Тридцать

-Я хочу, чтобы Адам переехал жить к нам.

Папа, моющий посуду в раковине, поворачивается ко мне; с его рук на пол капает мыльная пена. Он ошеломленно смотрит на меня:

-Ты шутишь! -Я серьезно.

-И где же он будет спать? -В моей комнате.

-Тесс, я никогда на это не соглашусь! –Он поворачивается обратно к раковине, гремит мисками и тарелками. –Это очередной пункт из твоего списка? Чтобы твой парень переехал к нам жить?

-Его зовут Адам. Папа качает головой: -Даже не думай.

-Тогда я перееду к нему.

-Думаешь, его мама на это согласится?

-Тогда мы сбежим в Шотландию и поселимся на какой-нибудь ферме. Это тебе больше понравится?

Папа поворачивается ко мне с перекошенным от гнева ртом: -Тесс, я сказал «нет».

Ненавижу, когда он демонстрирует, кто здесь хозяин, как будто тут нечего обсуждать, потому что он так сказал. Я с топотом поднимаюсь по лестнице к себе в комнату и хлопаю дверью. Папа думает, что все дело в сексе. Неужели он не видит, что все намного сложнее? Что мне безумно трудно его просить?

Три недели назад, в конце января, Адам снова катал меня на мотоцикле- быстрее и дальше, чем раньше. Мы отправились на границу с Кентом, где болотистая равнина переходит в побережье. Четыре ветряные турбины в море вращали призрачными лопастями.

Адам запускал по воде плоские камешки, а я, сидя на гальке, рассказывала, что список разрастается, ускользает от меня.

-Я так многого хочу. Десяти пунктов уже недостаточно. -Расскажи, -попросил Адам.

Сначала было легко. Я говорила не умолкая. Весна. Тюльпаны и нарциссы. Поплавать под синим и спокойным вечерним небом. Долгая поездка на поезде, павлин, воздушный змей. Еще одно лето. Но я так и не отважилась признаться в том, чего мне хотелось сильнее всего.

В тот вечер он пошел домой. Каждый вечер он уходит домой, чтобы ухаживать за мамой. Он спит в каком-нибудь метре от меня, за стеной, по ту сторону шкафа.

На следующий день Адам принес билеты в зоопарк. Мы поехали на поезде. Смотрели на волков и антилоп. Павлин развернул для меня изумрудно-аквамариновый хвост. Мы пообедали в кафе; Адам взял мне фрукты- черный виноград, сочные ломтики манго. Спустя несколько дней он отвел меня в открытый бассейн с подогревом. Поплавав, мы уселись на бортик, завернувшись в полотенце, и болтали в воде ногами. Мы попивали горячий шоколад и смеялись над вскрикивающими от холода детишками.

Однажды утром Адам принес мне вазу с крокусами. -Весна, -объявил он.

Он отвез меня на мотоцикле на наш холм. Купил в газетном киоске карманного змея, и мы вместе его запускали.

День за днем мне казалось, будто кто- то разобрал мою жизнь на части, тщательно отполировал каждый кусочек, а потом аккуратно собрал в одно целое.

Но мы ни разу не были вместе ночью.

А потом, в День святого Валентина, у меня началась анемия, хотя с последнего переливания крови прошло всего двенадцать дней.

-Отчего это? –спросила я врача.

-Вы приближаетесь к черте, -пояснил он.

Мне стало труднее дышать. Углубились тени под глазами. Губы стали похожи на пластиковый козырек под калиткой.

Вчера я проснулась в два часа ночи. У меня ломило ноги; кровь стучала в них, как при зубной боли. Перед сном я выпила парацетамол, и нужно было принять кодеин. По пути в туалет я проходила мимо папиной спальни; дверь была открыта и я увидела маму. Ее волосы рассыпались по подушке, а папа заботливо ее обнял. За последние две недели мама третий раз оставалась ночевать.

Я стояла на площадке,глазела на спящих родителей и отчетливо понимала, что больше не могу находиться в темноте.

Мама поднимается по лестнице и садится на мою кровать. Стоя у окна, я гляжу в сумерки. Небо затаилось; облака повисли низко и словно чего-то ждут.

0-Я слышала, ты хочешь, чтобы Адам переехал сюда, -произносит Адам.

0Япишу свое имя на запотевшем стекле. Отпечатки на стекле возвращают меня в детство.

0-Может, папа и согласится, чтобы Адам иногда оставался на ночь, -продолжает мама, -но он никогда не позволит Адаму здесь жить.

-Папа обещал помочь со списком.

-Он и помогает. Он ведь купил билеты на Сицилию, разве не так? -Потому что хочет побыть неделю с тобой!

Я оборачиваюсь к ней; мама бросает на меня хмурый взгляд, как будто впервые меня увидела.

-Он так сказал?

-Он в тебя влюблен, это же очевидно. Тем более путешествия в моем списке больше нет. Мама изумляется:

-Я думала, путешествие было седьмым пунктом. -Я обменяла его на ваше с папой примирение. -Ох, Тесса!

Странно. Кому, как не ей, знать, что такое любовь. Я скрещиваю руки на груди: -Расскажи мне о нем.

-О ком?

-О мужчине, ради которого ты нас бросила. Мама качает головой:

-Почему ты об этом вспомнила?

-Потому что ты утверждала, будто у тебя не было выбора. Разве не так? -Я говорила, что несчастна.

-Многие несчастны, но они не бросают семью. -Тесса, пожалуйста, мне не хочется об этом говорить. -Мы тебя любили.

Множественное число. Прошедшее время. Но все равно слишком громкие слова для такой маленькой комнатки.

Мама поднимает на меня глаза; у нее бледное, худое лицо. -Простите меня.

-Вероятно, ты любила его больше всех на свете. И он был просто замечательный, самый лучший.

Мама не отвечает.

Все просто. Такая большая любовь. Я отворачиваюсь к окну: -Если так, ты должна понять, что я чувствую к Адаму.

Мама поднимается и подходит ко мне. Она не трогает меня, но придвигается очень близко.

-Он испытывает к тебе такие же чувства? -Не знаю.

Мне хочется довериться ей, сделать вид, что все будет хорошо. Но я лишь стираю свое имя со стекла и гляжу в темноту. До чего же на улице мрачно.

-Я поговорю с папой, -обещает она. –Он укладывает Кэла спать, а потом я поведу его в бар выпить пива. Вы справитесь одни?

-Я позову Адама. Приготовлю ему ужин. -Вот и славно.

Мама поворачивается, идет к двери, но на пороге останавливается:

-Тесса, тебе хочется радоваться и наслаждаться жизнью, но имей в виду-другие люди не всегда могут дать тебе то, что ты хочешь.

Я отрезаю на разделочной доске четыре толстых ломтя хлеба и кладу на гриль. Достаю из корзины для овощей помидоры. Адам стоит, прислонившись к раковине, и смотрит на меня; я прикладываю помидоры к груди и, пританцовывая, возвращаюсь с ними к столу. Адам смеется. Я режу помидоры и укладываю на гриль рядом с тостами. Вынимаю из буфета терку, а из холодильника сыр и, пока готовятся тосты, натираю сыр на разделочную доску. Я знаю, что между моей футболкой и поясом брюк есть просвет. И там, где спина переходит в ягодицы, виден изгиб-единственный, что у меня остался. Когда я переступаю с ноги на ногу, изгиб приоткрывается, и Адам его замечает.

Натерев сыр, я неторопливо облизываю пальцы, и Адам реагирует ровно так, как я думала. Он подходит сзади и целует меня в шею.

-Знаешь, о чем я думаю? –шепчет он. -О чем?

Хотя я и так знаю.

-Я тебя хочу. –Он разворачивает меня к себе и целует в губы. –Сильно.

Он произносит это с таким видом, будто не может поверить, что так захвачен своим чувством. Мне все это нравится. Я прижимаюсь к Адаму.

-Знаешь, чего я хочу? -отвечаю я. -Чего?

Он улыбается, как будто знает, что я скажу. Я хочу, чтобы его улыбка длилась вечно. -Тебя.

И правда. И ложь.

Я выключаю газ, и мы поднимаемся ко мне. Тост обуглился. От запаха гари у меня тоскливо на душе.

В объятиях Адама я забываю обо всем. Но потом, когда мы молча лежим рядом, я снова вспоминаю об этом.

-Мне снятся плохие сны, -признаюсь я.

Адам гладит меня по боку, по бедру. У него теплая и твердая рука. -Какие?

-В них я куда-то иду.

0Яшагаю босиком по полям на край света. Я перелезаю через заборы и пробираюсь сквозь высокую траву. Каждую ночь я захожу все дальше. Прошлой ночью я очутилась в лесу – мрачном и редком. По другую сторону леса протекала река. Все было в тумане. Рыба в реке не водилась, а когда я переходила ее вброд, у меня под ногами хлюпала грязь.

Адам проводит пальцем по моей щеке. Потом прижимает меня к себе и целует. В щеку. В подбородок. В другую щеку. В губы. Очень нежно.

-Если бы я мог, я бы пошел с тобой. -Там очень страшно.

Он кивает:

-Я ничего не боюсь.

0Яэто знаю. Кто бы еще отважился со мной связываться?

-Адам, я хочу попросить тебя кое о чем.

Он молчит. Его голова покоится рядом с моей на подушке. Адам спокойно смотрит на меня. Мне трудно. Не могу подобрать слова. Кажется, будто книги на полке над нами вздыхают и шуршат страницами.

Адам садится на кровати и протягивает мне ручку: -Напиши на стене.

Я оглядываю все, что нацарапала за долгие месяцы. Каракули желаний. А сколько я могла бы добавить! Общий счет в банке и чтобы мы вместе пели в ванной и я годами слушала, как он храпит.

-Давай, -подбадривает меня Адам. –Мне скоро уходить.

Его слова возвращают меня на землю; словно эхо, они напоминают мне о том, чем я хотела бы заняться, и о краях, где хотела бы побывать. Я берусь за перо.

«Я хочу, чтобы ты переехал ко мне. Я хочу, чтобы ночью ты был рядом», -еле разборчиво царапаю на стене. Наверно, Адам не сможет прочесть. Потом я прячусь под одеяло.

Молчание. -Тесс, я не могу.

Я выныриваю из-под одеяла. В темноте мне не видно его лица –лишь отблеск света в глазах. Быть может, в них сияют звезды. Или луна.

-Потому что не хочешь?

-Я не могу оставить маму одну.

Ненавижу его мать. Линии ее лба, морщины вокруг глаз. Ненавижу ее загнанный взгляд. Она потеряла мужа. Но все остальное при ней.

-Ты можешь приходить, когда она уляжется спать. -Нет.

-Ты же ее не спрашивал!

Адам вылезает из кровати, не дотрагиваясь до меня, и одевается. Жаль, что я не могу размазать раковые клетки по его заднице. Я бы достала его изнутри, и он бы навеки стал моим. Приподняв ковер, я бы спрятала его под пол, затащила в подвал. Мы бы занимались там любовь при червях, и мои пальцы проникали бы ему под кожу.

-Я не дам тебе покоя, -заявляю я. –Буду висеть у тебя над душок. Закашлявшись, ты будешь каждый раз вспоминать меня.

-Хватит морочить мне голову, -отвечает он. И уходит.

0Яхватаю свою одежду и несусь за ним. Адам снимает с перил куртку. Я слышу, как он пересекает кухню и открывает заднюю дверь.

0Ядогоняю его на крыльце. Впереди, в саду, кружат огромные снежинки. Наверно, снег пошел, когда мы отправились наверх. Засыпало дорожку и траву. В небе белым-бело. Тишина. Мир съежился и затих.

-Ты хотела снег.

Адам протягивает ладонь, ловит снежинку и показывает мне. Снежинка самая настоящая;

0вмладших класса я вырезала такие из салфеток и наклеивала на окна. Мы смотрим, как снежинка тает в его ладони.

0Яберу куртку. Адам приносит мои ботинки, шарф и шапку, помогает спуститься с крыльца. Изо рты у меня идет пар. Снег валит так сильно, что мгновенно заметает наши следы.

Снег на лужайке глубже и скрипит под ногами. Мы вместе пересекаем снежную новизну. Мы вытаптываем свои имена, стараясь продавить снег до травы. Но наши следы заносит. -Смотри, -говорит Адам.

Он ложится на спину и машет руками и ногами. Вскрикивает, когда холодный снег попадает за шиворот, касается щек. Потом вскакивает на ноги и отряхивает брюки. -Это тебе, -поясняет Адам. –Снежный ангел.

И бросает на меня взгляд- в первый раз с тех пор, как я написала на стене. У него грустные глаза.

-Ты когда-нибудь пробовал снежное мороженое? –спрашиваю я.

0Япосылаю Адама в дом за тарелкой, сахарной глазурью, ванилью и ложкой. Он послушно набирает в тарелку снега, смешивает все ингредиенты. Получается бурное месиво со странным вкусом. Совсем не такое, как мне запомнилось в детстве. -Может, нужно добавить йогурт и апельсиновый сок?

Адам убегает в дом. Возвращается. Пробуем опять. Несъедобно. Адам хохочет. -У тебя красивый рот, -признаюсь я.

-Ты дрожишь, -отвечает Адам. –Возвращайся-ка ты в дом. -Без тебя ни за что.

Он смотрит на часы.

-Знаешь, что такое снеговик в пустыне? –спрашиваю я. -Тесс, мне нужно идти.

-Лужа.

-Я серьезно.

-Куда ты пойдешь? Кругом метель. Я заблужусь и не дойду до дома.

0Ярасстегиваю молнию. Куртка распахивается, сползает с плеча. Совсем недавно Адам долго-долго целовал это самое плечо. Он закрывает глаза. На его веки падает снег. -Тесс, чего ты хочешь? –наконец произносит он.

-Чтобы ты остался со мной на ночь. -Нет, чего ты на самом деле хочешь?

0Язнала, что он все поймет.

-Я хочу, чтобы ты был со мной в темноте. Обнимал. Любил меня. Успокаивал, когда мне страшно. Подошел к самому краю и заглянул в пропасть.

Адам пристально смотрит на меня: -А если я все испорчу?

-Куда уж хуже.

-А если я не справлюсь? -Справишься.

-А вдруг я испугаюсь?

-Какая разница. Я просто хочу, чтобы ты был со мной.

Адам вглядывается в меня через зимний сад. У него ярко-зеленые глаза. В них я вижу расстилающееся перед ним будущее. Не знаю, что он видит в моих. Но он смелый. Я всегда это знала. Адам берет меня за руку и уводит в дом.

Наверху все куда тяжелее. Меня сковывает страх: кажется, будто я прилипла к кровати, и она меня засасывает. Адам долго-долго раздевается и встает передо мной в трусах. -Можно к тебе?

-Только если ты этого хочешь.

Адам закатывает глаза, давая понять, что я невыносима. Так сложно получить то, что хочешь. А вдруг люди соглашаются со мной лишь потому, что чувствуют свою вину? Мне же нужно, чтобы Адам сам хотел быть со мной. Как отличить одно от другого?

-Наверно, нужно сказать твоей маме, -предполагаю я, едва он укладывается рядом со мной.

-Завтра скажу. Ничего с ней не будет.

-Ты же правда остался не потому, что тебе меня жалко, правда? Он качает головой:

-Хватит, Тесс. Сколько можно.

Мы укутываемся в одеяло, но дрожь никак не унимается: наши ноги и руки как ледышки. Чтобы согреться, мы сучим ногами. Адам растирает, поглаживает меня. Обнимает. Я чувствую, как его член твердеет. Смеюсь. Адам тоже смеется, но как-то нервно, будто я смеюсь над ним.

-Ты меня хочешь? –спрашиваю я. Он улыбается:

-Я тебя всегда хочу. Но уже поздно, тебе пора спать.

От снега улица ослепительно-белая. Свет льется в окно. Засмотревшись на отблеск и мерцание на коже Адама, я засыпаю.

Когда я просыпаюсь, стоит ночь. Адам спит. Волосы чернеют на подушке, рука обнимает меня, словно пытаясь удержать. Адам вздыхает, замирает, ворочается, сопит. Он крепко спит, витает в каком-то своем мире, оставаясь при этом здесь, со мной. И почему-то это меня успокаивает.

Хотя ноги от его присутствия болеть не перестали. Я выползаю из-под одеяла, закутываюсь в плед и бреду в ванную за кодеином.

Выйдя из ванной, я вижу в коридоре папу в халате. Я совсем забыла о его существовании. Папа стоит босиком. Пальцы его ног кажутся очень длинными и серыми.

-Похоже, ты стареешь, -говорю я. –Старики часто просыпаются по ночам. Папа плотнее запахивает халат:

-Я знаю, что Адам у тебя. -А у тебя мама.

Это важный аргумент, но папа его игнорирует: -Ты привела его без моего разрешения.

0Яупираю взгляд в ковер и мечтаю, чтобы папа поскорее успокоился. Кажется, будто мои ноги пухнут, словно кости увеличиваются в размерах. Я шаркаю ногами.

-Тесс, я не собираюсь портить тебе настроение, но я обязан о тебе заботиться, и я не хочу, чтобы тебе было больно.

-Запоздалые опасения.

0Япошутила, но папа не улыбнулся:

-Адам еще ребенок. Ты не можешь во всем на него рассчитывать: а вдруг он не оправдает твоих ожиданий?

-Едва ли. -А если нет?

-На этот случай у меня есть ты.

Так странно стоять, обнявшись, в темном коридоре. Мы сжимаем друг друга крепко, как никогда. Наконец папа отпускает меня и пристально смотрит мне в глаза:

-Тесса, для тебя я готов на все, чтобы ты ни сделала, что бы ни выкинула в будущем, на какие бы фокусы ни толкнул тебя твой дурацкий список. Просто знай это.

-Там почти ничего не осталось.

Пункт девять- чтобы Адам переехал к нам. Это куда больше, чем секс. Это страх смерти, когда вы один на один. Но теперь мне не страшно ложиться в кровать: ведь меня там ждет Адам.

Папа чмокает меня в макушку: -Ладно, иди.

И заходит в ванную.

А я возвращаюсь к Адаму.

Поиск по сайту: