ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. И вот Ферапонт был на месте

И вот Ферапонт был на месте. Он казался очень взволнованным, но

действовал твердо и решительно, Нимало не сопротивляясь барскому приказу, он

взял с дровней веревку, которою была прихвачена привезенная минуту тому

назад солома, и привязал эту веревку одним концом около зарубки верхней

части бревна. Остальную веревку Ферапонт взял в руки и, держась за нее, стал

спускаться по бревну, на ногах, в яму...

Страшный рев Сганареля утих и заменился глухим ворчанием.

Зверь как бы жаловался своему другу на жестокое обхождение с ним со

стороны людей; но вот и это ворчание сменилось совершенной тишиной.

-- Обнимает и лижет Храпошку, -- крикнул один из людей, стоявших над

ямой.

Из публики, размещавшейся в санях, несколько человек вздохнули, другие

поморщились.

Многим становилось жалко медведя, и травля его, очевидно, не обещала им

большого удовольствия. Но описанные мимолетные впечатления внезапно были

прерваны новым событием, которое было еще неожиданнее и заключало в себе

новую трогательность.

Из творила ямы, как бы из преисподней, показалась курчавая: олова

Храпошки в охотничьей круглой шапке. Он взбирался наверх опять тем же самым

способом, как и спускался, то есть Ферапонт шел на ногах по бревну,

притягивая себя к верху крепко завязанной концом наруже веревки. Но Ферапонт

выходил не

один: рядом с ним, крепко с ним обнявшись и положив ему на плечо

большую косматую лапу, выходил и Сганарель... Медведь был не в духе и не в

авантажном виде. Пострадавший и изнуренный, по-видимому не столько от

телесного страдания, сколько от тяжкого морального потрясения, он сильно

напоминал короля Лира. Он сверкал исподлобья налитыми кровью и полными гнева

и негодования глазами. Так же, как Лир, он был и взъерошен, и местами

опален, а местами к нему пристали будылья соломы. Вдобавок же, как тот

несчастный венценосец, Сганарель, по удивительному случаю, сберег себе и

нечто вроде венца. Может быть, любя Шерапонта, а может быть, случайно, он

зажал у себя под мышкой шляпу, которою Храпошка его снабдил и с которою он

же поневоле столкнул Сганареля в яму. Медведь сберег этот дружеский дар,

и... теперь, когда сердце его нашло мгновенное успокоение в объятиях друга,

он, как только стал на землю, сейчас же вынул из-под мышки жестоко измятую

шляпу и положил ее себе на макушку...

Эта выходка многих насмешила, а другим зато мучительно было ее видеть.

Иные даже поспешили отвернуться от зверя, которому сейчас же должна была

последовать злая кончина.

Поиск по сайту: