АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Песнь Андрасте, 14:11

Читайте также:
  1. Вступление: Песнь свирели
  2. Песнь 1.
  3. Песнь 1.
  4. Песнь 1.
  5. Песнь 2.
  6. Песнь 23-я (155-205)
  7. Песнь 3.
  8. Песнь 3.
  9. Песнь 3.
  10. Песнь 5.
  11. Песнь 5.
  12. Песнь 6.

Фиона искоса глянула на Мэрика, шагавшего рядом с ней.

— Тебе вовсе незачем было со мной идти, — пробормотала она. — Я и сама прекрасно сумею отыскать Дункана.

— Знаю, — отозвался он.

— У меня есть заклинание, которое приведет прямиком к нему.

— Ты это уже говорила.

— А если я вдруг почую порождений тьмы, то вернусь.

— Это я тоже знаю. — Мэрик серьезно поглядел на нее. — А также знаю, что в этих местах водятся не только порождения тьмы. Я уже имел дело с подобными тварями. Тебе, точно так же как и Дункану, не следует бродить здесь в одиночку.

Возразить против таких доводов Фионе было нечего, а потому она вздохнула и снова сосредоточила внимание на туннеле. С той самой минуты, как они покинули драконью пещеру, Мэрик держался так приятно, что ее это раздражало. Фиона подозревала, что втайне он разделяет их скорбь о погибшем Жюльене, и это было для нее неожиданно. Временами ей казалось, что Мэрик попросту дурачок, который привык больше полагаться на свое легкомысленное обаяние, а не действовать так, как, по мнению Фионы, должен был действовать король. А временами — вот как теперь — он вел себя как рассудительный и опытный человек, и эльфийка, по крайней мере отчасти, могла разглядеть в нем вождя, которым так восторгались ферелденцы.

Когда же он настоящий? Этого Фиона не в силах была понять, а потому твердо решила не думать о Мэрике и сосредоточить все мысли на задаче, которую им предстоит выполнить. И тогда с досадой обнаружила, что не думать o Мэрике, когда он молча шагает рядом, даже труднее, чем когда он болтает без умолку. Наверняка он делал это намеренно.

Недолгое время они шли извилистым коридором, и белое сияние посоха Фионы освещало дорогу, хотя особой необходимости в этом не было. Здесь в изобилии рос светящийся мох, и это, по крайней мере, означало, что Дункан забрел в такую даль не в кромешной темноте. В противном случае его выходка была бы не просто глупостью, но чистой воды самоубийством. И все равно Фиона была исполнена решимости прикончить юношу, когда они его наконец найдут.

А если она этого не сделает, то его прикончит Женевьева. Когда командор узнала, что Дункан убежал, она была вне себя от бешенства. В какой-то момент она даже чуть не приказала отправляться дальше, предоставив пареньку выкручиваться в одиночку. Фиона явственно видела, как эта мысль мелькнула в голове Женевьевы — и командор отбросила ее с большой неохотой.

В конце концов, порождения тьмы их пока еще не нашли. У них еще было время — не много, но было. Фиона вызвалась вернуть Дункана — если получится. С ней пошел Мэрик, и это обстоятельство уменьшало вероятность того, что, вернувшись в пещеру, они там уже никого не застанут. Уменьшало — однако не вычеркивало вовсе. Теперь, когда они основательно заблудились, было не так уж и важно, что только Мэрику известна дорога к тейгу Ортан.

— Погляди-ка, — пробормотал Мэрик, указывая под ноги. Тут и там росли клочки разноцветного мха — в основном пурпурного и серого, но кое-где мелькали оранжевые пятнышки. На стенах блестели капли воды, и воздух здесь был влажный, пахнущий заплесневелой зеленью. Странное дело — они совсем ненамного отошли от пещеры, по которой текли ручейки лавы, а тут все было совсем иное. Фиона думала, что здесь, под землей, не увидит ничего, кроме камня, — а в этих местах, оказывается, кипит своя жизнь. И да, здесь есть драконы.

— Это же просто мох, — сказала она вслух.

— Нет, я имел в виду, что он не поражен скверной. Ты заметила, что здесь почти нет следов порождений тьмы? Это тянется с тех пор, как мы покинули Глубинные троны.

— Вероятно, они нечасто забредают сюда — опасаются дракона.

— А разве им непременно нужно сюда забредать? Я думал, скверна распространяется повсюду.

Фионе пришлось признать, что он прав. Глубоко под землей скверна разрослась так обильно, что казалось, сю пропитан воздух, однако тут ничего подобного не было. Возможно, заразу выжигали лава и жара? Возможно, все дело в том, что здесь обитал дракон? В конце концов, Древние Боги, говорят, и сами драконы. Вполне вероятно, что между всем этим существует связь.

Впереди показался вход в пещеру, и Фиона, подойдя ближе, услышала шум льющейся воды. Они вошли и, остановившись на самом краю небольшого утеса, окинули взглядом простиравшееся внизу подземное озеро. Вода в нем была мутно-зеленая, но камни на дне, поросшие светящимся мхом, подсвечивали ее изнутри, и по каменным сводам пещеры бегали изумрудные блики. Фионе подумалось, что во всем этом есть странная, нечеловеческая красота.

В воздухе едко пахло серой, и со всех сторон доносилось эхо мерно падающих капель. Насколько велика эта пещера, понять было невозможно. Вдалеке была различима только изумрудно-зеленая дымка, смешавшаяся с клубами тумана.

Стоя на краю утеса, Мэрик неотрывно смотрел на озеро, и во взгляде его было благоговение. Он что-то едва слышно проговорил, но Фиона не разобрала ни единого слова.

— Ты о чем? — спросила она.

— “Се бездонная бездна, колодец всех душ. Из сих изумрудных вод рождается новая жизнь”. — Видя, что Фиона не узнала цитату, Мэрик выразительно изогнул бровь. — Это из “Песни Света”.

— Я не получила религиозного воспитания, — сухо отозвалась она. Что было не вполне правдой, но почем королю знать, как живется в эльфинажах? Церквей там не было, а когда приходили священники, они щедро раздавали милостыню и благие советы несчастным, погрязшим во грехе эльфам, и их неизменно сопровождали в большом количестве угрюмые настороженные храмовники, которые оберегали служителей Церкви от всякого рода неприятностей.

— Ясно. Это то самое место в “Песни”, где Андрасте впервые приходит говорить с Создателем. Именно там она убедила Его простить человечество. Там был этот самый дивный храм глубоко под землей, окруженный изумрудными водами. Наверное, я всегда представлял его именно таким.

— Сомневаюсь, что здесь есть храм.

— Да, знаю. Я просто… не обращай внимания. — Слегка покраснев, он указал на тропинку, которая вела вниз по склону утеса. — Думаешь, Дункан и вправду спустился туда?

Эльфийка кивнула:

— Похоже на то. Во всяком случае, он уже близко.

Они спускались по тропинке, которая вблизи оказалась нагромождением валунов, зачастую торчавших довольно далеко друг от друга. Фиона еще не оправилась после недавней волшбы, и пробираться по этим камням в кольчуге и тяжелой юбке оказалось нелегко. Дважды она чуть не поскользнулась на камнях, влажных от вездесущего тумана, и всякий раз Мэрик поддерживал ее, а затем помогал переться на следующий выступ. Фиона отрывисто благодарила, неизменно чувствуя себя последней дурой.

У подножия утеса протянулся берег — полоса грязи и каменных глыб, между которыми белели какие-то странные образования. Словно вдоль края озера расставлены бесформенные изваяния, наполовину погрузившиеся в топкую грязь. Вероятно, то были скопления серы или известняка — чего именно, Фиона определить не смогла. Тем не менее в этом зрелище было нечто странное и глубоко печальное. Хотя со всех сторон непрерывно доносился звук капающей воды, казалось, что в пещере царит тишина.

— Погоди, — сказал вдруг Мэрик.

— Что такое? Ты видишь Дункана? Он должен быть где-то неподалеку…

Он потер подбородок, явно заволновавшись, и это возбудило любопытство Фионы. Она остановилась, пристально глядя на Мэрика, и позволила белому свечению посоха погаснуть. В конце концов, света в пещере было предостаточно — пусть даже и странного зеленоватого оттенка, а Фиона уже устала поддерживать заклинание.

— Я хочу тебя поблагодарить, — наконец выпалил Мэрик.

— Поблагодарить?

— Да, за то, что спасла мне жизнь. Когда дракон дохнул огнем, ты могла бы бросить меня на смерть, но не бросила.

Неужели он и впрямь покраснел? В зеленоватом свечении озера понять это было затруднительно, но, судя по тому, как Мэрик запинался и избегал смотреть на магичку, — да, покраснел. Что ж, пришла ее очередь потешаться над ним.

— Думаешь, я бы бросила хоть кого-то на смерть, если бы могла спасти его?

Мэрик пожал плечами:

— Речь не о ком-то, а обо мне. Ты ясно дала понять, что я тебе неприятен. Не то чтобы я с тобой спорил, просто… спасибо тебе за то, что для меня сделала. Я знаю, что ты не обязана была это делать.

— Понимаю. — Фиона негромко засмеялась его неловкости. Наверное, этого делать не стоило, но она просто не могла сдержаться. — Я и вправду невысокого мнения о тебе, король Мэрик, но это не значит, что я хочу твоей смерти. Я сделала то, что обязана была, и благодарить меня не за что.

— Нет, есть за что. — Он наконец-то сумел прямо — и очень искренне — взглянуть ей в глаза. — Я найду способ отплатить тебе добром за добро. Обещаю.

Фиона хотела было возразить, но осеклась. Ее так и подмывало сказать этому типу, куда он может засунуть свое обещание. Ей вовсе было ни к чему, чтобы людской король считал, будто он ей обязан, тем более шансы, что он не забудет о своих обязательствах, были более чем ничтожны шансы, что он не забудет о своих обязательствах, были более чем ничтожны. Что значит для такого человека долг перед эльфийкой, тем более магом? К тому же и долга-то никакого нет.

Однако сказать это Мэрику она не могла, а почему — знала. На краткий миг на берегу бескрайнего изумрудного озера воцарилась полная тишина.

Затем Фиона вздрогнула, и наваждение рассеялось. Мэрик, смутившись, отвел взгляд, а она отвернулась.

— Как пожелаешь, — безразлично согласилась она, пожав плечами. Наверняка он горазд давать пустые обещания. Это же часть его королевского обаяния, верно? Если повезет, он попросту забудет об этом случае. На самом деле именно это, скорее всего, и произойдет.

Они шли вдоль берега, прокладывая извилистый путь между диковинными белыми образованиями. Со временем к размеренному стуку падающих капель прибавился еще один звук — странный шепот, который исходил, казалось, отовсюду. Мэрик предположил, что так на самом деле шумит вода, но Фиона в этом сомневалась. По поверхности озера то и дело пробегала рябь, отчего на пещерном своде плясали изумрудные блики, однако здесь не было ни прибрежных волн, ни всплесков — ничего такого, что могло бы статъ причиной такого движения. Фиона не чуяла порождений тьмы, но это не означало, что в пещере не могут обитать другие твари.

Дункана они обнаружили неожиданно. Паренек восседал на особенно крупном белом камне, торчавшем у самой воды, — гигантской капле, чем-то похожей на корабль. Нос этого “корабля” нависал над озером; там-то и сидел юноша, свесив ноги и угрюмо глядя вдаль.

Они подошли ближе, но подниматься наверх Фионе совсем не хотелось. Поверхность белого камня на вид была скользкой, даже склизкой. Кто знает, насколько на самом деле прочна эта штука? В ноздри Фионы ударил сильный запах соли.

— Дункан! — негромко позвала она.

Он не оглянулся.

— Что, послали за мной?

— Я сама вызвалась. Дункан, это глупо. Зачем ты так поступаешь?

— Они не хотят, чтобы я вернулся. — Дункан вздохнул, неотрывно глядя в мутную глубину озера. — Женевьева, может, и хочет, а остальные — нет. И я тоже не хочу возвращаться.

— То есть ты предпочитаешь в одиночку бродить тут в темноте?

— Здесь не так уж и темно, — хохотнул Дункан, но смешок вышел глухой и невеселый.

На долю секунды зеленоватое свечение, исходившее из воды, усилилось, словно откликаясь на его слова. Паренек зачарованно воззрился на сверкающие узоры, которые сплетала на поверхности озера мелкая рябь.

— Но это опасно! Женевьева едва не приказала нам уходить.

— Ну и приказала бы! Я и сам поступил бы точно так же.

— В поисках помощи Фиона оглянулась на Мэрика, но тот лишь бессильно пожал плечами. Он едва был знаком с Дунканом, но, насколько поняла Фиона, за время пути у них сложились более или менее дружеские отношения. И все равно — что мог бы Мэрик сказать Дункану? Он смотрел на паренька с сочувствием, может быть даже с пониманием, но молчал.

Она ухватилась за край белого образования, дернула посильнее, проверяя, не обломится ли оно под ее тяжестью. На ощупь камень оказался на удивление твердым и в то же время чуть шершавым и скользким, словно был покрыт мокрым песком, который вот-вот расползется в кашу. На пальцах Фионы остались белые зернистые следы.

Она мед ленно подтянулась, чувствуя, как погружаются в грязь каблуки сапог, забралась наверх и с опаской двинулась туда, где сидел Дункан.

— Будь осторожнее, — долетел сзади голос Мэрика.

Эльфийка опустилась на колени рядом с молодым Стражем, не желая сидеть на белом песке, как сидел он. Она заметила, что кожаный доспех Дункана весь облеплен этим песком, точно паренек в нем от души повалялся.

Несколько минут они молчали и смотрели вдаль над зеленоватой водой, любуясь игрой бликов на своде пещеры. Странный шепот все не умолкал, только становился то громче, то тише — словно прилив и отлив. Глубоко под водой мелькали загадочные тени. Что это — рыбы? Или источник таинственных звуков?

Она прибегла к чутью Серого Стража, но не ощутила ничего. Совсем ничего. При мысли о том, что после такого обилия скверны в туннелях они оказались в месте, где нет и следа этой заразы, ей становилось не по себе, но сейчас Фиона предпочла об этом не думать.

— Мне, наверное, придется вернуться? — спросил Дункан.

— Разве что ты считаешь, что сможешь сам выбраться на поверхность.

— Пожалуй, нет.

Он со вздохом поднялся, вытер руки о рубаху. Фиона встала, и они двинулись назад, туда, где их с волнением ожидал Мэрик. Он помог им спуститься, а затем осторожно взглянул на Дункана.

— Как ты? — спросил он.

Паренек пожал плечами:

— Знаешь, я никогда не хотел стать Серым Стражем. Наверное, мне и не стоило. Думаю, Женевьева дала маху, выбрала меня.

Мэрик озадаченно сдвинул брови:

— Помнится, ты уже заговаривал об этом. Почему ты не хотел стать Серым Стражем? Ты имеешь в виду, что вступил в орден не по собственной воле?

— У Стражей есть Право Призыва, — пояснила Фиона. — Этот закон был принят очень давно, еще во времена первого Мора. Все тогда были так благодарны ордену за победу над порождениями тьмы, что Серым Стражам даровали ряд привилегий, в том числе право брать в свои любого, кого пожелают. Если орден хочет, чтобы ты Серым Стражем, ты станешь Серым Стражем, и точка.

— Я ни о чем таком не слышал.

— В наши дни к этому праву прибегают редко. С последнего Мора прошло столько лет, что кое-кто стал считать, будто орден уже не нужен и порождения тьмы никогда уже не выйдут на поверхность. Ордену приходится проявлять осторожность, чтобы не наступить ни на чью мозоль. Именно поэтому нас сейчас так немного.

Дункан выудил из-за пояса полотняный платок и принялся ожесточенно оттирать с сапог и куртки белую грязь. Фиона заметила, что в тех местах, где ему это удалось, на черной коже остались темно-зеленые пятна. Она вдруг испытала безмерную радость оттого, что не сидела на камне.

— В это дело меня втянула Женевьева, — сказал Дункан. — Понимаешь, меня должны были казнить.

— Казнить? — изумленно переспросил Мэрик.

— Я кое-кого убил.

— Паренек отвернулся, и в глазах его мелькнули тени. Фиона заметила их и могла лишь гадать, заметил ли Мэрик. Она-то хорошо знала, до каких крайностей может довести нелегкая жизнь. О том, что довелось пережить Дункану, ей было известно не много, но достаточно, чтобы сочувствовать ему.

— Я уже сидел в тюрьме и ждал виселицы, когда ко мне заявилась Женевьева. Стражники впустили в камеру женщину в доспехах, и она поглядела на меня так, что я решил, будто это и есть мой палач. Мне подумалось, что меня почему-то решили обезглавить прямо в камере.

— Ничего удивительного. Ваш командор — весьма, весьма суровая особа.

— Вместо этого она велела мне сесть и объяснила, что может вызволить меня. Что она может сделать меня Серым Стражем, и если я переживу Посвящение, то стану настоящим воином и буду в кои-то веки воевать за правое дело.

— И ты согласился.

Лицо Дункана потемнело.

— Я отказался.

— Странное решение, если учесть, что ты ожидал повешения.

Паренек поежился: ему явно было не по себе. Долгое время он молчал, но как раз в ту минуту, когда Фиона хотела прекратить разговор и предложить вернуться к отряду, Дункан вздохнул:

— Тот, кого я убил, был Серым Стражем.

— Вот оно как.

— Он застиг меня, когда я обчищал его комнату. На это дело меня навел хозяин трактира — сказал, что постоялец как уезжает надолго. Я даже не знал, кто он такой. Он выхватил меч и потребовал, чтобы я вернул кольцо, обнаружил в комнате, но я отказался. Я сразу понял, что кольцо это дорогое, и оно стало моим по праву.

Мэрик ухмыльнулся:

— “По праву” в данном случае звучит как-то неуместно.

— Я голодал. Зима выдалась нелегкая. — Дункан задумчиво нахмурился. — До тех пор мне еще не случалось убивать. Я и этого парня не хотел убивать, но драка вышла слишком долгая. Он так хотел вернуть это кольцо, что нипочем не желал остановиться. Я только собирался приставить к его горлу кинжал, заставить его сдаться…

Он смолк на полуслове и снова вздохнул.

Мэрик недоуменно взглянул на него:

— Почему тебя это так заботило?

— Думаешь, убийство доставило бы мне удовольствие?

— Нет. — Странное выражение мелькнуло на лице короля. Фиона сердито глянула на него, недвусмысленно намекая, что этот разговор продолжать не стоит, но Мэрик словно не заметил этого. — Когда я впервые убил человека, это было от отчаяния. Я разбил его голову о камень. Мне тоже это не доставило ни малейшего удовольствия, но у меня не i другого выхода.

— Он меня поблагодарил, — прошептал Дункан, погружаясь в воспоминания. — Я перерезал ему горло, и кровь так и хлестала во все стороны. Я пришел в ужас и пытался зажать рану, остановить кровь, а у него на лице появилось такое… облегчение. Словно он наконец обрел мир. Он схватил меня за плечо, остановил и, когда я посмотрел ему в глаза, шепотом сказал: “Спасибо”.

Паренек нервно провел рукой по черным волосам и отвернулся:

— Меня это как громом поразило. Что за человек стал бы благодарить своего убийцу? Что за жизнь у него была, если он рад был умереть?

Тут ворвались стражники и скрутили меня. Потащили к судье, и тогда-то я узнал, что этот человек был Серым Стражем.

— Значит, Женевьева взяла в новобранцы того, кто убил ее собрата по ордену?

— Она сказала, ее впечатлило то, что я вообще сумел его убить.

— Но ты отказался.

Дункан невесело хохотнул:

— Я просто подумал, что если стану Серым Стражем, то превращусь в такого, как он. Или она. Неужели и я бы когда-нибудь стал благодарить того, кто перережет мне горло? Да ни за что! Я даже повторил Женевьеве, что этот человек сказал перед смертью. Она выслушала, кивнула и ушла, не сказав ни слова.

Мэрик недоверчиво поглядел на Дункана, но промолчал. Паренек пожал плечами и откашлялся, приняв нарочито беззаботный вид.

— Это не помогло. Назавтра она явилась прямо к месту казни и, прежде чем мне на шею успели накинуть петлю, объявила Право Призыва. Можете представить, какой это вызвало восторг.

— Да уж, — фыркнула Фиона.

Ей припомнилось, какие жаркие споры пришлось выдержать Женевьеве — и не только с городскими властями, но и с собратьями по ордену. Те решили, что она спятила. Взять в орден убийцу Серого Стража? Мало того — взять против его воли? Командор, однако, твердо стояла на своем, — впрочем, как всегда. Она пошла тогда в камеру, чтобы посмотреть на Дункана, и разглядела в нем нечто такое, о чем так и не рассказала никому.

Когда она доставила Дункана в крепость в Монсиммаре, пареньку поначалу пришлось нелегко. Никто не хотел с ним знаться, и ел он не в общей трапезной, а у себя в келье. Держался сам по себе. Будучи самой младшей среди Стражей, Фиона вынуждена была сопровождать его на Посвящении. Она вначале отказывалась, но Женевьева не стала слушать возражений. В итоге Дункан ее удивил. Фиона считала его просто никчемным воришкой, а он оказался совсем не таким.

Она положила руку на его плечо:

— Дункан, Николас вне себя от горя. Он не думает, что говорит. Тебе не стоит принимать его слова близко к сердцу.

— Даже если он прав?

— Погоди-ка! — вмешался Мэрик. — Ты вынудил дракона приземлиться. Если бы ты этого не сделал, он мог бы кончить любого из нас.

— Да, но погибнуть должен был я. Это я запрыгнул ему на спину, это меня он должен был схватить, а не Жюльена.

Фиона видела, что Дункан искренне терзается виной. Сердце у нее сжалось. Протянув руку, она отвела с его пряди черных волос. Юноша этого словно и не заметил.

— Значит, если бы погиб ты, мы бы не так горевали? — Эльфийка печально улыбнулась. — Ох, Дункан… Жюльен спас тебя, и я могу побиться об заклад, что, если бы все повторилось, он сделал бы то же самое. И ты на его месте поступил бы так же.

На лице Дункана отразилось сомнение.

— Ну… наверное, — пробормотал он.

Улыбаясь, Фиона подтолкнула молодого Стража вперед, и он не стал возражать. Все трое молча двинулись по берегу к подножию утеса, но Мэрик вдруг остановился:

— Послушай… — Он с любопытством глянул на Дункана. — Почему тот Серый Страж так хотел отнять у тебя кольцо? Оно было настолько ценное?

— Он купил это кольцо, чтобы подарить женщине, на которой собрался жениться, — ровным голосом ответил Дункан. — Но так и не подарил.

— Его звали Гай, — добавила Фиона. — И его нареченной была Женевьева.

Глаза Мэрика округлились в немом изумлении, и на этом разговор благополучно закончился.

Не обменявшись больше ни единым словом, они поднялись по тропе на вершину утеса. Странный шепот какое-то звучал им вслед, потом затих. Если этот звук издавали неведомые обитатели серного озера, то они предпочли не показываться на глаза.

Когда Дункан, Мэрик и Фиона наконец вернулись в драконью пещеру, остальные их ждали. Труп дракона распластался на каменном полу и отчего-то показался Фионе меньше, чем был. Брюхо дракона было во многих местах вспорото. Из разрезов вывалились на пол окровавленные внутренности, и среди них стоял Келль, деловито срезая ножом черные чешуйки с драконьей шкуры. Фиона подозревала, что он распорол брюхо дракону, чтобы добыть парочку костей. Драконья кость ценилась высоко, и, как доказывал меч Мэрика, заслуженно.

Фиона понятия не имела, так ли тверды эти кости в своем естественном состоянии. Скорее всего, нет, иначе вряд ли бы кому-нибудь удалось отделить их от скелета.

Кромсай, возбужденно лая, вертелся вокруг хозяина, хотя совсем недавно валялся безжизненной грудой шерсти и мускулов и не проявлял ни малейшего намека на живость. Келль сверху вниз поглядел на пса, ухмыльнулся, а затем отхватил ножом изрядный ломоть драконьего мяса. Охотник бросил этот ломоть псу, тот жадно схватил добычу и тут же принялся жевать. Фионе подумалось, что в этом есть нечто глубоко уместное.

Едва они вошли в пещеру, Женевьева обернулась и вперила в них холодный насупленный взгляд. Фиона заметила, что тело Жюльена, туго завернутое в его собственный черный плащ, лежит неподалеку, а возле него по-прежнему стоит на коленях Николас. Воин поднял голову и, заметив Дункана, помрачнел. У та положила руку на его плечо, жестом призывая сдержаться. Николас тут же заметно обмяк, и лицо его исказила гримаса беззвучной скорби. Гномка же бросила на Дункана виноватый взгляд. Фиона не смогла понять, заметил он это или нет. Лицо его оставалось совершенно бесстрастным.

— Наконец-то явились, — процедила Женевьева. — Порождения тьмы уже осмелели. Сюда попыталась пробраться парочка крикунов, и нам пришлось их прикончить. За ними наверняка появятся и другие.

— Во всяком случае, мы вернулись, — заключила Фиона. — Дункан, по счастью, ушел недалеко.

— Извините, — пробормотал Дункан.

Женевьева сурово глянула на паренька, стиснув зубы и плотно поджав губы. Он не поднял глаз на командора, но Фиона подозревала, что он все равно чувствует ее осуждение. Да и кто бы не почувствовал? Оно исходило от Женевьевы явственно ощутимыми волнами.

— Что это было, а? — рявкнула она. — Мне что, Дункан на Глубинных тропах опасаться, что ты сбежишь?

— Я никуда не сбегу, — отозвался Дункан, хотя прозвучало это не слишком убедительно.

— Надо было его бросить, — пробормотал Николас вполголоса, но достаточно громко, чтобы его услышали все.

Глаза Женевьевы округлились от ярости, и она, развернувшись, одарила Николаса убийственным взглядом, но воин дерзко, не дрогнув, встретил этот взгляд.

— Зачем он здесь, с нами? — продолжал он. — Кто он такой? Трущобный крысеныш, которого ты подобрала в Вал Руайо. Убийца! Вор! Ему не место в ордене.

— Я так не считаю! — вскипела она.

— Его присутствие в ордене позорит нас всех!

Стремительнее молнии Женевьева метнулась к Николасу и наотмашь ударила его по лицу. Латная перчатка изрядно усилила этот удар, и воин, пошатнувшись, рухнул навзничь на завернутое в плащ тело Жюльена. Все прочие потрясенно смотрели, как Женевьева с пылающим от гнева лицом стоит над поверженным Николасом. Тот смятенно глядел на командора, почти бессознательно прикрывая ладонью щеку.

— Думай, что говоришь! — прорычала Женевьева. — Парень сбил наземь дракона! Он сделал свое дело, как Жюльен — свое. Если кто и позорит нас, так это ты со своей бессмысленной истерикой!

В отряде воцарилось неловкое молчание. Ута с обеспокоенным видом шагнула вперед и сделала несколько жестов, обращаясь к Николасу. Фиона не сумела разглядеть этих жестов, но они явно должны были успокоить воина. Тот опасливо покосился на Женевьеву, которая все так же стояла над ним, но командор, словно не заметив этого, разулась и смерила всех остальных по очереди жестким взглядом.

— Нам пора уходить. Так уходим — и побыстрее.

— Нет, — прозвучал твердый голос. Это сказал Келль. Охотник, возившийся с мертвым драконом, медленно выпрямился, вытер лезвие о кожу на брюхе, лишенную чешуи, и лишь затем сунул клинок в ножны. Повернувшись, он встретил взгляд командора со спокойным, полным решимости видом. — Думаю, мы и так зашли слишком далеко. Идти дальше — безумие.

— Ты забыл, кто здесь командор, — негромко и угрожающе проговорила она.

— А ты забыла, как подобает поступать командору. — Келль жестом указал на Мэрика, который напряженно следил за этой стычкой. — С нами король Ферелдена. Он не из тех, чьей жизнью можно бездумно рисковать. Если у нас нет шанса добиться успеха, мы должны вернуться на поверхность.

— Если мы что и должны, так это предотвратить Мор.

Келль печально покачал головой и стянул с рук кожаные перчатки, покрытые темной кровью и омерзительными клочками драконьих внутренностей.

— Но мы его не предотвратим. Здесь, Женевьева, нам удача не светит.

— Ты ошибаешься.

— Вот как? — Светлые глаза охотника сузились. — Если и в самом деле разразится Мор, наш долг — позаботиться о том, чтобы король вернулся на поверхность и помог своим подданным подготовиться к этой беде. Мы же попусту тратим время, разыскивая человека, которого уже невозможно отыскать.

— Я в это не верю!

— Почему? Потому что почти весь орден не поверил твоим видением? — Келль примирительно протянул руки, и в голосе его зазвучала мольба. — Женевьева, я верю твоим видениям. Так давай же прислушаемся к ним и встретим надвигающийся Мор с открытыми глазами!

Женевьева молча, в упор смотрела на него, и лицо ее было каменно-бесстрастным. Фиона содрогнулась, гадая, во что все это выльется. Все замерли, напряженно, со страхом глядя на командора. Она медленно потянула из ножен огромный меч. Едва слышно скрежетнула сталь. Не сводя глаз с охотника, Женевьева выставила перед собой меч. В этом движении была неприкрытая угроза.

— Этого не будет, пока у нас есть шанс остановить Мор. Я говорю, что этот шанс существует, и, если ради победы придется пожертвовать нашими жизнями — всеми нашими жизнями, — мы не сойдем с этого пути, пока я сама не прикажу повернуть.

Келль не дрогнул. Рука его медленно потянулась к рукояти висевшего на боку кистеня, но так и не взялась за оружие. Кромсай, почуяв враждебное напряжение, заворчал и вздыбил шерсть. Оскалив клыки, он зарычал на Женевьеву, и хозяин не одернул его. Молчание затянулось.

Потом между ними встала Ута. Она подняла руки, жестом призывая остановиться и Келля, и Женевьеву, а затем повернулась к охотнику и сердито зажестикулировала. Руки ее мелькали так быстро, что Фиона ничего не могла понять, но Келль, судя по всему, ее понял и сосредоточенно нахмурился:

— Ты согласна с ней? После всего, что произошло?

Гномка серьезно кивнула. Она снова принялась жестикулировать, и на сей раз Фиона все поняла: “Мы слишком многим пожертвовали, чтобы повернуть назад”.

— Я согласен с Келлем! — вспыхнул Николас. И выпрямился, гневно сверкая глазами.

Он поглядел на Фиону и Мэрика, и то же самое сделали Ута и Келль. Женевьева ни на кого не смотрела. Она словно закаменела, упрямо не желая признавать, что ее право командовать отрядом может быть подтверждено только всеобщим согласием. Фиона не знала, как поступит эта женщина, если ее мнение не будет поддержано большинством. Пойдет дальше одна? Попытается их убить? Фиона не так долго была в ордене и не знала, что в таких случаях предписывают правила. Вполне вероятно, что ничего. Перед лицом угрозы, которую представляли порождения тьмы, мятеж внутри ордена был попросту немыслим.

— Я здесь для того, чтобы помочь вам, Серым Стражам, — медленно проговорил Мэрик. — О порождениях тьмы вам известно куда больше, чем мне. Если есть шанс спасти Ферелден от Мора, я готов ради этого рискнуть своей жизнью. Но если нет — тогда решение за вами.

— Идиоты! — взорвался вдруг Дункан.

Все взгляды обратились на него. Фиона никогда прежде не видела, чтобы паренек был так взбешен — он просто дрожал от бешенства.

— Мы убили дракона! — гневно бросил он Николасу. — Дракона! И после такого ты хочешь повернуть назад? Что, по-твоему, сказал бы об этом Жюльен?

— Не тебе поминать Жюльена! — огрызнулся Николас, но в голосе его не было прежнего пыла, и он смотрел себе под ноги.

— Хотите поджать хвосты при первом признаке опасности? Так уходите! Пусть смерть Жюльена станет напрасной, если вам так хочется. У меня не было ни малейшего желания становиться Серым Стражем, и теперь я знаю почему. Вы же просто трусы!

Келль вскинул брови, но промолчал. Николас тоже не сказал ни слова.

— Не надо было мне сюда возвращаться, — продолжал Дункан. Лицо его покраснело от гнева. — Да, я запрыгнул на спину этого растреклятого дракона, и знаете что? Оно того стоило! Ни у кого из вас не хватило духу сделать то же самое. Думаете, Серые Стражи древности, о которых вы столько говорите, те, что столько раз останавливали Мор, — думаете, они проделывали это, заботясь о собственной безопасности?

Он стремительно шагнул к Женевьеве и с решительным видом встал рядом с ней. Командор даже бровью не повела, и лицо ее осталось непроницаемым.

— Если Женевьева здесь — единственная, у кого хватает мужества это понять, тогда я пойду с ней. Я, трущобный крысеныш.

Последние слова Дункан буквально бросил в лицо Николасу. Воин отшатнулся и закрыл глаза. Ута поглядела на одного, на другого, печально покачала головой, но вмешиваться не стала. Келль выгнул бровь, вопросительно и красноречиво глядя на Фиону.

Эльфийка пожала плечами:

— Думаю, Дункан уже все за меня сказал.

 

В итоге ни Келль, ни Николас не стали оспаривать решение Женевьевы. Командор приняла их возвращение в ряды единомышленников без единого замечания, однако Фиона сомневалась, что она забудет про этот случай. Командор никогда ничего не забывала.

Они прошли туннелями, по которым убежал Дункан, после того как Фиона отметила, что там есть и другие коридоры, которые ведут в разных направлениях. Вернуться прежней дорогой они все-таки не могли — там неизбежно пришлось столкнуться с порождениями тьмы, а именно этого они стремились избежать. Так что волей-неволей пришлось идти вперед и надеяться, что им повезет вернуться на Глубинные тропы и отыскать дорогу в тейг Ортан. В глубине души Фиона всерьез опасалась, что эти пещеры тянутся вниз до бесконечности. Вполне вероятно, что обратного пути для них уже нет и не было бы, даже если бы Келль настоял на своем.

Эти мысли она держала при себе.

По предложению Мэрика они взяли с собой Жюльена. Тело его, по-прежнему завернутое в плащ, подняли на плечи и отнесли к изумрудному озеру. Спуститься с ним с утеса по узкой неверной тропе оказалось нелегко, но Серые Стражи не сетовали. Даже Женевьева, несмотря на задержку, не сказала на сей счет ни единого слова.

На берегу, посреди причудливых белых столпов, они сняли с плеч тело павшего товарища и опустили его в изумрудные воды озера.

 

Церковный обычай требовал, чтобы мертвецов сжигали, а пепел подобающим образом предавали земле, однако у них не было никакой возможности разжечь погребальный костер, а захоронить что бы то ни было в камне не было ни времени, ни возможности. Лучше уж так, чем бросить мертвого друга в драконьей пещере на потеху порождениям тьмы.

Некоторое время они смотрели, как вода уносит тело все дальше. Никто не проронил ни слова. Фиона недолго была знакома с темноглазым воином, но ей по душе был его тихий нрав. Для воина Жюльен был на удивление задумчив. К Фионе он всегда относился как к собрату по ордену, не более, — а для какой-то там эльфийки, тем более магички, такое отношение значило очень много.

Николас стоял на коленях у самой воды, низко опустив голову в мучительной скорби. Остальные делали вид, что ничего не замечают, — пусть белокурый воин сохранит хотя бы остатки гордости.

— “Се бездонная бездна, колодец всех душ, — нараспев проговорил Мэрик. — Из сих изумрудных вод рождается новая жизнь. Приди же ко мне, дитя, дай тебя обнять”.

Он подошел к Николасу, бережно положил руку ему на плечо. Тот поднял на Мэрика благодарный взгляд, и глаза его налились слезами.

— “В моих объятиях — Вечность”.

Тело Жюльена медленно погрузилось под воду.

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.026 сек.)