АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Уроки истории

Читайте также:
  1. IV. Некоторые уроки и выводы.
  2. Важнейшие уроки и выводы
  3. Важнейшие уроки и выводы
  4. Вирішення карибської кризи та й історичні уроки, настанови.
  5. Глава 32. Японские уроки
  6. Глава 4. Свобода воли и прочие уроки эксперимента Земля
  7. Глава третья. Важнейшие уроки и выводы
  8. Горькие Уроки
  9. Её уроки любви и справедливости
  10. Если они на это не способны — они не нужны никому, тогда место их на свалке истории.
  11. И немного истории.
  12. Извлеченные уроки проекта и рекомендации

Отец Антоний замолчал. Я сидел и обдумывал услышанное. Как всегда семена сомнений давали свои исходы - неужели все это возможно?

«Так страшно, батюшка., - поделился впечатлениями я, - и в голове не укладывается, как все это может произойти».

«А Евангелие нам не об этот говорит? - отвечал старец, -Ужель тебе пересказывать, чай сам каждый день укрепляешься его чтением. Мне ведь, грешному, только подробности были открыты, как это будет. А то что будет, Спаситель еще Апостолам говорил, потом Апостолы верным вещали. И все святые, так или иначе, но конца света касались. Пожалуй, нет ни одного старца, который бы не поучал духовных чад о спасении в последнее время. Но тогда еще «развивалась» эта адская «цивилизация», ну, дал бы Господь кому-то увидеть самолеты, машины, электронику... Мню, святому-то было бы понятно, а людям - нет. Сколько споров вызывало утверждение, что антихрист одновременно войдет в каждый дом. И мы в семинарии спорили, еще как спорили! Только с изо­бретением телевизора все стало понятным. А пророчества о железных птицах, мечущих в полете смертельные для людей яйца? А стальная паутина, должная опутать всю землю? Та же саранча из Апокалипсиса. Да мало ли непонятых предсказаний из Видения Апостола Иоанна Богослова, старцев - гораздо меньше понятых.

Принять трудно грядущие беды. Но не думал ли ты, душа моя, что сытое общество вообще не склонно принимать предупреждения о возможных будущих трагедиях? Как взывал преподобный Иоанн, Кронштадский чудотворец к людям, вняли? То-то и оно, что трудно было за внешним благополучием увидеть грядущие беды Это ведь только в пропаганде коммунистов Россия была сирая и несчастная. Чушь! Правительство имело возможность еще с начала ассигновывать на всякие нужды державы порядка двух миллиардов золотых рублей! Это колоссальная сумма вряд ли какое государство и по сию пору имеет такой бюджет. Зерна и всех других плодов земных собиралось на несколько миллиардов золотых рублей. Миллионы голов свиней, овец, сотни тысяч коров и лошадей. Яйца пудами мерили, потому что птицы было не считано! Россия кормила полмира, но и для своих людей все было доступным: овца стоила что-то от рубля до двух, корова - до червонца, а у отца на заводе хорошие рабочие получали по сотне рублей в месяц! Плохо?!

Вот я и говорю, что эта сытость и сгубила, забыли, что основа благополучия в духовности, в благословении Божием, Когда отменили обязательное Причастие в армии, на гражданской государевой службе, только один человек из десяти продолжал ходить по воскресеньям в храм! А враг не дремал. Уже война Японии с Россией была оплачена еврейским обществом Америки, так что ж они могли упустить возможность сотворить смуту внутри страны, не попытаться напрочь уничтожить Православие?!

Первая мировая отнюдь не подорвала силы страны, ее и не здорово ощущали, во всяком случае, на продо­вольствии. Ни кто карточек или любых других огра­ничений не вводил. Даже во время войны трудно было себе представить, что взбеснуется страна, увлекшись демоном «свободы». Вот уж воистину свято место пусто не бывает- убрали иконы, а заменили портретами бесов.

Ты говоришь, трудно представить? Сейчас мы уже завоеваны чуждым духом; русским, славянским и не пахнет. Разве что в храме и то не в каждом. Но уже на очереди завоевание Руси другими народами: инородцами, кавказцами, китайцами... Сейчас они только присут­ствуют в стране, занимаясь, в основном, рыночными делами. Инородцы, как всегда, всеми способами стараются унизить достоинство православных и наложить лапу на несметные сокровища Руси - Малой, Белой, Великой. Но будет время и прямого их правления».

«Отец Антоний, - перебиваю старца,- если можно, повторите на предмет русского духа в храме»,

«Я, отче, не здорово люблю разговоры об этом, -неохотно отвечал батюшка, - да и что тут непонятного? Концертные песнопения с солированием и всем прочим артистическим набором откуда? От католиков. Где ты услышишь исконное древнерусское церковное пение - в десятке монастырей и храмов? Можно композиторские творения, исполняемые в гордыне светскими певцами, назвать певаемой молитвой? Конечно, нет, а ведь наше­го пение - молитва, оно размягчает сердце, подвигает его па слезную чистосердечную исповедь. Сегодняшние рулады - это одно рассеяние, развлечение.

С пением понятно, теперь о росписи храмов. Хорошо, отошли от канонических икон и пришли к живописным, хотя тоже новшество это от Рима. Оно-то не так и хорошо, но то, что сейчас представляют как канон - мертво. Это совсем не те образцы иконописи из древности, дошедшие до нас. И так, живописная роспись, но не то, что малюют в наших храмах! С католических и униатских образцов, люди понятия не имеющие о Православии, в лучшем случае, химическими красками творят что-то невообразимое».

«Простите, - перебиваю старца, - а почему сказали «в лучшем случае»?»

«Да тут один священник приезжал в ужасе - среди художников выявил настоящего сатаниста. Батюшка его выгнал, а тот еще и обижался, дескать, я же хорошо работал. Так вот, в росписанных таким образом храмах глаза поднять невозможно - яркость краски неописуемая. А если взять на заметку, что множество «икон» в таких храмах несут в себе еще и заблуждения католические, то возникает вопрос - для кого готовятся эти храмы?

А ложь в храме Истины? Искусственные свечи в подсвечниках, искусственное масло в лампадах, искусственные цветы для украшения икон, искусственный ладан в кадильнице. Ладно, в советское время не было возможности взять достойный фимиам, но сейчас-то! Плащаницы умащиваем женскими духами, а то одеколоном. Масел ароматических нет? Есть, тратиться не хочется, духи-то и так благочестивые женщины принесут.

Но это уже следствие, внешнее отображение причины. У каждого храма есть настоятель, а над настоятелем - архиерей. Кто только за его спиной стоит?! Как-то несколько лет назад приехал буквально в состоянии нервного срыва один священник. Лет пятнадцать в сане служит на селе, поэтому протоиерея до сих пор не получил, но и под прещения архиерейские не попадал. Вот теперь запрещен в священнослужении да с такой формулировкой, что хоть сан снимай - правящий умел разделываться с непокорными. Начинаю расспрашивать, батюшка волнуется, сбивается с мысли. Наконец, поняв о чем идет речь, уже сам излагаю историю запрета.

«Так»,-спрашиваю его.

«Да, батюшка, так», - ответил он. Оказалось, что причиной его запрета было почитание... царственных мучеников! А дело было так: совершил этот священник пару лет назад с семьей и паствой паломничество в Россию. А там тогда уже во всю продавались иконы царской семьи и книги о жизни царственных мучеников. Купив и прочитав книги, поревновав их подвигу, священник, при поддержке паствы, приобретает в Троице-Сергиевой Лавре листовые иконы, которые уже дома взяли в оклады. Прикрепили их возле кануна - еще-то не канонизировали, служили за упокой, но кто хотел, обращался и за помощью к мученикам.

Кто-то «поставил в известность» правящего архие­рея. Тот направил «навести порядок» благочинного: требовалось снять и убрать иконы. Возмутилась паства - уже были случаи получения чудесной помощи после молитвы у икон. Тогда-то батюшке и вручили «волчий билет», как говаривали у нас в университете.

Видишь ли, случайность - это своеобразный хаос, только не материально выраженный. Мы исповедуем, что Бог хаос превратил в порядок, подчинив события в том числе, жестким законам бытия. Стремление к хаосу присуще только темным силам. Поэтому, если что-то происходит, значит, кто-то в этом заинтересован. Вот и думай, что да как».

«Так вы считаете, батюшка...»

«Я ничего не считаю, отче, - мягко перебивает меня старец, - мню, что знаю правила, и всегда старался их исполнять. Поэтому спросят - объясню, постараюсь научить. Выполнит - слава Богу, кто-то одумался; не выполнит - лучше бы не приезжал, то хоть незнанием мог оправдываться.

Как-то вот после Пасхи, после Недели Жен-Миро­носиц, приехал ко мне советоваться духовник одной из ближайших епархий. Выходец с польской Украины, но очень набожный и праведный старец такой. Будучи большим молитвенником, притесняемый со всех сторон, он и сам ответы на свои вопросы знал, но ему необходимо было общение и сравнение взглядов. После долгой беседы он поехал писать прошение об освобождении от духовничества и настоятельства. Попал после этого в еще большую опалу, но приезжал потом уже умиротворенным.

Тяжел крест священства, ой как тяжел! Так все сейчас организовано, что волей-неволей, а Правила нарушаются. Многие поэтому говорят так - спастись в священстве нельзя, стало быть, делать можно что угодно, лишь бы не соблазнять паству, втайне творить греховное. Но подход такой сродни осуждения, если не проклятия ближнего - та же попытка присвоить себе суд Божий, хоть и над самим собой. В Евангелии Сам Спаситель говорит, что самолично человек спастись не может, но что невозможно для смертного, то возможно для Бога. Ты только принеси все свое, потрудись со своей стороны, а недостающее уже восполнит Господь. Враг особо старается ввести в искушение духовенство, отвлечь внимание пастырей от спасения, дабы потом распустить их стадо. Выход один - бдеть, а на козни темных сил; просто не обращать внимания, особенно не поддаваться бесу сребролюбия.

Очень полезные душеспасительные наставления священству оставили святитель Тихон Задонский и преподобный Иоанн Кронштадский. Писали и другие, но наставления святителя Тихона и преподобного Иоанна особо доступны, практичны. А так, какого духа пастырь, такого же будет и паства. Вот это-то самое страшное. Миряне определяют только для себя путь либо на спасение, либо на погибель. Пусть для семьи. Пастырь же может испортить все стадо. Принимая сан, почти каждый мечтает о венце праведника, увы, все мы грешные и все падаем. Правда, одни поднимаются, а другие принятое положение начинают считать вполне приемлемым».

«Батюшка, - не выдерживая укора совести, говорю я, - а ведь та история со священником мне знакома - она начиналась на собрании благочинных. Владыка любит, чтобы его решение было подкреплено постановлением собрания благочинных, или уважаемых протоиереев».

«Ты тоже голосовал за запрещение?», - спросил старец.

«Да нет, на первом собрании было принято только решение о поездке благочинного на приход. Я знаю, кто донес, и почему: священник тот был местный, что уже влечет на нашей епархии повышенное внимание, а рядом служил земляк владыки. Окончания истории я не знал -после перевода попросился освободить от послушания из-за дальности езды до благочиния: километров двести -двести пятьдесят».

Голод.

«Отец Антоний, я все же не совсем понял основу глобального голода - катастрофы, войны, техногенное воздействие, это понятно и сейчас имеет место быть. Пускай отравленное, но должно же быть зерно, меньше - больше, но не полное его отсутствие!» - спрашиваю старца..

«Отче, - как-то медленно, с раздумьем, отвечал отец Антоний, - ты никогда не задумывался над таким вопросом: почему до революции не просто хватало зерна, но Россия продавала его просто в невероятно огромных количествах?»

«Людей, наверное, было значительно меньше», - неуверенно отвечаю старцу.

«Меньше, на начало века в империи наличествовало что-то чуть больше 130 млн. человек. К первой мировой население увеличилось, как всегда бывает в процветающей державе, но все равно людей было меньше, чем сейчас, это понятно. Но землю-то обрабатывали помощью тягловой скотины - на легких почвах лошади плут тащили, на тяжелых использовали волов. Скорость обработки не сравнима с современными тракторами. Кроме того, и землицы под пашней было значительно меньше - сохранялись леса, много было выпасов, сенокосов, эка сколь скотины растили. Ты представляешь, сколько нужно было корма для мясного скота, не считанного поголовья птицы?! В лесных краях болота еще не осушались. Но хлеба хватало.

С годами становилось все хуже и хуже, какую бы технику не использовали, какие бы химикаты и удобрения не применяли - еды все равно не хватало. Обернулось это после войны страшной бедой - два неурожайных года и ужасный голод сорок седьмого. Доходило до людоедства. Приезжала в то время ко мне исповедоваться молодая, женщина: она сбежала из колхоза, воспользовавшись набором рабочих для восстановления шахт в Донбассе. Зарплату платили нормальную, и молодежь повадилась в получку ходить на рынок покупать студень, нарезанный кусочками. Но однажды один из парней нашел в этом студне детский палец.

Продовольственное изобилие сегодня на Западе - это фантом, призрак, как и вся их «цивилизация». Да, за счет химии и всяких дьявольских ухищрений им удается вырастить какое-то количество птицы, скота, хлеба... но не столько, чтоб даже для себя хватало в полной мере. Собственный продукт у них рассчитан на нищету да для вывоза к нам в том числе. Настоящие продукты стоят огромных денег и ввозятся и в Европу, и в Америку. Это сейчас. Стоит же только миру зашататься - не будет и тех крох, что сейчас имеют. Довершат дело десятки новых болезней животных, растений, которые и человеку смерть принесут.

У нас настоящий продукт, но к этому времени некому будет и на полях работать - город продолжает выма­нивать здоровых людей из деревни. Кроме того, беснование Америки родит страшные природные изменения и все в худшую сторону. Закроются небесные источники вод, земля иссохнет в безплодной надежде на влагу. Что-то вырастит, но на всех этого не хватят. Скотина будет пропадать, для ее жизни тоже не хватит корма да и воды. Реки либо высохнут, либо превратятся к сточные канавы, источающие смертельные миазмы, Тоже будет и с озерами, прудами... Внутренние моря тоже умрут, и жить возле них будет невозможно. Гниющая поплывшая рыба, морские животные; поднявшийся со дна сероводород неожиданную смерть принесет жителям побережья.

Вот тебе и голод. Он всегда страшен, но подобного тому земля еще не видела - не будет ни хлеба, ни воды, ни Евангельской любви и сострадания. Таков будет печальный результат людской неумеренности, следования своим страстям. Голод, случившийся при царе в Повол­жье, тоже был следствием неумеренности - большие деньги приносила продажа хлеба, вот друг перед дружкой крестьяне и продавали его, не оставляя запаса. Глядишь, и дом хороший отстроить можно, и одежду справить новую, чтоб все было не хуже, чем у других. Государство тогда спасло, помогали голодающим во всем. При большевиках уже голод был во многом искусственным да и деньги, собранные для помощи людям, пошли на закупку паровозов да машин всяких. Сколько люде вымерло тогда!

Голод последнего времени будет еще хуже - уйдет надежда на лучшее. Раньше знали, что стоит как-то продержаться милостью Божией, глядишь, с ново урожая и отойдешь, поправишь силы. Теперь этого не будет, исчезнет вера в Бога, исчезнет и вера в лучше Расчет будет только на свою силу, на то, чтобы выжить даже за счет ближнего своего. Как в блокадном Ленинграде бандиты вытаскивали у людей хлебные карточки, или отбирали силой их, обрекая человека, а порой и целую семью на голодную смерть, так и теперь будут воровать отбирать съестное. И убивать.

В местах же истечения чистых вод будет возможность утоления жажды и выращивания кой-какой зелени съедобной, а то и хлебушка. Господь даст, хоть в праздник сухариком побаловаться. Повезет, так и рыбка может в ручье оказаться, а в лесу ягоды да грибы. На разносолы рассчитывать не приходится, но протянуть как-то можно, И гонения в лесных дебрях будут значительно слабее, главное не поддаваться унынию и страху, навиваемых бесами. Также сейчас, готовясь ко всему с упованием на Господа, нельзя все мысли направлять на ужасы грядущего, думать надо о стяжании благодати Божией».

«Батюшка, так если о дебрях, то на Севере России, Сибири куда более дикие места. Там не лучшее ли убежище?», - спросил я.

«Сибирь будет «желтой», полностью. Дальний Восток японским, а за Сибирь, за нефть и газ ее, золото, другое все сражения будут даже не с нашими, а американцами. Даже при том, что звездно-полосатая дубина в руках у мирового сионизма находится, победить они китайцев не смогут. И потекут желтые реки на европейскую Русь. Весь юг пылать будет, кровушки прольется славянской!

Дальний Восток японцы китайцам не отдадут -островитянам просто жить негде будет. О грядущей трагедии своих островов японцы знают: через мудрецов открыто им было это. Сейчас они скупают землю, но самым лакомым кусочком выглядит для них Дальний Восток России.

Европейский Север привлекателен, да без знания его и навыков необходимых - не выживешь. Старообрядцы скрывались в северных европейских чащах, как и в сибирских, но они-то бежали туда сотнями. А совместно всегда проще устраиваться на новом месте. Кроме сего, люди того времени были более природными, больше умели, меньше требовали от жизни, были крепче и здоровее. Поэтому в ту сторону лучше и не смотреть, южнее тоже хватает пустынных мест для удобного сокрытия от слуг антихристовых».

«Отец Антоний, оружие стоит иметь у себя для той же охоты, скажем?», - спрашиваю старца.

«Ты о себе говоришь?», - чуть с укоризной вопросом на вопрос ответил батюшка.

«Да, нет, конечно, я в принципе говорю, для всех», -пояснил я.

«Нет, отче, охота не полезна в последнее время, -очень серьезно ответил отец Антоний. - Лишнее убийство и пролитая кровь, пусть и безсловесного существа, отнюдь не будут способствовать сохранению духовности, столь необходимой для спасения. Пост и молитва, молитва и пост; не знаю, что может оправдать убийство дикой живности, разве что только реальная угроза смерти от голода. Но таким же доводом будут оправдывать и принятие числа антихристова, и людоедство... Не знаю, не видел я у спасавшихся на столе мяс убитой на охоте дичи.

Последнее время нужно воспринимать, как единственную оставшуюся возможность очиститься вымолить у Творца прощение за грехи, сотворенные в спокойные времена. Каждому, слышишь отче, каждому придется претерпевать в эти годы нравственные духовные и физические мучения. В большей или меньшей степени - это уже другое. Второе пришествие Спасителя будет означать конец этих мучений для тех, кто сумел Божьей помощью сохранить верность. И Господь сокращает годы царствования антихриста только из-за немногих оставшихся верными Ему. Поэтому для них это будет праздник. А как мы себя к празднику предуготавливаем - постом!

Это тебе по поводу охоты. Что касается оружия, сложнее. Каждый должен сам себя испытать вопросом - способен он на убийство, или нет. Если способен, то лучше оружие не брать с собой, дабы не искуситься. Если же человека рука не может подняться на ближнего, то можно и взять, дабы была возможность отпугнуть непрошенных гостей: их много будет бродить в поисках пищи. В любом случае должно уповать на Господа, но и стоит не забывать такую мудрость, как: «Не искушай Господа Бога твоего»! Еще раз скажу - вопрос трудный, мню, ответа на него одинакового для всех нет. Как совесть каждого человека ему подскажет, так и нужно поступать.

Ну, что, отче святый, пока твои недоумения закончились, а?»

«Да, отец Антоний, спаси Господи! Пора и честь знать, отправляюсь домой».

«Да я тебя не гоню, мил человек, приезжай, не забывай дорогу к старику!».

 

Заключение.

Было еще несколько встреч перед его упокоением, время которого ему было открыто. В наших человеческих учреждениях висят таблички-предупреждения: «Уходя, гасите свет». Он же, живя по другим законам, все сделал, чтобы остающимся жить в тяжелые конечные времена было светлее, теплее, понятнее.

Родившись в последние годы XIX века, он дожил до начала ХХI-го. Пройдя сквозь все круги ада катастроф ХХ-го века, не только не озлобился на всех и вся, но стяжал любовь, которую буквально излучал на окру­жающих. При кажущейся простоте в разговоре, исполь­зовании часто народной речи, это был очень образованный человек. Отец Антоний свободно владел латы­нью, греческим, немецким. В его собственном домике на полках стояли зачитанные святоотеческие труды на том же греческом. Старец не любил об этом говорить, хотя я несколько раз спрашивал, сколько языков он знает.

Удивляла в нем и такая черта - он умел слушать и вызывать на разговор; причем, даже если у посетителя отсутствовало желание говорить о чем-то еще болящем, отец Антоний как-то ненавязчиво подводил разговор именно к этой теме. А потом становилось легко. Слушая чужие рассказы, старец непременно извлекал из них нечто поучительные для всех и потом использовал в назидании чад духовных.

С первой встречи меня поразила также такая особенность праведника - столетний старец, проживший столь сложную жизнь, реагировал на ложь с резкостью ребенка. Он патологически не воспринимал лукавство, ложь, даже простую неискренность, считая их основой любого греха и «вервиями для удержания врагом души православной, вериями дьявольскими в ней». Пройдя десятилетия лагерного ада, он какие-либо утеснения в миру или возможные земные мучения просто не воспринимал. Боялся старец одного - огорчить своим поступком Того, Кто Искупил его Своей Пречистой Кровью. Поэтому часто на вопрошение о том, как поступать, он отвечал: А как же Господь? Разве Спаситель наш мог бы...», далее следовало название действия, на которое посетитель пытался взять благословение - взятка, отмщение ближнему, ложь и пр.

Он был очень ласков до нежности, любвеобилен простыми верующими - рабочими, крестьянами, технической интеллигенцией. Правда, только в тех случаях когда простота не была синонимом каинитства и хамства. С актерами, «вольными художниками», «руководящими товарищами» и всеми теми, кто присвоил себе право называться «творческой интеллигенцией», старец был весьма насторожен. Большей частью он обличал неправедность их взглядов, вызывающую богемное разложение.

Строже всего он относился к духовенству особенности пишущему. Объяснял это так: «Пришел человек-грешник - я через него увещеваю пять - шесть павших. Приходят вольнодумцы - чуть больше у них соблазненных: может сто, может двести. А если пастырь согрешил, да еще богословствовать пытается, тысячи и тысячи соблазнить может!».

Я был свидетелем такого - приехал к отцу Антонию священник из «вычитчиков», с презентом старцу: своей брошюры, изданной на личные кошты и конверта деньгами, «для нищих». Священника этого я немного знал: и люди рассказывали, и общался пару раз в епархии. Брошюра эта его мне также была знакома, довелось просмотреть - люди принесли на отзыв. Там было много утверждений как минимум спорных, другие, как говорят, и комментариев не требуют. Поскольку автором был священник, пришлось быть сдержанным в оценках, рекомендовал только верующим не углубляться в изучение бесовских хитростей да еще на основе их же рассказов. Теперь мне интересно было узнать точку зрения старца.

Вошедший в келию отец Анатолий (имя изменено) буквально заполнил своим телом все свободное про­странство - он был очень высоким и чудовищно тучным. Сорока - сорока пяти лег, с уверенностью удачливого митрофорного протоиерея - любимца владык, благо­словение он брал как-то с высоты своего положения. Но лобызания старческого это положение не обеспечило. А потом был разнос, такое не лицеприятное обличение, что мне о. Анатолия даже жалко стало. Получил он за все -за то, что брал деньги с верующих за вычитку:

«Туне прилете, туне дадите». За разговоры с бесами и передачу их в брошюре верующим: приводил отец Антоний евангельские цитаты, слова древних подвижников о том, что нельзя разрешать бесам даже рот открывать, а тем более внимать их рассказам. В общем, трудно сказать, что не было подвергнуто обличению.

От. Анатолий вначале храбрился, потом сник, в конце разговора стал просить прощения. Старец смягчился, но сказал достаточно сурово: «Бога моли простить, наказание уже за плечами носишь. Книжки свои сожги сам, закончи дела милосердия, что уже начал с домом для сирых стариков, с приютом для сирот и готовься...». Через несколько месяцев пришла весть, что от. Анатолий погиб в автокатастрофе.

«Отошел в вечность и старец Антоний».

Прошло несколько лет. Появилась возможность посетить Верхнедонское. Увы, радости эта поездка не принесла - монастырь на дому исчез: старые монахини преставились, послушницы разошлись. Кто-то был пострижен в монастырях, кто-то обретался возле духовных стариц. Единственная оставшаяся в поселке схимонахиня Варвара по прежнему несла послушание на клиросе.

Письма

Христос Воскресе! Христос Воскресе любезный мой друг, возлюбленный во Христе дорогой отец Алексий!

Прочь уныние и скорбь, прочь мелкие в сравнении с Воскресением тревоги! Оставь, друже, все это, не подобает имеющим упование спасения рассматривать изъяны бытия земного. Нам ли, оставшимся в живых, не иметь радости в сердце своем только от того, что Господь дал время потрудиться еще на ниве Своей?!

Ты пишешь - обижают, даже праздников Праздник омрачили. Но вспомни Пасхалии лагерные, когда не всегда удавалось и шепотом канон Воскресению прочесть! Только сердце и кричало: «Христос Воскресе из мертвых, смертию смерть поправ…»! Становилось легче и теплее на душе даже от воспоминания о службе.

Ныне же праздничную службу правил. Твой подвиг сейчас в другом - ты молишься о всех и за вся, а те, о ком ты молишься, досаждают, но терпеть надо. Не они ведь, дорогой, не они, они лишь исполнители. Апостол в ад готов был идти на вечные мучения, ради спасения племени своего.

Ты когда о детях молился, так ли было важно для тебя отношение их тебе же? Нет, молился просто из-за того, что они родные чада твои. А прихожане - чада Господа твоего, Он их управит. Нам не подобает с духовными детьми пользоваться даже библейским назиданием: «Посыпь голову пеплом и дай место гневу Божьему». Иначе молитвы наши будут кощунственно лукавы, ибо вознося о всех и за вся, а в душе держа обиду и призывая гнев Небесный на обидевшего, мы уподобляемся врагу. Это он, увлекая мир сказкой о возможном вечном блаженстве на земле, завлекает всех в пропасть вечной гибели.

У меня все, слава Богу. Хотя, право слово, всю Великую Четыредесятницу решил вот отслужить, сугубо помолиться об оставшихся там, да не вышло - ноги опять дали о себе понимание. Вот и говорится - не давай Богу дерзновенных обетов. Все гордыня наша, все думаем о завтрашнем дне, упуская день настоящий.

Был у меня епископ N… Вечером приехал, службы правили, а утром, после Божественной только и поговорить успели - он на один день заехал. Страждет, бедный, тернистый уж больно путь - нам куда как легче. Свидимся, Бог даст, расскажу подробнее. Ты молись о нем. Желал он тебя видеть, все спрашивал: «Как там Алексий?».

Буду оканчивать наше заочное свидание. Христос Воскресе!

Твой брат Антоний.

 

 

Будь здрава о Господе, дорогая Л…!

Озадачила ты старика, право слово, озадачила! Чадо, сан священника так велик, а крест так тяжел, что, благословив или отказав в благословении, да еще письменным посланием, а не лично - дела не решишь. Посему ни благословлять, ни отказывать не буду, но скажу несколько слов, дабы и ты, и любезный отпрыск твой, призадумались и подготовились душевно к разговору о выборе именно пастырского пути ко спасению.

Начну с того, что целью жизни каждого человека должно быть приведение себя к состоянию, позволившему бы ему находиться пред Богом. Рай не даруется, это невозможно. В блаженное состояние, в котором прибывают там души почивших, насильно привести невозможно, это взыскивается всей жизнью нашей на земле. Именно об этом сказал Господь, говоря, что Царствие Небесное внутри нас. Обретя его здесь, на земле, паче обрящем после кончины. Проще всего прийти к этому занимая самую низкую ступенечку придуманной врагом лестницы общественного положения. И да не внесет нечистый сомнений в души ваши количеством прославленных во святых сильных мира сего - кого Господь прославил мы узнаем только там, в жизни вечной. Ну, а если прославления человеческие и праведны, то нам не ведом весь сонм праведников от простецов, обычных мирян, не прославленных здесь на земле.

Древние жития не особо пестрят князьями, царями, духовенством, тем паче, званиями - «ваше величество», «ваше преподобие», «ваша светлость», «ваше блаженство», «ваше святейшество». Много проще все: сноха, не принявшая покушений свекра на свою нравственность и приявшая смерть от рук похотливца; раскаявшийся солдат; труженик, питающийся от плодов земли… Монашество той поры такожде вельми отлично от времен нынешних. Торговали они, только плодами рук своих, да и то, львиную толику отдавали нуждающимся.

Даже три великих святителя боялись приятия сана, почитая униженность, остерегаясь величия предстояния Господу перед святым Престолом. Уж кто-кто, а они понимали ту меру взыска, кою принимает на себя ставленник в пастыри овец Христовых. Много дано, за многое и взыщется, чадо! Мирянин отвечает только за себя и семейных своих, а пастырь - за всех овец. Тут тебе и просвети, и назидай, и не соблазни - все.

Но даже в те блаженные времена торжества Православия у великого святителя, исповедника и мученика Иоанна Златоустаго был повод написать слова о священстве. Я твоему недорослю передавал с духовными чадами эту книгу, старое издание. Он еще не говорил о намерениях своих искать сан, да так уж случилось, Господь управил, почувствовал это. Напиши святитель подобное сейчас, он не токмо сана лишился бы, пожалуй, и похлеще что могло приключиться. Только мню, вернуться, откуда мы вернулись, ему бы не дали. Как блаженной памяти митрополиту Петру. Свои. Свои по рясе, не по духу. Истинное Священство всегда неразрывно связано с мученичеством, и тогда, и сейчас. Всегда!

Всегда, даже трудно сказать, когда было сложнее. Как Антиохия времен великого Златоуста в стремлении к земным усладам погружена была в сатанинскую круговерть потребительства, так и теперь мы видим подобное. Имеются только свои поправки. Сейчас это засилье окатоличенных из юго-западных земель Руси. Скажу, у нас на епархии пастухов с гор рукополагают во священники, порой, едва умеющих читать и писать. Что уж говорить о церковно-славянском языке, тем паче, о богословии?! Но поверь, чадо, именно они будут через 5-10 лет митрофорными, благочинными, словом, станут определять, кому и что стоит дать. Нашим тут не будет места!

Без Божьей помощи ни кто устоять не сможет и укрепление - благодать Святаго Духа. Но сумеет ли твое чадо сохранить в сане само желание спасения? Желание не из тех, которыми вымощена дорога в ад, но желание истинное. Такое, когда человек может сказать, что и жизнь, и смерть для него - все со Христом и во Христе.

Молитесь, и я, грешный помолюсь. Да сподобит нас Господь сделать верный выбор. Храни вас Бог.

Отец Антоний.

 

 

Возлюбленное во Христе чадо мое!

Прочитал вот твое послание и огорчился - плохо наставлял, если после стольких бесед у тебя в сердце остались сомнения. Не из того ты исходишь, душа моя, не о том, о чем нужно - печалишься.

Что ты заладил - «сергианство», «сергианство»?! Так, гляди, и до продажи родины недалече. Тогда-то и станут родными «зарубежники». Почитай лучше историю нашей, родной Русской церкви, историю Вселенского Православия. Ведь все это можно найти, мню, в академической библиотеке. Не пойму, чему и как вас там теперь учат.

Разве мало, к сожалению, история знает примеров, когда истину сохраняли единицы?! Почитай жития Максима Исповедника, Григория Богослова, папы Мартина, да и Златоуста великого житие перечитай. Все они стояли за истину в истине. В истине! А истина в том, что спасись сам, а тогда и окружающие тебя обрящут спасение.

Ты вот приводишь слова святейшего на различных сборищах светских. Обличаешь заведомую ложь, исходящую из уст иерархов наших. Думаешь, это новая весть для меня?! Чадо, пребывая в местах не столь отдаленных только за принадлежность к духовному сословию, даже там мы слышали риторику о свободе совести и отсутствии узников веры. И говорили это отнюдь не одни замполиты. Что нам до того? Кто мы такие, чтобы судить чужих рабов? Сам не греши, сам спасайся, а с птенцами гнезда чуждого Господь разберется. Зло - оно ведь всегда стремится обрядиться в тогу праведности. И змей в рае искушал Еву, отнюдь не говоря о злой сути противления воли Божией.

Ты, душа моя, не мудрствуй лукаво, но думай, как спасаться самому. Знать - это уже победить, если желать победы. Падают не от величия противника, а от нежелания сражения с врагом и его клевретами. Мир нечистым при нашем пособничестве так устроен, что желающего жизни во Христе, прежде всего, совращают, отвлекают от взыскивания Истины. До сражения то ведь, обычно, и не доходит - сам человек избирает холлу и негу, удовольствия… Куда тут Голгофе! А ты - о деятелях нынешних… И их увлекли, и скольких еще - Бог весть! Тебе-то что? Молись и трудись, да испрашивай у Господа вся укрепляющую благодать. Аминь.

Любящий тебя отец Антоний.

 

 

Мир тебе, матушка, и всем сестрам обительки вашей!

Дорогие мои, не обижайтесь на меня, старика, что так давно не посещал ваших приделов - ноги не носят, а просить кого-то отвезти, как-то не с руки. Да и чада постоянно приезжают, тоже хлопоты. Иной раз хотел бы и отказать случайным, да страшно - как Господь посмотрит на такое нерадение. Вот и несу свою ношу. За все, слава Богу!

Ты, матушка, оставь сомнения, пой в храме при любом настоятеле. Не священнику славу поешь - Богу! Вот и пой не мало сумняшеся, пой. Знаю, дорогая, знаю, как тяжко зреть мерзость запустения в святом храме. Но не об этом ли предупреждают и Евангелие, и Апостолов послания, святых отцов поучения? Пока Божественная совершается по чину - ходи и пой, причащайся. Старшие сестры, если кто еще жив остался, пусть праздниками посещают приходской, а так - в своем, все в своем.

За духовника не переживай - Господь пошлет вам духовника. Да, мы вымираем, чай возраст то у всех под сто. Но духовник у вас будет, Бог не оставит землю жаждущую без благодатной росы. А умрет обитель - все, тут уж жди антихриста и кончины века. Благодатна она, обителька ваша. Кто благословлял-то, кто постригал сестер и тебя - все святые души, мученики и исповедники, великие святители. Они не ниточкой какой-то тонкой связали прошлое и нынешнее православия, а прочной цепью слили воедино.

Сестры слабы уже, подумай ты об архиве и книгах - надо сохранить. Ныне печатают много, да больно много ошибок в них, ты наши сохрани. Свидетельства о постриге, дневники - сожги. Вам в монастырях не жить, а прославление - ни к чему. Особо смотри не оставь записки оттуда, что отцы передавали и матушки. Попекись об этом уже сейчас, ты ведь самая молодая среди схимниц… А о Фекле молюсь за упокой, не переживай. Она, конечно, такой крест тут понесла, что впору просить ее заступничества, но молюсь.

Матушка любезная, к чему ты опять спрашиваешь о конце мира?! Тебе-то зачем, ты отойдешь, не доживешь. Господь окажет всем сестрам такую милость. Вы ведь потрудились и так много, и время конечное со всеми его мерзостями вас не коснется. Да и говорил я уже вам все о том, что сподобил Господь видеть. Послушницам же новым стоит внушать только одно - увлечет людей в пропасть страсть к жизни. К жизни в понимании ее миром. Первые христиане сами себя приносили в жертву, почитая смерть за исповедание Христа, лучшей стезей достижения Царства Небесного. Жития святых нам много примеров в этом подают. Ныне - другое, мним себя христианами, но всячески стараемся отодвинуть годину смерти. А уж мученичества и подавно ни кто не желает. Но ведь все там будем, кого из земных смерть миновала?! Земля еси и в землю отыдеши.

Разве укоризненно довольство? Нет. Но сердцеведец Христос говорит, что там, где человек стяжал богатство, и сердце его. Праведник стяжает богатство духовное, невидимое телесному взору. Богатство, влекущее в ад, отнюдь не обязательно выражается домами, машинами, деньгами… Мнимое богатство адово - страсти человеческие, потворствование им, наслаждение ними. Вот тебе и два конца одной палицы. Посему, отсутствие материального довольства отнюдь не основа праведности. Вспомни девиц, благочестиво проводивших свою жизнь, но по всяк час злословивших. И по кончине они не могли находиться в храме на Божественной - выходили, люди видели это. Бегать надо не столько злата, сколь слабостей своих. Спасает не ряса, не нарочито темная одежда и юбка до земли, но сторожение души своей.

А сторожения то и не будет. Забыв, а может и не зная, наставление «жена да не отверзает уст своих», женщины будут пытаться учить в храмах. Ева уже попробовала наставить Адама, только что из этого вышло? Так и теперь будет. Сами не войдут и другим мешать станут. Ты остереги молодых, матушка, остереги! Хуже нет, как эти православные ведьмы в храме. Что только не выдумают, что только не попридумывают! Мню, все выкрутасы их - на приход антихристов. Закрыв истину лавиной всякой глупой обрядности, проще его ждать воцарения. Понимания нет, трепета - нет, только стань, повернись, поклончик…

Да, матушка, какие времена, такие и люди! Помнишь, как служили ночью в закрытом «товарищами» и разбитом немцами храме? То ли было! Епископу «исполаетэ» шепотом пели, а трепет какой? Многие постриг тогда приняли. И каждый действительно ощущал себя братом и сестрой - дух был. Ныне все в учителя рвутся, а учиться-то ни кто не хочет, только учить хотят.

Ты знаешь, сколь лет я провел под благословенной дланью своего старчика. Не забери бы его Господь, и по сию пору оставался бы там. Тебя саму из Киева выставили буквально. Теперь не то. Молоко на губах не высохло - уже архимандрит, а то и епископ. А стадо недосмотренное, овцы неухоженные! Но, каждый отвечает за свое, свою бы душу не упустить.

Храни вас Бог, дорогие сестры, храни вас Бог! Может, еще и свидимся, вы моложе - приезжайте. Да, матушка, ты глупости свои на счет моих останков брось - не будет ни мощей, ни могилы, ты брось эти юродства.

Всегда во Христе ваш отец Антоний.

 

 

Любезный друг мой, дорогой отец Алексий!

Прости дорогой, что не заехал к тебе, хоть и был рядом, прости! Ну, была бы у тебя хоть землянка своя. Ты бы уж лучше ископал себе пещерку в горе под храмом, чем квартироваться у этой бывшей краснокосыночницы. Она со своей бесноватой дочерью тебе жизни не дает, а проведывающих тебя - тем паче в покое не оставляет. Лучше, право слово, ты ко мне приезжай, в мою пустыньку.

Я слышал, что ты болел, дошли разговоры. Негоже, брат, негоже! Ты моложе меня, да и там был меньше, так что держись, Руси нужны сейчас как никогда такие молитвенники как ты. А вот что «двадцатка» служить не дает, когда ты хочешь - это плохо, попробуй настоять на своем. Уж на худой случай, паству настрой - настоятелю и ключей не дают! Не бойся, что староста вхожа к преосвященнейшему, все они вхожи деньгами, а вот ты - молитвой. Плохо, конечно, что благочинный кроме подношений более ничего не видит. Не сможешь добром, собери ему что-то, не за награды ведь хлопочешь, а о службе. Я передам тебе тоже вспомоществование, когда скажешь, чтоб не обобрали тебя как в прошлый раз. Но служить надо как душа велит.

Мне проще - «двадцаток» нет, всегда у престола. Ноги не носят, вот что худо, но отцы посещают, помогают. Частенько и «исполаетэ» поем. Вот был в обительке матушек не так давно, пели. Преосвященный N… благословение передавал тебе и испрашивал твоих молитв. Хотел оставить кафедру - схиму принять. Отговорил. Не время сейчас отходить от дел насущных. Да и молод он еще для схимы, старцев опытных нет, все отошли. Монастыри, те что остались, сам знаешь, только стенами сильны - дух убит. Посему, трудиться надо, трудиться и молитвенно, и телесно, не думая о плодах. Он согласился.

Рассказывал, какие ставленники в нынешнее время. Прислали ему выпускника, с академией, выходец с западных земель. N… с благочинными, а у него там все из наших, прошли все, спрашивают Символ веры. Хотели услышать его понимание догматов. А ставленник тот, не мало сумняшеся, исхождение читает на католический манер: «Иже от Отца и Сына…»! Отказали ему в хиротонии, так он сюда приехал и тут принял сан, на нашей епархии. Во как!

Засилье окатоличенных очень скоро будет полным, они приведут Церковь к мерзости запустения. Наступила уже их пора. Православные рясы они носят только чтоб совратить стадо, а не сохранить. Тяжко, отче, как тяжко видеть чужое засилье на святой русской земле! А отвечать нам придется не только перед Господом - отцы и прадеды наши спросят: «Почему не сохранили вы Святую Русь? Почему Церковь отдали инородцам? Мы кровь свою проливали за Веру, Царя и Отечество, а вы это все продали». И мудрый Богдан слово молвит: «Гаслом моим было одно: «Чтоб на земле русской не было ни жида, ни ляха, ни унии!», а вы - все попрали».

Посему, крепись и трудись, друже отче. Ты не один, молитвенно мы всегда рядом, крепись.

Всегда твой отец Антоний.

 

 

Чадо мое возлюбленное, дорогой Виктор!

Ужель ты не читал Писание о почитании родителей и верном выборе невесты?! Меня не слышал, когда тебя увещевал?! Скажи, в чем основа твоей такой позы - или она, или ни кто? Даже греки-язычники были против браков с вдовами и разведенными женщинами. Почитай Апулея, кажется, «Метаморфозы», он хорошо об этом говорит. Если вдова - значит, приносит несчастье, если разведенная - дурной характер. Женщина, не сумевшая сохранить домашний очаг, ущербное существо, как не пытайся все приукрасить. Наличие чада только усугубляет глупость поступков ее.

Можно всю вину возлагать на мужа - пил, блудил, еще что-то. Но честное супружество это сугубый подвиг, подвиг, в котором терпение, смирение и трудолюбие должны главенствовать. Чада, даже если языком будут тебя называть отцом, никогда таковым считать не будут. Каков бы ни был их настоящий родитель, он для них всегда останется отцом, а не ты.

Виктор, ты еще молод, жизни не видел, а то, что увидел - не понял. Моли Бога о даровании настоящей жены - честной, целомудренной и смиренной девушки. То, что ты называешь сейчас любовью - отнюдь не любовь, а ослепление похотью. Это зов плоти, а не души. Старчик мой часто говаривал такое: «Сейчас вначале любят, потом - женятся, но вскоре и расходятся. А раньше прежде женились, потом - любили и жили всю жизнь».

Вот таково слово мое к тебе. Храни тебя Бог, дорогой.

Отец Антоний.

 

 

Здравствуй о Господе, дорогой отец N…!

Молюсь о тебе, молюсь… Что сделаешь, дорогой, что сделаешь? Не тщись своей слабой дланью остановить отмерянное Господом. Я тут разговаривал о тебе со святителями, приезжали не так давно. А они и слушать не хотят - столько вокруг тебя слухов наворотили. Боятся принимать на свои епархии, откровенно боятся.

Но ты не смущайся, ты - не бойся. Иди путем, который Господь определил. Только служи, служи и служи. В храмах у друзей, благо порядочного духовенства хватает, дома служи - все необходимое имеется у тебя. Только служи. Высшей целью для каждого должно быть превращение своей жизни в Литургию. А единение со Христом в ней неминуемо приведет к обретению Царства Небесного. Без Литургии и вне Ее нет спасения. Таинство сие так велико, что пониманию смертного недоступно. Посему неуклонно служи.

За каждую безцельно проведенную минуту человек ответит на Страшном суде. Тебе Бог дал дар владение словом - используй это и неси людям истину об Истине. Только помни, что проповедь православная - не латинская лекция. Проповедь должна идти от сердца по наитию Духа Святаго, проповедь - исповедь, только она может тронуть души верующих.

Слышал я тут как-то: «Мы православные, потому что мы православные, и посему должны оставаться православными». Люди в храме, прости, зевали, совсем не воспринимая слова горе проповедника. А ведь нынешний человек есть земля иссохшая, жаждущая воды живой, слова Божия. А так получается, что слышит он не слова жизни, а черный бред храмовых старух. Уж они-то научат! Эти «сестры» такого напридумывают, что целые труды богословские понадобятся для развенчивания их «учений». Ты-то уж это знаешь. Вот спрашивают не так давно: «Правда ли, что после причастия надо бежать домой, и только после прихода в дом можно идти в магазин и т.п.? А иначе, говорят, всю благодать теряешь».

Вот ответь, отче, на эту несусветицу! Басня, околесица прямо, но чтобы развенчать ее, нужен труд страниц на тысячу. Благодать Причастия Христу теряется от захода в лавку за хлебом! Каково?! И верят же им, верят. А то еще пуще - дал святой воды просящему - благодать потерял, отдал часть ветвей ивы в Неделю ваий - заболеешь. Стоял в храме, но не дождался целования креста - в храме не был. И вновь же повторюсь - верят им, верят. Проще следовать диким басням тех, кто татями стал в храме, присвоив себе право учить, а не следовать учениям Христовым.

Помни отче, что и в унии не католики победили, отнюдь. Это мы проиграли, упав духовно. Архиерейство окатоличелось задолго до униатства - огромные маетки, безудержное стяжательство и полное отсутствие аскетизма. Все это и привело к Бресту. Простые православные еще долго сопротивлялись духовному насилию, да где уж им было устоять?! Даже братства повергли. У поляков, отмечу, веротерпимость была полная к иудеям, мусульманам, протестантам, ко всем, кроме православных. Так-то отче.

Мил ты мой человек! Поверь, чадо, душой я всегда с тобой, молился и молиться буду. Долго я тебя ждал, много пришлось пережить и твоих негораздов. Ты, где-то тоже не прав. Нет, не в каноничности позиции, в способе ее показа миру. Время великой мученицы Екатерины прошло. Да, она могла из окна проповедовать и исповедовать Христа. Ныне не то. Как раз впору вспоминать слова Спасителя, что хитрым надо быть как змея и чистым, как голубь. Я не уговариваю тебя на изменение своего мировоззрения, отнюдь, душа моя. Пусть все останется так, как и было, только не надо выражать это явно. Ты для них сейчас красной тряпкой являешься. Понять это не сложно, возможно каждому. Но принять, дорогой - нет. А если принять и можно, то с сопутствующем таковому волеизъявлению мученичеством.

Мы в лагерях вере не изменяли, но проявляли это не совсем так - старались больше любовью и смирением. Скажу, с бандитами и политическими проще, чем с нашими. Но что уж тут поделаешь, душа моя, что поделаешь?! И жить надо и служение править. Людям нести слово Божье. Источник хорош только тогда, когда истекающая влага может напитать страждущего. Воспоминание о том, что когда-то в этом месте бил ключ - не утолит жажды, отнюдь.

Крепись и терпи. Всегда помнящий тебя:

Отец Антоний.

 

 

Возлюбленное чадо мое, дорогая N…!

Да уж, сотворила ты - любимому мужу изменить. Враг не дремлет, а мы все духовно спим. Только не впадай в отчаяние, ибо оно отнимает веру. Покаялась, изми из случившегося печального происшедшего назидание и все, не ковыряйся в этой грязи.

А назидание должно состоять в том, что бегать надо худых компаний и сомнительных положений. Ты вот пишешь, что ехала в вагоне СВ, купе на два человека. Это уже должно вызывать сомнение в правомерности поступка. Ну, а уж когда села и увидела попутчика - интересного мужчину, тут надо было сразу действовать для предотвращения возможного грехопадения.

Видишь ли, вся жизнь ныне располагает человека ко греху. Начиная от вывода человека из привычного состояния, до помещения его в разлагающую среду. В прежние благословенные времена кто ведал про «командировки», отправки на какие-то работы и пр. Заставил ли бы кто хоть крестьянина, хоть мещанина отпустить жену в эту «командировку»? Сомневаюсь. Все располагает ко греху, весь уклад жизни.

Тут вот не так давно жили люди, приехали из западных областей, работали по найму в совхозе. Приходили ко мне, хорошие честные души, хотя больше половины из них - униаты. Но они не понимают и различия, просто приняли от дедов веру в таком виде и все. Так вот спрашиваю: «Как же вы живете так, в отрыве от семей, родной земли?». Деньги, все деньги, заработок гонит из дома. А жили буквально в скотских условиях - скопом, мужики и женщины в одной комнате! Говорю: «Что ж, дорогие, у вас там творится такое?!». Отвечают: «Да, батюшка, по всякому, по всякому!». Матушки помогли женщинам расселиться по домам верующих наших.

Скажи, могли бы они прожить у себя дома? Мню, могли. Не усмиряемая жажда большего влечет, хочется чтобы «было не хуже, чем у людей». Праотцы наши имели все, даже безсмертие. Хотелось большего. «Станьте как боги»! Попробовали и уподобились окружающим животным. Так и в наши времена - хочется всем большего, а выходит-то отнюдь не желаемое. Итог всех потуг достижения жизненного довольства один - грех. А ведь Господь наш Иисус Христос предупреждал, что искать надо, прежде всего, Царствие Небесное. Все остальное приложится.

Оставайся с Богом, чадо.

Отец Антоний.

 

 

Матушка дорогая, здравствуй о Господе!

Моей душе очень любезна обителька ваша, весь уклад, ночные службы, строгий устав и пр. Да вот, вновь все не могу оторваться от дел текущих - днем чада идут, только четки и остаются. Ночью - молитва и служба. Стар уже, стар я. Все друзья уже там, даже отец Алексий отошел, слышала, конечно.

Страшная история вышла. Столько лет лагерей, дети отказались, архиереи на приход не брали долго. Если бы не наше братство старое - хоть на паперть иди. А когда приход определили, то самый бедный. Да и не это важно. Люди там при храме подобрались тяжелые - храмовые доходы растаскивали по карманам, кто сколько сможет. Служить ему не давали, всячески ущемляли. Дома своего не было, жил у этой бывшей «краснокосыночницы». Она в молодые годы блудила ужасно, что-то с полсотни детоубийств сотворила, но не каялась. Последнюю дочь оставила, а в дочь лет эдак в десять, бес вселился. И мать пыталась убить, и на отца Алексия с ножом бросалась… Да что я тебе рассказываю, мученик и исповедник, сама знаешь.

Когда старец стал отходить, ему приготовили голубые ризы, крест красивый в руки, Евангелие. От епархии ни кого не было, но отцы его причастили, как положено, отходную спели. Я не был - рассказывали. А когда отошел, то «двадцатке» жалко стало и новых риз, и креста и пр. Они дали отцам для обряжения старые ризы, деревянный крест и какое-то ветхое Евангелие. Похоронили не возле храма, а с мирянами, на общем кладбище.

Через день в храм влазят воры, крадут крест, предназначенный для погребения отца Алексия, Евангелие новое и голубые ризы. Утром все это нашли… на кладбище! Крест искорежен, ризы порезаны, Евангелие - порвано! Страшная история, страшная. Мню, это сотворено руками вражьими, но по попущению Божьему за недостойное погребение старца. Ты ведь уж помнишь, он такой был безобидный, добрый и мягкий. Что не попроси - все отдаст. Само воплощение смирения. Этим пользовались окружающие в своих целях.

А как истово он служил?! Трепет охватывал, такое величие духа, такая проникновенность молитв… Нет уже на земле моего друга, уже нет. Едва ли и память останется. Все стирается. Не так далеко от него в городе храм открыл схиархимандрит Варсонофий, помнишь его? Тоже из наших, величественный такой старец. Возле него монашество собралось, службы служили полные, со всеми канонами, все по чину, все по старому уставу. По кончине его еще какое-то время, заложенное старцем благолепие службы, соблюдалось. А потом пришел выходец то ли из иудеев, то ли с западных областей - и все. Службы сократили, свечи - химические, ладан - не фимиам, скажу так. Только бы больше взять дохода. До чего додумались - заставляют заказывающих отпевание собирать панихиду и ставить две бутылки водки. Одна, дескать, певчим, а вторая - батюшке. Вот так, матушка, такие времена наступили.

На счет одежды - ты не права, не стоит осуждать молодежь за непривычную нашему взору одежду. Я не говорю об излишней открытости и пр. Вспомни, матушка, праведную княгиню Евдокию. Дорогие одежды, пир каждый Божий день с яствами изысканными. А под одеждой - вериги! Были кушанья разные - она не ела, было вино заморское - да она не пила. Те, кто участвовал в застольях, и ели и пили. И княгиню осуждали, даже родные дети. Только увидев изнеможенное тело матери, чада пришли в ум, поняли подвижничество той, что родила их.

Посему скажу так - одежда не спасает и не губит. Отношение к ней, равно как и к другим вещам - это вельми важно. А вот осуждения ближнего - губительно для души осуждающего. Тут двух точек зрения быть не может.

Другое дело - посещение храмов и монастырей. Нынешняя практика постоянного притока «паломников» не может быть оправдана. В старое время многие монастыри со строгими уставами вообще врата закрывали на всю великую Четыредесятницу. Тем паче, негоже посещение святых мест в неподобающей месту одежде. Хотя все ж таки стоит учесть обстоятельства. Если человек первый раз зашел в храм, а мы его - метлой, придет ли он еще раз?

Помнишь, в «Прологе» кажется, описывается случай, когда пустынники приходили в храм нагишом, только их ни кто не видел. Одного человека Господь сподобил увидеть подвижников за причастием, а потом перехождение ними Красного моря яко посуху. Видишь ли, Бог так велик, что Его одежда наша не может оскорбить, Его ни что не может унизить. Бог поруган не бывает. Что наша одежда? Все тленное, а Бог - вечен. Увы, дорогая, и под рясами часто скрываются злые сердца. А под одеждами мирскими можно найти праведные души. Только надо искать, а не отторгать их по виду одежды.

Остаюсь всегда вашим.

Отец Антоний.

 

 

Любезный сердцу моему, дорогой отче N…!

Что ты, душа моя, бросаешься в крайности - истина всегда находиться между ними, между двумя сторонами одной палицы. А чужая сторона всегда останется чужой, даже если родная по вере и языку. Меня Малороссия приютила в тяжелую годину испытаний, в годину крайностей, и я остался ей верен по сию пору. А ты-то всеми корнями своими связан с Украйной.

Послушай старика, если не веришь народной мудрости, гласящей, что не место красит человека, а человек место. Не покидай пределов родины своей. Не проживешь ты спокойно свой век без цветущих садов черешни и абрикоса, без вида голубого бездонного неба, ставков и речушек родины своей. Все это Богом сотворено, все Господом управлено для блага творения Своего. Украйна! Для меня она стала матерью. Тепло природы как бы отражается в душах людей, придает им мягкость и добросердечие. Как мне помогли эти люди!

Любая медаль имеет обратную сторону, и в нашем отечестве не все ладно. Но кто рассматривает недостатки своей матери?! Она мать и этим все сказано. Только глупец и фанфарон станет выставлять напоказ изъяны в характере своих родителей. Дураки от дураков родятся, если плохи родители - то и ты негож. Доброе племя от хорошего семени идет. Но увы, дураками и умирают.

Посему, оставь эту затею с переездом за пределы отечества. Ни к чему это все. Не найдешь ты там того, чего ищешь. Бегают люди в поисках славы, денег. Бывает, что и находят, но тебе-то это зачем? Ты хочешь обрести спокойствие духа - возьми четки. Хочешь прежних постоянных служб - служи, Господь тебе все дал для исполнения желаемого. А Украйну не оставляй, душа моя. Даже для последних времен Бог дал тут заповедный уголок, где можно укрыться. Как благодатен ее край Полесья, чем только не исполнил его Господь. Чего же тебе еще?

Я вот пишу тебе, а в окошко заглядывает и стучит по стеклу ветка вишен. Какая благодать Божья! Уродили в этом году, такие ягоды крупные, как черешня. Разве это не признак небесного благословения нашей земле? Матушки насадили тут возле входа в дом цветов, да ты видел. Прямо рай земной. И ни одного одинакового, вот как велик Бог наш, все в Его длани, все определяется Его промыслом.

Молись и трудись, а, прости, глупые мысли - оставь. Всегда помнящий и молящийся о тебе:

Отец Антоний.

 

 

Дорогое чадо мое, любезная N…!

Ты пишешь о необходимости принятия кодов. К чему ты меня подталкиваешь? К благословению принятия их? Уверяю тебя, пока речь идет лишь только о предприятиях, но исчислят всех лично, у каждого будет свое число, только дай время.

Нашим это не нужно, а вот зверю… Там каждый должен быть учтен, там не будет места для провала памяти - все на счету, у каждого свой номер, все расписано и записано. Не полезно все это, хоть и не 666.

Думай о другом, о стяжании жизни вечной - как организовать свою работу так, чтобы выйти из государственного реестра, чтобы не надо было принимать этот код. Заведи корову, не знаю, хозяйство какое-то обустрой, только не принимай кодов. Вражеское все это, вражеское…

Тут вот приехали ко мне люди одни, из деревень дальних. Много, чего накопилось в душах их, но интересно было услышать, как они выживают. Платы-то в своих колхозах не видели уже много лет, но живут, и еще как живут! Все за счет хозяйства, пасеки держат… Так что, все можно, только желать надо и трудиться. Люди и рыбу ловят, и грибами промышляют, но без всяких кодов.

Посему скажу тебе, душа моя, одно - не принимай ты этих кодов, даже для предприятия своего. Поступишься в малом, многое потеряешь, уверяю тебя.

Всегда молящийся о тебе

Отец Антоний.

 

 

Мил ты мой человек, дорогой отец N…!

Ты спрашиваешь о конечных временах. Ужель ты не знаешь, что для смертного любое время - конечное? Кто знает или может предсказать свою кончину? Ни кто и не когда. И это истина.

Жить надо так, как вроде бы ты собрался умирать, по всяк час помнить о смерти. Многие святые ставили в кельях своих предуготовленные гробы не ради возбуждения эмоций у посетителей. Отнюдь. Они, прежде всего, себя смиряли мыслью о неизбежности перехода в мир иной.

Человек упивается жаждой жизни земной только лишь от того, что враг внушает ему мысль о незыблемости бытия нынешнего, о возможности продления его. Посмотри вокруг - сколь всего наворочено только для того, чтобы удовлетворить тщетные потуги заблуждающихся жить вечно. Тысячи лет корпят эскулапы над приготовлением «эликсира жизни». Доходит до потребления человеческой плоти, но потуги их тщетны. Нет, все в этом мире смертно. Мы сами сеем эту смерть, увлекаясь призывами врага «стать как боги».

Отче, время царствования антихриста будет очень страшным. Но согласись, не страшнее ли во времена более спокойные, дающие время покаянию, предпочитать Христу врага Его?! А ведь мы именно так поступаем. Имея свободную волю и свободу волеизъявления человек идет на грех. Мало того, он упивается грехом и не хочет ничего слушать о покаянии. Мню, это страшнее.

Кто сейчас молится? Нет, не читает молитвы, а сугубо молится. Если бы было таких молитвенников хоть несколько - не наступили бы и конечные времена для мира. Увы, мы вычитываем правила, вычитываем утренние и вечерние молитвы, но отнюдь не молимся. А Господь наш Иисус Христос показал нам пример молитвы - до кровавого пота. Кто помнит это?

От Голгофы не убежишь, только молиться надо как Христос в Гефсиманском саду. Апостолы спали, а Он молился. Поэтому и Голгофу прошел, а нам, смертным, путь открыл ко спасению. Отче, и путь возможен только один - через Голгофу! Иного нет и быть не может, только Голгофа. У каждого своя, собственная. Иной негораздами детей спасается, кто-то собственными недугами, или житейскими бедами, но путь в Царство Небесное только через Голгофу.

Помню, были там те, кто пытался правдами и неправдами участь свою облегчить то ли отправкой на легкую работу, скажем, в столовую, то ли еще как-то. И вот что тебе скажу, мил ты мой человек, либо ожидало их полное духовное падение, либо настигала Голгофа и на новом месте. Нет, от нее не убежишь, даже потуги бегства надо оставить, а благодарить Господа о ее наличии. Подумай, Сын Божий всходит на Голгофу для приятия мученической кончины. Безгрешный, чистый, любящий и смиренный! Ужель для нас грязных, грешных и горделивых не должно быть счастьем повторение пути Его?!

Лучше, когда вся жизнь - одно восхождение на Голгофу. Подвижники к этому и стремились, ужимая свои желания, помыслы и стремления. Они поднимались на нее всю свою жизнь, но на Голгофу. Ибо без нее не мыслима жизнь вечная. Поэтому святые весьма огорчались, если отступали испытания. Иного пути попросту нет.

Трудись и терпи, терпи и молись.

Отец Антоний.

 

 

Чадо мое заблудшее, дорогой Виктор!

Помнишь, как Христос Матери Своей сказал: «Что Мне и Тебе, жено, не у прийде час Мой!». Ты ли знаешь, час свой, ты ли можешь предугадать выпадение хоть одного волоса на голове своей?! Что же ты забиваешь эту голову всяческой половой? Все ведь очень просто - не греши, согрешив - кайся. Будь любвеобилен и не заглядывай в чужой и рот, и огород. Все просто, только в исполнении простоты этой и кроется сложность.

Нам ведь как, легче исполнить поклоны, проставление какого-то количества свечей, наконец, просто дать деньги на храм. Куда как труднее потрудиться душой! Это тебе не реверансы творить, это истинный труд. «Простите, благословите» и пр. каждый сумеет промолвить, а вот увидеть душу страждущую - нет.

Ты пытаешься сравнить несравнимое - жизнь протестантов и жизнь православных. Нет, душа моя надо верить Богу, сказавшему, что не каждый кричащий: «Господи, Господи!» внидет в Царство Небесное. Только верить Богу. И не Ему это надо, а нам. Сущему не нужны славословия смертных, не сущих в вечности. Людям необходима сопричастность вечности, в этом залог их существования.

Приходили уже в давние времена к власти баптисты, слава Богу, только в одном городе. Разнузданность, казни, блуд и погружение во вся тяжкое. Таков был результат их правления. Волки в овечьих шкурах.

Ты возьми в рассуждение такую вещь - они проповедывают толерантность в вере, полную веротерпимость. Но отчего же все их проповедники и тайно и явно так нападают на православных? И «паству» свою предуготавливают к борьбе с Апостольской Церковью. Да, у нас множество отклонений от заповедей учеников Христовых, допускают их все. Но не Христос ли сказал: «Несть человек, иже жив будет и не согрешит»?

У нас отклонения, но от правильного пути, верного, Богом указанного. У них - стезя самоволия и человеческой глупости. Как бы они не пытались жизнь свою соизмерить с Евангельскими заповедями, все одно выйдет только пустота. Одно сотрясение воздуха плодами гордыни своей.

И я не утверждаю, что всякий человек, называющий себя православным христианином, таковым является в поступках своих. Скорее наоборот - только малая часть стада действительно верна во всем. Но и этого достаточно для того, чтобы сохранялась преемственность исповедования догматов.

Ко мне частенько наведываются эти самые протестанты, по-разному преподавая себя. То это сильные мира сего, то какие-то коммерсанты - благодетели. Всегда чуть, что и спорить начинают. А к чему тут спор?! Стар я, да и неохочь до католических диспутов. Пустота все это, пустота. О чем можно говорить с людьми, не желающими истины? Мощи наших святых почивают нетленными - почивают. Так возьми в пример жизнь их и тоже сподобишься подобного. Не желают.

А ты, душа моя, не бери в голову всяческие глупости иноверцев. Иди путем правым.

Отец Антоний.

 

Любезная матушка и все сестры обители святой!

Ну, что ты кручинишься от происходящего, что ты все не привыкнешь к исполнению последних годин жизни века. Да, упадок нравов, да, небрежение к службе духовенством и пр. Все это есть. Только вельми хуже настроение отчаяния, паче этого хуже только потеря веры в промысел Божий. Промыслительная воля Божья даже худое обращает на пользу нам.

Если уже пища несет человеку вместо жизни - смерть, что уж говорить о поступках отравленных смертью людей? И смертью не только от еды, но и смертью духовной. Все и вся заражено тлением. Показателем наличия в человеке жизни может быть только исповедание того, что Бог есть любовь. И рай - это любовь, ибо исполнен божества. Сама любовь - это рай.

А вот грех - это отвержение любви, это ад, смерть. Безгрешный Сын Человеческий приял смерть крестную, дабы избавить любимое творение Свое от ада зла, привести в рай любви. Но нам по-прежнему любовь кажется непостижимой. Странно и страшно, что, ставя свечи в храме перед иконами угодников Божиих, угодивших Богу праведников, мы отказываемся следовать стезями их. Им-то было понятно, что Бог - это любовь. Следование Любви в жизни земной и приводит к раю.

Спасает ведь не ряса, не митра, не омофор, и даже не носимый наградной наперсный крест или панагия. Крест у нас у всех один и он на Голгофе. У каждого она своя, только крест один - исповедование Христа и мученичество во Христе! Поверь, дорогая матушка, тщетна надежда человеческая, обрести рай без креста, скажу, просто не умна.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.054 сек.)