристин последнюю дань. Клянусь бородой Одина!

 

Харальд уходит.

 

ТУРИД. Нет, Кристин, я не отступлю. Пусть Харальд думает, что выполнил данное тебе слово. Но всё, чем ты владеешь, теперь принадлежит мне. И ты не сможешь мне помешать!

 

Темнота.

 

  1. Ферма, общий зал.

Через открытые двери мы видим девушек и женщин, которые дружно тянут за веревку, поднимая наверх (к крыше) корзину, в которой сидит Мальчик.

ТУРИД. Сильнее тяните, бездельницы!

ЖЕНЩИНЫ: Тянем, хозяйка!

ТУРИД (Мальчику). Что ты видишь, дитя?

МАЛЬЧИК. Вижу только край нашего поля.

ТУРИД. Выше! Выше поднимайте!

ДЕВУШКИ: Поднимаем, хозяйка!

ТУРИД. А теперь что ты видишь?

МАЛЬЧИК. Вижу часовню.

ТУРИД. Выше поднимайте! Не ленитесь, работайте!

ЖЕНЩИНЫ и ДЕВУШКИ: Работаем, хозяйка!

МАЛЬЧИК. Вижу! Вижу человека, который спускается с холма!

ТУРИД. Это Харальд? Но почему он один? Где остальные?

МАЛЬЧИК. Это точно не хозяин! Это кто-то чужой!

ТУРИД. Спускайте корзину!

 

Женщины спускают корзину с Мальчиком.

Все входят в дом, закрывают за собой двери.

 

ТУРИД. По местам! Живо! Встретим незваного гостя!

 

Женщины и девушки вооружаются, кто чем может — вилами, ухватами, скалками.

Тишина. Вот медленно открывается дверь. В дом входит старуха в лохмотьях — Гудрун.

Она с удивлением, но без страха, глядит на обитательниц дома.

 

ГУДРУН. Какой гостеприимный дом! Давненько меня не встречали вилами, как какое-нибудь морское чудовище.

ТУРИД. Ты кто такая?

ГУДРУН. Зови меня Гудрун, хозяйка. Ведь ты здесь хозяйка?

ТУРИД. Да, ты не ошиблась! Я здесь госпожа! Чего тебе надо?

ГУДРУН. Лишь немного твоей милости, госпожа. И немного места, где бы я могла приклонить голову.

ТУРИД. Муж мой в отлучке. Мы не принимаем гостей.

ГУДРУН. Я отплачу вам за постой.

ТУРИД. У тебя есть деньги?

ГУДРУН. Нет, госпожа. Но я могу отработать.

ТУРИД. И что ты можешь, немощная старуха?

ГУДРУН. Могу помогать в поле.

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. Ты еле ходишь! Мы не доверим тебе наш урожай!

ГУДРУН. Могу месить тесто и печь хлебы.

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Ты грязная! Мы не допустим, чтобы твои руки касались нашей пищи!

ГУДРУН. Могу ткать, и шить, и прясть.

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Ты почти слепая! Мы не желаем ходить в дрянной одежде!

ГУДРУН. Могу следить за детьми, пока вы заняты своими делами.

ТУРИД. Нет, старуха! Своих детей мы тебе не доверим. Тебе нечего нам предложить!

ИНГРИД. Бабушка, а расскажи нам сказку

ПЕРВАЯ ДЕВУШКА. Ты знаешь историю про великаншу и шахматы?

ВТОРАЯ ДЕВУШКА. А про пастуха из Гриммстунги?

ТРЕТЬЯ ДЕВУШКА. Или про призрака с Пьетурсей?

ГУДРУН. Я знаю все эти истории. И с удовольствием расскажу их для вас.

ТУРИД. Можешь говорить, старуха. Я послушаю и решу, можно ли тебе остаться.

ГУДРУН. С чего бы начать?..

ИНГРИД. Бабушка, расскажи о любви!

 

Гудрун подходит к очагу, греет руки над огнем.

Женщины и девушки подходят к ней.

Гудрун поет:

Жрицу Фрейи звали Герта,

И была она прекрасна,

Косы – золото литое,

Очи синие, как море,

А сама – стройней деревьев,

Что растут в священной роще.

Стерегла она источник,

Ледяной источник Фрейи.

 

Юный воин к священной роще

Приходил за предсказаньем,

Он искал удачи в битве,

А нашел глаза, как море.

Он сказал: "Послушай, Герта,

Завтра я приду с рассветом,

Заберу тебя с собою –

В доме быть моем хозяйкой".

 

 

Сердце девы – не железо

И не камень с дна морского.

Сердце девы – мед и глина,

Мягкий воск, рукам послушный.

Полюбила Герта воина,

Обещала ждать рассвета.

Воин смеялся: "Даже Фрейя

Нам с тобой не помешает.

 

Под крестом венчаться будем

Мы по новому обряду,

Раз со старыми богами

Нам поссориться придется".

Но разгневалась богиня

На измену юной жрицы,

Ледяной источник в камне

Скрыла от людей навеки,

 

А пришедший за невестой

На рассвете воин храбрый

Тело Герты златокудрой

Мертвое нашел у камня.

Опустела роща Фрейи,

Нет источника благого,

Чтоб грядущее провидеть.

Вот какие вести в мире.

 

ТУРИД. Эти сказки мы слышали — грош им цена!

ГУДРУН. Тогда скажи, чем развлечь тебя хозяйка? Чем усладить твой слух?

ТУРИД. А не бывала ли ты в Скальхольде, не видела ли моего мужа?

ПЕРВАЯ ЖЕНЩИНА. И моего Бьёрна!

ВТОРАЯ ЖЕНЩИНА. Или моего Хендрика!

ТРЕТЬЯ ЖЕНЩИНА. Мой милый Рагнар тоже туда пошел!

ГУДРУН. Я проходила Скальхольд неделю назад. Ночь застигла меня в дороге, и я постучалась на постоялый двор. Хозяин впустил меня…

По мере того, как Гудрун ведет свой рассказ, тени на стенах дома приобретают очертания человеческих фигур.

И в этом «театре теней» мы видим всё, о чем говорит Гудрун.

 

ГУДРУН. И там же ночевали люди, которые везли в монастырь тело какой-то женщины. Но хозяин постоялого двора оказался скрягой. Он не развел огонь и не предложил гостям никакого угощения. Людям пришлось жевать скудные припасы, оставшиеся после долгой дороги. Спать все отправились с урчащими от голода животами и в промокшей одежде. Прежде чем мы уснули, из кухни послышался шум. Когда хозяин постоялого двора отправился посмотреть на грабителя, он увидел, что обёрнутый саваном труп женщины двигался туда-сюда, готовя ужин для своих носильщиков. Взмахивая могильными одеждами, она брала провизию из шкафа и ставила еду на стол. Хозяин постоялого двора испугался и пригласил путешественников поесть и расположиться поудобнее. Добрый человек, который был у них за главного, позвал к столу и меня.

ИНГРИД. И ты не испугалась, бабушка Гудрун?
ГУДРУН. Я была очень голодна и первая поднесла кусок ко рту. Некоторое время другие наблюдали, как я ем. Видя, что угощение не приносит вреда, люди принялись за трапезу. Только после этого мёртвая женщина вернулась на своё место. Утром мы разошлись в разные стороны. Я отправилась своей дорогой, а мужчины понесли труп в Скальхольд.

ТУРИД. И как имя мужчины, который был у них за главного?

ГУДРУН. Его звали Харальд, сын Сигурда.

ТУРИД. Это он! Мой муж!

ИНГРИД. Неужели ожившим мертвецом была Кристин?!

ТУРИД. Проклятая ведьма, никак не успокоится!

ГУДРУН. Надеюсь, в монастырской земле она обретет покой.

Внезапно зал наполняется странными звуками. Это шорохи, стуки, стоны, голоса.

Обитатели фермы в ужасе:

— Что?! Что это?!

— Призраки! Духи!

— Духи взбесились!

ТУРИД. Заприте двери! Скорее!

 

В этот момент в зал через окно проникает луч света. Он медленно движется по стенам, по полу, огибая людей и предметы.

 

ТУРИД. Что это за свет? Закройте окна!

ГУДРУН. Нет! Стойте! Не двигайтесь! Не шевелитесь!

 

Обитатели фермы замирают на месте. Луч продолжает свое движение.

 

ГУДРУН. Это Луна Урд! Богиня судьбы! Предвестница смерти! Она выбирает жертву!

 

Луч останавливается на Турид, словно бы кто-то указывает на нее перстом.

Турид кричит от ужаса. Луч исчезает.

 

ТУРИД. Нет! Нет! Не может быть! За что?! Я все сделала правильно! Один, Тор, Хеймдалль! Боги! Вы сами!.. Сами помогли мне избавиться от… (Осеклась; женщинам.) Чего уставились?! Не вашего ума дело!

И тут же шепот среди женщин:

— Что?

— Что она сделала?

— Турид способна на злодеяние!

— Но что она совершила?

— Ах, если бы знать!

ТУРИД. Молчать! Еще одно слово и вам не поздоровится!

 

В зале воцаряется тишина.

Внезапно раздается громкий стук в дверь.

Никто не двигается с места.

 

ГУДРУН. Хозяйка, нужно открыть дверь.

 

Турид молчит, не двигается с места.

 

ИНГРИД (решившись). Я открою.

ГУДРУН. Смелая девочка!

 

Ингрид открывает дверь. На пороге Эрик. Он смотрит на Ингрид.

В этот момент он словно бы видит девушку впервые, любуется ею.

ИНГРИД. Эрик! Ты жив! Какое счастье! Я так ждала тебя… (Спохватившись.) Мы все тебя ждали.

ЭРИК. Ты… Кто ты?

ИНГРИД. Меня зовут Ингрид.

ЭРИК. Почему я раньше не видел тебя здесь?

ИНГРИД. Ты просто не обращал на меня внимания. Я…

ТУРИД. Мальчик мой! (Подбегает к Эрику, обнимает.)

ЭРИК (все еще глядя на Ингрид). Мама!

ТУРИД. Где Харальд?

ЭРИК. Отец и остальные сейчас будут.

ТУРИД. Хвала богам! Вы дома!

ИНГРИД. Ты дома, Эрик!

ЭРИК. Я дома, Ингрид. И я словно прозрел! Я вижу тебя!

 

Темнота.

 

 

  1. Часовня.

Вечер. В полуразрушенную часовню входит Ингрид.

ИНГРИД. Как же здесь темно и страшно… (Медленно идет к алтарю.) Как жаль, что Кристин не научила меня, как нужно молиться её богу. Что я должна делать?... Наверное, надо встать на колени. Боги любят, когда люди преклоняют колена. (Встает на колени перед алтарем.) Но что же говорить? Вот незадача! Я знаю, как молиться златовласой Сиф и как говорить с пряхой Фригг. Знаю, о чем можно просить богиню добродетели Гевьон и каких слов нельзя произносить, обращаясь к молчаливому Видару. Но как молиться тебе, бог христиан?!

Пауза.

Здравствуй, бог! Меня зовут Ингрид! Хотя, наверное, тебе это и так известно. Что же сказать тебе, о чем попросить?.. Знаешь, лучше я просто расскажу, что тут у нас происходит. С тех пор как Харальд, Эрик и другие наши мужчины вернулись домой, на ферме стали происходить нехорошие вещи. Первым умер один из рыбаков. Его похоронили по всем правилам, набросав груду камней сверху, чтобы удержать в могиле.

Той же ночью кто-то стучал по стенам дома и пытался открыть дверь. Одна из женщин открыла её и тут же в ужасе захлопнула — снаружи бесновался труп рыбака. После этого в течение многих ночей он бродил вокруг дома, скрёб ногтями стены и царапался в дверь, словно в поисках других, готовых присоединиться к нему в могиле людей. Никто не рисковал выходить наружу после захода солнца, поскольку темнота теперь принадлежала ему. Однажды мертвец напал на другого рыбака. И тот тоже умер. С этого времени уже два мертвеца начали буйствовать вместе. Каждую ночь во тьме они искали новую жертву. И вскоре нашли. Теперь мертвецов трое. И мы не знаем, как от них избавится.

 

Слышен шорох. Ингрид вскрикивает, оборачивается.

ИНГРИД. Кто здесь?

 

В часовне появляется Эрик.

 

ЭРИК. Я напугал тебя? Прости!

ИНГРИД. Я не испугалась. Разве что чуть-чуть…

ЭРИК. Ты смелая. Никогда раньше я не встречал такой смелой девушки.

ИНГРИД (с улыбкой). Сказать по правде, я жуткая трусиха!

ЭРИК. Значит, я вовремя тебя нашел!

ИНГРИД. А ты искал меня? Зачем?

ЭРИК. Солнце скоро сядет, и мертвецы встанут из своих могил, вот я и подумал…

ИНГРИД. Ты очень заботлив, Эрик. Благодарю тебя.

ЭРИК. А еще я хотел с тобой поговорить.

ИНГРИД. О чем?

ЭРИК. Не помню. Странно. Шел сюда — помнил, а увидел тебя — обо всем забыл.

ИНГРИД (смеется). Так не бывает!

ЭРИК. Еще как бывает! А ты? Что ты здесь делаешь?

ИНГРИД. Мне нужно было с кем-нибудь поговорить.

ЭРИК. С кем? Здесь же никого нет! (Подходит к алтарю.) Ты говорила с камнем?

ИНГРИД. Я говорила с богом!

ЭРИК (любуясь ею). Какая ты…

ИНГРИД. Какая?

ЭРИК. Не знаю… Нездешняя… Красивая и нездешняя. Откуда ты? Из каких краев? Чья дочь?

Пауза.

ИНГРИД. Как-то раз на востоке, в Мирдале, один человек шел вдоль скал по берегу моря, рано утром, когда все ещё спали. Подойдя к какому-то гроту, он услышал, что там танцуют, а снаружи заметил несколько тюленьих шкур. Он взял одну из них, отнес к себе и запер её в сундук. Днем он снова отправился к гроту. Там сидела красивая девушка, совершенно нагая, и плакала. Это был тюлень, чью шкуру забрал человек. Он дал девушке одежду, утешил её и отвел в свой дом. Они стали жить вместе. Девушка привязалась к нему, но часто она сидела и смотрела на море. Спустя какое-то время человек женился на ней. Они жили в согласии, и у них родилась дочь. Рыбак так и хранил шкуру запертой в сундуке, а ключ держал при себе, куда бы ни отправился. Однажды, спустя несколько лет, когда их дочь немного подросла, он ушел в море, забыв ключ дома. Когда рыбак вернулся, сундук был открыт, а его жена и тюленья шкура исчезли. Тогда он сел в лодку, наказал дочери никому не рассказывать о тюленьей шкуре, и ушел в море. С тех пор девочка никогда больше не видела родителей. И дала себе слово, что никогда не выйдет замуж за рыбака. И я свое слово сдержу!

ЭРИК. Так это была ты?

 

Ингрид молчит.

 

ЭРИК. Почему же ты нарушила запрет отца? Зачем рассказала о тюленьей шкуре?

ИНГРИД. Не знаю. Мне кажется, я могу тебе доверять. Ты не выдашь мою тайну.

ЭРИК. Ты права — не выдам. Я никогда тебя не предам!

ИНГРИД. Спасибо, Эрик!

ЭРИК. Но почему ты не пойдешь замуж за рыбака? А если влюбишься? Сердцу ведь не прикажешь!

ИНГРИД. Лучше обуздать сердце, чем обнаружить его разбитым, как лодку любимого, погибшего в море.

ЭРИК. Ингрид! Рыбак рыбаку рознь! Вот я, например, ничего не боюсь! И плаваю как тюлень!

ИНГРИД (смеется). А хвастаешь как…

ЭРИК (тоже смеется). Нет, постой! Если парень хочет понравиться девушке, то хвастовство не грех!

ИНГРИД. А ты… Ты хочешь мне понравиться?

ЭРИК. Таких как ты я еще никогда не встречал. Я смотрю на тебя и боюсь дышать! Какое странное чувство! Мне хочется петь, будто я отведал меда поэзии!

ИНГРИД. И мне! Слова сами приходят.

Ингрид поёт:

Я не умею говорить о счастье.

Я ничего не знаю о любви.

Но, повинуясь новой, нежной власти,

Я сердце в руки отдаю твои.

 

Эрик поёт:

Шторма, какие завтра ждут, и бури,

Сегодня нам увидеть не дано.

Но будет мне без глаз твоих лазури

И светлым днем вовек теперь темно.

 

Ингрид и Эрик вместе:

Глаза в глаза, рука в руке – и чудо,

И души наши соединены.

Одним дыханьем нам дышать, покуда

Мир не погиб и звезды нам видны.

 

Ингрид и Эрик целуются.

ЭРИК. Пора возвращаться, Ингрид! Солнце почти село, нам надо идти!

Молодые люди берутся за руки, идут к дверям часовни.

Внезапно путь им преграждают ожившие мертвецы. Их трое. И вид их ужасен.

Мертвецы рычат, идут на Эрика и Ингрид, оттесняя их к глухой стене часовни.

Эрик прикрывает собой любимую. Ингрид взбирается на каменный алтарь, снимает с шеи крестик, подымает его высоко над головой.

ИНГРИД. Прочь! Прочь! Оставьте нас в покое!

 

От крестика начинает исходить сияние. Сперва небольшое, а потом всё больше и больше. Мертвецы закрывают лица руками, стонут от боли, отступают назад — к выходу из часовни. Когда мертвецы уходят, Ингрид спускается с камня, Эрик крепко прижимает её к себе.

Темнота.

 

  1. Ферма, большой зал.

Ночь. В зале пусто. Только Ингрид сидит у очага и поддерживает в нем огонь.

Ингрид поет:

Утро ходит в платье красном,

Вечер носит синий плащ.

Не грусти, душа, напрасно,

Не тоскуй, не плачь.

 

Ветер дрему навевает,

В снах нам до рассвета плыть.

А пока душа живая,

Что бы ей не жить?

 

Песни пели, спину гнули,

Пряли, ткали, хлеб пекли,

Утра юного глотнули,

Вечер сберегли.

 

Сколько б ни было печали,

Но всегда они с тобой:

Утро красное в начале,

Вечер голубой.

 

Отдыхай, душа живая,

Не боли, не плачь.

Сон целебный навевает

Темно-синий плащ.

 

Входит Гудрун.

 

ГУДРУН. Как красиво ты поешь, Ингрид. Я немного посижу с тобой, можно?

ИНГРИД. Садись ближе к огню, бабушка Гудрун.

ГУДРУН. Спасибо, доченька. Ты одна здесь добра ко мне. Остальные смотрят на меня с опаской.

ИНГРИД. Их можно понять — люди напуганы.

ГУДРУН. Харальд сказал, что мертвецов, которые напали на вас с Эриком, завтра извлекут из могил и отрубят им головы.

ИНГРИД. Я слышала об этом. Они этого не заслужили.

ГУДРУН. Ты их жалеешь?

ИНГРИД. Мертвецы не виноваты. Это проклятье заставляет их вставать из могил и бродить по округе.

ГУДРУН. Что за проклятье?

ИНГРИД. Его навлекла на нас Турид! Она… Нет, я не могу говорить. (Внезапно.) Слышишь?

 

Ингрид и Гудрун прислушиваются. Из-за двери, ведущей в кладовую, доносятся шорохи.

 

ИНГРИД. В кладовой кто-то есть! (Идет к двери.)

ГУДРУН. Не ходи туда!

ИНГРИД. Я должна проверить! Турид накажет меня, если в кладовую кто-то забрался.

ГУДРУН. Давай позовем на помощь!

ИНГРИД. А вдруг это просто ветер? Не стоит будить весь дом из-за пустых страхов.

 

Ингрид открывает дверь в кладовую, заглядывает внутрь. В этот момент какое-то чудовище, скрытое во тьме, хватает её своими гигантскими щупальцами. Ингрид кричит, старается вырваться, но чудовище неумолимо тащит девушку в темноту.

Со всех концов дома в общий зал бегут люди. Увидев чудовище, они замирают от ужаса.

И только Эрик, прибежавший на крики любимой с каменным молотом в руках, не утрачивает способности действовать. Эрик бьет по щупальцам, схватившим Ингрид. Чудовище пытается схватить и Эрика, но тут на помощь бросаются другие мужчины.

Им удается освободить Ингрид и закрыть дверь в кладовую.

Эрик бросает молот, обнимает Ингрид, которую трясет от страха.

 

ЭРИК. Ты в порядке, милая?

ИНГРИД. Да, Эрик! Я жива, я с тобой!

 

Харальд обращается к обитателям фермы.

 

ХАРАЛЬД. Как случилось, люди, что наш дом перестал быть защитой от нечистой силы? Кто навлек на нас эти несчастья?

 

Люди осуждающе смотрят на Турид.

 

ТУРИД. Харальд! Не об этом сейчас надо думать! Проклятая тварь уничтожила все наши припасы! Что мы будем есть зимой?

ХАРАЛЬД. Ты права… (К собравшимся.) Люди! Расходитесь! Постарайтесь отдохнуть! Завтра нас ждет тяжелый день, полный забот. Мы будем думать о том, как нам выжить.

ЭРИК. Отец, я останусь здесь, с этой девушкой! А утром я подарю ей свой медальон и при всех назову своей женой!

ТУРИД. Этого не будет, Эрик!

ЭРИК. Я так решил, мама!

ТУРИД. Харальд, скажи ему!

ХАРАЛЬД. Пойдем сынок. Негоже решать такие вопросы в ночи. Этой смелой девушке тоже надо отдохнуть. А утром, если будет время, я с ней поговорю.

ТУРИД (злобно). Я с ней тоже поговорю. Потом… (Остальным.) Расходитесь! Не на что здесь смотреть!

 

Общий зал постепенно пустеет, возле очага остаются только Ингрид и Гудрун.

 

ИНГРИД. Эрик сказал, что назовет меня женой! Я не могу в это поверить! Ты тоже это слышала?!

ГУДРУН. Слышала, милая Ингрид. И я очень рада за тебя! Но еще слышала угрозу в словах Турид. Боюсь, она может причинить тебе вред.

ИНГРИД. Турид злая и жестокая! Я видела, как она погубила человека. Женщину. Христианку. Ту самую, тело которой Харальд и другие мужчины отвезли к монахам в Скальхольд.

ГУДРУН. Значит, мертвецы встают из могил из-за Турид?

ИНГРИД. Возможно. Я мало что знаю о мертвецах.

ГУДРУН. Тогда я тебе расскажу.

ИНГРИД. Расскажи, бабушка Гудрун. Ночь длинная.

ГУДРУН. Как-то раз в Западных Фьордах жили молодожёны, которые очень любили друг друга. Муж занимался рыбной ловлей и был хорошим моряком. Одним утром его жена посмотрела на погоду и попросила своего мужа не выходить в море: «Потому что утонет любой корабль, который поплывёт сегодня». Он ответил, что выйдет в море, что бы она ему не предсказывала. Она сказала, что тогда он не вернётся…

Ингрид засыпает; во сне перед ней появляется Эрик.

ЭРИК. Любимая, не тревожься, я вернусь к тебе вечером.

ИНГРИД. Нет, Эрик! Если ты уйдёшь, ты не вернёшься. Я чувствую это, я знаю!.. Не уходи, любимый!

ЭРИК. Я вернусь, даю тебе слово! Ничто не разлучит нас!

ИНГРИД. Нет! Нет! Нет! Не уходи!

 

Ингрид просыпается. Огонь догорел, в зале светло. Рядом с Ингрид сидит Гудрун.

 

ИНГРИД. Кажется, я заснула.

ГУДРУН. Ты долго спала, девочка. Очень долго.

ИНГРИД. Сколько? Сколько же я спала?!

ГУДРУН. Тихо, тихо, не кричи! Ты проспала несколько дней. Я упросила Турид, чтобы она тебя не будила, дала тебе хорошенько отдохнуть!

ИНГРИД. И Турид согласилась?

ГУДРУН. Когда ты уснула, она пришла сюда. Выгнала меня в бадстов, но я все равно смогла наблюдать за ней. Она сжигала в очаге какие-то вещи. Судя по виду, очень дорогие!

ИНГРИД. Это вещи Кристин! Женщины, которую она погубила!

ТУРИД. Я думаю, таким образом она пыталась избавиться от проклятья. А утром Харальд и остальные мужчины обезглавили мертвецов, а потом сели в лодку и отправились за припасами.

ИНГРИД. И Эрик?!

ГУДРУН. Да, он тоже пошел с ними в море. Он хотел с тобой попрощаться, но мы не смогли тебя разбудить.

ИНГРИД. Как жаль… Бабушка Гудрун, а чем закончилась сказка о рыбаке, вышедшем в море?

ГУДРУН. А почему ты спрашиваешь? Тебя что-то тревожит?

ИНГРИД. Я видела сон… Очень странный сон… Что стало с этим рыбаком?

ГУДРУН. Он не вернулся. Всё произошло, как и сказала его жена: днём поднялся ветер и все лодки, что вышли в море, утонули, и он тоже.

ИНГРИД. А она? Что стало с ней?

ГУДРУН. Она горевала по мужу, но не долго… Однажды он пришёл домой в мокрой кожаной одежде и лёг на своё место, не говоря ни слова. Вечером жена легла спать, но он не лёг рядом с ней, а всю ночь медленно бродил. На следующий день он взялся за работу. Летом на сенокосе он работал больше, чем за двоих, а следующей зимой ухаживал за скотом и не делал попыток вмешиваться в дела других. Все имеющие зрение видели его, но он никогда ничего не говорил. Все понимали, что он мертвец. Он и был мертвецом.

Через какое-то время один молодой человек посватался к его вдове. В ту же ночь его нашли разорванного на куски. Это сделал мертвец. Тогда люди испугались, и нашли человека, который, как считалось, лучше, чем другие, сумеет справиться с ним, и он сделал так, что мертвец больше не показывался.

 

В общий зал с улицы вбегает Женщина.

ЖЕНЩИНА. Люди! Люди! Скорее сюда!

 

Из бадстова в общий зал спешат женщины и девушки.

С хозяйской половины дома появляется Турид.

 

ТУРИД. Что тут за крик? Словно Хеймдалль и трубит в рог Гьяллархорн! Неужто настал конец света, а я не заметила?

ЖЕНЩИНА. Хозяйка! Я пошла к морю, чтобы набрать плавника на растопку…

ТУРИД. Знаю, я сама велела тебе это сделать!

ЖЕНЩИНА. И увидела, что к берегу прибило обломки рыбацкой лодки…

ТУРИД. Где же они?

ЖЕНЩИНА. Я оставила их на берегу.

ТУРИД. Ты посмела вернуться с пустыми руками? Нам нечем топить очаг, негодница!

ЖЕНЩИНА. Хозяйка, послушай!

ТУРИД. Ну, слушаю! Что за небылицу ты придумала, чтобы оправдать свою лень?

ЖЕНЩИНА. Турид! Это была лодка Харальда! Наши мужчины погибли!

ТУРИД. Ты врешь! Врешь! Это не может быть правдой! Нет!

 

Женщина молча протягивает Турид медальон.

 

ТУРИД. Это… Это… (В ужасе отшатывается.)

ИНГРИД. Это медальон Эрика!

 

Женщины плачут.

 

ИНГРИД. Бабушка Гудрун, я видела это во сне… Мой Эрик! Где он?!

ГУДРУН. Наша земля окружена океаном, в котором живет великан Эгир. Его жена, кровавая богиня морей Ран, ловит в свои сети тех, кто терпит кораблекрушения. Но иногда мертвецы возвращаются…

ТУРИД. Перестань, старуха! Прекрати! (Остальным.) И вы тоже — не плачьте! Успеете еще! А сейчас не время. Готовьте поминальную трапезу! Ну? Чего застыли?! Доставайте запасы! Накрывайте столы! Шевелитесь! Я приказываю вам! (Закрыла лицо руками, плачет.)

 

Женщины выполняют приказ Турид, поют:

Ушли рыбаки в море,

Ушли в соленые волны,

Ушли сыновья за рыбой,

И наши мужья, и братья.

Эрик ушел и Эльдир,

Эйнар ушел и Эдред,

Тщетно ждали их дома

Жены с любовью в сердце.

 

Эйтиль ушел – не вернулся,

Маркус ушел – не вернулся,

Магнус ушел – не вернулся,

Эгиль сгинул в пучине.

 

Бьерн, твоя мать в печали,

Хендрик, в слезах твои сестры,

Юная Хельга мужа –

Рагнара ждет домой.

Сигмунта ждут и Карла,

Харальда ждут и Йона,

Готовят мясо и пиво –

Пир для тех, кто ушел.

 

Олаф, приди к своей Элин,

Торкиль, вернись к Труде!

ИНГРИД. Что это там за шаги?

ГУДРУН. Это они идут!

 

Вдруг, словно от сильного порыва ветра, распахиваются двери. В зале становится темно. В дверном проеме появляются мужские фигуры. Это утонувшие рыбаки явились на собственные поминки. С их одежды и волос, в которых запутались водоросли, капает вода. Их лица раздуты и объедены рыбами… Их вид внушает ужас.

Мертвецы идут к очагу, не видя живых людей.

Женщины и девушки тянут руки к своим любимым, готовые их окликнуть.

 

ГУДРУН (обращаясь к живым). Тихо! Тихо! Молчите! Не произносите их имен! Если хотите жить, не говорите ни слова!

В тот момент, когда рядом с Ингрид проходит Эрик, Гудрун зажимает девушке рот.

Турид делает несколько шагов к своему мёртвому мужу.

 

ТУРИД. Харальд!

 

В этот самый миг мёртвый Харальд бросается на жену. Другие мертвецы присоединяются к нему. Они хватают Турид и тащат её из дома — в темноту ночи.

Турид истошно кричит.

 

ТУРИД. Помогите! Кто-нибудь! Помогите мне!

 

Игрид вырывается из объятий Гудрун, бросается на помощь Турид. Однако старуха успевает схватить девушку за руку.

 

ГУДРУН. Не смей! Она уже в их власти! Её не спасти!

 

Когда мертвецы уходят, Гудрун закрывает за ними дверь.

 

ГУДРУН. Они вернутся… Они будут приходить до тех пор, пока их волосы не превратятся в водоросли, а кожа в студень. Они будут приходить, пока в доме не останется живых людей. Они всех заберут с собой.

ИНГРИД. Что же нам делать? Как их остановить?

ГУДРУН. Помнишь, я рассказывала тебе о человеке, который сумел усмирить мертвеца?

ИНГРИД. Да, но я думала, что это сказка!

ГУДРУН. Девочка, ты видела во сне гибель Эрика. И ты все еще веришь в сказки?

ИНГРИД. Ты права. Кто этот человек, о котором ты говорила?

ГУДРУН. Он был христианским монахом. Ты должна его найти. Только он сможет снять проклятие и успокоить души мертвецов. Сделай это ради Эрика, ради вашей любви!

ИНГРИД. Где же мне его искать?

ГУДРУН. Тебе придется отправиться в Скальхольд.

ИНГРИД. Но…

ГУДРУН. Понимаю, девочка, это далеко. Путь туда опасен. Но другого выхода у нас нет. Мертвых не вернешь, а жизни этих людей в твоих руках.

 

Ингрид смотрит на испуганных обитателей фермы. Затем, решившись, идет к дверям.

Гудрун накидывает ей на плече плащ и дает узелок с провизией.

Ингрид уходит в ночь.

Темнота.

 

  1. Дорога.

Ингрид идет по хейди — каменистому плоскогорью. Всё вокруг окутано густым туманом. Девушка с трудом огибает поросшие мхом валуны, стараясь при этом не сбиться с дороги.

 

ИНГРИД. Какое бескрайнее хейди. Лишь камни и мох… Как мне выйти из тумана? Как не сбиться с пути?!

(Поёт.)

Крещеный люд

В церкви ходит,

Языческий люд

Капища почитает,

Огонь горит,

Земля зеленеет,

Ребенок мать зовет,

А мать ребенка кормит,

Люди огонь зажигают,

Корабль скользит,

Щиты блестят,

Солнце светит,

Снег падает,

Сокол летит

Весь весенний день,

И дует ему ветер попутный

Под оба крыла,

Небо круглится,

Мир заселен,

Ветер воет,

Воды в море текут,

Люди зерно сеют.

Мир такой большой!

 

А я такая маленькая… Нет, Ингрид, нет… Ты не должна сдаваться! Ради Эрика!... Хоть бы огонек какой! Хоть бы лучик надежды! А ведь и правда что-то светится — вон там, далеко... А вдруг это волчьи глаза? Неужели чудовищный волк Фенрир порвал цепь Глейпнир и вырвался на волю? Нет, волчьи глаза зеленые, как у Эрика, а это… Это огонь! А где огонь — там люди! Надо идти… (Бежит вперед.) Только бы огонек не погас! Только бы не погас! Нет, он не гаснет, он всё ярче горит, всё ближе! Что это? Неужели сайлухус? Отец рассказывал, что сайлухусы строят в хейди, чтобы путнику было где приклонить голову на ночь или в непогоду. И сберечь свою душу от призраков…

 

Ингрид выходит из тумана и оказывается возле крохотного домика, внутри которого кто-то развел огонь.

 

ИНГРИД. Не буду врываться к людям, не буду их пугать. Не ровен час меня саму примут за привидение.

 

Ингрид осторожно заглядывает в окошко и тут же в ужасе отскакивает от него.

 

ИНГРИД. Трое… Мёртвые… Без голов… Греются у огня… Я схожу с ума!

 

Из тумана к Ингрид летят головы мертвых рыбаков, отрубленные по приказу Харальда.

Головы зловеще кружат вокруг девушки. Они поют:

Темный камень, темный лес.

Сгинешь, сгинешь, сгинешь здесь.

Месяц в небе, словно нож,

Путь домой ты не найдешь,

Пропадешь ни за грош,

Прямо в ад придешь –

 

В темный, темный, темный ад.

Нет тебе пути назад,

Не вернешься никогда

Ты в людские города,

Сядешь с нами у костра,

Будешь мертвым ты сестра.

 

Темный, темный, темный лес.

Ингрид, Ингрид, сгинешь здесь…

 

Головы мертвецов кружат вокруг Ингрид.

Ветер усиливается, начинается снежная буря. Не видно ни зги…

 

ГОЛОСА:

— Братья! Буря усиливается! Укроемся в сайлухусе!

— Нет, брат! Здесь мертвецы!

— Окропите их святой водой! Путь уходят!

— Ко мне, братья! В сугробе девушка!

— Живая?

— Да! Она жива! Помогите мне!

— Что это у на шее?!

— Крест! Она христианка!

— Наша сестра во Христе!

— Слава богу! Несите ее к огню!

Темнота.

 

 

  1. Ферма. Большой зал.

Вокруг очага сидят Гудрун и остальные женщины.

Гудрун поет:

От страха и одиночества,

И дара дурных погод –

Надежда, Твое Высочество,

Стой нищенкой у ворот.

 

К чему твои руки бледные,

Растрепанная коса,

Моя приживалка бедная,

Сиреневые глаза?

 

Чего тебе там бормочется

Сквозь холод и неуют?

Надежда, Твое Высочество,

Подпой, когда я пою.

 

В дом входят мертвецы. Среди них и Харальд, и Эрик, и Турид. Мертвецы медленно идут к очагу.

Среди живых слышен шепот:

— Гудрун, остановись!

— Ты погубишь и себя и нас!

— Что ты делаешь! Молчи!

 

Но Гудрун продолжает петь:

 

Бобылье житье бедовое –

Что вышло, то вкривь и вкось.

Мы обе с тобой, как вдовые, –

Соломенные насквозь.

 

Моя богаделка, беженка,

Убьют ли тебя шутя?

Надежда, седая неженка,

Стареющее дитя.

 

Мертвецы неумолимо идут на голос Гудрун, окружают ее. В тот момент, когда они готовы её схватить, в дом входят трое монахов и Игрид.

Один из монахов подбегает к мертвецам и окропляет их святой водой.

Мертвецы шипят от боли, хватаясь за ожоги, оставленные на их телах святой водой. Другой монах, выставив перед собой крест, теснит мертвецов к стене.

Третий монах открывает книгу, читает вслух на латыни «Гимн святому духу»:

«VENI, Sancte Spiritus, et emitte coelitus lucis tuae radium…»

Ингрид подбегает к Гудрун, обнимает её.

ИНГРИД. Я вернулась, бабушка Гудрун! Я вернулась!

ГУДРУН. Хвала богам! Ты успела!

 

Монахи подходят к мертвецам.

 

ПЕРВЫЙ МОНАХ. Именем господа нашего, Иисуса Христа!

ВТОРОЙ МОНАХ. Повелеваем вам, мертвые люди! Уходите и не возвращайтесь!

ТРЕТИЙ МОНАХ. И пусть дарует вам Господь вечный покой!

 

Первый монах подымает крест и осеняет двери крестным знамением.

Божественное сияние охватывает весь дверной проем. Мертвецы медленно, по одному, идут на свет и исчезают в сиянии. Самым последним идет Эрик.

ИНГРИД. Нет! Эрик! Не уходи! Не оставляй меня!

ГУДРУН. Так надо, девочка! Он должен уйти! Смирись!

ИНГРИД. Нет! Без него мне не жить! Я пойду за ним!

 

Ингрид бросается за Эриком. Вдвоем они скрываются в сиянии.

ПЕРВЫЙ МОНАХ. Gloria Patri, et Filio, et Spiritui Sancto. Sicut erat in principio, et nunc, et semper, et in saecula saeculorum. Amen.

ВТОРОЙ МОНАХ. Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу. И ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.

ТРЕТИЙ МОНАХ. Братья! Что это?!

 

Из сияния появляется Ингрид. Она ведет Эрика за руку.

ГУДРУН. Она спасла его! Это чудо! Чудо!

ЭРИК. Что со мной? Мне снилось, будто я умер. Нас было много. Мы шли на свет. Ингрид, милая, и вдруг я услыхал твой голос. Я не мог оставить тебя. Я должен был вернуться.

ИНГРИД. И ты вернулся, Эрик.

ЭРИК. Я жив?

ИНГРИД. Ты жив, любимый! Ты жив! Я с тобой!

Ингрид поёт:

Я не умею говорить о счастье.

Я ничего не знаю о любви.

Но, повинуясь новой, нежной власти,

Я сердце в руки отдаю твои.

 

Эрик поёт:

Шторма какие завтра ждут и бури,

Сегодня нам увидеть не дано.

Но будет мне без глаз твоих лазури

И светлым днем вовек теперь темно.

 

Ингрид и Эрик поют вместе:

Глаза в глаза, рука в руке – и чудо,

И души наши соединены.

Одним дыханьем нам дышать, покуда

Мир не погиб и звезды нам видны.

Темнота.

Конец.

 

 

(с) Олег Михайлов

omihajlov@mail.ru


Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.256 сек.)