АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Написанное и ненаписанное

Читайте также:
  1. Глава 19. Соборное послание, написанное собравшимися здесь епископами, к царю Констанцию
  2. Глава 21. Собор, бывший в Нике фракийской, и изложение веры, им написанное
  3. Глава 22. Собор, бывший в Нике фракийской, и изложение веры, им написанное
  4. Глава 3. Соборное послание о вере, написанное святым Афанасием к царю Иовиану
  5. Глава 8. Соборное послание, написанное собравшимися там епископами, к епископам по всей вселенной
  6. Написанное серебро

 

У персонажей есть собственная жизнь и собственная

логика. На них и надо основываться.

Исаак Башевис Зингер

 

Роксана нашла цветок там, где описал Фенолио: у входа в пещеру кобольдов, где ставил силки Эльфогон. И Мегги, держа за руку Деспину, в очередной раз увидела, как прочитанные ею слова становятся действительностью.

"Листья и цветы бросали вызов холодному ветру, как будто их посадили феи, чтобы зимой мечтать о лете. Но аромат этих цветов был запахом тления и гибели. За это они и получили название "мертвая голова". Их клали на могилы, чтобы умилостивить Белых Женщин.

Роксана согнала мошек, сидевших на листьях, выкопала два цветка, а еще два оставила, чтобы не рассердить эльфов. Она поспешила в пещеру, где Белые Женщины уже стояли возле Черного Принца, натерла корни, сделала из них отвар, как научила ее Реза, и влила горячий настой Принцу в рот. Он совсем ослабел, и все-таки произошло то, на что никто уже не смел надеяться: отвар укротил яд, превратил беспамятство в сон и вернул жизненные силы.

А Белые Женщины исчезли, словно Смерть позвала их в другое место".

 

Последние фразы читались легко и гладко, но прошли часы, много тяжелых часов, прежде чем они стали реальностью. Яд не так легко сдавался, а Белые Жещины приходили и снова уходили. Роксана рассыпала травы, отгоняющие их, как научила ее Крапива, а бледные лица возникали снова и снова, почти незаметные на фоне серых стен пещеры. В какой-то момент Мегги показалось, что они смотрят не только на Черного Принца, но и на нее.

"Разве мы с тобой не знакомы? – спрашивали их глаза. – Разве не твой голос всякий раз спасал человека который уже дважды принадлежал нам?" Мегги лишь на долю секунды встретилась с ними взглядом и сразу почувствовала томление, о котором рассказывал Мо: тоску по тому месту, что находится за пределами всех слов. Она сделала шаг к Белым Женщинам, ей хотелось почувствовать на бешено бьющемся сердце их прохладные руки, стирающие страх и боль. Но другие руки – теплые, сильные – удержали ее.

– Мегги, не смотри на них, ради всего святого, – прошептала Элинор. – Пойдем на свежий воздух. Ты сама уже бледная, как эти создания.

И, не слушая возражений, потащила Мегги наружу, где разбойники переговаривались, а дети играли под деревьями, словно забыв о том, что происходит в пещере. Трава была белой от инея, белой, как Белые Женщины, ожидавшие Черного Принца, но бледные чары разрушились, как только Мегги услышала детский смех. Дети кидали друг в друга еловыми шишками и кричали, когда на них прыгала куница. Жизнь казалась намного сильнее смерти, а смерть – намного сильнее жизни. Как прилив и отлив…

Реза тоже стояла снаружи, зябко обхватив себя руками, хотя Силач накинул ей на плечи накидку из кроличьего меха.

– Вы не видели Хвата? – спросила она. – Или Гекко с его сорокой?

К ним подошел Баптиста. Вид у него был измученный. Он в первый раз за все время отошел от Принца.

– Они ушли, – сказал он. – Хват, Гекко и еще десять человек. Отправились вслед за Перепелом… когда стало понятно, что Черный Принц не сможет пойти на его поиски.

– Но Хват ненавидит Мо! – Реза заговорила так громко, что разбойники стали оборачиваться и даже дети оторвались от игр. – С чего это он захотел ему помочь?

– Боюсь, он вовсе не собирается ему помогать, – тихо ответил Баптиста. – Он рассказывал, что уходит, потому что Перепел собирается нас предать, сговорившись с Виолантой. Кроме того, он утверждает, что твой муж рассказал нам не всю правду о Пустой Книге.

– Какую еще правду? – спросила Реза упавшим голосом.

– Хват, – полушепотом сказал Баптиста, – утверждает, что книга делает не только бессмертным, но и несметно богатым. Для большинства наших богатство куда привлекательнее бессмертия. За такую книгу они готовы продать родную мать. Поэтому им кажется вполне естественным, что и Перепел их предаст.

– Но это ложь! Книга дает только бессмертие, и ничего больше! – Мегги и не старалась говорить тише. Пусть слышат все те, кто тайком перешептывается о ее отце!

Эльфогон обернулся к ней со злой улыбкой на узком лице.

– А ты-то почем знаешь, маленькая ведьма? Ведь о том, что Змееглав от этой книги станет гнить заживо, отец тебе тоже ничего не сказал.

– Ну и что? – закричала Элинор на Эльфогона, обнимая Мегги за плечи. – В любом случае она доверяет своему отцу больше, чем убийце-отравителю. Кто, скажите на милость, отравил Принца, если не ваш любимый Хват?

Среди разбойников поднялся недовольный ропот и Баптиста потянул Элинор за рукав.

– Думай, что говоришь! – прошептал он ей в ухо. – Не все друзья Хвата ушли с ним. И, если хочешь знать мое мнение, отрава – не для Хвата. Нож – это да, но яд…

– А кто же тогда это сделал? – возразила Элинор.

Реза подняла глаза к серому небу, как будто ответ нужно было искать там.

– Гекко взял с собой сороку? – спросила она.

Баптиста кивнул:

– Да, к счастью. Дети ее боялись.

– И правильно делали. – Реза снова посмотрела на небо. – Что замышляет Хват? Скажи мне всю правду.

Баптиста устало пожал плечами:

– Не знаю. Возможно, он попытается выкрасть у Змееглава книгу, прежде чем тот доберется до Озерного замка. А может быть, отправится прямо туда, чтобы завладеть ею после того, как Перепел впишет туда три слова. Что бы он ни замыслил, мы ничего сделать не можем. Мы должны заботиться о детях и о Принце, пока он не поправится. Не забывай, что с Перепелом Сажерук. С ними обоими Хват вряд ли справится. А теперь прости, мне пора обратно к Принцу.

"С ними обоими Хват вряд ли справится". Да, но если он действительно похитит у Змееглава Пустую Книгу еще на пути, и тот явится в Озерный замок с уверенностью, что Перепел уже ничем не может ему помочь? Ведь тогда Змееглав, скорее всего, убьет Мо на месте. А если Мо и удастся вписать в Пустую Книгу три слова, кто поручится, что Хват не отравит его потом так же коварно, как Принца, чтобы заполучить книгу?

Что, если… Что, если… Мегги не могла уснуть до глубокой ночи. Она поднялась, чтобы пойти посмотреть, как чувствует себя Принц.

Он спал. Белые Женщины ушли, но лицо у него все еще было мертвенно-бледное, словно их руки выбелили ему кожу. Минерва и Роксана по очереди дежурили у его ложа, а рядом с ними сидел Фенолио, словно присматривая за своими словами, чтобы их действие не ослабело.

Мегги спросила его когда-то давно: "Почему для разбойничьих песен ты придумал Перепела, а не стал просто сочинять о Черном Принце?" "Потому что Принц устал, – ответил Фенолио. – Черному Цринцу Перепел нужен не меньше, чем беднякам, которые, засыпая, с надеждой шепчут его имя. Кроме того, Принц всегда был частью этого мира, и поэтому не верит, что его действительно можно изменить. И уж конечно, его люди не сомневаются, что он человек из плоти и крови, как они сами. Насчет твоего отца они не так уверены, понимаешь?"

Да, Мегги это отлично понимала. Но Мо все-таки был человеком из плоти и крови, и Хват в этом уж точно не сомневается. Когда она вернулась на свое место, Дариус держал на коленях двух детей и тихонько рассказывал им сказку. Малыши часто будили его среди ночи, потому что он умел рассказами прогонять дурные сны, и Дариус покорно принимал свою участь. Ему нравился мир Фенолио – хотя он, вероятно, испытывал здесь больше страха, чем Элинор, – но согласится ли он вмешаться в его судьбу, если Фенолио попросит его об этом? Станет Дариус читать то, от чего Мегги, может быть, отказалась бы?

Что написано на листках, которые Фенолио так поспешно спрятал от них с Элинор?

Что?

Посмотри, Мегги. Уснуть ты все равно не сможешь.

Когда она подошла к каменной перегородке, за которой размещался Фенолио, до нее донеслось тоненькое похрапывание Розенкварца. Его хозяин сидел у постели Черного Принца, но стеклянный человечек спал как раз на одежде, под которую Фенолио спрятал исписанные листки. Мегги осторожно приподняла прозрачное тельце, привычно удивившись, до чего оно холодное, и положила на подушку, которую Фенолио принес с собой из Омбры. Да. Листки были там, куда он их тогда спрятал. Целая стопка, не меньше дюжины, исписанные торопливым почерком, – обрывки фраз, вопросы, заметки, понятные, вероятно, только тому, кто их написал: "Меч или перо? Кого любит Виоланта? Осторожно, Свистун… Кто напишет три слова?"

Мегги не везде разбирала почерк, но на последней странице были выведены крупными буквами слова, от которых у нее замерло сердце: "Песнь Перепела".

– Это всего лишь наброски, Мегги, наброски и вопросы, я же тебе сказал!

Она испуганно вздрогнула от голоса Фенолио и чуть не уронила листки на спящего Розенкварца.

– Принцу лучше, – сказал Фенолио, как будто она пришла, чтобы спросить его об этом. – Похоже, мои слова для разнообразия помогли кому-то выжить, а не отправили на тот свет. Но, может быть, он не умер только потому, что еще пригодится в этой истории. Почем я знаю? – Он со вздохом уселся рядом с Мегги и мягко вытянул листки у нее из рук.

– Мо твои слова тоже спасли, – сказала она.

– Может быть. – Фенолио провел рукой по высохшим чернилам, словно желая обезвредить написанное. – И все-таки ты им теперь тоже не доверяешь, как и я сам.

Это была правда. Она научилась любить слова и в то дее время бояться их.

– Почему "Песнь Перепела "? – спросила она тихо. – Не пиши о нем больше песен! Это мой отец. Придумай себе нового героя. Тебе ведь не трудно. А Мо пусть снова станет Мо – и никем больше.

Фенолио задумчиво посмотрел на нее:

А ты уверена, что твой отец тоже этого хочет? Или тебе это не важно?

– Разумеется, важно! – сказала Мегги так резко, что Розенкварц приподнялся, очумело озираясь, и тут же снова заснул. – Но Мо уж точно не хочет, чтобы ты ловил его в сеть слов, как муху в паутину. Ты делаешь его другим!

– Ерунда! Твой отец сам захотел быть Перепелом. Я всего лишь сочинил несколько песен, и ты ни одну из них не читала вслух. Как они могли что-то изменить?

Мегги опустила голову.

– Вот это да! – Фенолио в изумлении посмотрел на нее. – Ты их читала?

– После того, как Мо отправился в замок. Чтобы уберечь его, сделать сильным, неуязвимым. Я читаю их каждый день.

– Подумать только! Ну что ж, будем надеяться, что эти слова окажутся такими же действенными, как те, что я написал для Черного Принца.

Фенолио обнял ее за плечи, как в те дни, когда они оба были пленниками Каприкорна – в другом мире, в другой истории. Или история была все-таки одна и та же?

– Мегги, – тихо сказал он, – даже если ты будешь читать мои песни по десять раз на дню, мы с тобой прекрасно знаем, что твой отец не потому стал Перепелом. Если бы я взял его внешность за образец для Свистуна, думаешь, он стал бы убийцей? Нет, конечно. Твой отец из того же теста, что Черный Принц. Он сочувствует слабым. И это сочувствие вложил ему в сердце не я. Оно всегда там было. Твой отец отправился в замок Омбра не из-за моих слов, а из-за детей, которые спят сейчас вокруг нас. Возможно, ты права. Может быть, эта история его меняет. Но и он меняет эту историю! Она продолжается, Мегги, благодаря тому, что он делает, а не тому, что я пишу. Хотя правильно подобранные слова вероятно, способны ему помочь…

– Спаси его, Фенолио! – прошептала Мегги. – Хват отправился ему вслед, а он ненавидит Мо.

Фенолио с недоумением уставился на нее:

– То есть как? Так ты все-таки хочешь, чтобы я написал для него что-нибудь? Господи, мне вполне хватало забот с моими собственными персонажами.

"Которых ты спокойно обрекал на смерть", – подумала Мегги, но промолчала. В конце концов, Фенолио сегодня спас Черного Принца, и он действительно волновался за него. Что бы сказал Сажерук об этом внезапном приливе сочувствия?

Розенкварц снова захрапел.

– Слышишь? – спросил Фенолио. – Скажи на милость, как может такое крошечное создание так громко храпеть? Иногда мне хочется засунуть его на ночь в чернильницу, чтобы наконец стало тихо!

– Ты ужасный старик! – Мегги взяла исписанные листки и провела пальцем по торопливо набросанным словам. – Что все это значит? "Перо или меч? Кто напишет три слова? Кого любит Уродина?"

– Вопросы, вопросы… Ответы на них определят ход этой истории. Всякая история прячется за нагромождением вопросов, и не так-то легко ее там выследить. А эта к тому же особенно своенравна, но, – Фенолио понизил голос, как будто история могла его подслушать, – если поставить правильные вопросы, она выдаст все свои секреты. Истории – большие болтушки.

Фенолио принялся читать свои записи вслух:

"Перо или меч?" Очень важный вопрос. Но ответа я пока не знаю. Может быть, и то, и другое. Как бы то ни было… "Кто напишет три слова?" Твой отец добровольно пошел в тюрьму, для того чтобы это сделать, но кто знает… Поддастся ли Змееглав на хитрость дочери? Так ли умна Виоланта, как она воображает? И наконец: "Кого любит Уродина?" Она, я боюсь, влюбилась в твоего отца. Давно уже. Задолго до того, как впервые его увидела.

– Что? – Мегги ошеломленно посмотрела на него. – Что ты такое говоришь? Виоланта ненамного старше меня и Брианны!

– Ерунда! Годами, может, и ненамного, но Уродина столько пережила, что она тебя по крайней мере втрое старше! К тому же у нее, как у многих княжеских дочерей, очень романтические представления о разбойниках. Как ты думаешь, почему она заставила Бальбулуса разукрасить миниатюрами все мои песни о Перепеле? А теперь он, живой и настоящий, скачет рядом с ней во мраке. Это ли не романтика?

– Ты просто отвратителен! – возмущенный возглас Мегги снова на мгновение разбудил Розенкварца.

– Почему? Я просто объясняю тебе, как много всего нужно учесть, если я действительно попытаюсь привести эту историю к хорошему концу, хотя она, может быть, давно решила по-другому. Что, если я прав? Если Виоланта любит Перепела, а твой отец ее отвергнет? Будет она тем не менее защищать его от Змееглава? Какую роль сыграет во всем этом Сажерук? Разгадает ли Свистун игру Виоланты? Сплошные вопросы! Поверь мне, эта история – настоящий лабиринт. Кажется, что путей много, но лишь один из них правильный, а каждый ложный шаг может вызвать самые неожиданные осложнения. Но на этот раз я не дам застать себя врасплох, Мегги! Я разгляжу ловушки, которые история мне ставит, и найду правильный выход. Но для этого я должен задавать вопросы! Например: куда подевалась Мортола? Этот вопрос не дает мне покоя! И чем, ко всем чернильным чертенятам, занят Орфей? Вопросы, вопросы без конца… Но Фенолио снова вступил в игру! И спас Черного Принца!

На его лице выразилось безграничное самодовольство.

Нет, Фенолио действительно ужасный старик!

 

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 | 57 | 58 | 59 | 60 | 61 | 62 | 63 | 64 | 65 | 66 | 67 | 68 | 69 | 70 | 71 | 72 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.007 сек.)