Жертва всесожжения 13 страница

– Колготки, – тихо сказал он.

– На самом деле еще одна кобура. Колготки этой ночью приведены в негодность. А теперь выйди, пожалуйста.

Он вышел, даже не оставив за собой последнего слова, и это было хорошо с его стороны. Я села на кровать, хотя и не собиралась этого делать. Возвращаться за леопардами – не слишком удачная мысль. Иметь с собой Ричарда в качестве поддержки – еще хуже. Но так и будет, я не могу приказать ему остаться дома. К тому же поддержка мне нужна. Как бы ни было мне трудно в его присутствии, он был одним из самых сильных оборотней, которых я только знала. Если бы не грызущая его совесть размером со штат Род-Айленд, он был бы опасен. Конечно, Маркус мог бы сказать, что он и так достаточно опасен. И был бы прав.

Ричард гнал свой внедорожник к «Цирку», я сидела рядом, но с тем же успехом могла быть где угодно. Он даже не смотрел на меня, тем более не заговаривал. Но тело его было достаточно напряжено. Он знал, что я здесь. Черри и Зейн ехали на заднем сипенье. Когда Черри влезла в машину, я даже удивилась. Белки глаз ее сверкали, веки дергались в нервном тике. Будто она вот-вот упадет в обморок. Зейн вел себя как обычно: улыбался, глаза хитрые. Как обычно? Почти смешно, я знаю его меньше суток. И не знаю, что для него «обычно».

Черри погрузилась в сиденье, обхватив себя руками за плечи, медленно сворачиваясь в шар. Ее я знала еще меньше, чем Зейна, но такое поведение не обычно ни для кого.

– Зейн, что с ней?

– Она боится, – ответил он. Голос его был совершенно нейтрален, но то, что выражало его лицо, можно было бы назвать злостью.

– Я ей сказала, что это дело сугубо добровольное. Она не обязана была ехать.

– Скажи это вот этому мистеру Мачо. – Зейн глядел Ричарду в затылок.

Я повернулась, глядя на профиль Ричарда.

– Ричард, в чем дело?

– Она едет с нами, – ответил он очень спокойно.

– Почему?

– Потому что я так сказал.

– Чушь собачья!

Тут он на меня глянул. Хотел глянуть холодно, но получилось злобно.

– Ты – моя лупа, но Ульфрик все равно я. Мое слово по-прежнему закон.

– Хрен с ним, с твоим словом. Ты не потащишь ее с нами только потому, что злишься на меня.

У него напряглись желваки на скулах.

– Они оба предали своих. Теперь они едут исправлять свою ошибку. – Голос его был все так же тих, спокоен и замедлен, будто ему больших трудов стоило держать себя в руках. Он говорил как человек, который боится сорваться на крИК.

– Посмотри на нее, Ричард. Она хуже чем бесполезна. Придется еще и ее защищать.

Он покачал головой:

– Никогда не бросай братьев, ни по какой причине. Это закон.

– Закон стаи, но она не из стаи.

– Пока ты не перестанешь быть моей лупой, Анита, то, что принадлежит тебе, принадлежит и мне.

– Черта с два!

Он улыбнулся – скорее даже оскалился, будто зарычал.

– Да, ты права. Кое-что мне не принадлежит.

Я не сразу поняла, что он имеет в виду, а поняв, смутилась. Но черт меня побери, если я стану объяснять, что не это хотела сказать. Он сам это знал, просто хотел меня смутить. Ну и хрен с ним.

– Ты ее бил?

Он вдруг стал очень внимательно смотреть на дорогу, но его руки на руле напряглись. Он ее бил, и это ему было очень неприятно. Мне тоже.

– Ты хотела, чтобы я был сильным. И получила что хотела.

– Между сильным и жестоким есть разница, Ричард.

– В самом деле? Никогда не мог ее понять. Я решила, что это он имеет в виду меня. Но заставить меня чувствовать себя виноватой можно только ненадолго, а потом я прихожу в бешенство.

– Ладно. Если то, что принадлежит мне, принадлежит тебе, то верно и обратное.

Он посмотрел на меня, нахмурившись:

– Что ты этим хочешь сказать?

Мне было приятно видеть беспокойство в его лице. Приятно было обратить его логику против него же. По-своему я так же злилась на него, как он на меня. У меня не было его высоких моральных принципов, но и каннибалом я тоже пока не стала. Может, я тоже придерживаюсь каких-то моральных принципов.

– Если ты можешь заставить Черри ехать с нами, то я могу приказать стае защищать Стивена. Я могу приказать им делать все, для чего хватает моей доминантности.

– Нет.

– А почему?

– Потому что я так сказал.

Тут я засмеялась и даже сама услышала, насколько стервозно.

Он завопил – долгим жутким воплем досады и злобы.

– Боже мой, Анита!

– Ричард, мы друг друга загрызем, если не придем хоть к какому-нибудь компромиссу.

Он снова глянул на меня.

– Ты спишь с вампиром. Нам нечего искать.

– Мы все трое привязаны друг к другу, и, быть может, на очень долгие времена, Ричард. Надо найти способ как-то жить вместе.

Он рассмеялся – сухо и горько.

– Жить вместе? Мечтаешь о доме, где в подвале будет лежать Жан-Клод, а во дворе на цепи сидеть я?

– Не в этом дело, но ты должен перестать себя ненавидеть.

– Не себя я ненавижу, а тебя.

Я покачала головой:

– Будь это правдой, я бы оставила тебя в покое. Но ты ненавидишь своего зверя, а он – это ты.

Он подъехал к «Цирку».

– Приехали. – Ричард заглушил двигатель, и в машине наступила тишина. – Черри может подождать здесь.

– Спасибо, Ричард, – сказала я.

Он замотал головой.

– Не благодари, Анита. – Он провел ладонями по лицу, по волосам, запустив в них пальцы. Очень выгодно при этом выглядели его грудь и бицепсы. Он не знал, как такие простые вещи меня волнуют. – Не благодари.

Ричард вышел из машины.

Я велела Черри сидеть и не высовываться. Не следовало давать им повода схватить ее, пока мы будем выручать остальных. Это бы противоречило самой цели нашей поездки.

Зейн поцеловал ее в лоб, как делают, чтобы успокоить ребенка. Сказал ей, что все будет хорошо, что я защищу всех. Господи, хоть бы он оказался прав.

Навстречу Ричарду вышел мужчина, который нас ждал. Я сунула руку в карман и отщелкнула предохранитель браунинга, потому что этот мужчина был мне знаком.

Зейн, державшийся около меня, тихо спросил:

– Что-то случилось?

Я покачала головой.

– Привет, Джемиль.

– Привет, Анита.

Он был шести футов ростом, одет в белую майку, такую же, как у Ричарда. Только Джемиль обрезал у нее рукава, шею и вырезал кусок спереди, так что видна была его тонкая талия и булыжные мышцы живота. Белая ткань майки резко контрастировала с темно-коричневым цветом кожи. Волосы у него были до пояса, собранные в тонкие пряди с вплетенными бисеринками. Он был одет в белые тренировочные штаны и выглядел будто только что с тренажера.

В последний раз, когда я видела Джемиля, он пытался убить Ричарда.

– Что ты здесь делаешь?

Даже для меня самой мои слова не прозвучали дружелюбно.

Он улыбнулся – сверкнул зубами.

– Я у Ричарда теперь силовик.

– И что?

– Нам разрешили взять каждому одного помощника плюс леопардов, – произнес Ричард, не глядя на меня. Он рассматривал фасад «Цирка» в свете восходящего солнца.

– Значит, мне не хватает одного леопарда и одного помощника, – сказала я.

Тогда он повернулся ко мне. Никогда я не видела у него такого закрытого лица.

– Я думал, Жан-Клод тебе сказал, и ты решила не брать никого с собой.

– Я бы даже в ад взяла с собой резерв. Ты это знаешь.

– Если твой любовник об этом не сказал, то я не виноват.

– Наверное, он думал, что ты сам скажешь.

Ричард лишь смотрел на меня злыми глазами.

– Есть еще что-нибудь, что ты мне забыл сказать?

– Он только просил тебе сказать, чтобы ты никого не убивала.

– Он кого-нибудь упомянул особо, кого не убивать?

Ричард скривился.

– Если хочешь знать, да. – И он произнес, неумело изображая французский акцент: – «Скажи ma petite, чтобы не убивала Фернандо, как бы ее ни провоцировали».

В ответ я напряженно улыбнулась:

– Поняла.

Джемиль внимательно на меня посмотрел:

– Детка, никогда еще не видел такой злобной улыбочки. Что тебе сделал этот Фернандо?

– Лично мне – ничего.

– Он изнасиловал твою Гери, второго волка стаи, – сказал Зейн.

Оба вервольфа глянули на Зейна с такой вспышкой враждебности, что он попятился и спрятался за мной, только это не очень получилось, потому что он выше меня на целый фут. Трудно укрыться за спиной человека, который настолько тебя ниже.

– Он изнасиловал Сильвию? – спросил Ричард.

Я кивнула.

– Он должен быть наказан, – сказал Ричард.

Я отрицательно покачала головой:

– Я сказала Сильвии, что убью его. Что мы убьем их всех.

– Всех? – спросил Ричард.

– Всех.

Он отвернулся, отвел взгляд. И спросил, не оборачиваясь:

– Сколько их было?

– Мне она назвала двух. Если их было больше, она не была готова об этом сказать.

– Ты уверена, что там был не только этот Фернандо? – Ричард глядел на меня с надеждой, будто ждал слов, что все это не так плохо, как кажется.

– Это было групповое изнасилование, Ричард. И они мне это сказали с большой гордостью.

– Кто был второй? – спросил он.

Он спросил, я ответила.

– Лив.

Ричард заморгал:

– Но ведь она женщина!

– Мне это известно.

Он уставился недоуменно:

– Но как же?

Я приподняла брови:

– Ты хочешь технического описания?

Ричард помотал головой. Вид у него был больной, у Джемиля – нет. Он глядел мне в глаза не мигая, и лицо его злобнio сморщилось.

– Если можно взять одного из наших высших волков и вот так использовать, то угроза стаи – звук пустой.

– И это тоже, – согласилась я. – Но я не стала бы кого-то убивать только для поддержки репутации стаи.

– А зачем еще? – спросил Джемиль.

Я задумалась на секунду.

– Потому что я дала слово. Тронув ее, они сами вырыли себе могилу. Мне только осталось закидать ее землей.

– Зачем? – снова спросил Джемиль. – Ты же всегда терпеть не могла Сильвию.

У него был такой вид, будто ответ ему необходим. Будто в его вопросе заключалось больше, чем кажется – для него по крайней мере.

– Они ее не сломали. При всем, что они с ней сделали, они не смогли ее сломать. В любой момент она могла прекратить пытку, выдав стаю. Она не выдала. – Я пыталась выразить свою мысль словами. – Такая сила и верность заслуживают того же в ответ.

– Что ты знаешь о верности? – спросил Ричард.

Я повернулась и ткнула пальцем ему в грудь:

– Знаешь что? Если хочешь, поругаемся всласть, когда вытащим Грегори и Вивиан. Они устроили Сильвии групповое изнасилование. Как ты думаешь, что они сделали с двумя оборотнями, у которых, по их мнению, нет альфы, чтобы их защитить? – Я цедила слова сдавленным тихим голосом, потому что иначе заорала бы. – Мы их вытащим и увезем в безопасное место. А когда мы все это сделаем, можешь снова начать на меня злиться. Удавить нас обоих своей ревностью и ненавистью к себе. Но сейчас у нас есть работа, которую надо сделать. Договорились?

Он глядел на меня секунду, потом едва заметно кивнул:

– Договорились.

– И отлично.

Сумочку я оставила в госпитале, но у меня в кармане пальто лежал ключ от входной двери и удостоверение. Что еще нужно девушке?

– У тебя есть ключ от этой двери? – спросил Ричард.

– Ричард, хватит.

– Ты права. Ты права, а я нет. Я на два месяца забросил дела. Сильвия мне это говорила, я не слушал. Может, если бы я послушал ее... может, она бы не пострадала.

– Ричард, ради Бога, избавь меня от очередного сеанса самоедства. Хоть ты бы был сам Аттила, совет бы все равно сюда явился. Никакая демонстрация силы не сдержала бы его.

– А что сдержало бы?

Я покачала головой:

– Совет есть совет, Ричард. Чудища из кошмаров. А кошмарам все равно, насколько ты силен.

– А что им не все равно?

Я вставила ключ в скважину.

– Напугают они тебя или нет.

Массивные двери раздались внутрь. Я вытащила браунинг.

– Мы не должны никого убивать, – напомнил Ричард.

– Я помню, – ответила я, но пистолет убирать не стала. Убивать нельзя, но Жан-Клод не говорил, что нельзя никого увечить. Если тебе нужно чем-то подкрепить свою угрозу, то вопящий и корчащийся на полу раненый почти не уступает мертвому телу.

Иногда даже лучше.

Я стояла спиной к закрытой двери, остальные рассыпались вокруг меня веером. Из высоких окон лился рассеянный свет. У коридора в утреннем свете был мрачный и запущенный вид. Колесо обозрения нависало над домом с привидениями, зеркальным лабиринтом и игровыми кабинками. Полный бродячий цирк, который не бродит. Пахло так, как и должно было пахнуть: сахарной ватой, попкорном, пирожками.

Из циркового шатра, занимавшего целый угол, вышли двое мужчин и бок о бок направились к нам. Один был повыше ростом, футов шести, с квадратными плечами что-то среднее между блондином и шатеном. Прямые, густые волосы доходили до ворота белой рубашки. Она была заправлена в такие же белые джинсы с белым поясом. На ногах у него были шлепанцы на босу ногу. С таким видом идет по пляжу герой ролика, рекламирующего кредитные карты, только глаза были не из той оперы. Оранжевые. У людей таких глаз не бывает.

Рост второго доходил футов пять с лишним, волосы очень коротко стриженные, темно-золотистые. Коричневатые усики украшали верхнюю губу и загибались навстречу таким же коричневатым бакенбардам. После девятнадцатого века таких усов уже никто не носит. Белые штаны в обтяжку были заправлены в начищенные черные сапога. Белый жилет и белая рубашка выглядывали из-под красного пиджака. Такому человеку в самый раз скакать за гончими, преследующими мохнатого зверька.

Глаза у него были обыкновенные, карие. А у его спутника, чем ближе он подходил, тем более странно они выглядели. Желтые – не янтарные, не коричневые, просто желтые глаза с оранжевыми вкраплениями, окружавшими зрачки как цветные колеса. Человеческими эти глаза ни за что не назовешь.

И только по глазам я смогла узнать ликантропа. Такие глаза я видала у тигров. На картинке.

Мужчины остановились поодаль от нас. Ричард встал рядом со мной, Зейн и Джемиль позади нас. Мы смотрели друг на друга, и если бы я не понимала ситуацию, то решила бы, что эти двое смущаются и не в своей тарелке. Который пониже сказал:

– Я капитан Томас Касвелл. Вы, я полагаю, Ричард Зееман.

Он говорил с британским акцентом высшего общества, но не слишком высшего.

Ричард шагнул вперед.

– Я Ричард Зееман, это Анита Блейк, Джемиль и Зейн.

– Меня зовут Гидеон, – представился человек с причудливыми глазами. Голос у него был неестественно низок, и даже человеческая речь походила на рычание. У меня позвоночник в ответ завибрировал.

– Где Вивиан и Грегори? – спросила я.

Капитан Томас Касвелл моргнул и посмотрел на меня. Кажется, ему не понравилось мое вмешательство.

– Они поблизости.

– Прежде всего, – сказал Гидеон, – нам нужен ваш пистолет, мисс Блейк.

Я покачала головой:

– Вряд ли.

Они переглянулись.

– Мы не можем позволить вам двигаться дальше с пистолетом в руке, мисс Блейк, – сказал Касвелл.

– Когда у меня хотят отобрать пистолет, это значит, что мне не доверяют или задумывают что-то, что мне не нравится.

– Прошу вас, – сказал Гидеон своим грохочущим голосом. – Вы должны понять нашу настойчивость. У вас сложилась определенная репутация.

– Анита? – сказал Ричард. Наполовину это был вопрос, наполовину – что-то другое.

Я поставила браунинг на предохранитель и протянула его Гидеону. У меня осталось еще два ствола и два ножа. Браунинг можно и отдать.

Гидеон принял оружие и отступил, встав рядом с Касвеллом.

– Спасибо, мисс Блейк. Я пожала плечами:

– Всегда пожалуйста.

– Пойдемте? – произнес Касвелл и предложил мне руку, будто вел к столу.

Я посмотрела на него, на Ричарда, приподняла брови, как бы спрашивая, что он думает.

Ричард слегка пожал плечами.

Я продела левую руку под руку Касвелла.

– Вы очень... цивилизованно себя ведете.

– Нет причин терять хорошие манеры лишь потому, что ситуация стала... несколько экстремальной.

Я позволила отвести себя в шатер. Гидеон шел рядом с Ричардом. Они были почти одного роста, и от клубящейся от них энергии у меня волосы на шее шевелились. Они пробовали силу друг друга, испытывали друг друга и ничего более – только отпускали с трудом сдерживаемое самообладание. Джемиль и Зейн шли за ними, как дисциплинированные солдаты.

Мы почти подошли к палатке, когда Касвелл остановился, и его рука сжалась на моей. Правую руку я сунула за спину, под пальто, где висел автомат.

– У вас на спине что-то тяжелое, мисс Блейк. Это не сумочка.

Хватка его на моей левой руке стала тверже. Больно не было, но я знала, что он меня не отпустит – без борьбы по крайней мере.

Я повернула автомат на ремне и уставила ствол в грудь Касвеллу – не ткнула, просто держала его так же, как Касвел держал свои пальцы на моей левой руке.

– Всем сохранять спокойствие, – сказала я.

Все застыли.

– Мы хотим отдать вам ваших подопечных, мисс Блейк, – проворчал Гидеон. – Не нужно так делать, ни к чему это.

– Томас меня спросил, что у меня на спине. Я ему показываю.

– Мы с вами недостаточно знакомы, мисс Блейк, чтобы вы называли меня по имени, – сказал Касвелл.

Я заморгала. В нем ни капли страха. Он был человек – только нажми я на спусковой крючок, и его не станет, – но он не боялся. В этих карих глазах я видела только... да, печаль. Усталую скорбь, почти смирившуюся с таким концом.

Я покачала головой:

– Прошу вашего прощения, капитан Касвелл.

– Вряд ли мы можем пропустить вас в шатер с этим оружием.

Голос Касвелла звучал ровно, совершенно по-деловому.

– Будь разумной, Анита, – сказал Ричард. – Поменяйся мы местами, ты бы тоже хотела, чтобы они были без оружия.

Беда в том, что мне надо сначала снять пальто. А тогда станут видны ножи. Расставаться с ними мне не хотелось. Ну конечно, у меня еще оставался «файрстар».

Я отпустила автомат.

– Мне надо будет снять пальто.

Касвелл отпустил мою руку и шагнул назад, оставаясь достаточно близко, чтобы меня схватить. Я оглядела его аккуратную одежду. Пиджак слишком прилегал, чтобы можно было спрятать под ним кобуру, брюки были без карманов, но что-то маленькое он мог спрятать на спине.

– Я сниму пальто, если вы снимете пиджак.

– У меня нет оружия, мисс Блейк.

– Снимите пиджак, и я вам поверю.

Он вздохнул и снял пиджак, повернулся и расставил руки.

– Как видите, оружия нет.

Чтобы быть до конца уверенной, мне надо было его обшарить, но я не хотела, чтобы он ответил мне тем же, поэтому не стала его обыскивать.

Я вылезла из пальто и увидела, как расширились его глаза при виде ножей на руках.

– Мисс Блейк, вы меня неприятно удивили.

Я дала пальто упасть на пол и сняла ремень автомата через голову. Не хотелось мне отдавать автомат, но... я его понимала. Они делали с Грегори и Вивиан страшные вещи. И я бы не решилась на их месте оставить мне оружие. Отсоединив рожок, я протянула автомат Касвеллу.

Он чуть шире открыл глаза.

– Вы боитесь, что я оберну его против вас?

Я пожала плечами:

– Излишнюю осторожность нельзя ставить девушке в вину.

Он улыбнулся, и даже глаза его почти улыбнулись.

– Полагаю, что вы правы.

Вытащив из ножен один нож, я подала его Касвеллу рукояткой вперед.

Он отвел его рукой:

– Ножи вы можете оставить себе, мисс Блейк. Это будет ваша единственная защита, если кто-нибудь подойдет слишком близко... лично к вам. Я считаю, что даме следует дать возможность защищать свою честь.

Черт, какой он милый, какой он джентльмен. Если я оставлю себе второй пистолет, а он потом это обнаружит, он может быть уже не таким предупредительным.

– Черт побери, – сказала я.

Касвелл поморщился.

– У меня есть еще пистолет.

– Наверное, он очень хорошо спрятан, мисс Блейк.

Я снова вздохнула.

– До неудобства хорошо. Вам его отдать или нет?

Он поглядел на Гидеона, и тот кивнул:

– Да, пожалуйста, мисс Блейк.

– Все повернитесь спиной.

Все заинтересованно переглянулись.

– Чтобы достать пистолет, мне придется поднять платье.

Я не хочу, чтобы кто-нибудь подсматривал.

Пусть это глупо и по-детски, но я не могла задирать юбку на глазах пяти мужчин. Мой папочка не так меня воспитал.

Касвелл отвернулся, не дожидаясь повторной просьбы. Кое-кто смотрел с очень веселым интересом, но отвернулись все, кроме Гидеона.

– Плохой я был бы телохранитель, если бы позволил вам перестрелять нас в спину из уважения к вашей стыдливости.

В его словах был смысл.

– Ладно, тогда я повернусь спиной.

Что я и сделала, последний раз запуская руку за пистолетом. Пояс под платьем – хорошая идея, но когда мне вернут «файрстар», он пойдет в другой карман пальто. Мне уже надоело с ним возиться.

Я протянула пистолет Гидеону.

– Помимо ножей, это все?

– Да.

– Ваше честное слово?

Я кивнула:

– Даю слово.

Он тоже кивнул, будто этого было достаточно. Я уже поняла, что Касвелл – чей-то человек-слуга. Он был неподдельный британский солдат армии королевы Виктории, но только сейчас я поняла, что Гидеон настолько же стар. Ликантропы не старятся так медленно. То ли ему кто-то помогает, то ли он не просто оборотень.

– Ликантроп, – сказала я. – А кто ты еще?

Он усмехнулся, сверкнув небольшими клыками сверху и снизу. Я видела только одного ликантропа с такими клыками – это был Габриэль. Такое получается, если слишком много времени проводить в виде зверя.

– Угадай, – прошептал он так низко и раскатисто, что я поежилась.

– Можно мне повернуться, мисс Блейк? – спросил Касвелл.

– Да, конечно.

Он снова надел пиджак, огладил его и предложил мне руку еще раз.

– Пойдемте, мисс Блейк?

– Анита, меня зовут Анита.

Он улыбнулся.

– Тогда вы можете называть меня Томасом.

Сказано было так, будто очень немногим разрешалось называть его по имени. Я не могла сдержать улыбку.

– Спасибо, Томас.

Он устроил мою руку поудобнее на сгибе своей.

– Мне бы хотелось... Анита, чтобы наша встреча произошла не при таких неприятных обстоятельствах.

Я встретила его взгляд и сказала:

– Что там делается с моими людьми, пока вы задерживаете меня тут своими вежливыми улыбочками?

Он вздохнул:

– Я надеюсь, что он закончит до того, как мы к ним придем. – Почти боль отразилась на его лице. – Это зрелище не для леди.

Я попыталась высвободить руку, но он не отпускал. В глазах его больше не было печали, было что-то, чего я не могла прочесть.

– Я хочу, чтобы вы знали: это не моя воля.

– Отпустите меня, Томас.

Он позволил мне высвободить руку. Вдруг я испугалась тогo, что увижу в шатре. Я ни разу в жизни не говорила с Вивиан, а Грегори вообще извращенец гадский, но мне вдруг очень не захотелось видеть, что с ними сделали.

– Томас, она не?.. – начал Гидеон, но Томас перебил.

– Пропусти ее, – сказал он. – У нее только ножи.

Я не побежала в шатер, но к этому было близко. Ричард где-то рядом сказал:

– Анита!

Я слышала, что он меня догоняет, но ждать не стала. Откинув полог, я шагнула внутрь. Там была только одна арена – центральная. Грегори лежал с обнаженной грудой посреди арены, руки связаны за спиной толстой серой лентой. Он был сплошь покрыт синяками и порезами. В ногах блестели кости, мокрые и зазубренные, пробившие кожу изнутри. Сложные переломы – вещь очень противная. Вот почему он не мог идти сам. Ему переломали ноги.

Тихий звук заставил меня броситься по пролету вперед. Вивиан и Фернандо тоже находились на арене. Их я не сразу заметила, потому что они были рядом с барьером.

Вивиан подняла голову. Рот ее был заклеен лентой, один глаз заплыл так, что его не было видно. Фернандо пихнул ее снова лицом в пол, дернув за связанные за спиной руки – показывая, что он с ней делает. Он вытащил себя из нее, мокрый, только что кончив. Похлопал ее по голому заду, шлепнул слегка.

– Отлично было.

Я уже шла к нему по песку арены. Значит, перелезла через барьер в платье до пола и на высоких каблуках. Не помню, как это вышло.

Фернандо встал, застегивая ширинку и ухмыляясь.

– Не договорилась бы ты насчет ее освобождения, мне бы не дали ее тронуть. Мой отец ни с кем не делится.

Я шла. Один нож уже вышел из ножен, я держала его у бока. Не знаю, заметил ли он, или мне было наплевать, заметил или нет. Пустую левую руку я протянула к нему:

– Ты очень крут, если женщина связана и рот у нее заткнут. А как ты с вооруженными женщинами?

Он издевательски улыбнулся и небрежно пнул Вивиан ногой, будто пошевелил собаку.

– Она красива, но слишком покорна – на мой вкус. Я больше люблю, когда они отбиваются, как вот та твоя волчья сука. – Он кончил застегивать штаны и погладил себя по груди, будто вспоминая. – C't'une bonne bourre.

Я достаточно знала французский, чтобы понять его слова. Он сказал, что Сильвия – хорошая подстилка.

Я прикинула нож на ладони. Он не предназначался для метания, но на таком расстоянии сойдет.

У Фернандо в глазах мелькнула едва заметная тень, будто впервые он понял, что здесь некому его спасать. И тут что-то перелетело через барьер. Вихревое быстрое движение, слишком быстрое для глаз, и что-то стукнуло Фернандо так, что он покатился. Когда они остановились, Ричард сидел на нем верхом.

– Не убивай его, Ричард! Не убивай! – заорала я и побежала к ним, но Джемиль меня опередил. Он упал на колени рядом с Ричардом, поймал его за руку и попытался что-то сказать. Ричард схватил Джемиля за горло и бросил через всю арену. Я подбежала к нему. Джемиль глядел выкаченными испуганными глазами, горло у него было раздавлено. Он пытался дышать, но не получалось. Ноги у него дергались, спина выгибалась. Он схватился за мою руку, но я ничего не могла сделать. Либо он оправится, либо умрет.

– Черт побери, Ричард, помоги ему! – завопила я.

Ричард сунул руку в живот Фернандо. Когтей у него еще не появилось – это человеческие пальцы зарылись в мясо, ища сердце. У Ричарда хватит сил его вырвать, если его не остановить.

Я встала, и рука Джемиля соскользнула с моей. Он меня отпустил, но его глаза будут видеться мне по ночам. Я бросилась к Ричарду, вопя и окликая его.

Он поглядел на меня волчьими янтарными глазами с человеческого лица. Протянул ко мне окровавленную руку, и ментальные экраны, которые защищали нас друг от друга, рухнули.

У меня потемнело перед глазами, а когда я снова смогла видеть, оказалось, что я стою на коленях посреди арены. Я ощущала свое тело, но я ощущала и пальцы Ричарда, пробивающиеся сквозь плотное мясо. Кровь была теплой, но ее было мало. Он хотел зубами разорвать этот живот и подавлял это желание.

Томас опустился на колени рядом со мной.

– Воспользуйтесь своими метками, чтобы успокоить его, пока он не убил Фернандо.

Я замотала головой. Пальцы мои продирались сквозь плоть. Мне пришлось прижать руки к глазам, чтобы понять, в каком теле я нахожусь. Потом я обрела голос, и это мне помогло разделить нас. Помогло вспомнить, кто я.

– Черт, я же не знаю как!

– Примите его ярость, его зверя.

Томас тронул меня за руки, стиснул их – не чтобы сделать больно, а помочь мне заякориться в собственном теле. Я схватилась за его руки и посмотрела ему в лицо, как утопающая.

– Я не знаю как, Томас!

Он безнадежно вздохнул.

– Гидеону придется вмешаться, пока вы его успокоите. – Это был почти вопрос.

Я кивнула. Конечно, я сама была готова убить Фернандо, но знала, что, если мы его убьем, никто из нас не увидит следующий рассвет. Падма убьет нас всех.

Я глядела в лицо Томаса, но почувствовала, как Гидеон схватил Ричарда. Как стал отрывать его от Фернандо. Ричард извернулся и ударил Гидеона, сбил его на землю и прыгнул на него. Они покатились, пытаясь каждый подмять другого под себя. Только по одной причине драка не стала смертельной: они оба были в человеческой форме; а драться пытались так, будто у них есть когти. Но в Ричарде рос его зверь. Если он перекинется, то помешать ему кого-нибудь убить можно, только убив его самого.

Томас дотронулся до моего лица, и я сообразила, что не вижу его перед собой. Я видела странные глаза Гидеона в дюйме от своих, а руки мои пытались сломать ему гортань. Но это были не мои руки.

– Помоги мне, – сказала я.

– Просто откройся его зверю, – сказал Томас. – Откройся, и он тебя заполнит. Зверь ищет канал для выхода. Дай ему канал, и он перетечет в тебя.

Я в тот же миг поняла, что Томас и Гидеон входят в триумвират вроде нашего.

– Я же не ликантроп.

– Это не важно. Сделай, или мы будем вынуждены его убить.

Я вскрикнула и сделала то, что он велел. Но не просто открылась – я бросилась навстречу этой ярости, и сила, которую Ричард называл своим зверем, откликнулась на мое прикосновение. Она учуяла меня, как родное гнездо, и полилась в меня, поверх меня, сквозь меня, как ослепительная буря жара и энергии. Было похоже на те случаи, когда я вызывала силу с Ричардом и Жан-Клодом, но на этот раз не было чар, на которые можно было бы ее направить. Некуда было бежать зверю. Сила попыталась выползти сквозь мою кожу, распространиться по моему телу, но в нем не было зверя, к которому можно воззвать. Я была пустой для этой силы и чувствовала, как она бушует во мне. Она росла и росла, еще немного – и я лопну кровавыми кусками. Давление нарастало, и не было ему выхода.

Поиск по сайту: