СИЛА ОПТИМИЗМА

Годы войны во Вьетнаме были смутным и тяжелым временем для американской внешней политики, а участники ее пережили множество трагедий. Но именно оттуда берет начало удивительная история капитана Джералда Л. Коффи.

Его самолет был сбит над Южно-Китайским морем 3 февраля 1966 года, последующие семь лет он провел в лагере для военнопленных. Он рассказывал, что из числа военнопленных выжили только те, кто постоянно занимался физическими упражнениями, молился и настойчиво поддерживал связь с остальными. После нескольких дней пыток, дабы он подписал признания, которых от него требовали, его бросили в камеру. Мучения усугублялись чувством вины за то, что его сломали. Он не знал, были ли еще пленные американцы в камерах блока, пока не услышал чей-то голос:

— Мужчина со сломанной рукой из шестой камеры, ты слышишь меня? — Это был полковник Робинсон Ризнер. — Здесь безопасно разговаривать. Добро пожаловать в отель разочарований.

— Полковник, что-нибудь известно о моем штурмане Бобе Хансене?

— Нет. Слушай, Джерри, ты должен научиться поддерживать связь, перестукиваясь через стену. Это единственная возможность у нас как-то связаться друг с другом.

Ризнер сказал "у нас"! Это означало, что были и другие военнопленные. "Слава Богу, я здесь не один", — подумал Коффи.

— Тебя пытали, Джерри? — спросил Ризнер.

— Да. И я чувствую себя ужасно из-за того, что они кое-что выудили у меня.

— Видишь ли, — сказал Ризнер, — если они задались целью сломать человека, они своего добьются. Очень важно, чтобы ты пришел в себя. Придерживайся следующих правил: сопротивляйся внутренне изо всех сил, если они хотят сломать тебя, не сдавайся. Залижи раны и снова выпрямись. Не казни себя. Мы должны беречь друг друга.

За малейшие нарушения Коффи наказывали, распиная на канатах. Его приятель из соседней камеры выстукивал через стену, призывал держаться и говорил, что молится за него.

— В другой раз, когда наказывали его, — рассказывает Коффи, — уже я утешал его через стену.

Наконец Коффи получил письмо от жены:

Дорогой Джерри!

Пришла великолепная весна, но, конечно же, мы скучаем по тебе. Дети чувствуют себя хорошо. Ким катается на водных лыжах по озеру. Мальчики плавают и ныряют с пирса, а маленький Джерри плещется с пластиковым пузырем на спине.

Коффи оторвался от письма, прижал к груди, в глазах его стояли слезы. Маленький Джерри? Какой такой Джерри? Затем понял. Это их малыш, родившийся после того, как Коффи попал в плен, и жена назвала его Джерри. Она не могла знать, что все предыдущие письма он не получил, поэтому писала об этом как о давно известном ему факте.

Коффи рассказывал:

— Я прижимал ее письмо и был весь переполнен эмоциями. Я испытал наконец облегчение, узнав, что с семьей все в порядке, и горечь оттого, что не увижу Джерри в первый год его жизни, а также благодарность за то, что просто остался жив.

Письмо заканчивалось так:

Мы все, а также многие другие, молимся о том, чтобы ты остался жив и поскорее вернулся. Береги себя, родной. Я люблю тебя. Би.

Коффи рассказывал о долгих часах, в течение которых военнопленные мысленно прокручивали фильмы, ходили из комнаты в комнату по своему бараку. Снова и снова они проигрывали сцены своего возвращения домой. Коффи говорит, что именно его друзья и его вера помогли ему перенести это испытание. Каждое воскресенье старший офицер в каждом блоке подавал сигнал — молитвенный час. Каждый, кто мог, вставал в своей камере, и люди, как бы ощущая единство душ, произносили Двадцать второй псалом: "Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена".

Коффи говорил:

— Я понял, что, хотя и пребываю в заключении в этом ужасном месте, моя чаша однажды преисполнится и я вернусь в красивую и свободную страну.

Наконец мирный договор был подписан, и 3 февраля 1973 года, в седьмую годовщину своего пленения, Коффи предстал перед двумя молодыми вьетнамскими офицерами.

— Сегодня мы должны вернуть тебе твои вещи, — сказал один из них.

— Какие вещи?

— А вот эти.

Коффи судорожно сглотнул и потянулся за золотым обручальным кольцом, которое офицер держал между большим и указательным пальцем. Да, это было его кольцо. Он надел его на палец.

Чуть свободно, но кольцо определенно его. Он не думал, что когда-нибудь снова его увидит.

— Моим детям было 11 и 12 лет, когда кольцо с меня сняли. Внезапно я почувствовал себя старым и уставшим.

В лучшие годы своей жизни я столько времени отсидел в средневековой темнице, практически потерял руку. Я подумал, а примут ли меня мои дети, которые повзрослели и изменились, снова в семью и каким будет наша встреча? Подумал о Би. Устрою ли я ее? Любит ли она еще меня? Поймет ли Би, как много она значила для меня все эти годы?

Коффи смутно припоминает поездку на автобусе до Ханоя, но одна деталь запомнилась отчетливо: поблескивающий на солнце красивый красно-бело-голубой флаг, нарисованный на хвосте огромного транспортного самолета С-141, ожидающего первую партию освобожденных военнопленных.

Рядом с самолетом было несколько десятков американских военных, которые улыбались им из-за ограждения и приветствовали. Когда пленные выстроились по двое, вьетнамский офицер зачитал их имена, звания и род войск.

— Коммандер.

Коффи шагнул вперед, и его внимание привлек американский полковник в голубой летной форме. Впервые за много лет Коффи увидел американскую военную форму. Полковник отдал честь Коффи.

— Коммандер Джералд Л. Коффи явился на службу, сэр!

— Добро пожаловать, Джерри! — Полковник шагнул вперед и обеими руками пожал Коффи руку.

Когда самолет загрузили, его откатили на взлетную полосу. Огромная, похожая на зверя машина покачивалась и вибрировала, пока пилот производил окончательную проверку характеристик двигателя. Рев сделался невыносимым, когда отпустили тормоза и самолет покатился по взлетной полосе. После взлета самолета раздался голос из громкоговорителя. Голос был сильный и уверенный.

— Поздравляю, джентльмены! Мы только что покинули Северный Вьетнам.

Лишь тогда все разразились ликующими криками. Первый отрезок их пути домой завершился на авиабазе Кларк на Филиппинах. Толпа приветствовала прилетевших транспарантами: "Добро пожаловать домой! Мы любим вас. Храни вас Бог!" Раздавались бурные аплодисменты, когда объявлялось имя каждого военнопленного. Можно было видеть телевизионные камеры, однако бывшие пленные не имели понятия, что в этот самый час, когда в Америке было раннее утро, миллионы американцев прильнули к телевизорам, радуясь и рыдая...

Были установлены специальные телефоны, чтобы освобожденные военнопленные могли сделать первые звонки домой. У Коффи начался спазм в желудке, пока он ждал в течение нескольких долгих секунд, когда Би возьмет телефонную трубку в Санфорде, штат Флорида, где она с детьми ожидала звонка.

— Привет, малышка. Это я. Ты можешь в это поверить?

— Привет, милый! Да. Мы видели по телевизору, как ты сходил с самолета. Думаю, что вся Америка видела тебя. Ты выглядишь великолепно!

— Не знаю, я изрядно отощал, но чувствую себя нормально. Мечтаю поскорее добраться до дома.

Долгожданная встреча состоялась, и в воскресный день вся семья посетила мессу.

После приветствия приходского священника Коффи сказал то, что может стать обобщением кодекса оптимиста:

— Вера была ключом к моему выживанию все эти годы. Вера в самого себя, в то, что я просто должен наилучшим образом выполнять свой долг и в конце концов с честью вернуться домой. Вера в моих друзей, начиная с вас, в то, что вы не забудете о моей семье, вера в моих товарищей, которые находились в различных камерах и блоках тюрьмы, в людей, от которых я зависел и которые, в свою очередь, зависели от меня. Вера в мою страну, в нашу национальную цель, в наше дело. И конечно, вера в Бога — это, как вы все знаете, фундамент всего и вся. Наша жизнь — это продолжающееся путешествие, и мы должны учиться и расти при каждом повороте на нашем пути, пусть иногда спотыкаясь, но постоянно двигаясь навстречу прекрасному внутри нас.

Давид Макнэлли Из книги "Сила оптимизма" Алана Лоу Макгинниса

ВЕРА

Мы сильной породы. Если бы это было не так, нас бы не было сегодня. Да, мы сильной породы. Мы осчастливлены разумом и духом, каких нет больше ни у кого. И в тяжелых, безвыходных, казалось бы, ситуациях нас спасает вера, почти божественная вера.

В приемной Института физиотерапии и реабилитации есть прикрепленная к стене бронзовая пластина. В течение нескольких месяцев два или три раза в неделю я являлся в институт для лечения и проходил мимо нее. Мне никогда не приходило в голову повернуться и прочитать выбитые на ней слова, сказанные неизвестным солдатом конфедерации. Но однажды я это сделал. Я прочитал их один раз, затем перечел снова. Когда я закончил читать второй раз, я едва не взорвался — нет, не от отчаяния! Меня охватило такое волнение, что я вынужден был покрепче ухватиться за подлокотники моей инвалидной коляски. Хочу поделиться с вами прочитанным.

Символ веры для тех, кто страдал Я просил у Господа сил, чтобы я мог совершенствоваться. Он сделал меня слабым, чтобы я научился смиренно повиноваться.

Я просил здоровья, чтобы я мог творить великие дела. Он дал мне физическую немощь, чтобы я радовался, делая самые простые вещи.

Я просил богатства, чтобы быть счастливым. Он дал мне бедность, чтобы я стал мудрым.

Я просил власти, чтобы я мог услышать хвалу людей. Он дал мне слабость, чтобы я почувствовал потребность в Боге.

Я просил всего, что позволит мне наслаждаться жизнью. Он дал мне жизнь, чтобы я мог наслаждаться всем.

Я не получил ничего из того, что просил, но получил все, на что надеялся.

Почти вопреки самому себе мои невысказанные молитвы были услышаны.

Среди людей я облагодетельствован больше, чем кто-либо другой.

Поиск по сайту: