Глава 20. Восемь дней темноты в закрытом пространстве, в компании с рассерженным и обозленным вампиром – это вам не медовое путешествие!

Восемь дней темноты в закрытом пространстве, в компании с рассерженным и обозленным вампиром – это вам не медовое путешествие!

Спустившись вниз, к подъезду, где нас ждала машина, Цинч посмотрел на окна квартиры Миши. Через минуту в помещении погас свет. Цинч сел и приказал водителю трогаться. В полнейшей тишине загудел двигатель, и мы отправились на вокзал. Пройдя путь от стоянки автомобилей, мы двинулись между высокими колоннами к погрузочному пункту. Главные часы железнодорожного вокзала пробили три часа ночи. В большом зале ожидания было от силы десять человек, как и мы, они ожидали отправления ночного поезда на Москву. Зал представлял собой высокое широкое помещение с огромными панорамными окнами. Выбеленные стены, протёртый линолеум и длинные ряды деревянных лавочек от входа и до касс. В общем, здесь можно было скоротать часок в ожидании отправления.

Когда Цинч открыл двери и пропустил меня вперёд, только одна девушка оглянулась на нас. Замешкавшись на минуту, она успела рассмотреть молодую пару: высокого метиса с бледной кожей и синими глазами, в чёрных брюках и белой рубашке под чёрный толстый пиджак; рядом с ним шла стройная, почти прозрачная брюнетка с неестественно бледной кожей и ярко-зелёными глазами. В тон одежды парня на девушке было короткое чёрное платье с глубоким вырезом на груди и длинное, развевающееся от движения чёрное пальто в пол. На ногах были туфли на высоких шпильках.

Девушка инстинктивно поёжилась и отвела взгляд.

Пройдя по длинному коридору, мы спустились на первый этаж. И вышли через погрузочный терминал на улицу. На перроне уже стоял поезд Горск-Москва. Цинч сказал:

– Сейчас будь предельно осторожна.

Мы пошли вдоль вагонов к самому концу поезда, где уже стали цеплять платформы для контейнеров. Наш ещё был на перегрузке. Увидев нас, подошёл невысокий мужчина, работник погрузки, и спросил, что мы здесь ищем. Вампир взглянул в его глаза и кинул мне:

– Найди наш контейнер, последние цифры 317, и жди меня там.

Затем Цинч обратился к работнику:

– Сейчас ты пройдёшь со мной до контейнера 317, и я дам тебе пломбу. Ты закроешь нас там, а после оденешь пломбу. Если спросят было ли что необычное, ты скажешь, что приезжали проверяющие компании «Илькор». Ты вместе с ними проверил груз, при тебе они опломбировали контейнер и, распрощавшись, ушли. Где расписаться?

Мужчина подал документ и подождал, когда Цинч распишется.

Ко мне подошел Цинч и грузчик. Они вдвоём открыли двери контейнера. Мы зашли внутрь. За нами захлопнулись двери, лязгнул замок. Работник ушёл, насвистывая.

– Иди вперёд, там постель, – сказал Цинч.

Глаза быстро привыкли к темноте, и, обойдя коробки, я увидела кровать, затянутую упаковочным материалом. Цинч шёл следом. Я разорвала упаковку и легла на покрывало. Рядом прилёг Цинч, и, отвернувшись, уснул.

День сменял ночь. Контейнер накалялся и ночью вновь остывал.

Без пересадок и просмотров груза за шесть с половиной дней мы прибыли в Москву. Иногда на станциях во время остановок снаружи раздавались голоса. Это работники станций сверяли документы, пересчитывали контейнеры. Некоторые из них открывали и что-то выгружали.

– А что здесь? – как-то спросил сиплый мужской голос.

– Даже не вздумай! Он с пломбой, – возразил второй голос, – идёт до Бухареста. Написано, что там мебель.

– Ладно, я просто спросил. Мне показалось, что там кто-то есть.

– Ты уже с утра набрался? Кто там может восемь дней болтаться? Всё, езжай, скоро отправление. Барыши пополам.

В Москве была большая трёхчасовая остановка. Перегружали составы, перебивали номера. Я услышала голоса людей: они садились в вагоны, грузили багаж. Поезд резко качнуло, и мы тронулись. Цинч шевельнулся и открыл глаза:

– Ещё сорок часов, и мы будем в Румынии. Ты голодна?

– Нет. Как ты можешь спать в этом шуме?

– Закрыв глаза. Кстати, может быть, на границе будет таможня, и мы должны будем спрятаться за стеной.

И действительно, спустя сорок часов сна я почувствовала руку Цинча. Я хотела заговорить, но он сжал рукой мне рот и потащил за собой. Снаружи открывался замок.

Сбоку от изголовья кровати Цинч потянул за выступ и открыл потайную стену. Жестом пропустил меня вперед и задвинул за нами дверь. Открылись большие двери и в контейнер зашли трое. Двое разговаривали на незнакомом мне языке. Прислушавшись, я поняла, что они говорят на румынском. Чуть расслабившись, я стала различать тональности, звуковые обороты и поняла их речь. Я стала понимать румынский язык.

– Откуда этот контейнер?

– Из Москвы. Перевозка вещей

– Что-то здесь очень просторно для этих коробок и кровати.

– «Илькор» арендовал контейнер. А дальше не моё дело. Но всё проверено, взгляните.

– Ладно, пошли, здесь чисто. О чёрт! – послышался шум падающего тела и звон разбитого стекла. Харс, это ты бросил бутылку? Как же больно!

Я повела носом и почувствовала запах человеческой крови. Встрепенулась и подалась вперед. Цинч отстранил меня от стены и прижал к себе. Одними губами я прошептала:

– Я не могу…

Он взглянул на меня и протянул запястье. Я вскинула бровь, но он склонил мою голову к руке и прошептал:

– Пей.

Я прижалась к его руке и, дождавшись, когда вылезут клыки, надкусила запястье. Стала жадно пить. Цинч дрогнул. И склонил свою голову на бок. В ту минуту я поняла, как ему было тяжело всё это время: семь дней он хранил молчание, сном забивая рвущиеся на волю слова. Семь дней держал меня на расстоянии, вместо того, чтоб просто прикоснуться. Ворочаясь во сне, избегал соприкосновения со мной. Я подняла на него глаза и в темноте увидела два чёрных уголька, сверкающих на молоке лица. Я подняла руку вверх и выставила перед ним запястье. Мой жест был оценён как предложение, и он склонился в предвкушении укуса. Облизал кожу моего запястья и вонзил клыки.

Снаружи раздался голос румына:

– Вымой здесь всё. Скоро отправление. А ты, пошли за мной в медчасть. Нужно обработать рану.

Вскоре двери закрылись, и мы тронулись. Прошёл час, прежде чем мы вышли из укрытия. В контейнере пахло псиной.

– Здесь же не было собак. Откуда такой запах? – удивилась я.

– Здесь не было собак, но здесь был волк, оборотень, – нахмурился вампир.

– Что?!

– А это значит только одно – очень скоро мы будем в Бухаресте.

– Разве оборотни существуют? – я присела на кровать.

– А ты как думаешь? Если есть вампиры, могут ли быть оборотни? Этот мир интереснее сказки, если широко распахнуть глазки и навострить ушки. Очень хорошо, что люди так слепы. Оборотни существуют, но так редко попадаются на нашем пути, что стали почти мифом. Но мы в Румынии, и здесь миф становится реальностью. Это, наверное, был один из троих. Он охраняет вход в страну от посторонних, и нас он, конечно, унюхал. Думаю, что бутылку на пути инспектора тоже поставил он. Хотел проверить наше поведение. Но раз пропустил, значит, посчитал нас безопасными для Румынии.

Поиск по сайту: