Конструктивизм и психиатрия

Как уже говорилось, Пол Ватцлавик по специальности является психотерапевтом, много лет проработавшим под руководством Г. Бэйтсона в институте психических исследований в Пало-Альто, в Ка­лифорнии. Поэтому нет ничего удивительного в том, что он унаследо­вал основные идеи хорошо известного антрополога, психолога и фило­софа, одного из предтеч эпистемологии радикального конструктивиз­ма, которым являлся Грегори Бэйтсон. Соединение идей конструкти­визма с практикой врача-психотерапевта позволили Ватцлавику с дру­гими сотрудниками института выработать несколько новых методик, оказавшихся эффективными при лечении ряда психических наруше­ний. Достаточно подробно суть конструктивистского подхода в психи­атрии изложена в прилагаемом переводе, а также в многочисленных работах, специально посвященных данному вопросу. Здесь же мы обо­значим лишь те основные положения, которые имеют философское значение и важны для понимания конструктивистской парадигмы в целом.

Коль скоро мы принимаем, что существование некоей объектив­ной единственно верной действительности невозможно в принципе, то, соответственно, у нас не остается инструмента для определения того, что является объективной нормой психического поведения, почему по­ступки одних людей мы считаем нормальными, а действия других - патологическими, а скажем, не наоборот? Фактически, единственный критерий нормальности допустим лишь по отношению к самому субъ­екту поведения, его конструктору (причем безразлично, будь он врач или пациент). Если та или иная активность данного человека позволяет ему существовать как живому существу, как социальной единице, из­бегать страданий и конфликтных ситуаций, то его реальность a priori может быть признана нормальной, правильной вне зависимости от то­го, как он сам ее изображает, как объясняет, интерпретирует, осмысли­вает и оценивает. Не будем забывать о том, что изложение содержания такого рода реальности второго порядка одного человека может пока­заться другому человеку сущим бредом, даже если речь идет не о психиатрии, а просто о разных культурах, религиях, социальной среде или семейном воспитании. Как тогда разобраться, кто из них нормальный, а кто - нет, кто должен казаться врачом, а кто - пациентом, если оба ведут себя адекватно той ситуации, в которой находятся, но при этом интерпретируют ее совершенно по-разному, вероятно, даже противо­положным образом?

Другое дело, если речь идет о душевных страданиях, переживае­мых человеком в результате того или иного видения мира. В таких случаях вместо того, чтобы заставить «пациента» «правильно» смот­реть на вещи, пытаться адаптировать его психику к «единственно вер­ной реальности», конструктивистски ориентированные психотерапев­ты предлагают ему сменить саму реальность, сконструировать новую действительность второго порядка, которая сама больше подходила бы образу жизни и коммуникативной ситуации данного человека. Как по­казывает Ватцлавик, существует ряд конкретных психотерапевтиче­ских методик (известных, впрочем, с давних времен мудрецам, опыт­ным дипломатам, религиозным лидерам), помогающих эффективно скорректировать картину действительности и тем самым избежать конфликта с действительностью второго порядка других людей (ком­муникационной средой) и, соответственно, тех страданий, к которым он может привести или уже привел.

Одним из ярких примеров конструктивистской коррекции ду­шевных расстройств может служить техника «как если бы». Ватцлавик сравнивает ее с введением в реальные вычисления, которые в конеч­ном итоге приводят к практическим результатам, мнимых чисел. В данном случае роль мнимого числа играет заведомо вымышленная интерпретация событий, поступков, жизненных ситуаций, которая в конечном итоге приводит к другим поступкам и ситуациям, имеющим менее болезненные последствия для «пациента». Обозначая такого ро­да метод как терапию «как если бы», Ватцлавик ссылается на труд Ханса Файхингера «Философия как если бы» (и его использование в психоанализе Альфредом Адлером), в котором мнимой действитель­ности придается философское значение. По сути, не только заведомо вымышленная, но вообще любая картина действительности является фикцией, мнимой величиной, которую при желании можно сменить и в результате этого добиться каких-то практических изменений. Со всей очевидностью сила действительности «как если бы» видна на примере так называемых «самосбывающихся пророчеств», т.е. в тех случаях, когда событие происходит лишь по той единственной причине, что оно было предсказано (как в «Царе Эдипе»). Как говорит Ватцлавик: «Предполагаемое последствие (эффект) на самом деле оказывается деятельным началом (причиной); "решение" проблемы Ъоздает саму проблему; предсказание события и приводит к предсказаньюмусобы-тию» [Watz. 1998, S.93].

Несколько особняком стоят случаи излечения соматических за­болеваний из-за перемены душевного состояния больного, вызванного сменой реальности второго порядка (см. анекдотический случай со словом «moribundus», описанный в прилагаемом переводе на стр.42). По-видимому, физиологический механизм эмоционально-суггестивных излечений, а также благотворное влияние плацебо выхо­дит за пределы объяснительной компетенции конструктивистской психиатрии, однако метод, при помощи которого удается добиться не­обходимого эмоционального подъема (и уже потом благодаря ему -соматического эффекта) - это непосредственная задача (и заслуга) конструктивистского подхода.

Поиск по сайту: