АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Дневники вампира: Темный альянс

Читайте также:
  1. Алеппо-Липецк или Итальянская Апулия
  2. Альянсы.
  3. БОЕВОЙ СОСТАВ ИТАЛЬЯНСКОГО ЭКСПЕДИЦИОННОГО КОРПУСА В РОССИИ НА 1 АВГУСТА 1941 ГОДА
  4. Василий II Васильевич Московский (Темный) (1415-1462)
  5. Вена – Зальцбург – Итальянская Ривьера (4 дня) – Милан – Венеция – Сан-Марино – Любляна – Будапешт
  6. Вопрос об итальянском флоте
  7. Глава 26. Темный дворецкий. Часть 1.
  8. Договор о восхождении на вершину Джомолунгмы итальянского альпиниста Райнхольда Месснера
  9. Заимствования из итальянского языка
  10. Итальянская опера
  11. Итальянская социология политики: В. Парето, Р. Михельс, Г. Моска.

Лиза Джейн Смит

Дневники вампира: Темный альянс

 

Дневники вампира — 4

OCR: Призрак; Spellcheck: ilina

Лиза Джейн Смит «Темный альянс»: АСТ, Астрель-СПб, Москва, Санкт-Петербург, 2010

Оригинальное название: Lisa J. Smith «Dark Reunion», 1992

ISBN 978-5-17-065803-9, 978-5-9725-1733-6

Перевод: Е. Кулешов

 

Аннотация

 

Елена — «золотая» девочка и королева выпускного бала — постепенно погружается в темный омут вампирских тайн. Город охвачен страхом. Загадочная Другая Сила, о которой никто ничего не знает наверняка, находит все новых и новых жертв. При странных обстоятельствах погибает одна из подруг Елены. Кто следующий? Елена, превратившаяся в вампиршу, и два брата-вампира Стефан и Дамон помогают местным жителям одолеть угрожающую городу демоническую сущность. Кому будет принадлежать победа в этой кровавой схватке?

 

Лиза Джейн Смит

Дневники вампира: Темный альянс

 

 

— И тогда все будет, как раньше, — мягко сказала Кэролайн и стиснула руку Бонни.

Неправда. Ничего уже не будет так, как до смерти Елены. Ничего. И относительно вечеринки, которую затеяла Кэролайн, у Бонни были дурные предчувствия. Легкое ноющее ощущение в животе было верным признаком того, что идея с вечеринкой — очень и очень скверная.

— День рождения Мередит уже прошел, — напомнила она. — Он был в прошлую субботу.

— Но ведь она не отмечала. В смысле, по-настоящему не отмечала, как мы собираемся. У нас будет вся ночь, родители приезжают только в воскресенье утром. Да ладно тебе, Бонни, ты только представь себе, какой это будет для нее сюрприз.

«О да, — подумала Бонни. — За такой сюрприз она меня потом прикончит».

— Послушай, Кэролайн. Мередит не отмечала, потому что ей пока не до праздников. Устраивать веселье сейчас... Как-то это... не по-людски.

Ерунда! Ты же отлично понимаешь, Елена порадовалась бы тому, что мы веселимся. Она любила вечеринки. А вот то, что прошло уже полгода после ее смерти, а мы все сидим и льем слезы, ей бы совсем не понравилось.

Кэролайн наклонилась к Бонни. Взгляд ее кошачьих глаз был серьезным и уверенным. Не было никакого притворства, не было обычных хитрых манипуляций. Бонни поняла: она говорит абсолютно искренне.

— Я хочу, чтобы мы снова дружили, как раньше, — сказала Кэролайн. — Мы ведь всегда праздновали дни рождения вместе, вчетвером, помнишь? А помнишь, как парни пытались заявиться к нам без приглашения? Интересно, в этом году попробуют?

Бонни чувствовала, что теряет возможность хоть как-то повлиять на ситуацию. «Ох, какая плохая идея, ох какая плохая», — думала она. Кэролайн все говорила и говорила; от разговоров о старых добрых временах она расчувствовалась и впала в поэтическую мечтательность, а у Бонни не хватало духа напомнить ей, что старые добрые времена канули в Лету, как музыка диско.

— Нас ведь уже даже не четверо. Ну что это за веселье — втроем, — слабо запротестовала она, когда ей удалось вставить слово.

— Я собираюсь позвать Сью Карсон. По-моему, Мередит к ней неплохо относится.

Бонни была вынуждена согласиться: к Сью все относились неплохо. И все-таки Кэролайн должна понять: так, как раньше, уже не будет. Нельзя же просто поменять Елену на Сью Карсон и сказать: «Угу, теперь все в порядке».

«Как бы сделать, чтобы до нее дошло?» — думала Бонни. И вдруг ее осенило.

— Давай позовем Викки Беннетт, — сказала она.

Кэролайн посмотрела на нее с недоумением.

— Викки Беннетт? Шутишь? Эту чокнутую, которая разделась на глазах у половины школы? После всего, что было?

— Именно после всего, что было, — сурово сказала Бонни. — Послушай меня. Я знаю, что она никогда не была в нашей компании. Но она и со своей старой компанией уже не общается: они ее знать не хотят, а она их до смерти боится. Ей нужны друзья. А нам нужны люди. Давай пригласим.

Секунду Кэролайн выглядела безнадежно расстроенной. Бонни выпятила подбородок, уперла руки в бока и стала ждать. Наконец Кэролайн вздохнула:

— Ладно, уговорила. Приглашу. Но ты должна придумать, как привести Мередит ко мне в субботу вечером. И — Бонни! — она ничего не должна знать. Я действительно хочу, чтобы это был сюрприз.

— Будет сюрприз, — мрачно сказала Бонни.

Кэролайн просияла и порывисто обняла ее. Бонни не ожидала ни того ни другого.

— Как я рада, что ты меня понимаешь, — сказала Кэролайн. — Будет так здорово снова собраться всем вместе.

«Она вообще ничего не поняла, — с удивлением подумала Бонни, когда Кэролайн вышла. — Ну как ей объяснить? Может, врезать как следует?»

И сразу же мелькнула вторая мысль: «Господи боже, теперь мне придется предупредить Мередит».

Впрочем, к вечеру Бонни передумала. Может быть, предупреждать Мередит и необязательно. Кэролайн хочет сделать ей сюрприз — ну и отлично. Сюрприз так сюрприз. По крайней мере, Мередит не станет переживать раньше времени. «Ладно, — решила Бонни, — милосерднее ничего ей не говорить».

Кто знает, — записала она в дневнике в пятницу вечером, — может быть, я несправедлива к Кэролайн. Может быть, ей стало стыдно за то, что она пыталась унизить Елену перед всем городом и обвиняла Стефана в убийстве. Может быть, за это время она повзрослела и научилась думать не только о себе, но и о других? Может быть, у нас получится удачная вечеринка.

«И, может быть, до завтрашнего вечера меня успеют выкрасть инопланетяне», — подумала она, закрывая дневник. Оставалось надеяться только на это.

Бонни делала записи в дешевом блокноте для аптечных рецептов с маленькими цветочками на обложке. Она завела дневник только после смерти Елены, но уже успела приобрести от него прямо-таки наркотическую зависимость. Только дневнику она могла сказать все, что хотела, не опасаясь получить в ответ ошарашенный взгляд и строгое: «Бонни Маккалог!» или «Ой, Бонни!»

Все еще думая о Елене, она выключила свет и юркнула под одеяло.

 

Она сидела на заросшем высокой травой ухоженном лугу, который тянулся во все стороны, сколько хватало взгляда. Небо было безукоризненно голубым, воздух — теплым и ароматным. Пели птицы.

— Как я рада, что ты зашла, — сказала Елена.

— Ох, да, — отозвалась Бонни. — Я, естественно, тоже. Конечно.

Она снова огляделась по сторонам, потом поспешно перевела взгляд на Елену.

— Еще чаю?

В руках у Бонни была чайная чашка, тонкая и хрупкая, как яичная скорлупа.

— Да-да, конечно. Спасибо.

На Елене было плотно облегающее платье в стиле XVIII века из тонкого белого муслина, которое подчеркивало изящество ее фигуры. Аккуратно, не пролив ни капли, Елена налила чай.

— Хочешь мышку?

Что?

— Я спрашиваю, хочешь сандвич к чаю?

— Ой. Сандвич? Ага. Спасибо. — Это был изящный квадратик белого хлеба без корки, на котором лежал тонко нарезанный огурец с майонезом.

Все вокруг сияло и искрилось, как на картинах Сера[1]. «А ведь мы в Теплых Ручьях, на нашем старом месте для пикников, — сообразила Бонни. — Но вообще-то говоря, у нас есть темы поважнее чая».

— Кто сейчас делает тебе прическу? — спросила она. Елена ни за что не сумела бы сама так причесаться.

— Нравится? — Елена провела рукой по пышным, шелковистым светло-золотым волосам.

— Великолепно, — провозгласила Бонни таким голосом, каким говорила ее мать на торжественном банкете «Дочерей американской революции»[2].

— Да, волосы — это очень важно, сама понимаешь, — сказала Елена. Глаза у нее были лазурного оттенка, темнее, чем небо. Бонни смущенно дотронулась до своих жестких рыжих локонов. — Само собой, кровь тоже очень важна, — продолжала Елена.

— Кровь? Да-да, конечно, — нервно ответила Бонни. Она совершенно не понимала, о чем говорит Елена, и чувствовала себя так, словно шла по канату над озером, кишащим крокодилами. — Да, конечно, и кровь важна, — слабо поддакнула она.

— Еще сандвич?

— Спасибо.

Второй сандвич был с сыром и помидорами. Елена тоже взяла себе один и аккуратно откусила кусочек. Бонни смотрела на нее, и ей с каждой минутой становилось все неуютнее, а потом...

Потом она увидела, как с краев сандвича капает склизкая грязь.

Что... что это? — спросила она дрожащим голосом. Только сейчас сон действительно стал похож на сон, и Бонни поняла, что не может пошевелиться — может только смотреть и тяжело дышать. Увесистая капля какой-то бурой гадости упала с сандвича Елены на клетчатую скатерть. Да, это была грязь.

— Елена... Елена, что...

— Ах да, мы здесь все это едим. — Елена улыбнулась, обнажив почерневшие от грязи зубы. Ее голос изменился, стал словно бы мужским — неприятным и неестественным. — И ты тоже будешь.

Воздух уже не казался теплым и ароматным. Теперь он был знойным и тошнотворно-сладко пах гниющим мусором. Среди зеленой травы чернели ямы, и сама трава была не ухоженной, как раньше, а дикой, беспорядочно разросшейся. Это были не Теплые Ручьи. Бонни сидела на старом кладбище; как же она раньше этого не поняла? Вот только могилы были свежими.

— Еще мышку? — спросила Елена и мерзко захихикала.

Бонни опустила глаза на недоеденный сандвич, который держала в руках, и заорала: с его края свисал голый бурый хвост. Бонни отшвырнула сандвич, и тот с хлюпающим звуком ударился о могильный камень. Бонни вскочила. Ее подташнивало. Она стала судорожно вытирать руки о джинсы.

— Нет, уходить еще рано. Компания только собирается.

Лицо Елены менялось, волосы почти исчезли, а кожа серела и грубела. На блюде с сандвичами и в свежевырытых ямах что-то копошилось, но Бонни не могла заставить себя присмотреться. Она понимала, что сойдет с ума, если разглядит, что там шевелится.

— Ты не Елена! — выкрикнула она и побежала прочь.

Порыв ветра бросил ей волосы в глаза, и она ослепла. Преследователь был сзади; она чувствовала его прямо у себя за спиной. «Только бы добежать до моста», — подумала она и на что-то наткнулась.

— Я ждал тебя, — сказало существо, похожее на скелет, с длинными кривыми зубами, одетое в платье Елены. — Послушай меня, Бонни. — Чудовище сжало ее с нечеловеческой силой.

— Ты не Елена! Ты не Елена!

— Послушай меня, Бонни!

Это снова был голос Елены, ее настоящий голос; он не был низким и уродливым, как тот, что говорил с Бонни до этого. Не искаженный омерзительными интонациями, голос звучал настойчиво, доносясь откуда-то сзади. Он ворвался в ее сон, как струя свежего холодного ветра.

— Бонни, слушай внимательно...

Все вокруг таяло — костлявые руки, схватившие Бонни, полуразрушенное кладбище, прогорклый жаркий воздух. На мгновение голос Елены был слышен отчетливо, но потом стал обрываться, как при плохой междугородной связи.

—...Он искажает все вокруг, меняет. А я слабее, чем он... — Несколько слов Бонни не расслышала. — …Но это очень важно. Тебе нужно найти... немедленно. — Голос стал пропадать.

— Елена, я тебя не слышу! Елена!

—...простая магия, всего два ингредиента. Те, что я назвала...

— Елена!

Бонни сидела на кровати, прямая как струна. Она продолжала кричать и никак не могла остановиться.

 

 

— Вот и все, что я помню, — закончила Бонни. Они с Мередит шли по Подсолнечной улице между двумя рядами высоких викторианских домов.

— Но это точно была Елена?

— Да. И в самом конце она пыталась мне что-то сказать. Но я не все расслышала; поняла только, что это важно, безумно важно. Что думаешь?

— Про сандвичи с мышами и свежие могилы? — Изящная бровь Мередит выгнулась дугой. — Думаю, что это Стивен Кинг пополам с Льюисом Кэрроллом.

«Может, она и права», — подумала Бонни. Но сон все равно не давал ей покоя; он мучил ее весь день, заставив померкнуть прежние тревоги. Теперь же, когда они с Мередит подходили к дому Кэролайн, эти тревоги вернулись с удвоенной силой.

«Надо было все ей рассказать», — думала она, искоса бросая беспокойные взгляды на Мередит. Нельзя, чтобы она пришла туда вот так, ни о чем не подозревая...

Мередит со вздохом подняла глаза на освещенное окошко в доме времен королевы Анны.

— Тебе действительно именно сегодня позарез нужны эти серьги?

— Да, очень нужны, честно-честно. — Теперь было уже слишком поздно. Оставалось делать хорошую мину при плохой игре. — Когда ты их увидишь, они тебе понравятся, — добавила она, чувствуя, что в ее голосе сквозят умоляющие нотки.

Мередит остановилась и с любопытством окинула лицо Бонни быстрым взглядом своих острых темных глаз. Потом она постучалась в дверь.

— Надеюсь только, что Кэролайн не собирается сидеть дома весь вечер. Тогда мы у нее застрянем надолго.

— Кэролайн? В субботу вечером? Не смеши меня. — Бонни слишком долго задерживала дыхание, и теперь у нее начала кружиться голова. Вместо звонкого смеха получилось что-то нервное и фальшивое. — Как тебе такое могло прийти в голову? — продолжала она чуть ли не истерично, а Мередит одновременно с ней произнесла:

— Наверное, дома вообще никого нет, — и нажала кнопку звонка.

И тут за каким-то чертом Бонни пропищала:

— Дзынь-дзынь.

Мередит, которая уже взялась было за дверную ручку, вдруг замерла.

— Бонни, — сказала она тихо, — тебе не хватает кислорода?

— Нет. — В отчаянии Бонни схватила Мередит за руку и с мольбой посмотрела ей в глаза. Дверь стала открываться.

— Ради бога, Мередит, ты только не убивай меня.

— Сюрприз! — закричали три голоса.

— Улыбнись, — прошипела Бонни и толкнула остолбеневшую подругу в залитый светом шумный холл, прямо под душ из конфетти. Расплывшись в широкой кретинической улыбке, она пробормотала сквозь сжатые зубы: — Убьешь меня потом; я это заслужила. А сейчас просто улыбнись.

 

Было много дорогих воздушных шаров с напылением из фольги. Было много тщательно составленных цветочных композиций, и Бонни заметила, что орхидеи в букетах идеально сочетаются по цвету со светло-зеленым шейным платком Кэролайн. Это был шелковый платок от Гермес, с листочками и виноградными лозами. «Спорю на что угодно, к концу вечера она воткнет одну из этих орхидей себе в волосы», — подумала Бонни.

Взгляд голубых глаз Сью Карсон был немного тревожным, а растянувшиеся в улыбке губы подрагивали.

— Надеюсь, у тебя не было серьезных планов на вечер, Мередит, — сказала ока.

— Ну, по крайней мере, ничего такого, что нельзя было бы отменить, — сказала Мередит. Она криво усмехнулась в ответ, но эта улыбка была теплой, и Бонни с облегчением перевела дыхание.

Сью, вместе с Бонни, Мередит и Кэролайн, была в свите Елены одной из приближенных фрейлин. Только она одна, не считая Бонни и Мередит, осталась на ее стороне, когда все остальные от нее отвернулись. На похоронах Елены она сказала, что настоящей королевой школы Роберта Ли была именно Елена и что в память о Елене она снимает свою кандидатуру с номинации «Снежная Королева года». Не любить Сью было невозможно. «Уфф! Пронесло», — мелькнуло в голове у Бонни.

— Я хочу, чтобы мы все вместе сфотографировались на диване, — сказала Кэролайн, усаживая их за букетами. — Викки, щелкни нас.

Никем не замеченная Викки Беннетт тихо стояла в сторонке.

— Да-да, сейчас, — сказала она, нервно откинула от глаз прядь светло-каштановых волос и взяла фотоаппарат.

«Как служанка», — подумала Бонни, а затем ее ослепила вспышка.

Пока на поляроидном снимке проступало изображение, а Сью и Кэролайн иронизировали по поводу чопорной светскости Мередит, Бонни кое-что еще заметила. Фотография получилась хорошей. Кэролайн выглядела, как всегда, потрясающе — ее каштановые волосы блестели, и прямо перед ней стояли светло-зеленые орхидеи. Мередит, не прилагая для этого никаких усилий, вышла задумчивой, ироничной и несколько зловещей красавицей. Сама Бонни, на голову ниже всех остальных, сидела с растрепанными рыжими волосами и глуповатым лицом. А в фигуре позади нее на диване было что-то странное. Это была Сью, именно Сью, и никто иной, но на секунду Бонни показалось, что светлые волосы и голубые глаза принадлежат кому-то другому. И этот кто-то пристально смотрел на нее, словно хотел сказать нечто важное. Бонни уставилась на снимок, нахмурившись и часто моргая. Изображение поплыло у нее перед глазами, а по спине пробежал нехороший холодок.

Нет, это Сью. Наверное, на секунду Бонни сошла с ума. Или это на нее так подействовала идея Кэролайн «снова собраться всем вместе».

— Теперь сниму я, — сказала она, вскакивая с дивана. — Садись, Викки, и подвинься. Нет, ближе, ближе — вот так!

Все движения Викки были стремительными, легкими и порывистыми. Когда погасла вспышка, она выглядела как испуганный зверек, готовый в любой момент сорваться и убежать.

Кэролайн взглянула на фотографию лишь мельком. Она встала и пошла на кухню.

— Угадайте, что у нас будет на сладкое, — сказала она. — Я делаю собственный вариант «шоколадной смерти». Пойдемте, поможете мне взбить крем.

Вначале за ней пошла Сью, затем, после секундного замешательства, — Викки.

Дежурная улыбка сползла с лица Мередит, и она повернулась к Бонни:

— Ты должна была меня предупредить.

— Знаю. — Бонни виновато потупилась, но тут же снова подняла голову и улыбнулась. — Тогда ты бы не пришла, и мы не получили бы «шоколадную смерть».

— То есть все затевалось ради этого?

— Ну, и ради этого тоже, — рассудительно сказала Бонни. — Слушай, давай серьезно. Может, все получится не так уж плохо. Кэролайн искренне старается быть милой, а Викки полезно хотя бы иногда выбираться из дома...

— Как-то не похоже, чтобы ей это было полезно, — ответила Мередит откровенно. — У нее такой вид, будто ее вот-вот хватит сердечный приступ.

— Думаю, она просто нервничает.

Бонни считала, что у Викки были все основания нервничать. Почти всю прошлую осень Викки пробыла в трансе — ее медленно сводила с ума какая-то сила, природы которой она не понимала. Для всех было неожиданностью, что она оправилась так быстро.

Мередит продолжала хмуриться.

— И вообще, — сказала Бонни, утешая, — на самом деле твой день рождения не сегодня.

Мередит взяла фотоаппарат и стала вертеть его в руках. Не отрывая от него глаз, она проговорила:

— На самом деле — именно сегодня.

— Что? — Бонни уставилась на нее. — Что ты сказала?

— Я сказала, что день рождения у меня сегодня. Наверное, Кэролайн узнала об этом от своей матери; наши мамы когда-то дружили.

— Мередит, что ты такое говоришь? Твой день рождения был на прошлой неделе, тридцатого мая.

— Нет. Мой день рождения сегодня, шестого июня. Честное слово, могу показать водительские права. Родители стали праздновать его на неделю раньше, потому что шестое июня для нас нехороший день. В этот день на дедушку напали, и он сошел с ума. — У Бонни перехватило дыхание, она не могла выговорить ни слова, а Мередит хладнокровно продолжала: — Он пытался убить мою бабушку. И меня тоже. — Мередит аккуратно положила фотоаппарат в центр кофейного столика. — А теперь пора на кухню, — мягко сказала она. — Я чувствую запах шоколада.

Бонни по-прежнему сидела словно парализованная, но ее сознание бешено работало. Она смутно припомнила, что Мередит и раньше, не вдаваясь в подробности, упоминала о чем-то подобном, но не говорила, когда это произошло.

— Напали? Ты хочешь сказать, как на Викки? — пролепетала Бонни. Она не сумела выговорить слово «вампир», но не сомневалась, что Мередит ее поймет.

— Да, как на Викки, — ответила Мередит. — Пошли, — добавила она еще тише, — нас ждут. Я не хотела тебя расстроить.

 

«Раз Мередит не хотела меня расстроить, то и не буду расстраиваться, — думала Бонни, выливая горячий крем на шоколадный торт и шоколадное мороженое. — А то, что мы с ней дружим с первого класса, но она никогда об этом не рассказывала, просто пустяки».

И вдруг по ее коже побежали мурашки, и из каких-то темных уголков сознания выплыли слова: все не то, чем кажется. Об этом предупреждал в прошлом году голос Онории Фелл, когда говорил через нее, и это пророчество обернулось жуткой правдой. А что, если ничего не закончилось?

Бонни решительно покачала головой. Сейчас не время об этом думать, надо позаботиться о вечеринке. «Я сделаю все, что смогу, чтобы вечеринка удалась и никто ни с кем не поссорился», — сказала она себе.

Как ни странно, для этого даже не пришлось особенно стараться. Поначалу Мередит и Викки все больше помалкивали, но Бонни приложила нечеловеческие усилия, чтобы разговорить Викки, а Мередит не смогла устоять перед грудой подарков в светлой оберточной бумаге на кофейном столике. К тому времени, когда она разворачивала последний, все уже болтали и веселились. Атмосфера дружбы и взаимной доброжелательности не исчезла и когда все пошли в комнату Кэролайн смотреть ее одежду, диски и фотоальбомы. Ближе к полуночи все улеглись в спальные мешки и продолжали разговаривать.

— Как поживает Аларих? — спросила Сью у Мередит.

Аларих Зальцман был кем-то вроде бойфренда Мередит. Он учился в аспирантуре в университете Дьюка и специализировался на парапсихологии. В прошлом году, когда на город напали вампиры, его вызвали в Феллс-Черч. Сначала он оказался по другую сторону баррикад, но в конце концов стал союзником и другом.

— Он в России, — сказала Мередит. — Перестройка, все такое. Поехал изучать их методы работы с экстрасенсами во времена холодной войны.

— Что ты скажешь ему, когда он вернется? — спросила Кэролайн.

Этот вопрос хотела бы задать и сама Бонни. Аларих был старше Мередит на четыре года, и она говорила, что ей надо вначале окончить школу; тогда они поговорят о своем будущем. И вот Мередит уже восемнадцать (исполнилось сегодня, напомнила себе Бонни), а до выпускного осталось две недели. Что теперь?

— Еще не решила, — сказала Мередит. — Аларих хочет, чтобы я поехала учиться в Дьюк, и меня туда берут, но я еще не уверена. Надо подумать.

Бонни была этому рада. Ей хотелось, чтобы Мередит училась вместе с ней в колледже Буна. Это лучше, чем все бросить и выйти замуж, или даже устроить помолвку. Глупо в таком возрасте выбирать себе парня раз и навсегда. Сама Бонни была знаменита своим непостоянством; она меняла парней, как перчатки. Бонни легко влюблялась, но так же легко охладевала.

— А я пока не встречала парня, который бы стоил того, чтобы хранить ему верность, — заявила она.

Все посмотрели на нее. Сью, которая лежала, опершись подбородком о кулаки, спросила:

— А Стефан?

Бонни могла бы предвидеть такой поворот. Сейчас, когда комнату освещал только тусклый ночник, а единственным звуком был шелест плакучей ивы у дома, разговор неизбежно должен был свернуть на Стефана. И Елену.

Стефан Сальваторе и Елена Гилберт уже превратились в городскую легенду, местных Ромео и Джульетту. Когда Стефан появился в Феллс-Черч, о нем стали мечтать все девушки. И Елена, самая красивая, самая популярная и самая неприступная девушка в школе, — тоже. И только заполучив его, она поняла, в какой опасности оказалась. Стефан не был тем, кем казался, у него была тайна, намного более страшная, чем можно было себе представить. А его брат Дамон оказался еще более загадочным и более опасным, чем Стефан. Елена оказалась между двумя братьями; она любила Стефана, но ее неудержимо влекли темные глубины Дамона. Наконец ей пришлось пожертвовать жизнью, чтобы спасти обоих братьев и тем самым отплатить за их любовь.

— Ну разве что Стефан. Но для этого надо быть Еленой, — сдалась Бонни. Атмосфера изменилась, став тихой и немножко грустной, как и положено для полуночных откровений.

— До сих пор не могу поверить, что ее больше нет, — негромко сказала Сью, закрыв глаза и покачав головой. — Она была такой живой, намного живее всех на свете.

— Ее пламя только ярче запылало, — сказала Мередит, разглядывая на потолке круги от красно-золотой лампы. Ее голос был мягким, но полным внутренней силы, и вдруг Бонни подумала, что это — самые правильные слова, которые ей приходилось слышать о Елене.

— Бывали периоды, когда я ее ненавидела, но не замечать ее я не могла никогда, — призналась Кэролайн. Она прищурила зеленые глаза, погружаясь в воспоминания. — Она была не из тех, кого можно игнорировать.

— Ее смерть открыла для меня одну истину, — сказала Сью. — Это может случиться с любой из нас.

Нельзя терять ни минуты, потому что никогда не знаешь, сколько тебе осталось.

— Может быть, шестьдесят лет, а может — шестьдесят минут, — глухо добавила Викки. — Каждая из нас может умереть... да хоть сегодня вечером.

Бонни беспокойно поежилась. Но не успела она вставить слово, как Сью продолжила:

— До сих пор не укладывается в голове, что ее действительно нет. Иногда у меня бывает ощущение, что она где-то рядом.

— И у меня, — горячо отозвалась Бонни. Перед ее мысленным взором снова появились Теплые Ручьи, и на мгновение эта картинка показалась ей более живой, чем погруженная в полумрак комната Кэролайн. — Прошлой ночью я видела ее во сне, и мне показалось, что это не сон, а настоящая Елена, и она пытается мне что-то сказать. У меня до сих пор такое чувство, — добавила она, повернувшись к Мередит.

Все молча уставились на нее. Когда-то давно над Бонни посмеивались, если она говорила о чем-то сверхъестественном, но те времена прошли. Ее экстрасенсорные способности были непререкаемы и вызывали смешанное со страхом уважение.

— Правда? — выдохнула Викки.

— А что, по-твоему, она пыталась сказать? — спросила Сью.

— Не знаю. Под конец она изо всех сил старалась не потерять со мной контакт, но у нее не вышло...

Снова повисла пауза. Ее нарушила Сью, которая неуверенно сказала чуть подрагивающим голосом:

— А как по-твоему... Смогла бы ты сама вступить с ней в контакт?

Она высказала вслух то, о чем думали все. Бонни посмотрела на Мередит. В прошлый раз она отмахнулась от рассказа Бонни, но сейчас ее ответный взгляд был серьезным.

— Не знаю, — медленно проговорила Бонни. Ее не оставляли сцены из ночного кошмара. — Входить в транс и открывать себя для чего угодно... неизвестно ведь, с чем я могу там столкнуться. Короче, этого мне точно не хочется.

— А разве нет других способов общения с умершими? Что, если устроить спиритический сеанс? — спросила Сью.

— У родителей есть спиритическая доска, — объявила Кэролайн чуть громче, чем следовало.

Спокойная и уютная атмосфера была разрушена, в воздухе повисло необъяснимое напряжение. Девушки невольно выпрямились и обменялись испытующими взглядами. Даже боязливая Викки явно была заинтригована.

— У нас получится? — спросила Мередит у Бонни.

— И стоит ли это делать? — усомнилась Сью.

— На самом деле единственный вопрос — в другом. Хватит ли у нас смелости? — сказала Мередит.

И снова Бонни увидела, что к ней обращены все взгляды. Поборов последние сомнения, она пожала плечами. В животе у нее усиливалось щекочущее чувство.

— А почему бы и нет? — сказала она. — Мы ведь ничего не теряем.

Кэролайн повернулась к Викки:

— Викки, внизу, как спустишься по лестнице, стоит шкаф. Спиритическая доска лежит на верхней полке, среди других настольных игр.

Она даже не сказала: «Ты бы не могла ее принести?» Бонни нахмурилась и открыла было рот, но Викки уже исчезла за дверью.

— Ты не могла бы вести себя чуточку повежливее? — сказала Бонни. — Ты что, репетируешь роль злой мачехи в спектакле про Золушку?

— Да ладно тебе, Бонни, — отмахнулась Кэролайн. — Ей повезло, что ее вообще сюда позвали. И она сама это отлично понимает.

— Да, я думаю, она уже на седьмом небе от нашей доброты, — сухо сказала Мередит.

— И кроме того... — начала Бонни, но тут ее прервали. Раздался высокий и тонкий звук, ставший под конец чуть тише, но ошибиться было невозможно. Это был крик. Потом — пауза, а потом — опять пронзительные крики, один за другим.

 

На секунду девушки в спальне остолбенели. Потом они помчались вниз по лестнице.

— Викки! — Длинноногая Мередит первой оказалась внизу.

Викки стояла у шкафа, вытянув руки вперед, словно защищаясь от чего-то. Продолжая визжать, она вцепилась в Мередит.

— Что с тобой, Викки? — спросила Кэролайн. Спросила не испуганно, а скорее раздраженно. На полу были разбросаны коробки с играми, фишки от «Монополии» и карточки для викторины. — Что ты развопилась?

— Меня что-то схватило! Я потянулась к верхней полке, и тут меня что-то схватило за талию!

— Сзади?

— Нет! Из шкафа.

Озадаченная, Бонни посмотрела на открытый шкаф, в котором плотно висели зимние пальто. Некоторые из них были такими длинными, что доставали до самого низа. Мягко высвободившись из объятий Викки, Мередит взяла зонтик и потыкала им развешенную в шкафу одежду.

— Не надо... — сорвалось с языка у Бонни, но зонтик не натыкался ни на что, кроме ткани. Мередит зонтиком раздвинула пальто, и стала видна задняя стенка из кедрового дерева.

— Видишь? Тут никого нет, — мягко сказала она. — А это видишь? Рукава. Если наклониться слишком близко и оказаться между ними, вполне может показаться, что к тебе кто-то прикоснулся.

Викки сделала шаг вперед, толкнула болтающийся рукав и перевела глаза на верхнюю полку, потом прижала к лицу ладони, и ее длинные шелковые волосы скрыли и лицо, и руки. В первый момент Бонни испугалась, что Викки плачет, но потом услышала смех.

— О господи! А я-то... ох, какая же я дура! Сейчас я все уберу, — бормотала Викки.

— Потом, — твердо сказала Мередит. — Идем в гостиную.

Перед тем как выйти, Бонни обернулась и еще раз посмотрела на платяной шкаф.

 

Все расселись за кофейным столиком, выключив для пущего эффекта несколько лампочек. Бонни положила пальцы на маленькую пластмассовую планшетку. Она никогда не участвовала в спиритических сеансах, но примерно представляла себе, как это делается. Планшетка двигается по буквам, а буквы складываются в слова — если дух настроен поболтать.

— Надо, чтобы мы все к ней прикасались, — сказала она и окинула всех взглядом, чтобы убедиться, что ее послушались. Пальцы Мередит были длинными и изящными, пальцы Сью — совсем тоненькими и с овальными ногтями. У Кэролайн ногти были бронзовыми. У Викки — обгрызенными.

— Теперь нужно закрыть глаза и сосредоточиться, — негромко сказала Бонни. Девушки послушались; в наступившей тишине слышалось только их шумное дыхание. Всеми завладело предвкушение чего-то необычного.

— Думайте о Елене. Представляйте себе ее. Если она где-то рядом, мы должны привлечь ее сюда.

Большая комната погрузилась в молчание. Закрыв глаза, Бонни представила себе светло-золотые волосы и лазурные глаза.

— Давай, Елена, — прошептала она. — Поговори со мной.

Планшетка начала двигаться.

Никто из девушек не мог вызвать это движение: толчки, перемещающие планшетку, как бы исходили из разных точек. Но все-таки маленький пластмассовый треугольник двигался — плавно, уверенно. Бонни не открывала глаз, пока планшетка не остановилась. Потом она взглянула на нее. Планшетка указывала на слово «Да».

Викки тихо всхлипнула.

Бонни обвела взглядом всех. Кэролайн учащенно дышала, прищурив зеленые глаза. Сью, единственная из них, до сих пор сидела, плотно зажмурившись. Мередит была бледна.

Все ждали дальнейших инструкций.

— Продолжаем сосредотачиваться, — сказала Бонни. Она чувствовала себя странно и глупо, обращаясь к пустому пространству перед собой. Но другого выхода не было, ведь она была здесь главным авторитетом.

— Это ты, Елена? — спросила она.

Планшетка описала маленький круг и вернулась на слово «Да».

И тут внезапно сердце Бонни застучало так бешено, что она испугалась, не задрожат ли ее пальцы. Пластик под руками словно превратился во что-то другое, стал наэлектризованным, как будто сквозь него пробивалась непонятная энергия. Бонни уже не чувствовала себя по-идиотски. В ее глазах стояли слезы. Она заметила, что и у Мередит заблестели глаза. Мередит посмотрела на нее и кивнула.

— А откуда мы знаем, что это правда? — громко и недоверчиво спросила Кэролайн.

«Она ничего не почувствовала, — поняла Бонни. — Ничего из того, что чувствую я». Экстрасенсорных способностей у Кэролайн было не больше, чем у деревяшки.

Планшетка снова пришла в движение; теперь она бегала по буквам так быстро, что Мередит едва успевала складывать их в слова. Даже без знаков препинания все было предельно ясно.

 

КЭРОЛАЙН, НЕ БУДЬ ДУРОЙ, — гласило сообщение. — СКАЖИ СПАСИБО, ЧТО Я ВООБЩЕ С ТОБОЙ РАЗГОВАРИВАЮ.

 

— Теперь сомнений нет, это Елена, — сухо сказала Мередит.

— Похоже на нее, но...

— Ну помолчи уже, Кэролайн, — сказала Бонни. — Елена, я очень рада, что ты... — Она поперхнулась и попыталась начать снова.

 

БОННИ, НЕТ ВРЕМЕНИ НА СОПЛИ. ДАВАЙ БЛИЖЕ К ДЕЛУ.

 

«И это тоже Елена», — хмыкнула про себя Бонни и продолжала:

— Прошлой ночью я видела сон.

 

ЧАЙ.

 

— Да! — Сердце Бонни стучало так быстро, как никогда в жизни. — Я хотела с тобой поговорить, но все пошло кувырком, мы стали терять контакт и...

 

БОННИ, НЕ ВХОДИ В ТРАНС. НЕ ВХОДИ В ТРАНС. НЕ ВХОДИ В ТРАНС.

 

— Поняла, — это был ответ на ее вопрос, и у нее отлегло от сердца.

 

ПОМЕХИ ИСКАЖАЮТ МОИ СООБЩЕНИЯ. ТУТ ТВОРЯТСЯ ПЛОХИЕ ОЧЕНЬ, ОЧЕНЬ ПЛОХИЕ ВЕЩИ.

 

— Какие именно? — Бонни ниже склонилась к доске. — Что происходит?

 

НЕТ ВРЕМЕНИ!

 

Планшетка как будто поставила восклицательный знак. Она бешено дергалась от буквы к букве, словно Елена едва сдерживала нетерпение.

 

ОН СЕЙЧАС ОТВЛЕКСЯ, И Я МОГУ ГОВОРИТЬ, НО ВРЕМЕНИ МАЛО. КОГДА МЫ ДОГОВОРИМ, НЕМЕДЛЕННО УХОДИТЕ ИЗ ДОМА. ВЫ В ОПАСНОСТИ.

 

— В опасности? — переспросила Викки, которая явно была готова немедленно сорваться с места и убежать.

 

СТОП. СНАЧАЛА ДОСЛУШАЙТЕ. ВЕСЬ ГОРОД В ОПАСНОСТИ.

 

— Что мы должны делать? — быстро спросила Мередит.

 

ВАМ НУЖНА ПОМОЩЬ. ОН В ДРУГОЙ ВЕСОВОЙ КАТЕГОРИИ. НЕВЕРОЯТНО СИЛЬНЫЙ. СЛУШАЙТЕ И ДЕЛАЙТЕ, ЧТО Я ГОВОРЮ. ВАМ НАДО СОВЕРШИТЬ РИТУАЛ ВЫЗОВА. ПЕРВЫЙ ИНГРЕДИЕНТ ЭТО В...

 

Ни с того ни с сего планшетка дернулась прочь от букв и бешено заметалась по доске. Она остановилась на стилизованном изображении луны, потом — солнца, потом показала на надпись «Паркер Бразерс, инкорпорейтед».

 

— Елена!

Планшетка снова вернулась к буквам.

 

ЕЩЕ МЫШКУ. ЕЩЕ МЫШКУ. ЕЩЕ МЫШКУ.

 

— Что это? — закричала Сью, широко раскрыв глаза.

Бонни стало страшно. Планшетка пульсировала энергией, темной, уродливой энергией, похожей на черную кипящую смолу; эта энергия обжигала ей пальцы. Но Бонни чувствовала и трепещущую струю золотой энергии — это была Елена, и она пыталась бороться.

— Не отпускайте! — в отчаянии крикнула она. — Не отпускайте руки!

 

МЫШКА. ГРЯЗЬ. ТЕБЕ ПРИШЕЛ КОНЕЦ, — говорила планшетка. — КРОВЬ. КРОВЬ. КРОВЬ. А потом... БОННИ, УХОДИ, БЕГИ. ОН ЗДЕСЬ. БЕГИ. БЕГИ. БЕ...

 

Планшетка яростно дернулась, выскользнула из-под пальцев Бонни и перелетела через доску, словно ее отшвырнули. Викки завизжала. Мередит вскочила на ноги.

И тут свет погас, и весь дом погрузился во мрак.

 

 

Викки визжала не переставая. Бонни почувствовала, что ее охватывает паника.

— Викки, прекрати! Хватит, пора выбираться отсюда! — Чтобы ее услышали, Мередит пришлось повысить голос. — Это твой дом, Кэролайн. Сейчас мы все возьмемся за руки, и ты отведешь нас к выходу.

— Ладно, — сказала Кэролайн. Судя по голосу, она была напугана не так сильно, как остальные.

«Иногда отсутствие воображения — это плюс, — подумала Бонни. — Сознание не подсовывает тебе страшные картинки того, что вот-вот случится».

Ей стало спокойнее, когда ее пальцы крепко сжала узкая холодная ладонь Мередит. Свободной рукой она пошарила в воздухе и нащупала пальцы Кэролайн с твердыми длинными ногтями.

Она ничего не видела. Казалось, глаза должны были бы привыкнуть к темноте, но, когда Кэролайн повела их, Бонни по-прежнему ничего не могла различить. С улицы тоже не пробивалось никакого света: видимо, электричество отключилось повсюду. Кэролайн споткнулась обо что-то из мебели и выругалась; Бонни наткнулась на нее.

Сзади доносилось поскуливание Викки.

— Держись, — шептала Сью. — Держись, Викки, мы выберемся.

Медленно, шаркая ногами, они шли через тьму. Наконец Бонни почувствовала под ногами плитку.

— Это передний холл, — сказала Кэролайн. — Постойте минутку; сейчас я найду дверь.

И ее пальцы выскользнули из руки Бонни.

— Кэролайн! Не отпускай руку... Где ты? Кэролайн, дай мне руку! — закричала Бонни, истерично, как слепая, хватая воздух.

Что-то большое и влажное из темноты схватило ее за пальцы. Это была рука. И принадлежала она не Кэролайн.

Бонни завизжала.

Викки тут же подхватила визг. Горячая влажная рука потянула Бонни вперед. Бонни вырывалась, упиралась, но безуспешно. Потом она почувствовала, что Мередит тащит ее к себе, схватив обеими руками за талию, и Бонни наконец выдернула руку.

Она развернулась и побежала, не понимая куда и смутно ощущая, что Мередит бежит где-то рядом. Она визжала, но не слышала своего визга. Только наткнувшись на огромное кресло и остановившись, она услышала собственный голос.

— Прекрати! Бонни, хватит, стой! — Мередит трясла ее. Они сползли на пол у спинки кресла.

— Что-то меня поймало! Что-то схватило меня, Мередит!

— Знаю. Тихо. Он все еще где-то здесь, — сказала Мередит. Чтобы снова не заорать, Бонни уткнулась лицом в плечо Мередит. Что, если он здесь, в этой комнате?

В повисшей тишине мучительно тянулись секунды. Как Бонни ни вслушивалась, она так и не сумела расслышать ни единого звука, кроме собственного дыхания и глухого стука своего сердца.

— Слушай меня! Надо найти заднюю дверь. По идее, мы сейчас в гостиной. Это значит, что кухня прямо за нами. Мы должны выйти туда, — сказала Мередит приглушенным голосом.

Бонни покорно кивнула, но потом резко вскинула голову.

— Где Викки? — хрипло прошептала она.

— Не знаю. Я стала тебя оттаскивать и выпустила ее руку. Пошли.

Бонни схватилась за нее:

— А почему она не кричит?

По телу Мередит пробежала волна дрожи.

— Я не знаю.

— Господи. Господи, боже мой. Мы не можем бросить ее здесь, Мередит.

Придется.

— Нельзя. Мередит, это я предложила Кэролайн пригласить ее. Она здесь из-за меня. И мы должны ее отсюда вытащить.

Повисла пауза. Потом Мередит прошептала:

— Ладно, уговорила. Но вообще-то, Бонни, ты выбрала совершенно неудачный момент, чтобы благородничать.

Хлопнула дверь, и обе девушки подскочили. Потом послышался частый и громкий стук. «Кто-то бежит по лестнице», — подумала Бонни. А потом, почти сразу, раздался громкий голос:

— Викки, где ты? Нет... Викки, нет! Не надо!

— Это Сью, — выдохнула Бонни, вскакивая на ноги. — Она наверху.

— Ну почему у нас нет фонаря! — Мередит была в ярости.

Бонни понимала, что она имеет в виду. Слишком темно, чтобы вслепую бегать по дому. Слишком страшно. Ее разум был охвачен примитивным животным страхом. Ей нужен был свет, хоть какой-нибудь.

Она не могла снова идти на ощупь сквозь тьму, где притаились чьи-то руки, которые в любой момент могут ее схватить. Не могла себя заставить.

Но все-таки сделала один неуверенный шаг.

— Пошли, — выдохнула она, и Мередит пошла за ней в темноту.

Бонни напряженно ждала, что мокрая влажная рука высунется из тьмы и снова схватит ее. Каждая клеточка ее тела дрожала в ожидании этого прикосновения. Особенно дрожала рука, которую она вытянула перед собой, чтобы нащупывать дорогу.

А потом она сделала то, чего делать не стоило. Она вспомнила свой сон.

Тошнотворно-сладкий запах мусора моментально заполнил ее сознание. Она представила себе тварей, выползающих из ямы, вспомнила серое лицо Елены, безволосую голову; вспомнила гниющие губы, обнажающие жуткий оскал. Если ее схватило за руку это...

«Я больше не могу идти. Не могу, не могу, не могу, — думала она. — Мне ужасно жалко Викки, но идти я не могу. Пожалуйста, можно я просто постою здесь?»

Она шла, цепляясь за Мередит и едва не плача. И тут сверху донесся звук, страшнее которого она не слышала никогда в жизни.

Точнее, это была череда разных звуков, но они так быстро сменяли друг друга, что слились в единое целое. Сначала раздался вопль — это Сью кричала: «Викки! Викки! Нет!» Потом — оглушительный грохот, звон разбитого стекла, такой громкий, словно сразу разбилось сто окон. И одновременно, перекрывая его, — зависший в воздухе крик, крик абсолютного, первобытного ужаса.

А потом все прекратилось.

— Что это было? Мередит, что это?

— Плохи дела, — с трудом выговорила Мередит прерывающимся голосом. — Очень плохи. Бонни, отпусти меня. Я схожу посмотреть.

— Нет-нет, не ходи одна, — отчаянно запротестовала Бонни.

Они отыскали лестницу и с трудом поднялись наверх. Добравшись до второго этажа, Бонни услышала еще один звук, странный и тошнотворный. Звук падающих стеклянных осколков.

И тут зажегся свет.

Это произошло слишком неожиданно, и Бонни невольно вскрикнула. Она обернулась к Мередит и едва не закричала снова. Длинные волосы Мередит были всклокочены, скулы заострились, лицо побледнело и осунулось от страха.

Дзынь. Дзынь.

При свете было еще страшнее. Мередит шла по коридору к самой последней двери, из-за которой доносился звон. Бонни пошла было за ней, но вдруг поняла: она ни за что не хочет заглядывать за эту дверь.

Мередит потянула дверь на себя, и та открылась. На секунду она застыла в дверном проеме, а потом исчезла внутри. Бонни кинулась к двери.

— Господи, не ходи сюда!

Бонни не медлила ни секунды. Она нырнула в дверь и остановилась как вкопанная. В первую секунду ей показалось, что все крыло дома исчезло. Французское окно, отделявшее спальню от балкона, выглядело как после взрыва: древесина разлетелась в щепки, стекло разбилось. Маленькие кусочки стекла то тут, то там свисали с остатков деревянных рам и со звоном падали вниз.

Прозрачная белая занавеска, прикрывающая зияющую дыру, надувалась то внутрь, то наружу. Перед занавеской Бонни увидела силуэт Викки. Свесив по бокам руки, она стояла неподвижно, как каменное изваяние.

— Викки, ты цела, — Бонни испытала острое чувство облегчения, увидев ее живой. — Викки!

Викки не повернулась и ничего не ответила. Бонни опасливо обошла ее и заглянула ей в лицо. Викки смотрела прямо перед собой, ее зрачки превратились в крохотные точки. Она с трудом дышала, издавая свистящие короткие вздохи, грудь ее вздымалась.

— Я следующая. Он сказал, что я следующая, — повторяла она шепотом, явно обращаясь не к Бонни. Похоже, она вообще ее не замечала.

Вздрогнув, Бонни попятилась. Мередит была на балконе. Когда Бонни оказалась у занавески, Мередит обернулась и попыталась преградить ей путь.

— Не смотри. Не смотри вниз, — сказала она.

Куда именно? Вдруг Бонни поняла. Она шагнула вперед, отстранив Мередит, а та схватила ее за руку, чтобы удержать на самом краю головокружительного провала. Балконные перила разлетелись, как и французское окно, и Бонни был хорошо виден освещенный двор. На земле распростерлась человеческая фигура, похожая на сломанную куклу. Руки и ноги у нее были искривлены, шея выгнута под неестественным углом, а светлые волосы разметались по темной земле сада. Это была Сью Карсон.

В сознании Бонни воцарился хаос, но в этом хаосе отчетливо звучали, соперничая друг с другом, две мысли. Первая: Кэролайн уже больше никогда не соберет свою четверку. И вторая: то, что все это произошло в день рождения Мередит, нечестно. Просто нечестно.

 

— Извините, Мередит. Думаю, сейчас она к этому еще не готова.

Когда Бонни услыхала голос отца у парадной двери, она апатично размешивала сахар в ромашковом чае. Она решительно отодвинула чашку. Торчать на этой кухне — вот к чему она на самом деле не была готова. Ей хотелось на свежий воздух.

— Я ненадолго, папа.

Мередит выглядела плохо, почти так же плохо, как прошлой ночью: заострившиеся черты лица, круги под глазами, напряженно сжатые губы.

— Мы просто съездим куда-нибудь, — сказала Бонни отцу. — Может быть, встретимся с кем-нибудь из ребят. Ты же сам говорил, что это было бы полезно, помнишь?

Что на это можно было возразить? Мистер Маккалог взглянул на свою миниатюрную дочь сверху вниз. Упрямый подбородок, унаследованный от него, был выставлен вперед, глаза смотрели в упор. Он сдался.

— Сейчас уже почти четыре. Возвращайся до темноты, — сказал он.

— Сами не знают, чего хотят, — проворчала Бонни, когда они с Мередит шли к ее машине. Оказавшись внутри, девушки сразу же заблокировали дверцы.

Заводя машину, Мередит бросила на Бонни мрачный понимающий взгляд.

— Твои тоже не поверили?

— Да нет, верили каждому слову. Пока я не добралась до сути. Я не понимаю, они что, идиоты?

Мередит усмехнулась.

— Поставь себя на их место. Есть труп без каких-либо следов насильственной смерти — только травмы от падения с высоты. Выясняется, что свет во всем районе погас из-за неполадок на «Вирджинии Электрик». Потом находят нас, мы бьемся в истерике и на все расспросы выдаем какую-то несуразицу. Кто все это сделал? Какое-то чудовище с потными руками. С чего мы взяли? Нам рассказала наша покойная подруга Елена во время спиритического сеанса. Вполне естественно, что у них появляются некоторые... сомнения.

— Это было бы естественно, если бы они не сталкивались с подобным раньше, — возразила Бонни, стукнув кулаком по дверце машины. — Но они же сталкивались. Неужели они думают, что мы придумали собак, напавших на нас в прошлом году во время Снежного бала? Неужели они думают, что Елену убил кто-то, кого мы выдумали?

— Они уже начали забывать, — мягко сказала Мередит. — Ты сама это предсказывала. Жизнь вернулась в нормальную колею, и весь город вздохнул с облегчением. У них ощущение, что они проснулись после кошмарного сна, и меньше всего на свете им хочется повторения этого кошмара.

Бонни покачала головой.

— Ну конечно. Намного удобнее решить, что это компания глупых девиц устроила спиритический сеанс, а когда зажегся свет, все перепугались и разбежались. И одна из них напугалась так сильно, что махнула через окно.

Воцарилось молчание, а потом Мередит сказала:

— Как бы я хотела, чтобы Аларих был здесь.

В нормальной ситуации Бонни ткнула бы ее пальцем в бок и сладко промурлыкала: «Ага, и я тоже». Несмотря на свой преклонный возраст — целых двадцать два года! — Аларих был одним из самых симпатичных мужчин, которых ей доводилось встречать. Но сейчас она с мрачным видом сжала руку Мередит.

— А ты можешь ему позвонить?

— В Россию? Я не знаю даже, в каком он городе.

Бонни закусила губу.

Вдруг она выпрямилась: Мередит выехала на Ли-стрит, и они увидели, что на парковке собралась целая толпа молодежи.

Бонни и Мередит переглянулись, и Мередит кивнула.

— Почему бы и нет? — сказала она. — Может, они окажутся разумнее своих родителей.

Машина медленно въезжала на парковку, и Бонни наблюдала, как в их сторону поворачиваются недоумевающие лица. Когда они вышли, люди расступились, освобождая им путь.

Там была и Кэролайн. Она стояла, обхватив сложенными руками локти, и то и дело нервно потряхивала головой, отбрасывая назад каштановые волосы.

— Пока дом не отремонтируют, мы не будем там ночевать, — говорила она, зябко поеживаясь в своем белом свитере. — Папа говорит, на время ремонта мы снимем квартиру в Героне.

— А смысл? — спросила Мередит. — Он доберется до тебя и в Героне.

Кэролайн повернулась. Ее зеленые кошачьи глаза ускользали от прямого взгляда.

— Кто? — пролепетала она.

— Кэролайн, ну хоть ты-то не делай вида! — взорвалась Бонни.

— Я просто хочу куда-нибудь отсюда уехать, — сказала Кэролайн. Она подняла глаза, и тут Бонни поняла: она до смерти напугана. — Я так больше не могу. — И, словно стараясь придать своим словам убедительности, она стала выбираться из толпы.

— Пусть идет, Бонни, — сказала Мередит. — Все равно без толку.

— Вот именно, без толку. Потому что сама бестолочь, — зло сказала Бонни. Если даже Кэролайн, которая знает правду, так себя ведет, чего же ждать от остальных?

На лицах окружающих явно читался ответ: на них был написан такой отчаянный испуг, словно Бонни с Мередит принесли с собой какую-то страшную заразу. Словно это они были источником опасности.

— Не могу поверить, — пробормотала Бонни.

— Я тоже, — сказала Диана Кеннеди, подруга Сью. Она стояла рядом и выглядела не такой напуганной, как остальные. — Только вчера днем я разговаривала со Сью, и у нее было такое отличное настроение, она была такая счастливая! Нет, этого не может быть. — Диана всхлипнула. Ее парень обнял ее, а некоторые девушки в толпе тоже заплакали. Парни угрюмо переминались с ноги на ногу.

В мозгу Бонни забрезжил слабый лучик надежды.

— Она погибла, и она не последняя, — подхватила она. — Елена сказала, что весь город в опасности. Елена сказала... — Но тут ее голос упал. Она увидела, как изменились лица при упоминании Елены. Да, Мередит была права. Они хотели как можно скорее забыть все, что случилось прошлой зимой. Они не хотели ей верить.

— Да что с вами со всеми? — сказала она в отчаянии, надеясь, что ее хоть кто-нибудь услышит. — Вы что, всерьез считаете, что Сью сама выбросилась с балкона?

— Ну, есть такое мнение... — Парень Дианы спохватился и пожал плечами. — Но есть и другая версия... Вы сказали полиции, что в комнате была Викки Беннетт? И она опять свихнулась. А перед тем, как все произошло, вы слышали, что Викки кричала: «Нет, Сью, нет!»

У Бонни было такое ощущение, словно ее ударили под дых.

— Ты думаешь, что это Викки? Да ты сам в своем уме? Ну послушай же. Кто-то там, в доме, схватил меня за руку, и это была не Викки. Это он выбросил Сью с балкона, и Викки не имеет к этому никакого отношения.

— Она вообще не то чтобы силачка, — веско добавила Мередит. — В ней сорок килограммов под дождем.

Кто-то сзади пробормотал, что душевнобольные иногда обнаруживают нечеловеческую физическую силу. А Викки стоит на учете...

— Елена сказала, что это мужчина, — почти прокричала Бонни, стремительно теряя самообладание. Лица вокруг были замкнутыми и отсутствующими. Но вдруг она увидела одно лицо, и ей сразу полегчало:

— Мэтт! Скажи им, что ты нам веришь.

Мэтт Ханикат стоял чуть поодаль, сунув руки в карманы и понурившись. Он поднял голову и посмотрел на Бонни; от выражения его глаз у Бонни перехватило дыхание. В его взгляде не было упрямого недоверия, как у остальных, но было нечто не менее страшное — кромешное отчаяние. Он пожал плечами, не вытаскивая рук из карманов.

— Да, верю. Верю каждому слову, — сказал он. — Но какая разница? Что от этого изменится?

Бонни едва ли не впервые в жизни не нашлась что сказать. После смерти Елены Мэтт впал в депрессию, но чтобы до такой степени...

— По крайней мере, Мэтт нам верит, — Мередит взяла инициативу в свои руки. — Что нам сделать, чтобы вы все тоже поверили?

— Попробуйте доставить сюда Элвиса по спиритическому каналу, — послышался голос, от звуков которого Бонни сразу вскипела. Тайлер. Тайлер Смоллвуд. Он стоял в дорогом свитере от Пери Эллиса и по-обезьяньи скалился, обнажив два ряда крепких белых зубов.

— Спиритическое электронное письмо от мертвой королевы выпускного бала было бы еще круче, но для начала прокатит, — добавил он.

Мэтт всегда говорил, что эта ухмылка просит кирпича. Но теперь Мэтт, единственный из парней, по крепости сложения не уступавший Тайлеру, стоял, мрачно уставившись в землю.

— Закрой рот, Тайлер. Ты понятия не имеешь, что там произошло, — сказала Бонни.

— Вы и сами знаете об этом не больше. Вот если бы вы не прятались в гостиной, то, может, и увидели бы, что там случилось. И тогда, глядишь, кто-нибудь вам и поверил бы.

Ответная колкость так и не слетела с языка Бонни. Она уставилась на Тайлера, открыла рот — и закрыла его. Тайлер подождал. Она ничего не отвечала, и он снова оскалился.

— Ставлю что угодно, это дело рук Викки, — сказал он, подмигивая Дику Картеру, бывшему парню Викки. — Она девочка крепкая — подтверди, Дик? И силенок у нее вполне хватило бы. — Он отвернулся и, тщательно выговаривая каждое слово, бросил через плечо: — Или другой вариант. В город вернулся этот тип Сальваторе.

— Ах ты скотина! — не выдержала Бонни. Даже Мередит в отчаянии что-то выкрикнула. При одном упоминании имени Стефана должно было начаться черт знает что, и Тайлер это отлично понимал. Все, повернувшись к своим ближайшим соседям, разом заговорили — тревожно, испуганно, возбужденно. Особенно нервничали девушки.

По сути, на этом общее собрание и закончилось. Многие и раньше порывались незаметно улизнуть, а теперь все стали расходиться по двое — по трое, не прекращая спорить.

Бонни сердито смотрела им вслед.

— Допустим, они бы тебе поверили. И что тогда, по-твоему, им надо было делать? — спросил Мэтт. Она не заметила, как он подошел.

— Понятия не имею. Но уж в любом случае не сидеть сложа руки, пока нас всех тут не прикончат. — Бонни попыталась поймать его взгляд. — Мэтт, ты как, нормально?

— Не знаю. А ты?

Бонни задумалась:

— Нет. То есть в каком-то смысле мне самой странно, что я так сносно себя чувствую, потому что после смерти Елены я совсем ничего не могла делать. Вообще. Правда, со Сью мы не так близко дружили, ну и, кроме того... Да не знаю я! — Ей снова захотелось стукнуть по чему-нибудь кулаком. — Просто все это для меня... как-то чересчур.

— Ты в бешенстве.

— Да, я в бешенстве. — Наконец-то Бонни поняла, что за чувство терзает ее весь день. — Тот, кто убил Сью, не был просто плохим человеком. Ее убило зло, чистое, абсолютное зло. Кто бы это ни был, он не остановится. И это будет... Если мир устроен так, что такое можно творить безнаказанно... если это правда... — Она поняла, что не знает, как закончить фразу.

— Что тогда? Переедешь куда-нибудь? Я имею в виду, если окажется, что мир действительно так устроен?

В его глазах была горькая безнадежность. Бонни стало не по себе. И все-таки она сказала твердо:

— Я этого не допущу. И ты не допустишь.

В ответ он молча посмотрел на нее. Так смотрят на ребенка, который упрямо твердит, что Санта-Клаус существует на самом деле.

Тут подала голос Мередит:

— Если мы хотим, чтобы окружающие воспринимали нас всерьез, давайте сами к себе относиться серьезно. Елена действительно вступила с нами в контакт. Она чего-то хотела от нас. Если мы прекратим в этом сомневаться, то, может быть, поймем, чего именно.

При имени Елены лицо Мэтта исказила гримаса. «Бедный, ты все еще любишь ее, — подумала Бонни. — Есть ли хоть что-нибудь на этом свете, что заставило бы тебя ее забыть?»

— Ты поможешь нам, Мэтт? — спросила она.

— Помогу, — спокойно отозвался он. — Но я понятия не имею, что вы задумали.

— Остановить этого урода, пока он не убил еще кого-нибудь, — сказала Бонни. Впервые за все время она отчетливо поняла, что именно собирается делать.

— В одиночку? Видишь ли, ты совсем одна...

— Мы совсем одни, — поправила его Мередит. — Но, кстати, именно это пыталась сказать Елена. Что мы должны совершить магический обряд и вызвать подмогу.

— Простой ритуал и всего два ингредиента. — Бонни вспомнила свой сон. Она вдруг заволновалась. — Она сказала, что уже назвала мне ингредиенты. Но она ничего не говорила.

— Вчера вечером она говорила, что какие-то помехи искажают ее сообщения, — сказала Мередит. — И сейчас мне кажется, что она имела в виду твой сон. Как думаешь, ты действительно пила чай с Еленой?

— Да, — уверенно сказала Бонни. — То есть не то чтобы у нас было безумное чаепитие в Теплых Ручьях в буквальном смысле слова; я имею в виду, что именно Елена пыталась донести до меня какую-то информацию. А потом вдруг вторгся тот, другой, и вытолкнул Елену. Но она не сдавалась, и ближе к концу разговора ей на некоторое время удалось снова перехватить контроль.

— Хорошо, допустим. Но тогда надо как следует вспомнить самое начало сна, когда с тобой общалась именно Елена. Если ее сообщение было искажено какими-то помехами, оно могло дойти в подпорченном виде. Может быть, надо вспомнить не слова, а что-то другое. Что-нибудь, что она сделала...

Рука Бонни взметнулась к локонам:

— Волосы! — воскликнула она.

— Что?

— Волосы! Я спросила у нее, кто сейчас ее причесывает, мы заговорили об этом, и она сказала: «Волосы — это очень важно». И еще, Мередит, когда она вчера вечером пыталась назвать нам ингредиенты, первая буква была «В»!

— Точно! — В темных глазах Мередит загорелся огонь. — Теперь осталось узнать второй ингредиент.

— И его я тоже знаю! — Бонни не смогла сдержать нервный смех. — Сразу после того разговора о волосах она сказала мне еще одну фразу, а я решила, что это какая-то чушь. Она сказала: «Кровь тоже очень важна».

Мередит закрыла глаза. Она задумалась.

— А вчера планшетка сказала: «Кровь. Кровь. Кровь». Я тогда решила, что это тот, второй, угрожает нам, но была неправа. — Она открыла глаза. — Как по-твоему, Бонни, мы решили задачу? Это действительно те самые ингредиенты или надо думать про грязь, про сандвичи, мышей и чай?

— Те самые, — твердо сказала Бонни. — Эти ингредиенты вполне подходят для заклятий вызова. Уверена, что в моих книгах по кельтской магии найдется описание ритуала. Надо только понять, кого именно мы собираемся вызывать... — Она вдруг о чем-то задумалась и умолкла.

— Я все ждал, когда вы сообразите, — сказал Мэтт, впервые после долгой паузы. — Вы ведь понятия не имеете, кого надо вызвать.

 

 

Мередит бросила на Мэтта насмешливый взгляд.

— Ха, — сказала она. — А сам как думаешь? Кого позвала бы Елена в минуту опасности?

Ухмылка сползла с лица Бонни и уступила место раскаянию, когда она увидела, какое лицо стало у Мэтта. Нельзя было его так поддразнивать. Нечестно.

— Елена сказала, что убийца очень силен, поэтому нам нужна помощь, — сказала она Мэтту. — А я не знаю больше никого, с кем знакома Елена и кто мог бы справиться с убийцей-сверхчеловеком.

Мэтт медленно кивнул. Бонни не понимала, что он чувствует. Когда-то они со Стефаном были лучшими друзьями, даже после того, как Елена выбрала Стефана. Но это было давно, и тогда Мэтт еще не знал, кто такой Стефан на самом деле и какими страшными способностями он обладает. В приступе ярости и отчаяния после смерти Елены Стефан едва не убил Тайлера Смоллвуда и еще пятерых парней. Смог ли Мэтт забыть об этом? Смирится ли он с возвращением Стефана в Феллс-Черч?

На лице Мэтта не дрогнул ни один мускул, и тогда опять заговорила Мередит:

— Выходит, дело за малым. Надо уколоть палец и постричься. Бонни, проживешь без пары локонов?

Бонни так глубоко погрузилась в свои мысли, что едва не пропустила эти слова мимо ушей. Она помотала головой:

— Нет-нет-нет. Имеются в виду не наши волосы и кровь. Волосы и кровь того, кого мы собираемся вызвать.

— Что? Ерунда какая-то. Если бы мы смогли раздобыть кровь и волосы Стефана, с какой стати нам понадобилось бы его вызывать?

— Об этом я не подумала, — призналась Бонни. — Обычно, если люди планируют кого-то вызвать, они заранее запасаются всем необходимым. Что нам делать, Мередит? Это же невыполнимая задача.

Мередит нахмурилась.

— Если она невыполнимая, то зачем Елена стала бы этого требовать?

— Елена все время требовала от окружающих невыполнимого, — мрачно сказала Бонни. — Не смотри так на меня, Мэтт, ты отлично знаешь, что это правда. Она не была святой.

— Я думаю, что это вполне выполнимая задача, — сказал Мэтт. — Я знаю место, где совершенно точно осталась кровь Стефана, а если нам повезет, то и волосы. Склеп.

Бонни вздрогнула, а Мередит спокойно кивнула.

— Ну разумеется, — сказала она. — Пока Стефана держали там связанным, он, наверное, все вокруг залил кровью. А драка была такая, что волосы должны были лететь клочьями. Если только там никто ничего не трогал...

— Думаю, после смерти Елены туда вообще никто не заходил, — сказал Мэтт. — Полиция осмотрела место и ушла. Впрочем, есть только один способ узнать наверняка.

«Я была неправа, — подумала Бонни. — Мне казалось, что Мэтт и слышать не захочет о возвращении Стефана, а он делает все возможное, чтобы нам помочь».

— Мэтт, честное слово, я тебя сейчас расцелую! — сказала она.

На мгновение во взгляде Мэтта промелькнуло какое-то необычное выражение, которое Бонни как следует не поняла. Конечно, в его глазах читалось удивление, но не только оно. Ни с того ни с сего Бонни подумала: «А что бы он сделал, если бы я на самом деле его поцеловала?»

— Все вы, девушки, так говорите, — негромко сказал он и с нарочитым смирением пожал плечами. Было видно, что впервые за весь день у него немного отлегло от сердца.

Мередит оставалась абсолютно серьезной.

— Пошли. У нас куча дел, а застрять в склепе после наступления сумерек — еще то удовольствие.

 

Склеп находился под стоящей на холме полуразрушенной кладбищенской церковью. «Сейчас ранний вечер, стемнеет еще не скоро», — повторяла про себя Бонни, когда они поднимались по холму, но ее руки все равно покрылись гусиной кожей. Даже новое кладбище по другую сторону церкви не навевало приятных чувств, а уж старое было жутким местом даже при дневном свете. Множество крошащихся надгробных камней, торчащих под неожиданными углами в высокой траве, напоминало о лежащих здесь тысячах молодых людей, погибших во время Гражданской войны. Чтобы ощутить их присутствие, не надо было быть медиумом.

— Неупокоившиеся души, — пробормотала она.

— Что? — спросила Мередит, переступая через груду обломков, которая когда-то была фрагментом одной из стен старой церкви. — Смотри-ка, крышка гробницы еще отодвинута. Это хорошо. Вряд ли у нас хватило бы сил ее поднять.

Бонни с грустью обвела взглядом белые мраморные фигуры на крышке склепа. Онория Фелл лежала рядом со своим мужем, скрестив руки на груди, как всегда, печальная и безмятежная. Бонни понимала, что она уже ничем не поможет. Бывшая хранительница основанного ею города сдала свой пост.

«И оставила его на Елену», — с горечью подумала Бонни, глядя вниз, в четырехугольное отверстие, ведущее в склеп. В темноту уходили железные ступеньки.


Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.104 сек.)