ДЕНЬ СЕДЬМОЙ, АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ

Да в конце концов!

Я сказал, пора бы и честь знать!

(неизвестный автор)

Так как лёг я рано, то проснулся, по уже выработанной за это время привычке, с самыми первыми лучами солнца. А если учесть то, что народ, судя по всему, ночью мылся в бане, – то все ещё дрыхли совершенно без задних ног.

Из-за вчерашней неопределённости, не зная, чем завершился день, да и не желая слушать дальнейшёю перепалку между товарищамии, я решил их не будить, а тихонечко встал, умылся и отправился разведывать территорию. Любопытство всегда берёт верх, и мне нравится тщательно осмотреть новые места и вотчины. Бродя по просыпающемуся таёжному лагерю, я в конце-концов набрёл на обиталище того самого деда – головную избу посёлка, а «хозяин тайги» уже тоже к тому времени проснулся.

Следующие пару часов мы провели с ним за прекрасной утренней беседой. Он заварил какой-то очень чёрный чай из гриба чаги, необычайно вкусный и необычайно бодрящий; предлагал мне очень вкусные оладьи, приготовленные им собственноручно из местной муки.

Оладьи быстро уменьшались в количестве, а чай убывал большими железными кружками. Сейчас я очень жалею, что не распросил о рецепте приготовления этого чая, хотя вполне возможно, что готовится он очень просто.

Хозяин избушки жил здесь очень давно и поведал мне о многих интересных вещах. Например, о том, что скалы в этой ме стности сплошь все в дырах, пробуравленных для добычи олова или ещё какого-то редкоземельного металла; техника здесь почти вся оказалась рабочая, просто законсервированная до теплых дней, а совсем не развалины, как показалось мне по-началу. Посёлок этот рассчитан на 70 человек смены, и эта смена вот-вот должна прилететь в конце марта месяца. Иногда сюда, конечно, заезжают охотники и прочий таёжный люд, но в общем, людей, не занятых на сезонной работе они здесь видят мало.

Ещё рассказал, что в баню во время рабочей смены выстраиваются очередями – добыча не прекращается ни днём, ни ночью. А вот начальство, - жаловался он, - когда строило посёлок – наверное специально поставило его на высоте всего без малого километр над уровнем моря. И теперь, так как этого «малого» не хватает – им не платят надбавку за высотность работ. Обидно.

Где-то, кажется в Комсомольске, - рассказывал он, - у него есть дочка, и вроде бы даже должна была быть её фотография. А я смотрел на него, и почему-то очень хотелось помочь ему хоть чем-нибудь: передать весточку для его родных или просто сделать хоть что-то хорошее и доброе. Но что? Я не спрашивал, а он не просил.

Не понимаю, чем привязал меня к себе этот пожилой человек, но ощущая желание вернуться в тот день, в первую очередь встаёт перед моими глазами неописуемая картина расположившегося среди гор посёлка и силуэт его негласного доброго хозяина, пожилого старика. Жаль, что у меня сохранилась только его мутная, смазанная фотография, сделанная на едва работавший китайский цифровой фотоаппарат.

Впрочем, оладьи заканчивались, и пора было уже подумать и о других. Как оказалось потом – на кухне стоял тазик с такими же точно оладьями, но ребятам досталось весьма немного из них. Что поделать, если они были такими вкусными, а кто рано встаёт – тому Бог даёт. После того как совесть окончательно восторжествовала, получилось, что друзьям осталось ровно по два оладья, и чтобы загладить вину я решил начать готовить завтрак, хотя в это утро очередь была не моя. Да и о такой готовке можно было только мечтать: кухня тёплая, печька топилась, на готове стояли кастрюли, вода, сахар и прочие повседневные материалы для повара. В плане стояла гречка с молоком – блюдо мной весьма любимое, и я не мог допустить, чтобы его приготовили как-то не так.

Перед тем как приступить я решил поинтересоваться, как всё-таки мы будем жить дальше и пошёл всех будить…

Однако, когда я обошёл дом и зашёл в нашу «хату», то увидел, что эти «все» уже были итак почти разбужены, хотя и вставать как-то не очень хотели, уговаривая себя тем, что ещё раннее утро. И лишь только когда Димас узнал, который был час на самом деле – то вскочил почти как ошпаренный. Наверное следовало разбудить всех раньше, но указаний на этот счёт с утра не поступало (а инициатива, как известно, наказуема), к тому же время действительно пролетело для меня совершенно незаметно.

Таким образом, полностью наша группа поднялась только ближе к одиннадцати, и как неожиданно оказалось, все были готовы продолжать поход далее. Ещё больше энтузиазма придали шоколадные M&M’s, предвкущение близкого «завтрака» и вкусные свежие оладьи (естественно я не упомянул, что закушал их раз эдак в шесть больше). Единственное, что меня удручало, что вчера с вечера я не помылся, а остальные, как оказалось, до поздней ночи приводили себя в порядок в баньке.

Как и следовало ожидать, никто даже и не подумал помочь мне в приготовлениях на кухне, а потому времени у меня было в обрез. После готовки и завтрака я всё-таки успел слегка помыться в почти уже остывшей бане, чему был несказанно рад после семи дней тропёжки, грязи и пота. Не важно. Всё равно, сразу почуствовался прилив сил и желание прошагать ещё как минимум тысячу километров.

Итак, с горем пополам мы проснулись, наелись, оделись, привели себя и снаряжение в порядок, собрались и примерно к двум часам всё-таки выползли на улицу, дабы продолжить наш скорбный путь. Впереди предстояло ещё около четырёх с половиной дней тропёжки, неизведанные горные дали и слегка пугающий двойной перевал. Мне стало грустно, что я покидаю этот посёлок, а ещё и появилось печальное ощущение, что поход близится к концу. Там – город, жизнь, люди с их надуманными и взрослыми проблемами. Впрочем, одновременно было и хорошо от того, что эта беготня по лесам скоро закончится, и я выдержу испытание, которое придумал для себя сам.

Предстоял долгий путь вверх по руслу реки Урми. Мы уже явно не укладывались в график, и необходимо было двигаться быстро и уверенно до расчётной избушки, в которой мы хотели переночевать. Впрочем, шансов на то, что мы найдём эту избушку до вечера оставалось крайне мало.

Дальше и дальше…

«Пора, брат, пора

туда, где за тучей белеет гора…»

Поиск по сайту: