Цирк проклятых 8 страница

К Дольфу подошел, пригнувшись, один из полицейских в форме.

— С момента нашего прибытия никакого движения не замечено, сержант.

— Хорошо, — кивнул Дольф. — Специальные силы сюда доберутся, как только смогут. Нас поставили на очередь.

— Что значит — поставили на очередь? — спросила я.

Дольф посмотрел на меня.

— У специальных сил есть серебряные пули, и они доберутся сюда, как только смогут.

— И мы будем их ждать? — спросила я.

— Нет.

— Сержант, при столкновении с противоестественной ситуацией полагается ждать прибытия спецсил, — сказал полицейский в форме.

— Это не относится к Региональной Группе Расследования Противоестественных Событий, — ответил Дольф.

— Тогда вы должны иметь серебряные пули, — сказала я.

— Я подал требование, — сообщил Дольф.

— Требование? Это нам очень поможет.

— Ты вообще штатская. Тебе придется ждать снаружи, так что перестань собачиться.

— Я еще и официальный исполнитель штата Миссури. Если бы я ответила на пейджер, а не решила позлить Берта, вампир был бы уже проткнут колом, и ничего бы этого не было. Ты меня не отстранишь, Дольф. Это больше моя работа, чем твоя.

Дольф смотрел на меня чуть ли не две минуты, потом очень медленно кивнул.

— Тебе надо было бы держать язык за зубами, — сказал Зебровски. — И ждать в машине.

— Не хочу я ждать в машине.

Он только коротко на меня глянул.

— А я хотел бы.

Дольф пошел к двери, Зебровски за ним. Я пошла замыкающей. Я — эксперт полиции по противоестественным преступлениям. Если дело сегодня повернется плохо, я свои деньги отработаю.

Всех жертв нападений вампиров свозят в городскую больницу Сент-Луиса, даже погибших в других графствах. Очень уж мало моргов, оборудованных для работы с восставшими вампирами. У них там есть специальное помещение, где повсюду сталь повышенной прочности, а за дверями повсюду кресты. Даже есть питательный бак для снятия первой жажды крови. Крысы, кролики, морские свинки. Закусочка для успокоения вновь восставших.

В обычной ситуации тело этого мужчины было бы в помещении для вампиров и проблем бы не было, но я их заверила, что он опасности не представляет. Я была экспертом, единственным, кого звали протыкать тела колом. Если я сказала, что тело опасности не представляет, мне верят. А я ошиблась. Прости мне Бог, я ошиблась.

Городская больница Сент-Луиса стояла, как кирпичный гигант в зоне боев. Пройди несколько кварталов отсюда — и увидишь свежие мюзиклы прямо с Бродвея. Но здесь мы были как на обратной стороне Луны. Если на Луне есть трущобы.

Местность декорировали выбитые стекла, как неровные зубы.

Больница, как и многие другие в городе, была убыточной, и потому ее закрыли. Но морг остаются открытым, потому что помещение для вампиров переносить было бы слишком дорого.

Оно было построено в начале девятисотых годов, когда еще думали, что можно найти лекарство от вампиризма. Запри вампира в хранилище, подожди, пока он восстанет, и попробуй его «вылечить». Из вампиров многие сотрудничали, поскольку хотели вылечиться. Пионером исследований был доктор Генри Муллиган. Проект свернули, когда один из пациентов отъел у доктора лицо.

Всего лишь за попытку помочь бедненькому непонятому вампиру.

Но и сейчас хранилище использовали почти для всех жертв вампиров. В основном из предосторожности, поскольку в наши дни, когда поднимается новый вамп, его поджидает вампир-консультант, чья задача — ввести новичка в круг цивилизованных вампиров.

Про вампира-консультанта я и забыла. Это была пилотная программа, и действовала она всего месяц. Сможет Старейший вампир взять под контроль анималистического вампира, или для этого нужен Мастер? Я не знала. Просто не имела понятия.

Дольф уже держал пистолет наготове. Без серебряных пуль — это все же лучше, чем просто плюнуть в монстра, но не намного эффективнее. Зебровски держал ружье так, будто умел с ним обращаться. За моей спиной шли еще четверо полицейских в форме. Все с пистолетами, каждый готов стрелять в нежить наповал. Так чего же я психовала? Да того, что ни у кого, кроме меня, не было этих проклятых серебряных пуль.

Двойная стеклянная дверь разъехалась автоматически. При этом на нее смотрели семь стволов. Мне пришлось напрячь пальцы, чтобы не выстрелить в эту дурацкую дверь.

Один из полицейских подавил смешок. Нервничаем? Мы, крутые ребята?

— Вот что, — сказал Дольф. — Там есть гражданские. Не застрелите никого случайно.

Один из полицейских был блондином, его напарник был негром и был куда старше. Второй паре было за двадцать. Один тощий и высокий, с выступающим кадыком, другой — коротышка с бледной кожей и глазами, почти остекленевшими от страха.

У каждого из них была крестообразная булавка на галстуке. Стандартно для полиции Сент-Луиса. Кресты должны помочь: может быть, даже сохранить жизнь своим владельцам.

У меня не было времени сменить цепочку на распятии. И был у меня только браслет, на котором болтались крестики. И еще была у меня цепочка на лодыжке — не для ансамбля с браслетом, а на случай, если сегодня стрясется что-то необычное, мне хотелось иметь резерв.

Если бросать монету, без чего мне проще обойтись — без ствола или без креста, то я предпочту сохранить и то, и другое.

— Есть у тебя соображения, как нам работать, Анита? — спросил Дольф.

Давно прошли те времена, когда полицию вообще на такой случай не вызвали бы. В добрые старые дни вампирами занималась горстка экспертов-профессионалов. Когда можно было просто засадить вампиру кол в сердце, и дело было сделано. Я была одна из немногих, гордых, храбрых. Истребительница.

— Можем стать в круг стволами наружу. Меньше шансов, что он набросится на нас внезапно.

— А мы не услышим его приближения? — спросил блондин.

— Нежить движется бесшумно, — сказала я.

У него глаза расширились.

— Шучу, офицер, — сказала я.

— Ну… — тихо произнес он. И явно был задет. Что ж, его можно понять.

— Извини, — сказала я.

Дольф посмотрел на меня мрачным взглядом.

— Я же извинилась.

— Не дразни новичка, — сказал Зебровски. — Спорить могу, что это его первый вампир.

Чернокожий коп издал звук, средний между смешком и фырканьем.

— Для ясности: это его первый день.

— Господи, — сказала я. — Он что, не может подождать в машине?

— Я выдержу, — сказал он.

— Не в этом дело, — ответила я. — Но ведь есть же, наверное, правила техники безопасности, запрещающие в первый день работу с вампирами?

— Справлюсь, — сказал он.

Я только покачала головой. Мать твою, первый день. Ему бы стоять сегодня на перекрестке и регулировать движение, а не играть в кошки-мышки с ходячим мертвецом.

— Я пойду впереди, — сказал Дольф. — Анита, ты справа от меня. Вы двое, — он показал на чернокожего и блондина, — позади мисс Блейк. Зебровски, прикроешь с тыла.

— Ну, спасибо, сержант, — буркнул Зебровски.

Хотелось бы мне так это оставить, но нельзя было.

— У меня единственной серебряные пули. Впереди должна пойти я.

— Ты штатская, Анита.

— Я уже много лет не штатская, и ты это знаешь.

Он долгую секунду смотрел на меня, потом кивнул:

— Ладно, давай вперед. Но если тебя убьют, мне начальство голову оторвет.

— Постараюсь не забывать, — улыбнулась я.

Я встала впереди. Они выстроились за мной кругом. Зебровски показал мне большой палец — все путем. Я не могла не улыбнуться. Дольф едва заметно кивнул. Пора было входить. Скрадывать монстра.

Стены были окрашены в два оттенка зеленого. Темный цвет хаки внизу и рвотно-зеленый сверху. Учрежденческая зелень, очаровательная, как зубная боль. По стенам шли толстые паропроводы выше моей головы. Они тоже были покрашены в зеленый и сужали коридор до узкого прохода.

Электрические кабели бежали серебряными струнами рядом с паропроводами. Трудно подвести электричество в здание, если дом строился без всякого расчета на это.

Краска местами вспучивалась на стенах — новую краску клали, не потрудившись соскрести старую. Если вкопаться в стену, пойдут слои разного цвета, как на археологических раскопках. У каждого цвета своя история и своя болезненная память.

Мы были будто в брюхе огромного корабля, только вместо рева машин слышалась почти полная тишина. Есть такие места, где тишина висит тяжелыми осадками. Одно из них — городская больница Сент-Луиса.

Будь я суеверной, каковой я не являюсь, я бы сказала, что эта больница — идеальное место для привидений. Привидения бывают разных видов. Обычно это духи умерших, оставшиеся на земле, хотя им полагалось бы попасть на Небеса или в Ад. Теологи уже столетиями спорят, что должно означать существование привидений для Бога и церкви. Я не думаю, что это волнует Бога, но церкви явно небезразлично.

Здесь умерло достаточно людей, чтобы было не продохнуть от привидений, но я лично ни одного не видела. Пока привидение не обнимет меня холодными руками, я вряд ли в него поверю.

Но есть призраки другого рода. Психические впечатления, сильные эмоции, впитавшиеся в стены и пол здания. Как магнитофон для эмоций. Иногда с видеоизображениями, иногда только звук, иногда лишь дрожь, проходящий по спине холодок, когда минуешь какое-то место.

Таких мест в этой старой больнице было навалом. Лично я никогда ничего не видела и не слышала, но, идя по коридору, знала, что где-то здесь рядом что-то есть. Что-то ждущее там, где не видит глаз, не слышит ухо, не дотягивается рука. Сегодня это мог быть вампир.

Слышны были только шорох шагов, шелест одежды — звуки нашего продвижения. Других звуков не было. Когда по-настоящему тихо, начинают слышаться звуки — пусть даже шум собственной крови в ушах.

Передо мной возник первый угол. Я шла на острие. Я сама вызвалась. И мне предстояло первой свернуть за угол. Что бы там ни оказалось, иметь с ним дело мне. Терпеть не могу строить из себя героя.

Я припала на одно колено, держа пистолет в обеих руках и целясь вверх. Высовывать пистолет за угол не имело смысла. Нельзя стрелять, не видя во что. Есть много способов завернуть за непросматриваемый угол, и ни один из них не идеален. В основном выбор зависит от того, чего ты боишься — что тебя застрелят или что тебя схватят. Поскольку речь шла о вампире, я опасалась, что меня схватят и разорвут глотку.

Прижавшись правым плечом к стене, я сделала глубокий вдох и бросила свое тело вперед. Мне не надо было выполнять точный переворот через плечо в коридоре. Я просто вроде как упала на левый бок, держа перед собой наставленный пистолет. Можете мне поверить — это самый лучший способ прицелиться при повороте за угол. Но я не стану его настоятельно советовать, если у монстров есть возможность отстреливаться.

Я лежала в коридоре, и пульс колотился у меня в ушах. Хорошая новость — за углом не было вампира. И плохая — там лежал труп.

Я встала на одно колено, все еще ловя взглядом любой намек на движение в полутемном коридоре. С некоторыми вампирами ты ничего не видишь, ничего не слышишь, а только чувствуешь плечами, спиной, тонкими волосками шеи. Это твое тело отвечает на ритмы, которые старше мысли. Кстати, если тут мыслить, а не действовать, можешь оказаться мертвым.

— Чисто, — сказала я. Но все еще стояла на колене посреди коридора с наставленным пистолетом, готовая к схватке.

— Ты уже закончила кататься по полу? — спросил Дольф.

Я взглянула на него, потом обратно в коридор. Там ничего не было. Все чисто. В самом деле чисто.

Тело было одето в бледно-голубую форму. На рукаве черная с золотом нашивка — «Охрана». Мужчина, волосы белокурые. Тяжелые челюсти, массивный нос, ресницы выделяются на фоне бледных щек серым кружевом. Горло — сплошное сырое мясо. Кость позвоночника блестит в верхнем свете. Кровь расплескалась по зеленым стенам макаб-рической рождественской открыткой.

В правой руке человека был револьвер. Я прислонилась спиной к левой стене и оглядела коридор до поворотов, ограничивающих взор. Пусть телом занимается полиция. Сегодня моя работа — сохранить жизнь нам всем.

Дольф склонился у тела. Он наклонился вперед, будто выполняя отжимание, чтобы приблизить лицо к револьверу.

— Из него стреляли.

— Я не почувствовала возле тела запах пороха, — сказала я. При этом я на Дольфа не глядела: была слишком занята наблюдением за коридором.

— Из этого револьвера стреляли, — повторил он, и голос у него был хриплый и сдавленный.

Я кинула на него быстрый взгляд. Плечи его напряглись, будто тело свело болью.

— Ты его знал? — спросила я.

Дольф кивнул.

— Джимми Дуган. Он был моим напарником, когда я был моложе, чем ты сейчас. Ушел в отставку, на пенсию прожить не смог и устроился сюда. Блин.

Что я могла сказать? «Сочувствую» — не годилось. «Мне чертовски жаль» — все равно мало. Ничего не приходило на ум. Ничем я уже помочь не могла. И просто стояла в этом заляпанном кровью коридоре и молчала.

Зебровски присел рядом с Дольфом и положил руку ему на плечо. Дольф поднял глаза. Какое-то сильное чувство мелькнуло в них: гнев, боль, печаль. Все это вместе, ничего из этого. Я смотрела на мертвеца, стискивая пистолет, и придумала наконец, что сказать полезного.

— У здешних охранников есть серебряные пули?

Дольф посмотрел на меня. Уже не надо было гадать — это был гнев.

— А что?

— У охранников должны быть серебряные пули. Пусть один из вас возьмет револьвер, тогда у нас будут два ствола с серебряными пулями.

Дольф только посмотрел на пистолет:

— Зебровски!

Зебровски взял револьвер осторожно, будто боясь разбудить человека. Но эта жертва вампира не собиралась вставать. Голова его свесилась набок, мышцы и связки были перекушены. Как будто кто-то большой ложкой зачерпнул мясо и кожу вокруг позвоночника.

Зебровски щелкнул барабаном.

— Серебро.

Он задвинул барабан на место и встал, держа оружие в правой руке. Ружье свободно висело в левой.

— Запасные патроны? — спросила я.

Зебровски склонился снова, но Дольф покачал головой. И обыскал мертвого сам. Когда он закончил, руки его были покрыты кровью. Он попытался стереть засыхающую кровь носовым платком, но она застыла в складках ладоней, собралась под ногтями. Теперь ее только мылом и щеткой можно отскрести.

— Прости, Джимми, — сказал он.

Он все еще не плакал. Я бы на его месте заплакала. Но у женщин в слезных протоках больше химикалий, и потому они проливают слезы легче мужчин. Честно.

— Запасных патронов нет. Наверное, Джимми считал, что пяти хватит для рутинной работы охранника.

Его голос был словно подогрет злостью. Что ж, злость — лучше, чем слезы. Если это в твоей власти.

Я продолжала наблюдать за коридором, но мои взгляд все возвращался к мертвому. А мертв он был потому, что я не сделала свою работу. Если бы я не сказала водителям труповозки, что тело не представляет опасности, его бы сунули в хранилище, и Джимми Дуган бы не погиб.

Терпеть не могу, когда я виновата.

— Идем, — сказал Дольф.

Я повела группу. Еще один угол. Я снова выполнила упражнение на перекате колена и оказалась лежащей в длинном зеленом коридоре, двумя руками наставляя пистолет. Ничто там не двигалось. Но на полу что-то лежало. Сначала я увидела нижнюю часть тела охранника. Ноги в бледно-голубых и пропитанных кровью брюках. Потом голова с винным хвостом каштановых волос, лежащая сбоку от тела, как забытый кусок мяса.

Я встала на ноги, по-прежнему держа перед собой пистолет в поисках цели. Ничто не шевелилось, кроме крови, которая все еще стекала со стен. Она капала, как вечерний дождик, густея и сворачиваясь на лету.

— Боже милосердный!

Не знаю, кто из полицейских это сказал, но я была согласна.

Торс был разорван, будто вампир засунул в него руки и рванул. Позвоночник разлетелся, как детская сборная игрушка. Клочья мяса, крови и костей были разбросаны по полу, как лепестки мерзких цветов.

Я ощутила в горле вкус поднявшейся желчи. И стала дышать ртом — ровно и глубоко. Это было ошибкой. В воздухе стоял вкус крови — густой, теплый, солоноватый. С чуть кислотным привкусом, потому что желудок и кишечник были вспороты. Запах свежей смерти — это гибрид запаха бойни и сортира. Дерьмо и кровь — вот запах смерти.

Зебровски осматривал коридор с подобранным револьвером в руках. У него было четыре пули, у меня тринадцать плюс запасная обойма в сумке. Где револьвер охранницы?

— Где ее револьвер? — спросила я.

Зебровски кинул взгляд на меня на тело и снова стал всматриваться в коридор.

— Я его не вижу.

Мне не приходилось встречать вампира, который бы пользовался оружием, но всегда бывает первый раз.

— Дольф, где револьвер охранницы?

Дольф опустился на колени в лужу крови и попытался обыскать тело. Он передвигал куски кровавого мяса и материи, как будто мешал ложкой. Когда-то от такого зрелища меня бы вывернуло, но это было давно. Плохой, наверное, признак, что меня уже не тошнит при виде трупов? Может быть.

— Рассыпаться и искать револьвер, — велел Дольф.

Полицейские в форме стали искать. Блондин был бледен и конвульсивно сглатывал, но работал. Очко в его пользу. Это высокий с выступающим кадыком не выдержал. Он поскользнулся на куске мяса и хлопнулся на задницу в лужу свернувшейся крови. Тут он встал на колени и сблевал на стену.

Я старалась дышать быстро и неглубоко. Кровь и бойня меня не достали, но запах чужой рвоты мог поспособствовать.

Прижавшись плечами к стене, я пошла к следующему углу. Я не сблюю. Не сблюю. Господи, не дай мне сблевать. Вы когда-нибудь пробовали целиться из пистолета, одновременно выворачиваясь наизнанку? Это, оказывается, почти невозможно. Пока ты не закончишь, ты беспомощен. А после зрелища этих охранников мне беспомощной быть очень не хотелось.

Блондинистый коп прислонился к стене. Лицо его блестело от густого пота. Он посмотрел на меня, и по его глазам мне все стало ясно.

— Не надо, — прошептала я, — не надо!

Новичок упал на колени, и тут оно и случилось. Я стравила все, что за этот день съела. Хорошо еще, что не на труп. Такое со мной однажды было, а Зебровски мне ничего не спускает. Тогда он мне ставил в вину, что я испортила вещественное доказательство.

Будь я на месте того вампира, я бы появилась, пока половина из нас выворачивалась наизнанку. Но из-за угла ничего не бросилось. Никто не вылетел с воплем из темноты. Везунчики мы.

— Если вы кончили, — сказал Дольф, — то надо найти ее оружие и того, кто это сделал.

Я обтерла рот рукавом комбинезона — снимать его не было времени. Черные кроссовки прилипали к полу с сосущим звуком. На подошвах была кровь. Может быть, утереться комбинезоном было не так уж глупо.

Чего мне хотелось — это прохладной ткани. Что мне предстояло — это идти по зеленому коридору, оставляя кровавые следы. Я осмотрела коридор и увидела их — следы, отходящие от тела, ведущие по коридору к первому охраннику.

— Дольф? — позвала я.

— Вижу.

Исчезающие следы шли сквозь эту бойню за угол, прочь от нас. Прочь — это звучало приятно, но я слишком хорошо понимала ситуацию, чтобы на это купиться. Все это становилось непосредственно личным делом.

Дольф присел возле самого большого куска тела.

— Анита!

Я подошла к нему, не наступая на следы. Никогда не наступайте ни на какие следы — полиция этого не делает.

Дольф показал на почерневший кусок материи. Я осторожно встала на колени, радуясь, что не сняла комбинезон и могу садиться в кровь, не боясь испачкать одежду. Всегда готова, как полагается бойскауту.

Блузка женщины обуглилась и почернела. Дольф коснулся материи кончиком карандаша. Она стала сдираться тяжелыми слоями, потрескивая, как черствый хлеб. Дольф пробил острием один слой. Он разлетелся. От тела поднялся пепел и острый едкий запах.

— Что за чертовщина с ней случилась? — сказал Дольф.

Я сглотнула слюну, все еще ощущая в глотке вкус рвоты.

— Это не материя.

— А что тогда?

— Ткань тела.

Дольф только уставился на меня. И держал карандаш так, будто он мог сломаться.

— Ты серьезно?

— Ожог третьей степени, — сказала я.

— Отчего такое бывает?

— Можешь дать мне свой карандаш?

Он подал его мне без слова.

Я стала раскапывать на левой стороне ее груди. Она так сильно обгорела, что кожа сплавилась с блузкой. Я раздвинула слои, вдвигая карандаш внутрь. Тело было до ужаса легким и покрыто корочкой, как пригоревшая курица. Когда я погрузила карандаш в ожог до половины, он коснулся чего-то твердого. Поддев кончиком карандаша, я это вытащила. Когда оно было почти на поверхности, я вложила пальцы в дыру и вытащила из обгорелой плоти кусок покореженного металла.

— Что это? — спросил Дольф.

— То, что осталось от ее креста.

— Не может быть. — Дольф затряс головой.

Из черной золы блеснул кусок оплавленного серебра.

— Это ее крест, Дольф. Он вплавился ей в грудь и поджег одежду. Чего я не понимаю, почему вампир сохранил контакт с горящим металлом. Он должен быть обожжен не меньше, чем она, но его здесь нет.

— Объясни это, — сказал он.

— Анималистические вампиры похожи в этом на наркоманов. Они не чувствуют боли. Я думаю, вампир прижал ее к груди, крест его коснулся и запылал, а он не отодвинулся и раздирал ее, пока они оба горели. Любой нормальный вампир для нее опасности не представлял бы.

— Значит, этого кресты остановить не могут, — сказал он.

— Очевидно, нет, — подтвердила я, глядя на кусок металла.

Четверо в форме поглядывали в полутемный коридор несколько нервно. Я тоже. Они не договаривались, что кресты работать не будут. Я тоже. О нечувствительности к боли упоминалось в беглой сноске одной статьи. И никто не додумался до следствия, что в этом случае крест тебя не защитит. Если выживу, придется чиркнуть заметку в «Вампир куотерли». Крест, вплавленный в oело, — ну и ну!

Дольф встал.

— Всем держаться вместе.

— Кресты не действуют, — сказал один из тех, что в форме. — Надо вернуться и ждать спецсилы!

Дольф на него только мельком глянул:

— Можешь вернуться, если хочешь. — И посмотрел на мертвую женщину. — Дальше только добровольцы. Остальные возвращайтесь и ждите спецов.

Высокий кивнул и тронул за плечо своего напарника. Тот тяжело сглотнул, кинул взгляд на Дольфа, потом на обгорелое скрюченное тело. E позволил своему напарнику повести себя назад по коридору. Назад в безопасность и прочь от безумия. Хорошо бы и нам туда же, но мы не могли дать ускользнуть кому-то вроде этой твари. Даже не имей мы распоряжения на ликвидацию, мы бы лучше ее убили, чем рисковали выпустить наружу.

— А ты с новичком? — спросил Дольф у чернокожего.

— Я от монстров в жизни не бегал. А он вполне может пойти с остальными.

Блондинчик затряс головой, держа пистолет в сведенной от напряжения руке.

— Я остаюсь.

Чернокожий улыбнулся, и эта улыбка сказала больше слов. Этот парень сделал выбор мужчины. Или человека? Как бы там ни было, он остался.

— Еще один поворот, и мы увидим хранилище, — сказала я.

Дольф посмотрел на последний угол. Потом его глаза встретились с моими, и я пожала плечами. Что будет там, за углом, — я не знала. Этот вампир выделывал вещи, которые я назвала бы невозможными. Правила игры поменялись, и не в нашу пользу.

У дальней от угла стены я задержалась. Прижавшись спиной к стене, я медленно скользнула за угол. Передо мной был короткий прямой коридор. Посреди пола лежал револьвер. Оружие второй охранницы? Может быть. В левой стене должна была быть большая стальная дверь с висящими крестами. Только сталь была выплеснута наружу перекрученным серебристым хаосом. Значит, они все же поместили тело в хранилище. Не по моей вине погибли охранники. Им ничего не должно было грозить.

Все было неподвижно. Света в хранилище не было. Только взорванная тьма. Если в этой комнате ждал вампир, мне он был не виден. Конечно, я не подходила слишком близко. Близко — это казалось не очень удачной идеей.

— Чисто, насколько я могу судить.

— Мне не кажется, что ты в этом уверена, — сказал Дольф.

— Я и не уверена, — согласилась я. — Выгляни за угол и посмотри, что осталось от хранилища.

Он не выглянул, он обошел и посмотрел. И вроде как присвистнул. Зебровски же сказал:

— …твою мать.

— Именно, — кивнула я.

— Он там, внутри? — спросил Дольф.

— Так я думаю.

— Ты наш эксперт. Почему в твоем голосе нет уверенности? — настаивал Дольф.

— Спроси ты меня раньше, может ли вампир пропахать пятифутовую стальную с серебром стену, да еще увешанную крестами, я бы тебе ответила: никогда и ни за что. — Я таращилась в черную дыру. — Но вот сам видишь.

— Это значит, что ты не больше нас понимаешь, что случилось? — спросил Зебровски.

— Ага.

— Значит, мы в дерьме по уши, — сказал он.

К сожалению, он был прав.

Перед нами зияло хранилище. Черная дыра, за которой ждет сумасшедший вампир. Как раз моя любимая работа. А то как же.

— Теперь впереди пойду я, — сказал Дольф.

У него в руках был револьвер второй охранницы. Собственный пистолет он спрятал. У него теперь серебряные пули, и он пойдет первым. Дольф мужик правильный. Он никогда своих людей не пошлет туда, куда не пошел бы сам. Жаль, что Берт не такой. Тот скорее пообещает тебе принести в жертву своего первенца, чем поинтересуется, как тебе работается.

У зияющей дыры в хранилище Дольф замешкался. Темнота была плотной, хоть ножом режь. Абсолютная темнота пещеры. Такая, что можно коснуться пальцем глаза раньше, чем моргнешь.

Он махнул нам пистолетом, чтобы мы шли за ним, а сам пошел во тьму, дальше по коридору. Кровавые следы входили во тьму и выходили обратно. Потом шли по коридору и за угол. Эти углы мне уже надоели.

Мы с Зебровски встали у него по бокам. У меня сводило от напряжения шею и плечи. Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула. Лучше. Видите? У меня даже рука не дрожит.

Дольф не перекатывался по полу, чтобы пройти за угол. Он просто обошел его спиной к стене и держа пистолет двумя руками, готовый к опасности.

— Не стреляйте, я не мертвец, — послышался голос.

Голос этот был мне знаком.

— Это Джон Берк. Он со мной.

Дольф обернулся на меня:

— Я его помню.

Я пожала плечами: лучше перебдить, чем недобдить. Ясно, что Дольф случайно Джона не подстрелил бы, но сзади два копа, которых я вообще не знаю. Когда дело доходит до перестрелки, лучше перестраховаться. Это правило способствует выживанию.

Джон был высокий, худой и темнолицый. Короткие волосы абсолютно черные с широкой белой полосой спереди. Удивительное сочетание. Он всегда был красив, но теперь, когда сбрил бороду, стал меньше похож на голливудского негодяя и больше — на главного героя. Высокий, смуглый, красивый и знает, как убивать вампиров. Чего еще желать? Многого; но это уже другая история.

Улыбаясь, из-за угла вышел Джон. У него в руке был пистолет, и еще лучше — с ним был набор для охоты на вампиров.

— Я поехал вперед убедиться, что вампир не вырвется, пока вы в пути.

— Спасибо, Джон, — сказала я.

Он пожал плечами:

— Защищаю общественное благоденствие, только и всего.

Тут уж настала моя очередь пожать плечами:

— Тебе виднее.

— Где вампир? — спросил Дольф.

— Я его как раз выслеживал, — сказал Джон.

— Как? — спросила я.

— Босые кровавые следы.

Босые. О Господи! Труп был босой, а Джон нет. Я повернулась к хранилищу. Слишком поздно, слишком медленно, слишком плохо, черт меня возьми.

Вампир вылетел из тьмы слишком быстро, чтобы его можно было увидеть. Вихрь, который вмазался в новичка, припечатав его к стене. Он заорал, прижимая пистолет к груди вампира. Выстрелы прогремели в коридоре, отдаваясь эхом среди труб. Пули вылетели из спины вампира, будто пронзили туман. Магия.

Я бросилась вперед, стараясь прицелиться так, чтобы не задеть новичка. Он орал непрерывно, на одной ноте. Теплым дождем хлестнула кровь. Я выстрелила в голову чудовища, но оно двигалось, и двигалось невероятно быстро, отбросив человека к другой стене и терзая его. Было полно суеты и крика, но все это казалось далеким, замедленным. Все это наверняка длилось только несколько мгновений. И достаточно близко из всех, у кого были серебряные пули, была только я. Я шагнула вперед, навалившись телом на вампира, и приставила пистолет к его затылку. Ни один нормальный вампир мне бы такого сделать не дал. Я спустила курок, но вампир резко повернулся, подняв человека и бросив его на меня. Пуля ушла в сторону, и мы все упали на пол. На секунду у меня отшибло дыхание от веса двух взрослых мужчин, навалившегося мне на грудь. Новичок лежал на мне, вопя, истекая кровью, умирая.

Я приставила пистолет к затылку вампира и выстрелила. Его затылок взорвался брызгами крови, костей и чего-то потяжелее, мокрого. А он все вкапывался в глотку человека. Он должен был быть мертв, но не был.

Он отшатнулся назад, обнажив забитые сгустками крови клыки, и застыл, как человек, переводящий дыхание между двумя глотками. Я сунула ствол ему в пасть, и зубы заскрежетали по металлу. Лицо взорвалось от верхней губы до макушки. Нижняя челюсть била воздух, но кусать уже не могла. Обезглавленное тело уперлось руками в пол, будто пытаясь встать. Я приставила пистолет к его груди и спустила курок. С такого расстояния я могла разнести ему сердце. Никогда я раньше не пыталась ликвидировать вампира с помощью только пистолета. Успела подумать, получится ли это. И что будет, если нет.

Поиск по сайту: