СВИДАНИЕ С САЛЛИ

РАС-К. Наконец моя Салли появилась на лестнице. До чего же она была красивая! Честное слово! Сме-шно, что, как только я ее увидел, мне захотелось на ней жениться. Нет, я все-таки ненормальный. Она мне даже не очень нравилась, а тут я вдруг почувствовал, что я влюблен и готов на ней жениться. Ей-богу, я ненормальный, сам сознаю!

САЛЛИ. - Холден! Как я рада! Сто лет не виделись!

РАС-ЧИК. Голос у нее ужасно громкий, даже неловко, когда где-нибудь с ней встречаешься. Ей-то все сходило с рук, потому что она была такая красивая, но у меня от смущения все кишки переворачивало.

ХОЛДЕН. - Рад тебя видеть. Ну, как живешь?

САЛЛИ. - Изумительно, чудно! Я не опоздала?

ХОЛДЕН. Нет!

РАС-К. На самом деле она опоздала минут на 10. Но мне было наплевать. Если девушка приходит на свидание красивая - кто будет расстраиваться, что она опоздала? Никто! Мы немножко целовались по дороге в театр, в такси. Сначала она не хотела, потому что боялась размазать губную помаду, но я вел себя как настоящий соблазнитель, и ей ничего другого не оставалось. Но хотите знать, до чего я сумас-шедший? Только мы обнялись покрепче, я ей вдруг говорю, что я ее люблю и все такое. Конечно, это было вранье, но соль в том, что я сам в ту минуту был уверен в этом. Нет, я ненормальный! Клянусь богом, я сумасшедший!

САЛЛИ. - Ах, милый, я тебя тоже люблю, только обещай, что ты отпустишь волосы. Теперь ежики уже выходят из моды, а у тебя такие чудные волосики!

РАССКАЗЧИК. "Волосики" - лопнуть можно!

ХОЛДЕН. - Слушай, Салли!

САЛЛИ. - Что?

ХОЛДЕН. С тобой случается, что вдруг все осточертевает? Понимаешь, бывает с тобой так, что тебе ка-жется - все проваливается к чертям, бывает тебе страшно? Скажи, ты любишь школу, вообще все?

САЛЛИ. - Нет, конечно, там скука смертная.

Х-Н. Но ты ее ненавидишь или нет?Я знаю, что это скука смертная,но ты ненавидишь все это или нет?

САЛЛИ. - Как тебе сказать? Не то что ненавижу. Всегда как-то приходится...

ХОЛДЕН. А я ненавижу. Господи, до чего я все это ненавижу. И не только школу. Все ненавижу. Нена-вижу жить в Нью-Йорке. Такси ненавижу, автобусы, где кондуктор орет на тебя, ненавижу ездить в ли-фтах, когда просто хочется выйти на улицу, ненавижу мерить без конца костюмы у Брукса, когда тебе...

САЛЛИ. - Не кричи, пожалуйста!

РАССКАЗЧИК. Глупо, я и не думал кричать. (и дальше ужасно тихим голосом)

ХОЛДЕН. Например, машины. Смотри, как люди сходят с ума по машинам. Для них трагедия, если на их машине хоть малейшая царапина, а они вечно рассказывают, на сколько миль хватает галлона бензина, а как только купят новую машину, сейчас же начинают ломать голову, как бы им обменять ее на самую новейшую марку. А я даже старые машины не люблю. Понимаешь, мне не интересно. Лучше бы я себе завел лошадь,черт побери.В лошадях хоть есть что-то человеческое.С лошадью хоть поговорить можно.

САЛЛИ. - Не понимаю, о чем ты... Ты так перескакиваешь...

ХОЛДЕН. Знаешь, что я тебе скажу? Если бы не ты, я бы сейчас не сидел в Нью-Йорке. Если бы не ты, я бы, наверно, сейчас удрал к черту на рога. Куда-нибудь в леса или еще подальше. Ты - единственное, из-за чего я торчу здесь.

САЛЛИ. - Какой ты милый!

РАССКАЗЧИК. Но сразу было видно, что ей хочется переменить разговор.

ХОЛДЕН. - Ты бы поучилась в мужской школе. Попробовала бы! Сплошная липа. И учатся только для того, чтобы стать какими-нибудь пронырами, заработать на какой-нибудь треклятый "кадиллак", да еще вечно притворяются, что им очень важно, проиграет их футбольная команда или нет. А целые дни только и разговору что про выпивку, девочек и что такое секс, и у всякого своя компания, какая-нибудь гнусная мелкая шайка. Попробуй с кем-нибудь поговорить по-настоящему.

САЛЛИ. - Нет, это неверно! Многим мальчишкам школа куда больше дает.

ХОЛДЕН. - Согласен! Согласен, что многим школа дает больше. А мне - ничего! Понятно? Я про это и говорю. Именно про это, черт побери! Мне вообще ничто ничего не дает. Я в плохом состоянии. Я в ужасающем состоянии!

САЛЛИ. - Да, ты в ужасном состоянии.

РАССКАЗЧИК. И вдруг мне пришла в голову мысль.

ХОЛДЕН. Слушай! Вот какая у меня мысль.Хочешь удрать отсюда ко всем чертям? Вот что я придумал. У меня есть один знакомый, я у него могу взять машину недельки на две. Он учился в нашей школе и до сих пор должен мне 10 долларов. Мы можем сделать вот что.Завтра утром мы можем поехать в Массач-усетс, в Вермонт, объездить там всякие места. Красиво там до черта, понимаешь? Удивительно красиво!

РАССКАЗЧИК. - Чем больше я говорил, тем больше я волновался. Я даже наклонился и схватил Салли за руку, идиот проклятый!

ХОЛДЕН. - Нет, кроме шуток! У меня есть около ста восьмидесяти долларов на книжке. Завтра утром, как только откроют банк, я их возьму, а потом можно поехать и взять машину у этого парня. Кроме шу-ток. Будем жить в туристских лагерях и во всяких таких местах, пока деньги не кончатся. А когда кон-чатся, я могу достать работу, будем жить где нибудь у ручья, а потом когда-нибудь мы с тобой поже-нимся, все как надо. Я сам буду рубить для нас дрова зимой. Честное слово, нам так будет хорошо, так весело! Ну как? Ты поедешь? Поедешь со мной? Поедешь, да?

САЛЛИ. - Да как же можно? (Голос у нее был злой)

ХОЛДЕН. - А почему нельзя? Почему, черт подери?

САЛЛИ. - Не ори на меня, пожалуйста!

РАССКАЗЧИК. И главное, врет, ничуть я на нее не орал.

ХОЛДЕН. - Почему нельзя? Ну, почему?

САЛЛИ. Потому что нельзя - и все! Во-первых, мы с тобой, в сущности, еще дети. Ты подумал, что мы будем делать, когда деньги кончатся, а работу ты не достанешь? Мы с голоду умрем. И вообще все это такие фантазии, что и говорить не...

ХОЛДЕН. - Неправда. Это не фантазия! Я найду работу! Не беспокойся! Тебе об этом нечего беспокоиться! В чем же дело? Не хочешь со мной ехать? Так и скажи!

САЛЛИ. - Не в том дело. Вовсе не в том.

РАССКАЗЧИК. Я чувствовал, что начинаю ее ненавидеть.

САЛЛИ. - У нас уйма времени впереди, тогда все будет можно. Понимаешь, после того как ты окончишь университет и мы с тобой поженимся. Мы сможем поехать в тысячу чудных мест. А теперь ты...

ХОЛДЕН. Нет, не сможем.Никуда мы не сможем поехать,ни в какую тысячу мест. Все будет по-другому.

РАССКАЗЧИК. У меня совсем испортилось настроение.

САЛЛИ. - Что? Я не слышу. То ты на меня орешь, то бормочешь под нос...

ХОЛДЕН. Нет! никуда мы не поедем, ни в какие "чудные места", когда я окончу университет и все та-кое. Ты слушай ушами! Все будет по-другому. Нам придется спускаться в лифте с чемоданами и кучей вещей. Нам придется звонить всем родственникам по телефону, прощаться, а потом посылать им открытки из всяких гостиниц. Я буду работать в какой-нибудь конторе, зарабатывать уйму денег, и ез-дить на работу в машине или в автобусах по Мэдисон-авеню, и читать газеты, и играть в бридж все ве-чера, и ходить в кино, смотреть дурацкие короткометражки, и рекламу боевиков, и кинохронику. Кино-хронику. Ох, мать честная! Сначала какие-то скачки, потом дама разбивает бутылку над кораблем, по-том шимпанзе в штанах едет на велосипеде. Нет, это все не то! Да ты все равно ни черта не понимаешь!

САЛЛИ. - Может быть, не понимаю! А может быть, ты сам ничего не понимаешь!

РАССКАЗЧИК. Мы уже ненавидели друг друга до визгу. Видно было, что с ней бессмысленно разговари-вать по-человечески. Я был ужасно зол на себя, что затеял этот разговор.

ХОЛДЕН. - Ладно, давай сматываться отсюда! И вообще катись-ка ты знаешь куда...

РАССКАЗЧИК. Ох и взвилась же она, когда я это сказал! Знаю, не надо было так говорить, и я никогда бы не выругался, если б она меня не довела. Обычно я при девочках никогда в жизни не ругаюсь. Ух и взвилась она! Я извинялся как ошалелый, но она и слушать не хотела. Даже расплакалась. По правде го-воря,я немножко испугался, я испугался,что она пожалуется своему отцу. Отец ее меня недолюбливал, подлец. Он сказал Салли, что я очень шумный.

ХОЛДЕН. - Нет, серьезно, прости меня! - Я очень ее уговаривал.

САЛЛИ. - Простить! Тебя простить! Странно! (все еще плакала)

РАССКАЗЧИК. И вдруг мне стало как-то жалко, что я ее обидел.

ХОЛДЕН. - Пойдем, я тебя провожу домой. Серьезно.

САЛЛИ. - Я сама доберусь, спасибо! Если ты думаешь, что я тебе позволю провожать меня, значит,

ты дурак. Ни один мальчик за всю мою жизнь при мне так не ругался.

РАС-ЧИК. Что-то в этом было смешное, если подумать, и я вдруг сделал то, чего никак не следовало делать. Я захохотал. А смех у меня ужасно громкий и глупый. Понимаете, если бы я сидел сам позади себя в кино или еще где-нибудь, я бы, наверно, наклонился и сказал самому себе, чтобы так не гоготал. И тут Салли совсем взбесилась. Я не уходил, все извинялся, просил у нее прощения, но она никак не хотела меня простить. Все твердила - уходи, оставь меня в покое. В конце концов я и ушел. Не надо было ее бросать, но мне уже все осточертело. А по правде говоря, я и сам не понимал, зачем ей все это наговорил. Насчет поездки, вообще все. Наверно, я не взял бы ее с собой, даже если б она сама напра-шивалась. Разве с такими, как она, можно путешествовать? Но самое страшное, что я искренне пред-лагал ей ехать со мной. Это самое страшное. Нет, я все-таки ненормальный, честное слово!