АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

ВСТУПЛЕНИЕ. Все началось в местечке очень далеком от того места, где я вырос

Читайте также:
  1. Вступление
  2. Вступление
  3. Вступление
  4. Вступление
  5. ВСТУПЛЕНИЕ
  6. ВСТУПЛЕНИЕ
  7. ВСТУПЛЕНИЕ
  8. Вступление
  9. Вступление
  10. Вступление
  11. Вступление
  12. Вступление

 

В ГЛУБОКОЙ ДЫРЕ

 

Автор: Керк Хэмметт

 

Все началось в местечке очень далеком от того места, где я вырос. Я жил в Сан-Франциско, играл в Exodus, и вдруг мне позвонили с просьбой приехать на Восточное Побережье на прослушивание к Metallica. Я слышал, что Джеймс и Ларс недовольны пристрастием Дейва к спиртному и его выступлениями в целом, короче хотели выпереть его из группы. Марк Уиттейкер, на тот момент менеджер Exodus, оказался звуковиком Metallica, поэтому, когда Марк пронюхал о неизбежном уходе Дейва, он прокрутил демо Exodus Ларсу и Джеймсу, и они оба сошлись во мнении, что парень, играющий соло на этой кассете, вполне годится для прослушивания. Этим парнем был я.

Когда Марк подобрал меня у аэропорта, у меня челюсть отвисла. На земле лежал снег, а я был в одной джинсовке. Раньше я никогда не покидал пределы Калифорнии. Я знал о существовании других мест в мире благодаря фильмам, картам и фотографиям. И то, что я увидел по дороге к жалкой Ямайке в Квинсе, было для меня, мягко говоря, шоком. Тогда в Сан-Франциско нередко встречались целые ряды кварталов, десятилетиями источавшие преступления, грязь и отходы, но я никогда не видел такого убитого создания рук человеческих, которое я увидел, когда мы наконец добрались до места под названием Мьюзик Билдинг. Не поймите меня неправильно, это было не какое-нибудь злачное место, грязный клоповник или что-нибудь столь же отвратительное. Он просто был в таком запущенном и ветхом состоянии, и имел такой скучный вид, что единственное, что можно было сделать с этим зданием, это сдавать целые офисные помещения группам, позволяя им делать все, что душе угодно, пока они платят за аренду.

Повсюду валялись разбитые стекла, здесь и там лежали куски гипсокартона, бетон и арматура торчали на уровне глаз. Марк сказал, что в этом здании репетируют несколько кавер-групп, входящих в топ сорока лучших, а еще несколько метал-групп. Он сказал, что одна из самых тяжелых групп называется Anthrax, и что они клевые парни. “Они нам холодильник подогнали!” – добавил Марк.

Место, которое мы арендовали, находилось на пятом или шестом этаже. Наша комната была огромной, грязной и пустой. В углу находилась огороженная комната поменьше. Единственное, что было в центре комнаты, это спальные мешки, парочка британских журналов о металле, гора пенопласта из-под коробок яиц, чемоданы и коробки с бухлом и едой. Ну да, и холодильник. На полу, само собой, было полно битого стекла. А еще было холодно, все благодаря сломанной печке где-то в недрах здания. Марк сказал, что все здесь спят на свободных местах и репетируют в той огороженной комнате. Я спросил, где остальные парни, и Марк показал на огороженную комнату со словами: “Они все там, дрыхнут”. Я глянул на часы – 7 часов вечера.

Вскоре после этого в комнату вошел Клифф и поздоровался. Он сказал “Привет, очень рад с тобой познакомиться” так, что тут же стало ясно, каким он был самоуверенным. Затем появились Джеймс и Ларс, и мы обменялись приветствиями. Я встречал их обоих раньше, но не был уверен, что они помнят меня, в силу ряда обстоятельств, включающих алкоголь. Мы поговорили о моем перелете, и они спросили, привез ли я свое оборудование. У меня при себе были усилок и гитара. Дело происходило в те дни, когда можно было провести по воздуху все, что угодно. Я серьезно. Я дал носильщику 20 баксов, он прилепил стикер “хрупкий груз” на мой Маршалл, и усилок отправился вместе со мной прямиком в Нью-Йорк. Вот была корка, когда мой комбик застрял на багажной ленте, когда мы с Марком пошли его забирать!

В первый совместный джем в репетиционной мы целый час играли вещи Mercyful Fate и Metallica. Ларс и Джеймс не переставали друг другу лыбиться, и я подумал, что это немного странно. Я решил, что либо им действительно нравится то, что они услышали, либо они очень близки в силу особого духа Сан-Франциско. С этого момента все пошло на лад.

После репетиции мы вместе отправились в ликероводочный магазин вниз по улице и купили “сорокушек”[1], потому что это казалось отличной сделкой из экономических соображений. Это было задооолго до того, как они обрели популярность. Когда мы вернулись в Мьюзик Билдинг, парни показали мне, как подкладывать пенопласт из-под коробок яиц под спальный мешок для создания бугорчатой подушки, которая была чуть удобнее, чем ночь на холодном, голом полу. В этом месте не только не было отопления, там не было горячей воды, только холодная. Мы пили и пытались сохранить тепло как можно дольше. Мы слушали металл, говорили о металле, а я рассказывал им, что мне понравилось играть их вещи. А потом мы отрубились.

Следующим утром нас разбудили монотонные отзвуки какой-то группы, играющей в комнате дальше по коридору. Поначалу я подумал, что умер и попал в чистилище. Потом я открыл глаза и вспомнил, что нахожусь в Мьюзик Билдинг с парочкой парней, которых едва знаю. Я посмотрел на Клиффа и увидел, что он читает ролевую книгу «Подземелья и драконы - Зов Ктулху». Будучи большим поклонником ужастиков и хорошо знакомый с произведениями Лавкрафта, я сказал: “Я знаю эту книгу!”

Он сказал: “Да ладно?”, он так всегда говорил, когда его что-то интересовало.

Я прикинул, что мы можем подробно обсудить опусы Лавкрафта. Меня успокоило, что у нас есть что-то общее помимо музыки. Он тоже любил ужастики. Его любимым фильмом всех времен был «Рассвет мертвецов» Джорджа Ромеро.

После попытки обуть ботинки в леденящем душу холоде, мне захотелось увидеть, как это место выглядит при свете дня. Я выглянул в главный зал, понимая, что меня разбудила одна из тех метал-групп, о которых говорил Марк. И я пошел на звук. Когда я подошел ближе, стало ясно, что то, что я услышал, определенно было металлом. Он был громким и быстрым, гитары были просто улетные! Послушав какое-то время музыку через дверь, я вернулся обратно в нашу комнату. Пока я говорил с Клиффом, двое парней вошли через дверь. Один выглядел невероятно глупым в прикиде а-ля Джои Рамоун, а другой напоминал еврейскую версию фэна Гленна Типтона. Клифф сказал: “Привет, эти парни из Anthrax – это Скотт, а это Дэнни”.

Тогда я впервые услышал этот скрипучий, хриплый, немного коварный и озорной “New Yawk” голос Скотта Иэна: “Эй, парни, мы притаранили вам гриль-тостер!”

Это было 8 апреля 1983-го, тридцать один год и один день назад, когда я пишу эти строки.

С тех пор многое изменилось. Но что никогда не менялось, так это наши отношения со Скоттом. От встречи с ним тем холодным утром в Мьюзик Билдинг до совместных тусовок совсем недавно на Fear FestEvil в Сан-Франциско, я всегда ценил его и восхищался нашей дружбой. Несмотря на то, что мы выросли на противоположных концах страны, мы разделяем схожие эмоции и интересы. Кроме того нам повезло разделить то безбашенное чувство юмора, которое нас связывает до сих пор спустя все эти годы.

С самого начала я увидел, что у Скотта огромное сердце размером с Годзиллу. У него всегда найдется время, будь ты друг, фэн или враг. В какой-то степени, на мой взгляд, он подражал некоторым героям, о которых прочел в тех комиксах, которые мы читали тогда в 80-е. Он явно был душой компании, полная противоположность мне – интроверту. Мне было полезно тусоваться с ним. Я заметил, каким самоуверенным он оказался, и он всегда был очень дружелюбен в социальной обстановке. Никогда не забуду, после стольких дней без доступа к горячей воде в Мьюзик Билдинг, как он убедил знакомых девушек позволить нам воспользоваться их абонементом в спортивно-оздоровительный центр, чтобы мы могли принять душ в их раздевалке!

Скотт помог мне немного вылезти из своей скорлупы. Тогда я был очень стеснительным, и наблюдение за Скоттом в социальной среде научило меня вести себя чуть лучше, когда я оказывался в схожих обстоятельствах.

Было здорово иметь такого союзника как Скотт на Восточном Побережье. Вообще-то, все парни из Anthrax были дружелюбны, и мы часто зависали. Всякий раз, когда мы оказывались у них, можно было ожидать, что едва мы соберемся вместе, начнется полное безумие. Забавно, что тогда эти парни не были убежденными алкоголиками, какими были мы. Заявляясь с кучей бутылок водки в ящике, мы никогда не замечали, что они выпивали один стакан на наши четыре или пять! Но их забавляли наши агрессивные выходки, и мы были рады присоединиться, когда это выглядело весело. Иногда я не мог точно сказать, пьян Скотт или он просто в упоении от жизни, что на мой взгляд не редкость. Я восхищаюсь его мыслями. Если честно, даже завидую.

Скотт всегда очень поддерживал нас и тот металл, который играли Anthrax, Metallica и целое поколение новых метал-групп. Никакой горечи или притворного равнодушия. Это было увлекательно. Мы делали шаги в неизведанной музыкальной территории, и это был смелый новый мир для всех нас. Когда пришла пора отправляться в наш первый американский тур, Скотт нам очень помог. Я никогда не забуду, как спросил его, не будет ли он против, если я возьму его Рокмен (аналоговый девайс, который можно подключить к гитаре и играть в наушниках), потому что у меня не было усилка для реп. На носу был тур Metallica/Raven «Kill ‘Em All For One», и он сказал: “Конечно, бери!” Он до сих пор у меня где-то лежит, тридцать с лишним лет спустя, и я до сих пор хочу как-нибудь его отдать ему. Тот факт, что он все время очень хотел помочь, не прошел для меня даром.

Когда мы записывали «Ride The Lightning», Скотт приехал в Лондон, чтобы пообщаться с прессой о первом альбоме Anthrax «Fistful Of Metal». Одна особенно дикая ночка с Клиффом и Скоттом кончилась тем, что Клифф не смог подняться с пола и лечь на свою кровать, и мы со Скоттом смеялись и пытались помочь бедняге. Но он был слишком высоким и худым, поэтому это было так ржачно! Затем Скотт повернулся и взял чайник, полный воды и вылил его на усилок Маршалл, который я взял напрокат, засмеялся и крикнул: “Приятного чаепития!” Это на десятилетия создало прецедент схожего поведения, к которому мы нередко прибегаем и сегодня.

Скотт часто приходил посмотреть на нас во время тура «Master Of Puppets». Мы впервые увидели Оззи за сценой, и мы оба были в полном благоговении перед ним. Той осенью Anthrax отправились в тур вместе с нами в Европу, и это было очень весело, пока с Клиффом не случилась трагедия.

Я никогда не забуду, как Скотт был огорчен этими новостями. И никогда не забуду, как он, Фрэнки и Чарли бродили по улицам Копенгагена с Джеймсом до трех утра. Я благодарен им за то, что поддержали его, когда я не мог. Я был полностью убит горем и пребывал в таком состоянии шока, что даже не мог встать с постели, не говоря уж о комнате. Когда Скотт пришел на похороны, я настоял, чтобы он остался у меня, вообще это был мамин дом.

За все эти годы он подсадил меня на массу клевых вещей, и мне хотелось бы думать, что я сделал то же для него. Он всегда был для меня неким культурным барометром. Я спрашивал его, что вышло из новых стоящих комиксов. Я познакомил его с определенными книгами, и у нас всегда была общая любовь к музыкальному оборудованию. Именно Скотт рассказал мне об очень клевой компании, которая выпускала отличные, качественные гитары. Они назывались ESP. Он свел меня с этими людьми в Нью-Йорке, и вот я уже на складе, беру приставные грифы и говорю представителю ESP: “Не, этот слишком тонкий. Не, этот слишком широкий”. Так что должен поблагодарить Скотта за наши отношения с ESP длиной в двадцать семь лет.

Но на самом деле, если бы мне нужно было записать все наши офигенные и не очень деньки, которые у нас были со Скоттом, на это бы ушла еще одна книга. Наша дружба со Скоттом охватывает три десятка лет, и это число будет только расти. Много клевых деньков было за все это время. День рождения Скотта приходится на канун Нового Года, поэтому я имел удовольствие провести немало празднований Нового Года/дней рождений вместе с ним. Забавно, что все эти празднования всегда были приключениями, больше, чем что-либо. Можете делать свои выводы, пока я расскажу пару-тройку забавных анекдотов.

У нас одинаковые тату…не спешите с выводами. Мы решили набить их как-то ночью после просмотра репетиции шоу Van Halen в Лос-Анджелесе. Мы были так потрясены этой группой и тем, что потусили с Дэвидом Ли Ротом с парой-тройкой бутылочек Джек Дениелса, что оба пришли к заключению, что лучший способ увековечить этот особенный вечер - это набить одинаковые тату. И все, кто был тогда с нами той ночью, нанесли такую же. Нет, это не “VH”. Это нечто более символичное, демонстрирующее преданность друзьям и событиям, которые важны для человека.

Закончу одним не самым офигенным случаем со Скоттом, чтобы представить нашу дружбу в более широком свете. Три года назад мы со Скоттом отдыхали на Гавайях с нашими любимыми женами, Перл и Лани. Мы наслаждались отдыхом, пока не узнали, что гигантское цунами обрушилось на Японию и что на Гавайях объявлено предупреждение о цунами. Никогда не забуду, как побледнело лицо Скотта, когда он услыхал эти новости. Мы с женой объяснили ему, что цунами с запада имеют тенденцию терять всю свою разрушительную мощь, когда добираются до островов, но это не помешало ему не ложиться спать всю ночь, выглядывая из окна в предвкушении неминуемого разрушения, и готовясь эвакуировать свою беременную жену при первом же признаке угрозы. Когда цунами достигло Гавайев, оно было меньше фута в высоту. На следующий день мы поздравили Скотта и Перл с тем, что они пережили свое первое цунами! (Кстати, предупреждения о цунами - норма жизни для Гавайев. Я перенес четыре таких).

Самое важное из того, что я узнал о Скотте, это что он потрясающий человек. Само собой, он попался в те ловушки, в которых оказались мы все в юные годы, и позже научился обходить их. Но пока мы оба по-своему менялись за эти десятилетия, те основные элементы, что сделали нас друзьями, связывают нас и по сей день. Я по-прежнему считаю Скотта одним из самых близких и дорогих друзей. То, что мы пережили друзьями по отдельности и вместе, воодушевило нас и сделало нас теми, кто мы есть сегодня.

Он сообразительный, веселый, забавный, нежно саркастичный, преданный, очаровательный человек, и он отличный комбинатор, в самом хорошем смысле слова. Он гибкий, отличный музыкант с отличным чутьем, он человек достатка и вкуса. Кроме того, он обаятельный, у него яркое воображение, он естественный лидер, и у него есть темная сторона, которой я восхищаюсь. Он отлично выглядит на всех этих телешоу. Вдобавок он обладает потрясающей способностью откапывать халяву, он превосходный игрок в покер, что-то вроде медиа блудника, он всегда серьезен по части еды и напитков. Я считаю Скотта мечтателем, почетным жителем Сан-Франциско, бойцом, когда это нужно, и отличным риффовым гитаристом и поклонником Fernet-Branca (как и я), замечательным отцом и мужем, и любителем ужастиков (как и я) и всеобщим воспевателем искусства и жизни, с чувством понимания Нью-Йорка, которое никогда не угасало, даже притом, что он прожил на Западном Побережье двадцать с лишним лет.

Он мой братан.

За этого парня я готов схлопотать пулю. Наверное, даже не одну…

Это история, написанная самим “Мужиком”.

ПРОЛОГ

 

Будь я трезв - всего этого могло и не быть. Но я был так же пьян, как и на свое восемнадцатилетние, когда я тупо опрокинул столько стаканов водки Попóв и апельсинового сока, что сбился со счета. Лучше просто сказать, что мой рассудок был безнадежно обдолбан. Я был фэном Нью-Йорк Янки с 11 лет. Батя отвел меня на первую игру в 1972-ом, и я постоянно следил за этой командой, даже когда они лажали. Так что когда мне выпал шанс попасть в парк, где у них проходили весенние сборы, Ледженс Филд в Тампе, Флорида, и забрать фирменный круг в качестве сувенира - перед таким сильным искушением я просто не мог устоять.

Я прилетел в Тампу 18 августа 1997-го, на гитарное шоу в Сороубред Мьюзик. Между выступлениями было полно времени, и я реально нажрался с Закком Уайлдом, а потом затусил со своим друганом Эдом, который приютил меня, пока я был во Флориде. Он был трезв, и я был с ним, моей подругой Анжелой и ее сестрой Хизер - их обеих я знал еще с конца 80-х. Они были единственными девушками, которые тогда ходили на шоу Anthrax. В два часа ночи мы проезжали стадион, и я заорал: “О, Боже, Ледженс Филд! Я прочел в газете, что здесь находится памятник Турману Мансону. Это же мой самый любимый игрок Янки!”

На светофоре горел красный, мы стояли, и я начал по тихой вылезать из тачки. “Э, стой” – заорал мой кореш Эд. “Мы приедем завтра, когда он будет открыт для посещения. Поедем гулять, и тогда ты сможешь его заценить”.

В своей движимой эгоизмом дымке, которая и не думала проходить, я видел памятник из окна. Если бы он умел говорить, он бы назвал мое имя и пригласил меня к себе. Эд знал, что я был пьян в умат, поэтому он у себя нажал кнопку блокировки, которая заблокировала все двери в машине. Возможно с его стороны это и был хороший ход, но для меня ответа "нет" не существовало. Когда я был ребенком, и мама говорила, что мне запрещено то или это, я или делал по-своему, или просто игнорировал ее. Когда все лейблы на планете в один голос заявили, что Anthrax - нерентабельная группа, я послал их на хуй. Когда все говорили, что группе пришел конец, потому что гранж и альтернативный рок убили метал, мы нашли способ выстоять. Слова “нет” не было в моем словарном запасе, поэтому подростком я заслужил прозвище Скотт “Нет” Иэн.

На обратном пути с Ледженс Филд я прикидывал, как бы мне вернуться на стадион, чтобы заценить памятник. Я решил, что когда приедем к Эду, мы попросим Хизер отвести нас обратно в парк. Она тоже не пила, но была более склонной к авантюрам, чем Эд.

Когда мы приехали к Эду, было далеко за 2:30 утра, и он сразу пошел спать. Я убедил Хизер, которая все равно ничего не делала, отвести нас в Ледженс Филд без ведома Эда. Она видела, как сильно я хотел ехать, поэтому согласилась нас отвести. Она припарковала машину у забора за стадионом и осталась внутри, а тем временем мы с Анжелой перелезли через ворота и ступили на землю. Я пошел прямо к памятнику. Он купался в серебряном лунном свете, придававшем Мансону лик божества. Теперь у него была частная аудиенция и он выглядел гораздо круче, чем выглядел бы днем при обычном свете с кучкой вытаращивших глаза туристов с камерами. Я был уверен, что Мансон почел бы за честь, что один из его самых преданных фэнов лез из кожи вон, чтобы разделить такое личное мгновение со своим героем и другом. Разумеется, я был пьян. Я сделал несколько фото, потом убедил Анжелу пойти со мной, чтобы заценить стадион.

Мы вышли и прошли по дорожке к пышному зеленому травянистому полю. Я стоял на основной базе и снимал себя в полосатой форме с битой в руках, нагоняя страху на питчера Ориолес Джима Палмера. Я практически видел, как мяч покидает его мозолистую руку и устремляется к основной базе. Я размахнулся и попал в цель. Мяч пролетел мимо первого защитника Эдди Мюррея и устремился в дальнюю часть поля. Я побежал, без шуток. Я обежал базы вокруг и остановился на второй. Вот это сейв!

Я обежал вокруг поля с криком: “Потряяяяяс!” и уговорил Анжелу присоединиться ко мне, чтобы обежать базы. Мы бегали от базы к базе, смеясь как дети, и никто нас не мог остановить. Я обежал третью базу вокруг и сломя голову побежал на основную. Мне потребовалась минута, чтобы прийти в себя от этого потрясающего маневра. Я медленно встал и отряхнулся, а затем увидел фирменный круг. Он был сделан из твердой, тяжелой резины, и на нем красовался большой логотип Янки – бита с кепкой. Я подумал, что он мог бы круто смотреться в нашей студии в Йонкерс прямо перед всеми моими комбиками, и я запишу все партии гитары, стоя на нем, демонстрируя свою преданность Янки.

“Мне нужна эта штука” – пробормотал я, брызжа слюной, даже не подумав, как пронесу этот двухсотфутовый кусок резины в аэропорт и на самолет до Нью-Йорка. Я взял одну его сторону, но она была такой тяжелой, что я смог только оторвать ее часть от земли. Я попробовал его катить. Трава была влажной, ноги скользили, и я упал. После пары минут борьбы с этой штукой, у меня устали руки, я сдался и положил ее на место.

“Давай убираться отсюда” – сказал я. Мы уже возвращались, когда я заметил вдалеке мигающие полицейские огоньки там, где Хизер припарковала свою машину, ожидая нас. Я был так пьян, что не думал, что мы сделали что-то противозаконное. Что мы сделали? Мы чуток обежали базы. Ничего не сломали. Я даже ничего не украл.

Тогда мне и в голову не пришло, что может нам стоило выбрать ДРУГОЙ путь, перелезть через ДРУГОЙ забор и убраться оттуда ко всем чертям. Но мы вышли прямо из парадного входа. Ворота, через которые мы перелезали, уже были открыты. Там стояли гольф-мобили, охранники и три полицейские машины. Хизер сидела у обочины. Мы вышли, я помахал ей рукой и сказал “Привет”, широко улыбаясь. Коп схватил меня, швырнул на капот, заломил руки за спину и одел наручники. Второй остановил Анжелу и надел наручники на нее. Я был в шоке. Я спросил: “Какого черта?!”

“Закрой варежку” – рявкнул коп.

“А что я сделал?” – возразил я. “Я не сделал ничего такого”.

Затем он бросил меня на обочину и сказал: “Да ладно? А как насчет незаконного проникновения, говнюк? А как насчет ограбления?”

“Ограбления? Какого ограбления? Я ничего не взял”.

Затем один из копов сказал, что у них есть видео моей бессмысленной попытки украсть фирменный круг.

Во мне по-прежнему шумела пьяная удаль, поэтому я сказал: “Да, но я же не украл! Я оставил его там! Я выпишу вам чек, я дам вам денег. Скажите, сколько он стоит. Я прямо сейчас дам вам столько, сколько он стоит, и вы можете оставить его себе!”

Копы рассмеялись и ушли. Я сидел в наручниках совершенно обескураженный. Я посмотрел на Анжелу, и она сказала только: “Бля, у нас большие проблемы”.

Они не арестовали Хизер, потому что она не залезала в парк. Ее просто отпустили домой. Она сказала, что разбудит Эда, и они найдут нам адвоката. А потом уехала.

Мы с Анжелой сидели беспомощные, пока один из копов не подошел ко мне со словами: “Эй, а ты не тот парень из Anthrax?”

“Да, да, это я и есть!” Иногда неприятно, когда тебя узнают на людях. Это было послание свыше.

“Что происходит, чувак?” – спросил он.

Я сказал ему, что я безумный фэн Янки, тупо нажрался и захотел увидеть стадион, потому что слышал, что на его территории находится памятник Мансону. То да се, я решил обежать базы. “Ты можешь как-нибудь меня вытащить из этой переделки? Меня ни разу в жизни не арестовывали”.

Он сказал, что посмотрит, что можно сделать. Он поговорил с другими копами. Одна из машин уехала. Я подумал, что это добрый знак. Коп Anthrax о чем-то разговаривал с охранниками Ледженс Филд. Двадцать минут спустя парни из Ледженс уехали на своем гольф-мобиле. “Да!! Давай, коп Anthrax!” Я решил, что он вытащил нас из этого дерьма, и собирался отправить ему кучу мерча группы в благодарность. Потом вернулись охранники. Хороший коп подошел ко мне и сказал: “Ладно, у меня для тебя хорошая и плохая новость. С какой начать?”

“Давай с плохой”.

“Я поговорил со своими приятелями офицерами, и они согласились отвезти тебя домой к другу. Им по правде нет дела. Меньше бумаг. Я сказал им, что ты парень из группы”.

“И это плохие новости? Я могу быть свободен?”

“Нет” – объяснил он. “Потому что охранник Ледженс Филд сказал, что им нужно созвониться с управляющим. Они не могут так оставить это дело”.

Вот и плохие новости. Они позвонили владельцу Янки Джорджу Штейнбреннеру, который жил в Тампе. Было пять утра, и если вы знаете хоть что-то о Штейнбреннере, вы должны знать, что у него репутация гребанного скряги. Не просто так его называли Генералом, Фюрером и Кайзером. У меня упало сердце. Я связался не с тем чуваком. Штейнбреннеру сообщили, что я гитарист популярной группы, просто совершил глупую выходку, а бывший владелец Янки ответил: “Да мне насрать, кто он. Он пойдет в тюрьму”.

Я сказал копу Anthrax, в котором быстро терял веру: “Ладно, а какие тогда хорошие новости? Ты можешь нас где-нибудь высадить, и мы разрулим все позже?”

“Нет, не могу” – ответил он. “Все уже есть на бумаге. У меня будут большие проблемы. Охранники вызвали копов и написали заявление. Ты арестован”.

До этого момента все казалось дурным сном, и вдруг, по мере того, как алкоголь начал выходить, я начал врубаться в реальность происходящего. Но я еще не услышал хорошую новость. Тогда-то коп объяснил, в чем мне повезло. Он должен был отвезти меня в центр и посадить в камеру с тридцатью маньяками – от убийц до насильников. По сути он говорил: “Ты и эта приятная молодая леди будете сидеть в клетке с матерыми преступниками, и скорее всего в конце концов вас трахнут в зад, если не повезет”.

“Слушай, я не повезу тебя в центр” – сказал он. Так вот какой была хорошая новость. Он отвез нас в небольшой городок у черта на куличках – в двадцати пяти минутах езды от графства Хиллбери, по сути, огромный вытрезвитель, где отсыпались те, кто управлял автомобилем в состоянии алкогольного опьянения. Это место напоминало столовую средней школы со столами и стульями и парочкой безобидного вида чуваков в отключке. Нас зарегистрировали, и как бы лучше ни было здесь по сравнению с городской тюрягой, это был отстой. Как только ты попадаешь в эту систему, ты теряешь все человеческое. Людям, работающим тут, насрать на тебя и на твою историю, и вполне справедливо. Может, если бы они были фэнами Anthrax, им было бы не насрать, но ни один из тех, с кем я говорил, не знал, кто такие Anthrax. Для них я был всего лишь очередным нарушителем порядка. Коп, который высадил нас, пожелал нам удачи и уехал.

Я сидел там какое-то время, потом меня отвели в офис, сняли отпечатки пальцев и сделали фото в профиль и анфас. Мне сказали раздеться и выдали оранжевую форму с надписью на спине “Тюрьма графства Хиллсбери”. Анжеле выдали такую же, и с этого момента мы были предоставлены сами себе.

“Когда мне разрешат позвонить? Как внести залог? Что мне делать?” – спросил я. Тишина. Я не знал, что делать, со мной никто не разговаривал. Наконец, одна леди оказалась достаточно мила, что сказала: “Ты получишь свой телефонный звонок”.

Она сказала, что в тюрьме есть телефон, которым заключенные могут воспользоваться в любое время, если только звонок будет за счет получателя. Я поблагодарил ее за помощь. Я поклялся ей, что меня никогда не арестовывали, и я не был уродом. Я просто хотел вернуться домой. Но она уже сказала все, что хотела сказать. Она вела себя так, будто нарушила правила уже тем, что сказала хотя бы это.

Дело в том, что они слышат эту херню целыми днями напролет. Они не обращают на нее внимание. Я стал думать об Анжеле. Мне было не по себе, что я втянул ее в эту историю. Она ведь могла забить на Турмана Мансона, а теперь она сидит в тюрьме, потому что я идиот. Я все говорил ей: “Прости, прости”. Она абсолютно спокойно все воспринимала. “Эй, меня же никто не заставлял” – сказала она. “Я тоже решила поноситься сломя голову как идиотка”.

На часах уже было 6:30 утра, и я решил позвонить отцу. Еще до того, как он услышал мой голос, включился механический голос: “Вам звонит заключенный исправительного учреждения. Вы соглашаетесь на звонок согласно тарифу?” Я мог поклясться, что это известие его немного потрясло. Он сказал: “Алло?”

“Пап, это я…”

“Скотт?!?”

Затем голос вернулся снова: “Вы соглашаетесь на звонок согласно тарифу?” Отец взял трубку, и я объяснил ему, что сижу в тюрьме в Тампе. Я сказал, что мне нужен адвокат для заполнения кучи бумаги и документа для выхода под залог и это нужно сделать до 11 утра, иначе я застряну в тюрьме еще на один день.

Он спросил, за что меня арестовали, и я рассказал, как пролез в Ледженс Филд.

“Сколько тебе лет?” – спросил он.

“Отец, мне нужно заполнить бумаги и…”

“Сколько тебе ЛЕТ?” – повторил он.

Я вздохнул. “Мне тридцать четыре года. Ты прекрасно знаешь”.

“Ну, может тебе стоит начать принимать лучшие решения в жизни” – сказал он. Но он согласился сразу позвонить нашему адвокату. Оказалось, что это не требуется, потому что Хизер вернулась домой к Эду, разбудила его и рассказала, что нас арестовали. Он собрал нужные бумаги и уже внес залог. Когда я закончил говорить с отцом, Анжела позвонила своей сестре, и Хизер сказала, что к 11:30 нас выпустят.

Перед тем как уйти, нам хотели сделать прививки от туберкулеза, потому что в тюрьме произошла вспышка туберкулеза и если бы мы отказались от прививки, они бы сняли с себя всю ответственность, если бы мы вдруг заболели. Новость о том, что я выхожу, придала мне сил. Я сказал, что не буду делать никаких прививок. Медсестра сказала, что если я не сделаю прививку, то не выйду по меньшей мере еще один день. Мы сделали прививки. Вскоре у меня расстроился желудок. Не знаю, причиной тому этот укол, невероятное количество бухла в моем организме или стресс, в котором я находился с момента ареста, но я понял, что мне нужно немедленно посрать – высрать все это чертовски дурное, безумное, пьяное дерьмо. Я не видел никаких толчков за исключением одного в центре комнаты на виду у всех. Пуская “шептунов”, я дошел до лазарета, где мне делали укол, потому что там была дверь, похожая на туалет. Она была открыта. Я увидел унитаз. Спасибо, Господи!!!

Я сказал медсестре, коренастой пожилой женщине, что мне нужно воспользоваться туалетом. Я вежливо спросил, могу ли я это сделать.

“Туда” – сказала она и указала на грязный, мокрый толкан в главной комнате.

“Нет, именно поэтому я и пришел сюда” – простонал я. “Пожалуйста, позвольте мне воспользоваться этим туалетом, чтобы получить хоть немного интимного пространства?” Она посмотрела сквозь меня и сказала: “Нет ни единой причины, чтобы ты мог воспользоваться этим частным туалетом”.

Я вернулся назад и сел рядом с Анжелой. Я не сказал ей, что происходит. Вместо этого я испытал заслуживающий Оскара эпизод силы воли. Ментальная концентрация, которую мне пришлось проявить, чтобы не обделаться, была просто сногсшибательной. Я бы ни за что не сел на грязный туалет перед сорока или пятьюдесятью людьми, некоторые из которых были фэнами Anthrax, производившими уборку в тюрьме. Эти парни были заключенными, которым приходилось ежедневно вычищать вытрезвитель. Они услыхали, что я здесь и были счастливы просто поглазеть, улыбнуться и кивнуть. Я не мог просто вот так взять и посрать перед ними. Я сидел со сжатыми ягодицами и свернутом в узел желудке три гребанных часа. Боль была невыносимой, но я вел себя так, словно ничего не случилось.

Наконец наступило 11 часов, назвали наши имена и нас вывели оттуда. Эд и Хизер уже ждали нас. Они спросили, какие у нас планы, и я сказал, что очень хочу вернуться к Эду и принять душ прямо сейчас и чего-нибудь перекусить. К тому времени новости о том, что случилось, уже были преданы огласке. Эд включил радио на частоту радио 98 Рок в Тампе, и мы услышали голос ди-джея: “Скотт Иэн, если ты все еще в городе, позвони нам. Мы хотим знать, что произошло”.

Я едва на обосрался прямо там, но сдержал поток нечистот и не промолвил ни слова. Мы вернулись к Эду, и я сразу пошел в ванную, включил душ, присел на чистый, сияющий стульчак и навалил огромную кучу дерьма как Невероятный Халк. Невероятно, что фарфор не взорвался, и из толкана не полилось через край. Из меня вышло все; это было такое огромное облегчение. Мне стало настолько лучше, что после этого я отправился в Юниверсал Стьюдиос, чтобы заценить гонки. Последнее, что я ожидал, это увидеть, как на меня показывают пальцами и кричат: “Эй, ты украл фирменный круг!”, но молва идет быстро.

Я расскажу о том, как очистил свое досье и выяснил отношения с Джорджем Штейнбреннером чуть позже. Всему свое время. Только заметьте, что случай в Ледженс Филд был для меня отклонением от нормы. Это был единственный раз, когда меня арестовывали, и определенно будет последним. Видите ли, я никогда не был ищущим внимания и сидящим на наркоте метал-чуваком, которому жить надоело. У меня полно таких друзей, и я люблю с ними выпить и послушать их истории. Но это не про меня. Я никогда не ширялся, не пробовал кокс и даже ни разу не курил травку с 1995-го.

Я занялся музыкой не ради телок. Я занялся ею ради музыки. Ясен перец, за это время были девки, но не в таком количестве, как у пресловутых хэйр-групп 80-х. Долгое время трэш-метал был сценой для мужиков; если на шоу и были телки, их обычно сопровождали парни. По сути я тот парень, который сделал себе имя, надрывая жопу. Была тьма взлетов и столько же падений, и все их Anthrax стойко выдержали. Мы были награждены за наши старания и вошли в “Большую Четверку” вместе с Metallica, Slayer и Megadeth. Но моя история очень непохожа на другие, несмотря на то большое уважение, с которым я отношусь к каждому из этих парней. У меня нет трагичных рассказов о насилии и о том, как меня бросили родители, о том, как я спал на улицах, выбирал между следующей дозой или приемом пищи или ввязывался в драки между бандами и бил парней по башке пустой сорокушкой. Как любит говорить моя мама, в душе я хороший еврейский мальчик.

Я вырос в Квинсе, штат Нью-Йорк, получал хорошие оценки и был помешан на комиксах, ужастиках и научной фантастике. Потом я открыл для себя рок-н-ролл, и вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. В этом плане я был похож на многих подающих надежды музыкантов, но у меня всегда была неугасимая энергия. Начиная с 13 лет у меня была цель найти музыкантов, с которыми можно было играть, писать песни, подписывать контракты с лейблами, играть шоу, короче – расти, расти и еще раз расти. Я был чертовски настойчивым, упорным шилом в заднице, если так можно выразиться. Каждый раз при виде преграды на своем пути я использовал свой лазерный фокус, чтобы придумать, как обойти ее и пойти дальше. Постоянно идти вперед. Преодолевать проблемы, переживать перемены. Вокалисты и гитаристы приходили, уходили и временами возвращались. Я продолжал делать свое дело. Моя история в Anthrax - это история о целеустремленности, преданности, об удачах и невезениях. Это история, полная триумфов и трудностей, но одной драмой и борьбой она не ограничивается. Я повидал тонну веселья и пришел к пониманию, что музыкальный бизнес – наименее предсказуемое дело на планете. Может случиться буквально все. Потратив более тридцати лет на выпуск альбомов и гастроли я собрал вагон и маленькую тележку веселых и поразительных случаев на основе опыта группы, друзей, коллег и людей, с которыми я познакомился с того самого момента, как взял в руки акустическую гитару, до того, как взошел на сцену Янки Стэдиум на фестивале “Большой Четверки”. Если говорить об Anthrax, то я мужик и вот вам моя история.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.016 сек.)