Формирование командно-административной системы

В условиях, когда единоличная власть оказалась в руках И.В. Сталина, а экономика в

целом стабилизировалась, рыночные механизмы нэпа власти более не требовались. В тече-

ние 1928–1929 гг. произошел полный слом хозяйственной структуры, сформировавшейся в

20-х гг., и начался возврат к командно-административным методам военного коммунизма.

1930-е гг. оказались периодом окончательного формирования командно-администра-

тивной системы, когда материальные стимулы и экономические рычаги полностью утра-

тили свое значение, а управление экономикой осуществлялось на базе жесткого директив-

ного планирования и распределения с возложением личной ответственности за выполнение

плановых показателей. Колоссальное значение приобрела в эти годы система внеэкономиче-

ского принуждения, сопровождаемая тотальной всепроникающей пропагандой «свобод» и

«ценностей» социализма, заверениями власти в скором крушении капиталистического мира

и торжестве мировой революции. Обыденностью стали массовые репрессии и бессудные

по существу расстрелы «врагов народа», использование бесплатного труда сотен тысяч (а к

концу 30-х гг. – и миллионов) заключенных.

Формально сохранявшееся разделение власти на законодательную, исполнительную

и судебную ветви (Верховный Совет, Совнарком и органы юстиции) на деле было полной

фикцией, так как вся полнота властных полномочий оказалась в руках партийного аппарата,

а отправление «правосудия» – в органах политического сыска и репрессий (ОГПУ, НКВД,

позднее, после войны, – МГБ и КГБ СССР).

Все это в совокупности резко контрастировало с официально провозглашаемой «побе-

дой социализма в отдельно взятой стране», каковая и была официально «закреплена» при-

нятием в 1936 г. Конституции СССР. Под практически полным партийно-идеологическим

контролем к этому времени оказались, помимо экономики, культура, искусство, быт и даже

личная жизнь граждан СССР.

В результате политический строй советского общества приобрел ярко выраженные

черты тоталитаризма с одной партией у власти – ВКП(б), одним «вождем» у партии и

народа, одной государственно-общественной формой собственности на средства произ-

водства, одной государственной идеологией (марксизмом-ленинизмом) и единой системой

государственного насилия для поддержания власти и «порядка».

Главным содержанием экономической политики сталинского руководства в этот

период было создание собственной мощной индустриальной базы с преимущественным раз-

витием производства средств производства и решающей долей предприятий военно-про-

мышленного комплекса. Индустриализация страны, осуществленная в ходе первых двух

пятилеток (1928–1932 и 1933–1937), была сложным и противоречивым явлением. Ценой

невероятных затрат и лишений для миллионов людей в стране была создана мощная про-

мышленная база, обеспечивающая обороноспособность страны и сделавшая СССР эконо-

мически независимым. Но это сопровождалось серьезным отставанием в развитии легкой

промышленности и, как следствие, консервацией жизненного уровня людей на предельно

низком уровне. Преимущественное развитие тяжелой и военной промышленности привело

к серьезнейшим структурным диспропорциям в экономике, не преодоленным окончательно

и сегодня.

Индустриализация страны находила свое естественное продолжение в коллективиза-

ции сельского хозяйства – политике насильственной экспроприации зажиточной части сель-

ского населения и принудительного объединения середняков и бедняков в колхозы. Насиль-

ственно изымаемая у крестьян продукция частью использовалась в качестве технического

сырья для нужд индустрии, частью экспортировалась за рубеж в обмен на станки и оборудо-

вание для строящихся предприятий тяжелой промышленности. Результатом первых лет кол-

лективизации явился голод, унесший, по разным оценкам, от шести до двенадцати миллио-

нов жизней. Колхозная система сельскохозяйственного производства с насильственным, по

существу, прикреплением крестьян к месту жительства, низкой урожайностью, феодальной

оплатой за труд (трудодни) на долгие годы превратила советскую деревню в самый отста-

лый и убыточный сектор экономики. Так, годовое производство зерна в 1931–1939 гг. не

превышало в среднем 70 млн тонн, в то время как урожай 1909–1913 гг. колебался на уровне

72,5 млн. Потеря в ходе коллективизации половины поголовья крупного рогатого скота была

преодолена лишь к середине 50-х гг.

Таким образом, за десятилетие с 1929 по 1939 г. в экономике и социальном составе

населения СССР произошли кардинальные изменения. Численно возрос и стал практически

однородным рабочий класс; на смену многомиллионным массам крестьян-единоличников

пришло столь же однородное колхозное крестьянство; значительная часть крестьян в ходе

строек 1-й и 2-й пятилеток превратилась в рабочих. Полностью исчезли представители «экс-

плуататорских классов». На смену старой интеллигенции, с ее либерализмом и нравствен-

ными исканиями, пришло новое поколение интеллигентов советской эпохи, значительная

часть которого была представлена неквалифицированными мелкими служащими и делопро-

изводителями огромного бюрократического аппарата.

Другим социально-демографическим феноменом стало появление и укрепление пар-

тийно-хозяйственной номенклатуры – привилегированной прослойки советского общества,

которая постепенно превращалась в особую, отличающуюся от основной массы народа

касту профессиональных управленцев. Верхушка номенклатуры, для которой был устано-

влен ряд льгот и привилегий (тайная вторая зарплата – «синие пакеты», спецснабжение,

спецсанатории, персональный транспорт и др.), по образу жизни и психологии превраща-

лась в новый класс, фактически живущий эксплуатацией остальной части общества.

Вместе с тем партийно-хозяйственная номенклатура, пользуясь, по сравнению с рабо-

чими и крестьянством, всеми благами жизни, отнюдь не имела права собственности на них

– все это давалось как приложение к занимаемой должности и моментально отбиралось при

смещении с поста либо аресте. У аппаратчиков всех уровней отсутствие каких-либо право-

вых регуляторов их статуса порождало полную покорность воле вышестоящего партийного

руководства, от которого и зависело обладание чиновником перечисленными благами.

Волна репрессий конца 1930-х гг., на этот раз направленная на представителей аппа-

рата (главным образом старой, «ленинской» его части), в значительной степени обновила

эту специфическую прослойку, еще крепче привязав ее к «вождю» – на этот раз узами страха

за свою судьбу.

Последствия сталинщины для судеб страны были крайне тяжелыми. Прежде всего это

гибель и страдания миллионов людей. Серьезный ущерб понесла наука – не только потому,

что преследованиям подверглись многие видные ее представители, но и потому, что атмо-

сфера страха, жесткая регламентация и некомпетентное руководство сковывали развитие

творческой мысли. То же самое можно отнести и к области культуры. Экономическая и поли-

тическая мощь страны накануне войны не могла компенсировать вопиющих недостатков

советского образа жизни. На долгие годы само понятие социализма было скомпрометиро-

вано в глазах не только многих советских людей, но и мировой демократической обществен-

ности.

Поиск по сайту: