Маньяк-убийца в широкополой шляпе

Раз глаза у девочки были заплаканные, значит, у нее действительно что-то случилось, — рассуждал Сергей, для которого дело Конобеевых уже превратилось в дело чести. — Мы проверяли, на самом ли деле номер телефона, который появился на нашем определителе, соответствует их номеру. Я специально еще раз позвонил из автомата, и Сашка видел, как Света подбегала к телефону.

— И ты, конечно, молчал в трубку? — усмехнулась Маша.

— Конечно, молчал. А что можно было ей сказать? Что мы готовы ей помочь?

— Надо что-нибудь придумать…. Вот сейчас Людмила Николаевна скажет нам, как поступить с Валерией, а уж потом я вместе с вами поеду к Конобеевым. Хотя… зачем чего-то ждать?

И Маша, придвинув к себе телефон, набрала номер. В комнате стало необыкновенно тихо.

— Света? Пожалуйста, не бросай трубку. С тобой говорит Маша Пузырева. Ты звонила в детективное агентство, но моих родителей-сыщиков сейчас нет дома. Меня оставили дежурить на телефоне. К тебе недавно приходили мои друзья, они представлялись родственниками из Воронежа. Молчи, пока ничего не говори, а выслушай меня. Я поняла так: у тебя проблемы. А значит, нам надо сейчас же встретиться, чтобы ты рассказала мне, что произошло…

Маша говорила очень быстро, не давая Свете опомниться. Единственное, чего она добивалась, это заставить незнакомую ей еще девочку поверить в то, что им просто необходимо встретиться.

— Я знаю, где ты живешь, и сейчас же приеду к тебе. Открой мне дверь. Но прежде посмотри в «глазок»: на мне будет желтая куртка.

Маша выпалила свои слова и положила трубку, словно боясь услышать отказ.

Горностаев крутил пальцем у виска. Никита смотрел на сестру, открыв рот.

— Машка, что ты наделала? — наконец проговорил Дронов. — Ты же только все испортила! Откуда нам знать, что у них там случилось, и почему она одна и плачет? А что, если у нее дома все же кто-то был?

— Вы можете оставаться дома и ждать других звонков. А я поеду к Конобеевой и постараюсь все узнать.

Маша решительно вышла из комнаты и заглянула в спальню. Людмила Николаевна в это самое время делала Валерии укол. Увидев Машу, она кивком головы пригласила девочку войти.

— На нее никто не нападал, — сказала она со вздохом. — Обычная ссора между мужем и женой.

— Это она вам сама сказала?

— А кто же еще?

— Но ведь кто-то сорвал с нее драгоценности…

— Муж. А еще она постоянно твердит про какие-то фотографии и спрашивает про сумочку. Но я не знала, что ей сказать.

— Никитка привез ее без сумочки.

— Тогда не знаю… Я сейчас сделала ей укол успокоительного. Валерии нужно отоспаться. Если ты не возражаешь, я побуду здесь до тех пор, пока она не проснется. Считаю, что разумнее всего будет оградить женщину от общения с твоими друзьями. Все-таки вы еще дети, а здесь затронуты взрослые проблемы. Когда Валерия проснется, я предложу ей пожить немного у меня. Я живу одна и постараюсь сделать все возможное, чтобы вывести ее из стресса. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да, конечно… Я только предупрежу мальчишек, чтобы они вели себя потише.

— Вот и отлично. Перевязку я ей сделала, вот только ухо будет долго заживать. А ты спроси все же у Никиты про сумочку. Вдруг Валерия оставила ее в парке?

— Скажите, — спросила Маша, — а то, что с ней произошло, случилось в парке? Муж набросился на нее в парке? Или дома?

— Я, если честно, так и не поняла. Могу сказать только одно: замужество — не способ избавиться от одиночества…

И Маша, польщенная тем, что с ней разговаривают, как со взрослой, покраснела.

— Хорошо, я поговорю с Никиткой. Может, он съездит в парк и поищет ее сумочку.

— Да, вот еще что, — словно опомнилась Людмила Николаевна. — Я не советую вам заниматься ЭТИМ делом. Все же тут никакой не криминал, а, повторяю, обычная ссора между мужем и женой.

— А если в следующую ссору муж оторвет у нее, скажем, палец с кольцом или целое ухо, тогда как? Такое тоже не будет являться криминалом? — неожиданно для себя выпалила Маша, с ужасом представив себе мужа-монстра, терзающего свою же собственную жену.

— Все равно это не детское дело. Я сама постараюсь ей помочь. А вы лучше ищите настоящих преступников.

Маша пожала плечами. Но хоть она и не была согласна с Людмилой Николаевной, ей пришлось сделать вид, что та права.

— Хорошо, — вздохнула она, — раз вы остаетесь здесь, пойдемте, я покажу вам кухню. Вот только в холодильнике почти пусто.

— А вот об этом можете не беспокоиться. — На вытянутом и, в общем-то, некрасивом лице тети Люды появилась улыбка голливудской звезды. Зубы, белоснежные и ровные, были ее гордостью. — Я сейчас схожу в магазин и куплю что-нибудь вкусненькое.

Вернувшись к мальчишкам, Маша объяснила им, что Людмила Николаевна сегодня, возможно, ночует в штабе.

— Но мы же собрались к Конобеевым, — сказал Горностаев, которому явно не понравилось то, о чем только что объявила Маша. — Значит, кто-то из нас должен здесь остаться. Нужно и за гостьей присмотреть, и телефон послушать.

— Я могу остаться, — предложил Саша. Из всей компании он был, пожалуй, самым покладистым, смирным и невозмутимым. Его явно не распирало болезненное самолюбие, от которого страдал гордый Горностаев. — Только не понимаю, зачем следить за взрослым человеком? Ты ей не доверяешь, Маша?

— Не знаю… — ответила та уклончиво. — Мало ли… Может, ей что-нибудь понадобится.

Решено было, не откладывая, ехать к Свете Конобеевой.

Но уже на улице, когда все четверо — Маша, Никитка, Горностаев и Людмила Николаевна, которая собралась в магазин, — вышли из подъезда, Пузырек неожиданно отказался ехать.

— Что я там буду делать? Я лучше погуляю…

— В такой-то дождь? — удивилась Маша.

— Не сахарный, не растаю…

— Ну, как хочешь, — пожала плечами Маша.

Затем они с Сергеем побежала к автобусной остановке, а Людмила Николаевна поспешила в противоположную сторону.

Позвонив в квартиру Конобеевых, Маша замерла. Услышав за дверью шаги, она улыбнулась «глазку» и как бы продемонстрировала свою желтую курточку — опознавательный знак, о котором говорило Свете по телефону.

И дверь, к ее радости, открылась. На пороге появилась худенькая высокая девочка.

— Ты Света Конобеева? — на всякий случай все же спросила Маша.

— Да, — со вздохом ответила девочка. — А ты?

— А я Маша Пузырева. Ты нас не бойся. Это мой друг, Серега. Мы тебе сейчас все объясним.

Света пригласила неожиданных гостей войти и долго запирала за ними замки на двух дверях.

— Читала книгу Гайдара «Тимур и его команда»? — сразу же спросила Маша, едва все трое ребят расположились в комнате на диване.

— Нет, я только фильм смотрела.

— Тоже хорошо. Значит, ты легко нас поймешь. Так вот у нас тоже вроде этой организации. Только мы расследуем преступления. Специально дали объявление в газетах. И работаем мы практически самостоятельно, без взрослых. Ты позвонила нам, и мы поняли, что у вас беда. Ведь просто так в наше агентство никто не звонит.

— У вас телефон с определителем номера? — догадалась Света. — Понятно. Это вы здорово придумали. Но только в моем случае без взрослых, думаю, не обойтись. Но и в милицию мне обращаться нельзя. Меня предупредили…

— Да что с тобой случилось?

— У меня по очереди пропали сначала мама, а потом папа.

— Знакомая история, — сказал Сергей. — Люди пропадают, а родственники с ума сходят. Но в прошлый раз мы нашли таксидермистов. А твои родители, кто они? Ведь если их похитили не инопланетяне, то, значит, просто бандиты. Это уже проще, потому что поступки людей можно хотя бы объяснить логически, — попытался он таким вот странным образом успокоить Свету.

— Моя мама обыкновенная домохозяйка.

— А папа?

— А вот папа — крупный бизнесмен. Я и сама сначала подумала, что его похитили, чтобы потом требовать выкуп. Но ОНИ молчат про выкуп. Звонили мне несколько раз и предупреждали, чтобы я не обращалась в милицию, тогда отца скоро отпустят.

— А что с мамой?

— Я набралась смелости и спросила про маму. И знаете, что они мне ответили? Что про маму ничего не знают.

— Так, может, она сама ушла?

— Нет, это исключено. Моя мама — человек ответственный и очень добрый. И потом, она ни за что бы по своей воле не ушла из дома накануне моего дня рождения.

— А когда у тебя день рождения?

— Через неделю. Мы обычно приглашаем много гостей, мама готовит, печет торт… Нет, она не смогла бы… Но и с папой, с его похищением, мамино исчезновение, как оказалось, не связано. Вот я и не знаю, что делать, где их искать.

— Значит, думаю, мы правильно сделали, что сами приехали к тебе, — заявила Маша.

— Теперь-то я понимаю, что правильно. Но сначала, когда я увидела в «глазок» двух твоих друзей… из Воронежа, — слабая улыбка осветила милое бледное личико Светы, — я испугалась.

— Мы с Дроновым что, такие страшные? — спросил Сергей.

— Да нет, даже симпатичные. Особенно твой друг…

Горностаев покраснел.

— Света, а давно ты живешь одна? — продолжила разговор Маша.

— Уже четыре дня.

И Света рассказала, как на прошлой неделе мама ушла в парикмахерскую рано утром и больше не вернулась. Не пришел ночевать и папа. Но он, в отличие от мамы, заезжал домой пообедать. Спросил еще, где мама. А когда узнал, что она в парикмахерской, засмеялся и сказал, что все это — пустая трата времени.

— Интересно, а почему он так сказал? — спросила Маша. — Он что, не любит, когда твоя мама ходит в парикмахерскую?

— Дело в том, что у нее и без этого хорошие волосы, сами вьются, и все такое… Единственное, от чего она страдает, так это лишний вес.

— Так, может, твой отец просто-напросто бросил ее? — предположил Сергей. — Ты извини, конечно, что я так вот прямо говорю. Но бизнесмены очень часто бросают своих жен.

— Сергей, что такое ты говоришь! — возмутилась Маша. — Разве так можно?!

— Может, и нельзя, но в какой-то степени он прав, — неожиданно поддержала именно Сергея Света. — У моих родителей на этой почве действительно появились некоторые осложнения. Мой отец, как я уже говорила, крупный бизнесмен. Он — руководитель строительной фирмы, которая занимается ремонтом квартир очень состоятельных людей. Понятное дело, что на него работает много людей, да и заказов хватает… Это я к тому, что он человек не бедный. Не знаю даже, как и сказать… Просто, когда их с мамой приглашают на какие-нибудь вечеринки, ему как бы… стыдно, что ли, показываться вместе с ней. Именно из-за ее фигуры.

— Она что, прямо-таки толстая? — тут уже не удержалась Маша.

— На мой взгляд, не очень. Раньше она была совсем как тростинка. Тонкая, изящная. Но когда перестала по настоянию отца работать, располнела. И еще… у нее нет воли… Она же постоянно стоит у плиты, потому что отцу нравится только то, что готовит она, и как же тут не поправиться…

— Понятно, дальше можешь не продолжать, — сказала Маша. — Я уже и так для себя решила, что никогда не выйду замуж. Один муж отрывает уши у своей молодой и красивой жены, другой — стыдится показываться с располневшей женой на людях… Да что же это такое? Горностаев, может, и ты такой же будешь?

— Если растолстеешь, то точно брошу тебя, — усмехнулся Серега, представив себе Машку в цветастом переднике, вынимающую из пышущей жаром духовки противень с ароматным поджаристым гусем.

— Как будто я собираюсь выходить за тебя замуж… — покраснела Маша. — Но мы отвлеклись. Света, ты мне вот еще что скажи: а что делают заместители твоего отца и весь штат его работников, чтобы найти своего хозяина? Вы же не на необитаемом острове живете! Кто-нибудь из его работников знает, что Конобеев пропал? Что его украли, похитили?

— Знают. Мне звонил один его зам. Дело в том, что у нас несколько квартир. Вот эта — последняя. И мало кто в городе знает о ней. Может, оно и к лучшему. Когда Леонид Викторович позвонил мне и спросил, где отец, и почему он не появляется в офисе, я попросила его приехать ко мне. Дело в том, что похитители позвонили мне в ту же ночь, когда пропали мои родители. Молодой мужской голос сказал мне довольно грубо, чтобы я, если хочу остаться живой, не обращалась по вопросу исчезновения отца в милицию. Вот и все. То же самое мне пришлось сказать и Леониду Викторовичу. И тогда мы решили пока что никому ничего не сообщать. А папино исчезновение объяснить тем, что ему срочно понадобилось вылететь в Ригу.

— А почему в Ригу?

— Чтобы папино отсутствие выглядело более естественным. У него там родственники, и об этом многие знают. Но, понимаете, отец не звонит, я тут совсем одна, мне страшно… — Из глаз Светы покатились слезы.

— А что этот зам? Звонит тебе?

— Нет. Мы договорились с ним, чтобы он лишний раз не звонил. Потому что я от каждого звонка прямо-таки подпрыгиваю от страха. Мне кажется, что это звонят похитители, чтобы потребовать выкуп.

— Но неужели они так ничего и не сказали, что им нужно от твоего отца? Что вообще, кроме денег, может быть им нужно? — спросил Сергей.

— Нет, они ничего не сказали.

— А у тебя нет определителя номера на телефоне?

— Есть, но что толку, если звонят из автомата?

«Да уж, — подумал Сергей, — ну и дельце». Он понимал: случившееся со Светиным отцом опасно для его жизни. Но что он, обыкновенный мальчишка, мог поделать? Где и как искать Конобеева? Ему вдруг стало стыдно перед Светой, которая теперь будет надеяться на них.

— Ты извини, Света, но, может, у твоего отца была какая-нибудь знакомая? Ты меня понимаешь?

— Понимаю. Но ничего такого я не знаю. Вообще-то мой отец очень домашний человек. И если он не занят на работе, то всегда дома. Поспать после ужина на диване при включенном телевизоре — предел его мечтаний. Я серьезно… Кроме того, он любит меня и маму.

— Ну, хорошо. Будем искать твоих родителей. Но для этого нам потребуются их фотографии. Еще запиши все данные: фамилию, имя-отчество, адрес офиса твоего отца и, если помнишь, фамилии и адреса всех его замов. А еще всех ваших близких друзей…

— Искать-то мы будем… — сказала Маша. — Но как же Света? Ей что же, придется и эту ночь провести одной? В пустой квартире, вздрагивая от шорохов и в ожидании телефонных звонков? Света, — обратилась она к расстроенной и заплаканной девочке, — может, ты поедешь с нами? У нас есть, где тебя разместить. Сейчас там к тому же временно находится врач, одна наша хорошая знакомая. Она ухаживает за женщиной, у которой тоже в жизни появились серьезные проблемы.

По виду Светы нетрудно было догадаться, что она колеблется. С одной стороны, ей просто необходимо было находиться именно дома, в собственной квартире, чтобы ждать очередных звонков от похитителей: может, еще не придумали, какой запросить выкуп за ее отца. С другой — она уже не в силах была одна справляться со своими страхами. Ведь если предположить, что украли и маму, и отца, то где гарантия, что не украдут и ее? Девочка живо представила себе, что вот сейчас все уйдут, и она снова останется один на один со своими страхами, с ночными кошмарами… и решение пришло само.

— Я поеду с вами, — волнуясь, произнесла Света и даже привстала. — Я готова жить в каких угодно условиях, только чтобы не оставаться здесь. Я больше не могу, мне страшно… Да, заберите меня, пожалуйста, отсюда. Вот только фотографии возьму.

Остаток дня прошел в штабе, где Людмила Николаевна накрыла стол. Вышла из спальни даже Валерия, которая после долгого сна и успокоительного лекарства выглядела куда лучше и даже могла говорить. Правда, о причине, по которой она оказалась здесь, женщина не проронила ни слова.

Маша делала бутерброды, помогала Людмиле Николаевне разделить на ровные кусочки два торта, чистила апельсины. И только когда часов в девять вечера все уселись за стол, Маша вдруг поняла, что нет Никиты.

За окном продолжал лить дождь, от чего создавалось впечатление, словно время остановилось. И утро как-то незаметно перешло в вечер.

— Где же его черти носят? — Маша подошла к окну и выглянула во двор. — Ни души. Правильно, кто же будет гулять в такую погоду?

Она позвонила домой, но там никто не взял трубку.

— Мои родители распустились совсем. Забыли о своих детях, расслабились. То по гостям ходят, то по театрам, то дела их, видите ли, одолели. А как же мы? Не позвонят, не спросят, как вы там, голубчики, поживаете?

— Не обижайся на них, — сказала, успокаивая ее, Людмила Николаевна, игравшая в этот вечер роль доброй волшебницы. — Они у вас еще молодые, к тому же еще лето, а у них полно знакомых с дачами. Вот они друг к другу в гости и ездят. Прости их.

— Но Никитки-то нет!

— Если хочешь, я могу поискать его во дворе или сбегать к тебе домой, — вызвался Сашка Дронов. — Может, Пузырек уснул. Ты же знаешь, какой он соня. А тем более в такой дождь…

Пока Маша с Сергеем ездили к Свете, Саша принял два звонка. И хотя звонили из автоматов, чувствовалось, что наклевывается что-то стоящее.

Сначала позвонила какая-то женщина и сказала, что ее преследует убийца-маньяк, и она буквально чувствует «на спине его дыхание».

— Что, вот прямо так и сказала? — усмехнулся недоверчиво Сергей в ответ на рассказ Дронова.

— Ну да. Я же записал ее слова. Почему ты мне не веришь?

— А какой у нее был голос?

— Как какой? Встревоженный, конечно. Я ждал, что она еще перезвонит, но так и не дождался.

— Убили, наверное, — дурачась, хохотнула Маша. Она так же, как и Горностаев, почему-то не поверила Сашке. Уж слишком большим криминалом повеяло от его рассказа.

— Вы прямо чудаки какие-то! — возмутился Дронов. — Если не верите, то сидите сами на телефоне, а я пошел…

И он, удивив всех своей горячностью, вдруг на самом деле встал и решительно направился к выходу.

— Пожалуйста, не уходи, — неожиданно для всех подала голос молчавшая до этого Света. — Они же шутят.

Дронов, удивленный ее словами и немного польщенный, покраснел как рак. И, конечно же, вернулся. Всю его обиду рассеял этот тихий, но разом перевернувший его душу голос. По сравнению с Машей, Света показалась ему существом куда более беззащитным и благодарным. К тому же она не выходила у него из головы на протяжении всего дня. С того самого момента, когда они с Горностаевым стояли перед дверью квартиры девочки и представлялись ее родственниками из Воронежа.

Маша, внимательно наблюдавшая эту сцену, виновницей которой отчасти и являлась, нахмурила брови. Привыкшая к тому, что и Горностаев, и Дронов принадлежат ей полностью и даже подчиняются практически беспрекословно, она вспыхнула:

— Да пусть себе идет! Шуток не понимает…

Сказала и тут же пожалела. Да, глупо, пожалуй, она выглядела в глазах своей новой знакомой. Словно в их компании считается в порядке вещей вот так разбрасываться друзьями.

— Извини, — вдруг ласковым, тоненьким голосом проговорила Маша. К всеобщему удивлению, она подошла к Саше и по-свойски приобняла его за плечи. — Но и меня можно понять. Я за брата переживаю, нервы на пределе. Простил меня? Вот и отлично. Кстати, ты не рассказал нам про второй звонок. И кто же еще звонил?

— Мужчина, — успокоившись и чувствуя себя на седьмом небе от блаженства (еще бы, ведь теперь и Маша оказала ему такой знак внимания!), ответил Саша. — Сказал, что его собирается убить жена. Говорил очень быстро, чувствовалось, что он сильно переживает. А потом неожиданно бросил трубку. И все, больше никаких звонков не было.

— Интересно… — задумалась Маша. — А как эти мужчина и женщина отреагировали на твой голос? Ты извини, но не могли же они не почувствовать, что беседуют не со… взрослым человеком…

Маша старалась говорить предельно вежливо, чтобы снова не обидеть Сашу. Вместо того чтобы сказать попросту: «…они не могли не почувствовать, что разговаривают с мальчишкой, с салабоном (или салагой)», что было бы более правдоподобно и уместно, ей пришлось завернуть дурацкую фразу — «не со взрослым человеком». Моментально решив для себя, что это было ее последней «жертвой» по отношению к Дронову, Маша решила дальше вести себя как можно естественней. А потому добавила:

— Или же они были настолько напуганы, что им было до лампочки, кто взял трубку?

— Не знаю, я об этом не думал. Просто записал каждый звонок, и все. — В голосе Дронова снова послышались сердитые нотки.

Можно было и дальше продолжить эту словесную перепалку с подколами, но у Маши имелась проблема поважнее: где Пузырек?

— Так мне идти искать Никиту? — спросил Саша.

Горностаев, посмеиваясь в душе над другом, которого угораздило влюбиться в такое неподходящее время, испытал огромное удовольствие от собственнического вида ревнивицы Машки. Надо же — приревновать Дронова к Конобеевой! И это при том, что Маша никогда не имела на Сашку никаких видов. Она вообще не замечала его!

И тут раздался звонок. Горностаев схватил трубку и весь напрягся, слушая. А потом вдруг с удивлением посмотрел на сидящих вокруг него и замотал головой.

— Это та самая женщина, — проговорил он осипшим от волнения голосом. — Кажется, на нее все же напал маньяк. Она позвонила из автомата, который находится прямо в нашем дворе… Они где-то здесь, совсем рядом…

— Так что же мы сидим?! — воскликнула Маша. — Надо действовать, вызвать милицию… Что, что она говорила? Да не молчи же ты!

— Она стонала в трубку, говорила, что у нее больше нет сил бежать, что у нее вся спина в крови, потому что ОН успел полоснуть ножом…

Маша кинулась к двери. Людмила Николаевна, ничего не понимая и, очевидно, не веря в реальность происходящего, уронила блюдце. Оно разбилось. И тут же по осколкам пробежались Сергей с Сашкой. Они вылетели из квартиры пулей, забежали в лифт и вместе с Машей спустились вниз.

Не помня себя от страха и ужаса, Маша, первой выскочив из подъезда прямо в дождь, в темень, вдруг дико закричала.

Прямо на нее надвигался маньяк с большущим ножом в руке. Он завывал и хрипел, размахивая ножом. Большая широкополая шляпа скрывала его лицо. Но самое кошмарное заключалось в том, что прямо возле лужи перед самым подъездом лежала лицом вниз женщина. Нет, правильнее, наверное, было бы сказать — труп женщины. Волосы ее, рыжие и кудрявые, уже намокли и стали напоминать паклю. А плащ ее на спине был залит кровью.

— Да это же та самая женщина, которая звонила… — услышала Маша за спиной охрипший голос Сергея.

И в ту же секунду Горностаев с Дроновым, не сговариваясь, бросились на, в общем-то, щуплого убийцу. Повалили его, выхватили из руки нож.

— Но-но, поосторожнее… — послышалось вдруг из-под съехавшей набок шляпы. — Так и убить человека можно…

Сергей вскочил на ноги и отпрянул. Дронов, зажав в кулаке нож, тоже поднялся, и брови его взлетели вверх от удивления.

Кряхтя и постанывая, поднялся на ноги и свирепый маньяк-убийца. Некогда голубые выцветшие джинсы и такая же куртка его были в грязи и крови. Поля шляпы намокли от воды. А из-под них на Машу смотрели веселые и хитрые глаза ее братца. Он хохотал, держась за живот. А рядом с ним лежало бездыханное тело первой его жертвы.

Маша схватила «труп» за волосы и узнала в них мамин парик, в котором та выступала еще на школьных спектаклях. А когда взгляд ее упал на толстые подошвы-платформы маминых же осенних ботинок, которые сделали Пузырька намного выше, тут уже и сама Маша не выдержала и расхохоталась.

— А вы ничего, не испугались… — закатывался Никитка. — Так что с первым вас боевым крещением, господа сыщики!

Поиск по сайту: