АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Жертва всесожжения 6 страница

Читайте также:
  1. DER JAMMERWOCH 1 страница
  2. DER JAMMERWOCH 10 страница
  3. DER JAMMERWOCH 2 страница
  4. DER JAMMERWOCH 3 страница
  5. DER JAMMERWOCH 4 страница
  6. DER JAMMERWOCH 5 страница
  7. DER JAMMERWOCH 6 страница
  8. DER JAMMERWOCH 7 страница
  9. DER JAMMERWOCH 8 страница
  10. DER JAMMERWOCH 9 страница
  11. II. Semasiology 1 страница
  12. II. Semasiology 2 страница

– Какую канарейку съела? – спросила я.

– Чего? – наморщила она лоб.

– Кошка съела канарейку, – пояснила я.

Она продолжала морщить лоб. По-английски она говорит отлично и без малейшего акцента, и я иногда забываю, что это не родной ее язык. Многие вампиры утрачивают акцент, но все же понимают не все выражения. Наверное, впрочем, Лив знает неизвестные мне славянские идиомы.

– Анита спрашивает, почему ты так собой довольна, – объяснил Жан-Клод, – но я, кажется, уже знаю ответ.

Я поглядела на него, снова на Лив. «Файрстар» я вытащила, но не навела. Она вроде должна быть на нашей стороне. Но у меня возникало чувство, что это могло поменяться.

– Как она сказала? Ее новый Мастер? – спросила я.

– Именно так, – ответил Жан-Клод.

Я подняла пистолет, направив на нее. Она засмеялась, и это меня нервировало. Все еще смеясь. Лив забралась на заднее сиденье. Совсем мне это не нравится. Пусть ей там лет шестьсот с мелочью, но сильной она не была. Уж точно не настолько сильной, чтобы встретить смехом серебряную пулю.

– Ты же знаешь, что я тебя застрелю, Лив. В чем тут юмор?

– Ты не чувствуешь, mа petite? He чувствуешь в ней перемены?

Я положила руку на спинку сиденья. Пистолет смотрел на внушительную грудь Лив. Расстояние между нами было меньше двух футов, и с такой дистанции пуля разнесет ее сердце в клочья. Лив следовало волноваться. Она не волновалась.

Я сосредоточилась на ней, попыталась принять ее силу в себя. Раньше я это делала и знала, как она должна ощущаться. Или думала, что знаю. Сейчас я почувствовала ее как гудящую ноту, настолько низкую и глубокую, что она воспринималась почти болезненно.

Набрав воздуха в грудь, я медленно его выдохнула. Пистолета я не отвела.

– Если я спущу курок, Лив, ты даже при такой возросшей силе умрешь.

Она поглядела на Жан-Клода – долгим, самодовольным взглядом.

– Ты знаешь, что я не умру, Жан-Клод.

– Только Странник может дать такое опрометчивое обещание и надеяться его выполнить, – сказал Жан-Клод. – Ты, правда, слишком женственна на его вкус, разве что он изменился.

Лив презрительно скривилась:

– Он выше таких мелких желаний. Он предложил мне силу, и я приняла ее.

Жан-Клод покачал головой:

– Если ты всерьез веришь, что Странник выше телесных желаний, значит, он при тебе... вел себя очень осторожно.

– Он не такой, как другие!

Жан-Клод вздохнул:

– Об этом я не буду спорить, Лив. Но будь осторожна: его сила засасывает, как наркотик. Ты не сможешь без нее обходиться.

– Ты пытаешься напугать меня, Жан-Клод, но это не выйдет. Такой силы, как у него, я не чувствовала никогда, и он умеет ею делиться. Я стану тем, кем предназначена быть.

– Он может накачать тебя своей силой так, что ты лопнешь, Лив, но она не сделает тебя Мастером. Если он обещал тебе это, то солгал.

– Ты сегодня что угодно скажешь, чтобы спасти свою шкуру! – зашипела Лив.

Жан-Клод пожал плечами:

– Вполне возможно.

– Я думала, что Лив дала тебе клятву верности, – сказала я.

– Oui.

– Так что же произошло?

– Совет очень щепетилен в соблюдении правил, mа petite. «Цирк» – общественное здание, так что совет мог переступить его порог без приглашения. Но они все же нашли того, кто их пригласил.

Я глянула на ухмыляющуюся вампиршу на заднем сиденье.

– Она нас предала?

– Да, – спокойно ответил Жан-Клод, трогая меня за плечо. – Не убивай ее, mа petite. Пуля войдет, но Странник не даст Лив умереть. Ты просто зря потратишь патрон.

Я покачала головой:

– Она предала тебя, предала всех.

– Если бы они не нашли, кого подкупить, они бы нашли кого-нибудь, кто предал бы нас под пыткой. Мне больше нравится первый способ.

В прорезь прицела я смотрела на ухмыляющуюся Лив и могла спустить курок без малейших угрызений совести. Она уже сделала все, что могла, и дело было не в том, чтобы убить ее ради спасения всех нас. Мне не то чтобы хотелось или не хотелось спускать курок – я просто считала, что она заслужила смерти за предательство. Не гнев мной двигал и даже не отвращение, а чисто деловые соображения. Позволить кому-то тебя предать и остаться в живых – это значит создать прецедент. Показать плохой пример. Я вдруг будто лицом ударилась об стену, и меня звезданула мысль – а ведь об убийстве я думаю без всяких эмоций. Чисто деловые соображения.

Я убрала пистолет. Убивать кого бы то ни было хладнокровно я не желала. Я готова на убийство, но оно должно что-то значить.

Лив откинулась на спинку, ухмыляясь до ушей, довольная, что до меня дошло, насколько бесполезно в нее стрелять. Если бы она понимала, почему я этого не сделала, она могла бы и испугаться, но сейчас она пряталась за силу этого самого Странника. И верила, что этот щит укрывает от всего. Если она меня сегодня как следует достанет, может быть, мы эту теорию проверим.

Я покачала головой. Если уж мне предстоит сегодня встретиться с пугалом народа вампиров, нужно оружия побольше. В «бардачке» у меня лежали серебряные ножи с ножнами, надевающиеся на запястья. Когда мне приходилось надевать что-нибудь, к чему они не идут, платье например, я возила их в джипе. Заранее трудно знать, когда может понадобиться хороший нож.

– Я доложу обо всем оружии, которое у тебя увижу, – предупредила Лив.

Я тем временем пристегнула ножи.

– Иветта и Балтазар знают, что у меня есть пистолет. Я не пытаюсь схитрить, я просто хочу быть готовой.

Открыв дверь, я вышла и осмотрелась, нет ли поблизости еще кого-нибудь, хотя по-настоящему старые вампиры умеют прятаться на совершенно открытом месте. Некоторые из них насчет умения сливаться со средой дадут сто очков вперед любому хамелеону. Видела я одного, который умел заворачиваться в тень и сбрасывать ее с себя, как плащ. Впечатляло.

Лив выскользнула из машины и встала рядом со мной. Слишком накачанные были у нее мышцы, чтобы непринужденно скрестить руки на груди, но она попыталась. Попыталась принять бесстрастный вид телохранителя на работе. Ростом она была шесть футов и сложена как кирпичная будка. Чтобы принять устрашающий вид, ей не надо было особо стараться.

Жан-Клод вышел из машины с моей стороны и встал между нами. Вряд ли я могла бы сказать с уверенностью, кого он хочет защитить: меня или ее.

В руках у него было пальто Ашера.

– Я бы тебе предложил, mа petite, надеть его, чтобы прикрыть ножи.

– Я расскажу про ножи, – снова предупредила Лив.

– Оружие на виду могут воспринять как явный вызов, – пояснил Жан-Клод. – Кто-нибудь может решить, что должен у тебя их отобрать.

– Пусть попробует.

Жан-Клод протянул мне переброшенное через руки пальто:

– Пожалуйста, mа petite.

Я взяла пальто. Слово «пожалуйста» Жан-Клод произносил нечасто.

Надев пальто, я сразу поняла две вещи. Во-первых, для пальто сейчас чертовски жарко. Во-вторых, Ашер был шести с лишним футов ростом, и пальто у него здоровенное. Я начала закатывать рукава.

– Анита! – позвала Лив.

Я посмотрела на нее. У нее был серьезный вид, нордическое лицо стало непроницаемым.

– Погляди мне в глаза.

Я покачала головой:

– Вы чем там занимаетесь, ребята? Смотрите старые фильмы с Дракулой и запоминаете реплики?

Лив угрожающе шагнула вперед. Я подняла на нее глаза:

– Лив, кончай изображать страшного вампира. Мы это уже пробовали, и ты меня своими глазами не поразила.

– Сделай, как она просит, mа petite, – сказал Жан-Клод.

Я нахмурилась:

– Зачем?

Откуда это у меня вдруг такая подозрительность?

– Потому что, если сила Странника может зачаровать тебя через глаза Лив, об этом лучше узнать здесь, чем в окружении более сильных врагов.

В этом был смысл, но все равно идея меня не привлекала.

Я пожала плечами:

– Ладно.

И я уставилась в ее лицо, в эти синие глаза, хотя цвет их и казался тускловатым в уличном освещении.

Лив повернулась. Полоска желтого света из открытой дверцы джипа упала ей на глаза и придала им потрясающий фиолетово-синий, почти лиловый оттенок. Самым красивым в ее лице были глаза, и я всегда без труда умела выдерживать их пристальный взгляд.

И на этот раз тоже. Даже не моргнув.

Руки Лив сжались в кулаки. Она заговорила, но обращалась не ко мне и не к Жан-Клоду, к кому-то другому:

– Ты мне обещал. Обещал силу, которая ее подчинит.

Подул ветер, достаточно холодный, чтобы я поежилась и завернулась в пальто.

Лив рассмеялась коротким лающим смехом и подняла руки, будто заворачивалась в этот ветер, как в плащ.

Тот же ветер заставил встать дыбом волосы у меня на шее, но это было не от холода. Ветер нес силу.

– А теперь, – провозгласила Лив, – погляди мне в глаза, если осмелишься.

– Отлично выучила реплики, – ответила я.

– Ты боишься моего взгляда, Истребительница?

Пришедший ниоткуда ветер ослабел и исчез совсем в последнем ледяном прикосновении. Я подождала, пока летняя жара снова охватила меня, как пластиковый кокон, подождала, пока по спине потечет пот, и потом подняла глаза.

Когда-то я старалась не смотреть в глаза ни одному вампиру. Кое-какой природный иммунитет у меня был, но даже младшие вампиры были мне опасны. Гипнотический взгляд – это свойство, которым обладают в той или иной степени все вампиры. Потом моя сила возросла, и метки вампира ее как следует подперли. Так почему же я сейчас боюсь?

И я встретила взгляд Лив не моргнув глазом. Поначалу ничего не было в этих глазах, кроме необычного цвета. Меня отпустило напряжение, плечи ослабли. Глаза как глаза. А потом стало так, будто ее фиалковые глаза – вода, а я стою на ней на пленке поверхностного натяжения, и тут что-то всплыло из глубины и потянуло меня вниз. Раньше это всегда бывало как падение, но на этот раз что-то держало меня, что-то темное и сильное, и оно затягивало меня под воду, как под лед. Я вскрикнула и стала брыкаться, рваться сквозь эту холодную пленку льда, тянуться к поверхности, не физической, даже не метафорической, но я рвалась вверх. Отбивалась от этой тяги тьмы.

Я пришла в себя, стоя на коленях на асфальте парковки и сжимая руку Жан-Клода.

– Что с тобой, mа petite? Как ты?

Я только тряхнула головой, не доверяя собственному голосу. Забыла уже, как это противно – когда тебя подчиняет вампирский взгляд. Забыла это чувство беспомощности. Собственная сила сделала меня беспечной.

Лив прислонилась к джипу. У нее тоже был усталый вид.

– На этот раз я почти тебя поймала.

– Ты ничего не поймала. Лив. – Я обрела голос. – Это не в твои глаза меня затягивало. Это были его глаза.

Она мотнула головой.

– Он обещал мне власть над тобой, Анита. Власть для подчинения твоего разума.

Я позволила Жан-Клоду помочь мне встать – можете сами представить, насколько у меня тряслись ноги.

– Значит, он солгал тебе. Лив. Это была не твоя сила, а его.

– Но ты теперь меня боишься. Я чую твой страх.

Я кивнула:

– Да, я перепугалась. Если тебя это радует, веселись.

Я шагнула от нее прочь. Еще оружие. Нужно еще оружие.

– Меня это радует, – ответила она. – Ты даже представить себе не можешь, насколько меня это радует.

– Его сила покинула тебя. Лив, – заметил Жан-Клод.

– Она вернется.

Я обошла джип кругом. Мне надо было подойти к багажнику, но в эту минуту я не хотела проходить рядом с Лив. На этот раз мне удалось освободиться, но испытывать везение я не намеревалась.

– Может быть, и вернется. Лив, но Анита разорвала его связь с тобой. Она оттолкнула его силу.

– Нет, – возразила Лив. – Он сам ее отпустил.

Жан-Клод засмеялся, и смех этот пробежал у меня по коже, и я знала, что Лив тоже это ощущала.

– Странник удержал бы mа petite, если бы это было ему по силам. Но он не мог. Она слишком крупная рыба даже для его сетей.

– Лжец! – воскликнула Лив.

Я оставила их препираться. Да, я освободилась от силы Странника, но это не было ни приятно, ни легко. Хотя если подумать, то тяга порвалась в тот же миг, как я стала отбиваться. Печальная истина состояла в том, что я не попыталась защититься заранее. Я уставилась в глаза Лив неподготовленной, просто ждала, твердо уверенная, что ей меня не подчинить. Это было глупо. Нет, самонадеянно. Иногда между этими эпитетами разницы мало.

Подойдя к задней дверце джипа, я стала шарить в багажнике. Эдуард, наемный убийца нежити, убедил меня переделать мой джип по образцу его машины. Гнездо для запаски на борту превратилось в тайник. Там у меня лежал запасной браунинг и патроны. Когда Эдуард меня уговорил, я чувствовала себя глупо, но сейчас это чувство прошло. Я открыла тайник и нашла сюрприз – мини-"узи" с наплечным ремнем. И к нему приклеена записка:

Огневая мощь не бывает избыточной.

Подписи не было, но писал явно Эдуард. Он начинал свою карьеру обычным наемным убийцей, но с людьми было слишком просто, и он переключился на монстров. Эдуард обожал трудности. Дома у меня был еще один мини-"узи", и тоже подарок Эдуарда. У него всегда были самые лучшие игрушки.

Я сняла пальто и надела ремень автомата. Надевая пальто, я передвинула оружие на спину. Не лучшее место, зато не слишком заметно. Второй браунинг тоже лежал в тайнике. Его я сунула в карман вместе с парой магазинов. Когда я спрыгнула на землю, пальто смешно обвисало, но оно было настолько велико, что это не вызывало подозрений.

Вампиры прекратили спор. Лив с мрачным видом привалилась к джипу, будто Жан-Клод оставил за собой последнее слово или выиграл в споре.

Я глядела на нее, и мне хотелось ее пристрелить. Не за то, что она нас предала, а за то, что заставила меня испугаться. Причина недостаточная. И к тому же у нее это вышло из-за моей беспечности. А я стараюсь не наказывать других за собственные ошибки.

– Я не могу оставить тебя без наказания. Лив, – сказал Жан-Клод. – Совет сочтет это слабостью.

Она глянула на него:

– Ударь меня, Жан-Клод, если тебе так будет легче. – Отлепившись от джипа, она тремя шагами преодолела расстояние между ними и подняла подбородок, как уличный задира, вызывающий соперника на первый удар.

Жан-Клод покачал головой:

– Нет, Лив. – Он нежно коснулся ее лица. – У меня на уме другое.

Он гладил ее щеку.

Лив вздохнула и потерлась лицом о его ладонь. Она с тех самых пор, как попала в город, старалась забраться Жан-Клоду в штаны и никогда не скрывала своего намерения сделать карьеру этим методом. И очень была... раздосадована, когда Жан-Клод не пошел ей навстречу.

Она поцеловала его в ладонь.

– Все могло бы быть по-другому, если бы не эта твоя дрессированная человечинка.

– Нет, Лив, по-другому быть не могло бы, – ответил Жан-Клод. – Не из-за Аниты ты не попала ко мне в постель. Из-за себя самой.

Рука Жан-Клода сомкнулась у нее на горле, пальцы впились в плоть. Одним резким движением Жан-Клод вырвал у нее горло.

Лив свалилась на асфальт, задыхаясь, кровь хлынула из дыры в горле, изо рта, и она стала кататься на спине, ухватившись руками за шею.

Я подошла к Жан-Клоду, глядя на Лив. В ране блеснула кость позвоночника. Глаза у Лив были огромные, полные боли и страха.

Жан-Клод вытирал пальцы извлеченным откуда-то шелковым платком, стряхивая ошметки плоти на асфальт. Они казались мелкими, маловажными, и непонятно было, как они могут быть причиной смерти.

Лив каталась по асфальту. Лицо Жан-Клода походило на обычную красивую и отстраненную маску, будто впитывало в себя луну. Зеркала у меня не было, и никогда у меня в лице не будет совершенной красоты Жан-Клода, но я знала, что сейчас оно столь же пусто. Я смотрела, как корчится Лив, и не испытывала жалости.

И холодный ветер не пришел ей на помощь. Думаю, Лив этому удивилась, потому что потянулась к Жан-Клоду. Потянулась, взглядом умоляя его о помощи. Он не шевельнулся, погруженный в свое оцепенение, будто собирался исчезнуть. Наверное, его не волновало зрелище смерти Лив.

Будь она человеком, смерть не заставила бы себя ждать. Но она человеком не была, и смерть не торопилась. Лив не умирала. Не знаю, была ли это жалость, но я не могла просто стоять и смотреть на ужасное состояние кого бы то ни было, терпящего такую боль.

Вытащив из кармана браунинг, я нацелилась в голову Лив.

– Надо положить этому конец.

– Она исцелится, mа petite. Такую рану ее вампирское тело само залечит со временем.

– А почему ее новый Мастер ей не помогает? – спросила я.

– Он знает, что она исцелится и без его помощи.

– Не хочет зря тратить энергию?

– Что-то вроде того, – ответил Жан-Клод.

Трудно было сказать, но кровоточащая рана вроде бы начала зарастать. Хотя это будет достаточно долго.

– Мы подставляем друг другу горло, запястье или локтевой сгиб в качестве официального приветствия. Младшие предлагают себя старшим в знак признания их силы. Это мило, это вежливо, но это взаправду, mа petite. Лив предложила мне горло, и я его принял.

Я глядела в невообразимо широкие глаза вампирши.

– А она знала, что может так случиться?

– Если она не знала, значит, она дура. Такого насилия никогда не происходит, кроме тех случаев, когда младший ставит под сомнение власть старшего. Она усомнилась в моем господстве над ней. И расплатилась за это.

Лив повернулась на бок, откашливаясь. Дыхание булькало и дребезжало у нее в горле. Ткани восстанавливались, она снова дышала. Набрав воздуху, она сумела произнести:

– Будь ты проклят, Жан-Клод!

И снова закашляла кровью. До чего ж аппетитно.

Жан-Клод протянул мне руку. Он успел ее вытереть, но без мыла и щетки кровь из-под ногтей не удалить. Поколебавшись, я приняла его руку. До конца ночи мы измажемся в крови куда сильнее – в этом сомневаться не приходилось.

Мы пошли к «Цирку», и пальто раздувалось вокруг меня, как пелерина. «Узи» постукивал по спине. Из «бардачка» я взяла еще одну вещь – крест на длинной серебряной цепочке. Длинные цепочки я стала носить, когда начала встречаться с Жан-Клодом, а то короткие выпадали у меня из-под одежды в самые неподходящие моменты. Я была снаряжена на медведя... то есть на вампира, и готова была убивать кого попало. Эдуард мог бы мною гордиться.

У боковой двери «Цирка» ручки не было. Единственный способ, чтобы войти, – это кто-то тебе должен ее открыть. Меры безопасности, понимаешь. Жан-Клод постучал, и дверь распахнулась внутрь. И осталась распахнутой – выжидающей и зловещей.

За дверью была кладовка с тусклой голой лампочкой на потолке. Несколько ящиков стояли у стен – и ничего больше. Дверь направо вела в главные помещения «Цирка», где посетители катались на чертовом колесе и ели сладкую вату. Налево вела дверь поменьше, и там ни яркого света, ни сахарной ваты не ожидалось.

Лампочка раскачивалась, будто кто-то только что ее задел. От нее тени становились чернее, и свет плясал, стирая грани между собой и тенью. На левой двери что-то блеснуло. Что-то, прицепленное к ее поверхности. Что это, я не знала, но оно блеснуло в этом странном освещении.

Ударом я отбросила входную дверь к стене – просто чтобы убедиться, что за ней никого нет. Потом прислонилась к ней спиной и достала браунинг.

– Останови лампочку, чтобы не качалась, – сказала я. Жан-Клод протянул руку и взялся за лампочку. Для этого ему пришлось встать на цыпочки. Тот, кто ее покачнул, был не меньше шести футов ростом.

– В комнате никого нет, mа petite, – сказал Жан-Клод.

– А что на двери? – спросила я.

Чем бы мог быть этот плоский и тонкий предмет, я никак не могла понять. Но он был прибит к двери серебряными гвоздями.

Жан-Клод испустил долгий вздох изумления:

– Mon Dieu!

Я подошла к двери, держа браунинг обеими руками и направляя его в пол. Жан-Клод сказал, что в комнате никого нет, и я полагалась на него, но на себя я полагалась больше.

В дверях появилась Лив. Она шаталась, спереди ее покрывала кровь, но горло было невредимым. Интересно, не помог ли ей Странник, когда мы ушли. Лив закашлялась, и это даже слышать было больно.

– Хотела я посмотреть на ваши лица, когда вы увидите работу Мастера Зверей, – произнесла она. – Странник запретил ему и его присным являться к вам лично. Так вот его визитная карточка. Как она вам нравится?

В голосе Лив звучал хищный, противный энтузиазм. Что за чертовщина там, на двери?

Даже глядя в упор, я не могла понять, что это. Из-под этой штуки по двери текли тонкие струйки крови, и ее металлический запах стоял в затхлом воздухе. Предмет был тонок, почти как бумага, но на ощупь скорее напоминал пластик. По краям он завернулся, придержанный пятью серебряными гвоздями.

Вдруг мне явилась ужасная мысль. Настолько ужасная, что глаза мои не соглашались с ней. Но вот они – две руки, две ноги, плечи. Это человеческая кожа. Разглядев ее контур, я уже не могла не видеть. И знала, что сегодня ночью, когда я закрою глаза, это зрелище меня не отпустит. Этот растянутый предмет был недавно жив.

– А где кисти, стопы? – спросила я, и голос мой прозвучал странно, почти безразлично. Губы и пальцы онемели от ужаса.

– Это лишь задняя часть тела, а не кожа целиком, mа petite. Трудно снять кожу с кистей и стоп, когда жертва еще сопротивляется, – сказал Жан-Клод. И голос его был абсолютно мертв, пуст.

– Сопротивляется? То есть кожу сняли заживо?

– Ты же полицейский эксперт, mа petite.

– Не было бы столько крови, если бы жертва не была жива, – догадалась я.

– Да, mа petite.

Он был прав, и я это знала. Но вид прибитой к двери человечьей кожи меня ошеломил. Даже я такое видела впервые.

– Господи Боже мой! А серебряные гвозди – это значит, что жертва была вампиром или ликантропом?

– Вероятнее всего, – ответил Жан-Клод.

– Значит, она еще жива?

Он обратил на меня взгляд пустой и красноречивый одновременно – Жан-Клод это умеет.

– Она была жива, когда сняли кожу. С вампира или ликантропа недостаточно просто снять кожу, чтобы убить.

Я задрожала с головы до пят. Это был не просто страх – ужас. Ужас перед тем, как небрежно, это было сделано бездушно.

– Ашер упоминал какого-то Падму. Это и есть Зверский Мастер?

– Мастер Зверей, – поправил меня Жан-Клод. – Его нельзя убивать за эту неучтивость, mа petite.

– Ошибаешься, – ответила я. Ужас охватывал меня ледяной коркой, но его одолевал гнев. Бешенство. А под этим бешенством был страх. Страх перед тем, кто может содрать с кого-то кожу только для того, чтобы напомнить о себе. Это что-то говорит об исполнителе. О том, насколько у него мало правил. А мне это совершенно определенно говорит, что я должна его убить, как только увижу.

– Сегодня мы не можем за это наказать, mа petite. Речь идет о том, выживем все мы или нет. Помни это и смири свой гнев.

Я не могла отвести глаз от предмета на двери.

– Гнев – это предыдущая стадия.

– Тогда смири свое бешенство. Мы должны спасти своих – тех, кто еще жив.

– Если кто-нибудь еще жив.

– Они все были живы, когда я поднялась вас подождать, – сказала Лив.

– Чья это кожа? – спросила я.

Она захохотала обычным своим лающим смехом. Уже вылечилась, все раны зажили.

– Если угадаешь, я тебе скажу. Но только если угадаешь.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не наставить на нее пистолет.

– Нет, Лив, с тобой я в игры играть не буду. Настоящая игра ждет нас только там, внизу.

– Отлично сказано, mа petite. Пойдемте вниз.

– Нет! – возразила Лив. – Нет, ты будешь гадать. Ты будешь гадать, кто это. Я хочу видеть твое лицо, хочу видеть муку в твоих глазах, когда ты начнешь перебирать своих друзей, Анита. И ужас у тебя на лице, когда ты будешь думать, что сделали с каждым из них.

– Что я тебе сделала, Лив? – спросила я.

– Встала у меня на дороге.

Покачав головой, я навела на нее ствол.

– Три страйка. Ты в ауте. Лив.

– О чем это ты? – нахмурилась она.

– Первый страйк – ты предала нас. Попыталась подчинить меня глазами – второй. Ладно, тут отчасти моя вина, так что я бы могла его не засчитывать. Но ты дала обет защищать весь народ Жан-Клода. Ты клялась использовать свое восхитительное тело, свою силу, чтобы защищать тех, кто слабее. Чья бы ни была эта кожа – ее владельца ты клялась защищать. Ты его предала. Отдала на адские муки. Третий страйк, Лив.

– Тебе меня не убить, Анита. Странник меня исцелит, что бы ты ни сделала.

Я выстрелила ей в правое колено. Она рухнула на пол, ухватившись руками за ногу, извиваясь и вопя.

Я ощутила, что очень неприятно улыбаюсь.

– Надеюсь, тебе больно, Лив. Надеюсь, тебе адски больно.

Температура в комнате не понизилась, а упала камнем. Стало настолько холодно, что я ожидала увидеть пар от дыхания. Лив перестала кричать и глядела на меня фиалковыми глазами. Если бы она могла убивать взглядом, я бы упала на месте.

– Ничего ты мне не сделаешь, Анита. Мой Мастер этого не допустит. – Лив встала, прихрамывая едва заметно, и подошла к двери с ее страшным украшением. Натянув край кожи, она показала дыры, появившиеся явно не в процессе свежевания. – Я пила из него, пока его пытали. Я пила его кровь под его крики. – Лив отняла пальцы, измазанные красным, облизала их, всасывая в рот и выпуская. – М-м, вкусно!

Мне надо было только угадать, кто это, и она скажет. Только и надо было согласиться на ее игру. Я выстрелила ей в другое колено.

Она с визгом свалилась на пол.

– Ты что, не поняла? Ничего ты мне не сделаешь!

– Ну нет, Лив, ошибаешься. Я сделаю тебе больно.

И я снова прострелила ей правое колено. Она лежала на спине, вопя и хватаясь за оба колена и отдергивая руки, потому что ей было больно от собственного прикосновения.

От силы Странника я ощутила озноб. Да, он действительно надумал ее исцелить. И если бы я не собиралась ее убить, мне лучше было бы находиться подальше, когда она встанет на ноги. Я достаточно хорошо знала Лив и понимала, что когда она поднимется, то будет вне себя от злости. Что ж, это понятно. А если я простою здесь достаточно долго, пока она примет вертикальное положение, это будет самооборона. Конечно, самооборона с заранее обдуманным намерением.

– Пойдем, mа petite, оставь ее. Странник не так легко отдает свою милость второй раз – или уже третий? Он сейчас станет лечить ее в своем темпе – будет чередовать милость и наказание. Как большинство даров от совета.

Жан-Клод открыл дверь на лестницу, ведущую вниз, и его рука окрасилась кровью. Он держал ее перед собой, будто не знал, куда девать. Наконец он прошел в дверь, вытерев руку об стену и оставив красную полосу.

– Чем дольше мы задержимся, тем больше пыток они придумают.

С этими утешительными словами Жан-Клод направился вниз. Я бросила последний взгляд на Лив. Она лежала на полу, визжа и вопя, что еще увидит меня мертвой. Надо было стрелять ей в голову, чтобы мозги расплескались по полу. Будь я действительно беспощадна, я бы так и сделала. Но вот – поди ж ты.

Я оставила ее в живых и ушла под выкрики смертельных угроз. Эдуард был бы очень мной недоволен.

Ступени, ведущие вниз, были выше обыкновенных, будто изначально строились не в расчете на человека. Я захлопнула дверь ногой, не желая касаться крови. Крик Лив прервался на середине. Еле-еле его еще можно было расслышать, как жужжание мухи, но дверь была практически звуконепроницаемой – это чтобы заглушать крики снизу. Сейчас, конечно, там стояла мертвая тишина – такая, что ушам было больно.

Жан-Клод скользил по ступеням с бескостной грацией, как огромный кот. Мне пришлось подхватить полу пальто левой рукой, чтобы на него не наступить. На трехдюймовых каблуках я скорее ковыляла, а не скользила по ступеням.

Жан-Клод подождал на повороте лестницы перед площадкой.

– Я мог бы тебя понести, mа petite.

– Спасибо, не надо.

Если снять туфли, то платье тоже придется держать, а мне нужна одна свободная рука для пистолета. Если выбирать, идти медленно и с пистолетом в руке или идти быстро, но чтобы руки были заняты шмотками... лучше медленно.

Лестница была пуста и настолько широка, что по ней могла бы проехать малолитражка. Дверь внизу была из цельного дуба, окованная железом, как дверь в подземную тюрьму. На сегодня – неплохая аналогия.

Жан-Клод потянул дверь на себя, и она открылась. Обычно она бывала запертой. Жан-Клод обернулся ко мне:

– Совет может потребовать, чтобы я формально приветствовал каждого вампира в этих стенах.

– То есть они хотят такого, что ты сделал с Лив?

Он улыбнулся едва заметно:

– Если я не признаю их господства надо мной, то – наверное.

– А что, если признаешь? – спросила я.

Он покачал головой:

– Если бы мы прибегли к совету за какой-либо помощью, я бы не упирался. Я бы признал их верховенство, и на том бы дело кончилось. Я недостаточно силен, чтобы войти в совет, и я это знаю.

Он провел ладонями по оборкам рубашки, подтягиван манжеты пиджака так, чтобы кружева у запястий выглядели наиболее эффектно. Когда Жан-Клод нервничал, он часто возился с одеждой. Ну, надо сказать, и когда не нервничал, он тоже любил с ней возиться.

– Я слышу какое-то «но», – сказала я.

Он улыбнулся:

– Oui, ma petite. «Но» состоит в том, что они пришли к нам. Они вторглись в наши земли. Ранили наших подданных. Если мы без борьбы признаем их выше себя, они могут посадить на мое место нового Мастера. Отобрать все, что я приобрел.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.026 сек.)