Глава 13. Тучи сгущаются

Нарцисса Малфой уверенно шла по коридорам магической тюрьмы. Ее лицо было непроницаемо, и посторонний наблюдатель смог бы догадаться о ее волнении только по ухоженным пальчикам, незаметно теребившим рукав мантии. Пару дней назад Нарцисса, как всегда, отправила в тюрьму заявление с просьбой о свидании с мужем, и ей впервые отказали. Теперь же, когда она пришла лично узнать о причинах отказа, ее попросили подождать начальника тюрьмы в комнате для посетителей. Туда-то она и направлялась.

Нарцисса Малфой никогда не была человеком, которого легко запугать. Легкая язвительность, присущая чистокровным волшебникам ее статуса, практически в любой ситуации помогала достичь цели. Но даже у такой безупречной и внешне хладнокровной женщины, как она, были свои слабости. Главной слабостью был, разумеется, сын, а до него на первом месте находился Люциус. Нарцисса и Люциус были знакомы с детства, поскольку богатые чистокровные семьи испокон веков держались вместе, но они не встречались до свадьбы. Они хорошо друг к другу относились, иногда танцевали на торжественных мероприятиях. У Нарциссы были поклонники, Люциус менял девушек, но когда ему пришло время вступить в брак, он пришел к ней. Не отправил отца, как обычно поступают молодые, не желающие терять свободу отпрыски, а прибыл к ним в имение с букетом цветов и кольцом. Нарцисса очень ценила этот поступок Люциуса, потому что, прежде чем попросить ее руки у главы рода, он поинтересовался ее мнением по этому поводу. Нарцисса хорошо помнила свое удивление.

— Люциус, мне льстит такая обходительность, но нам обоим известно, что мое мнение не играет существенной роли, — заметила она тогда. Он приподнял уголок губ и ответил:

— Напротив. Если ты мне откажешь, я не пойду просить твоей руки у лорда Блэка. Так что твое мнение имеет первостепенное значение.

И Нарцисса дала свое согласие. Она быстро осознала, насколько ей повезло, и с каждым днем все больше и больше ценила своего тогда еще жениха. Она безоговорочно следовала правилам, установленным в доме Малфоев, и ни разу не пожалела о том, что вышла замуж именно за Люциуса. Он, в свою очередь, делал все для ее счастья и благополучия. Естественно, и у них бывали сложные периоды, когда Люциус сутки просиживал в кабинете, не желая столкнуться с ней в коридоре, а она часами гуляла в саду, думая о своем. Но он всегда поступал так, как полагается настоящему мужчине: справившись с гневом, он приходил к ней и просил не обижаться. Он не менял решений, из-за которых они порой ссорились, но искренне не хотел ее расстраивать. И она прощала, раз за разом принимая его, приспосабливаясь к его сложному, противоречивому характеру.

Они были женаты уже много лет и стали друг для друга чем-то особенным. Странное, непонятное чувство соединяло их. Была ли это любовь? Нарцисса все больше склонялась к положительному ответу, хотя никогда не была уверена в том, что испытывал Люциус. Она справедливо считала, что поступки говорят о его заботе намного лучше пустых слов и букетов, которые завянут и забудутся.

Нарцисса терпеливо ждала появления начальника тюрьмы. Она совершенно точно знала, что не оставит мужа без поддержки в таком неустойчивом положении. И, когда чиновник, наконец, появился, она смогла отстоять свое право на встречу с Люциусом. Волшебник недовольно кривился, отнекивался, ссылался на указания сверху, но все же уступил и дал разрешение. «В качестве исключения», как он выразился.

Изящным движением Нарцисса поправила складки на платье. Люциус должен был появиться с минуты на минуту, а для него она привыкла быть безупречной. Нацепить на лицо легкую улыбку, спрятать поглубже беспокойство, и вуаля! Идеальная женщина, в которую нельзя не влюбиться.

Он вошел, и за ним с грохотом захлопнулась железная дверь. Тюремная роба его совсем не портила в глазах Нарциссы, но она сразу подметила еле заметные тени усталости на лице. Он подошел к ней и, словно они находились в имении, а не в тюрьме, привычным движением поцеловал руку. Едва он выпустил ее пальцы, она осторожно погладила его по щеке. Люциус на секунду зажмурился, наслаждаясь этой неожиданной лаской.

— Как дела? – наконец, спросила Нарцисса.

— Бывало и лучше.

Нарцисса многое поняла по этой короткой фразе. Люциус никогда не жаловался. Раз он выразился именно так, значит, с ним действительно плохо обращались.

— Ходят слухи, что многих отсюда переведут в Азкабан, — безразличным голосом сказал он. Да, он ни с кем не общался, но кто запрещает подслушивать болтовню охранников?

— Я сделаю все, что смогу, — пообещала Нарцисса. – Ты останешься здесь.

— Не навсегда, надеюсь? – насмешливо спросил он.

Она чуть улыбнулась.

— Я тоже на это надеюсь.

Полчаса, отведенные на свидание, закончились быстро. Прощальный кивок, и он исчез за дверью еще на месяц. Нарцисса тихо выдохнула. Когда же ей удастся вытащить его отсюда?

Однако времени на сантименты у женщины не было. Ей предстояло применить всю свою дипломатичность, чтобы уберечь мужа от Азкабана. Она знала, кто может ей в этом помочь, но вначале ей необходимо было отправить сову Драко.

**

Драко.

Мерлин, и когда болтовня Пенси успела стать привычным началом дня? Видимо, в моем лице Паркинсон нашла покорного слушателя, поэтому ежедневно отправлялась на завтрак исключительно со мной. Я, по обыкновению, краем уха слушал школьные сплетни, которые мне пересказывала однокурсница, и думал о своем. Устроившись за слизеринским столом, я боковым зрением заметил Гарри, который о чем-то смеялся с рыжим. Младшей Уизли в округе не наблюдалось, так что я спокойно принялся жевать овсянку. Что ни говори, а теперь я напрягался каждый раз, когда видел в коридоре рыжую косичку. От размышлений меня оторвала Пенси, громко взвизгнувшая и вцепившаяся в мой локоть с такой силой, что я чуть было не выронил стакан с соком.

— Что такое? – недовольно спросил я, высвобождая руку из железной хватки девушки.

— Драко, ты не представляешь! – радостно воскликнула она, протягивая мне письмо. Я узнал почерк Патрика, который теперь видел едва ли не чаще собственного. Пробежав глазами несколько строк, я понял, что он собирается приехать в Хогсмид на ближайшие выходные.

— Драко, пообещай мне, что познакомишься с ним!

— Пенси, какого гоблина я должен с ним знакомиться? Вообще-то, у меня своих дел хватает, — ответил я.

— Это не займет много времени, ты еще успеешь к своей девушке, — надула губки Пенси, — ты и так с ней часто видишься.

Это заявление застало меня врасплох. Хм, оказывается, мои отлучки заметили на факультете, и это плохо. Одно радует: они точно не знают, с кем я встречаюсь.

— Ну хорошо, хорошо. Познакомлюсь я с твоим Патриком. И что ты в нем нашла? – я постарался отвлечь Пенси от скользкой темы о моих личных отношениях.

— О, Драко, даже не спрашивай. Просто поверь: он неотразим, — лукаво улыбнулась Паркинсон.

— И на какой день мы наметим такое знаменательное событие, как встреча с Патриком? – иронично протянул я.

— На субботу, разумеется, — деловито отозвалась Пенси. – Я тебе еще скажу точное время и место.

— Договорились.

Мое внимание привлекли две совы, спикировавшие в мою сторону. В одной я сразу узнал мамину, а вот другую видел впервые. Пенси проследила за моим взглядом и произнесла:

— Ты переписываешься с леди Мун?

В этот момент на мое плечо грузно опустилась незнакомая сова и требовательно ухнула, не желая задерживаться дольше необходимого. Я отвязал от протянутой лапы письмо в фиолетовом конверте, и птица тут же взлетела, слегка царапнув мой палец. Освободившееся плечо заняла сова Нарциссы, не забыв клюнуть меня в ухо за то, что не ее приняли первой. Конверт мамы был тонким; это означало, что она написала по делу. Я задобрил сипуху ломтиком бекона и погрузился в чтение маминого послания. Она, действительно, написала лишь пару строк: сообщила о переменах в тюрьме и попросила заручиться поддержкой Виолетты. Я хмыкнул. Как только дело коснулось благополучия отца, Нарцисса затолкала свою неприязнь к девушке куда подальше. Что ж, она была права, поступая так дипломатично: у Виолетты в последнее время сторонников в Министерстве было куда больше, чем у нас.

А вот второе письмо я не торопился вскрывать. В свете недавнего открытия я радовался, что на приеме в нашем имении не дал опрометчивого согласия исполнить любую просьбу девушки. Да, я обещал с ней встретиться, но пространство для маневра у меня оставалось. Им-то я и собирался воспользоваться.

Я уже хотел поинтересоваться у Пенси, где она видела сову мисс Мун, когда перехватил завистливый взгляд Блейза. Ага, вот, значит, кто у нас тут с ней переписывается. Мои голову заполнили догадки. Стало ясно, что обстановку в школе Виолетта изучает не только через Финеаса, но и через Блейза. Надо сказать, я в нем немного разочаровался: он так глупо выдал себя. С другой стороны, мисс Мун очень хитра, и, может быть, выведывает детали под видом обычной дружеской переписки. Блейз в нее влюблен, так почему бы не использовать его привязанность в личных целях? Поразмыслив, я пришел к выводу, что так она и поступает. Память услужливо подсунула момент, когда Забини мне рассказывал о плане Виолетты относительно гоблинов. Я запоздало понял, что так и не рассказал об этом никому из гриффиндорцев, и мысленно обругал себя. Они должны узнавать все и сразу, ведь со мной в любой момент может что-нибудь случиться, а из-за моей самонадеянности они могут остаться без важных сведений.

В перерыве между уроками я остановился в коридоре, решив все-таки прочитать письмо Виолетты. Я бросил сумку на пол и прислонился к стене, неспешно распечатывая конверт. На меня никто не обратил внимания, и я спокойно погрузился в чтение.

«Дорогой Драко,

Думаю, ты уже слышал о моем намерении изменить существующее общество, и я рада сообщить тебе, что мои мечты уже разделяют многие. К сожалению, я не могу не отметить, что ты остался нечувствителен к моим стараниям убедить тебя в нашей правоте. Разумеется, я не допускаю и мысли, что ты принадлежишь к другому лагерю – о, это невозможно! – но мне бы хотелось узнать причину столь хладнокровного ко мне отношения. Если бы ты согласился на сотрудничество, я могла бы поручить тебе чрезвычайно важное дело, выполнить которое с блеском под силу только тебе.

Искренне твоя,

Виолетта Мун»

Я свернул письмо и спрятал в карман мантии. Ох, не нравилась мне эта фраза про «чрезвычайно важное дело», но я не мог ей прямо отказать – мне и самому потребуются ее услуги, когда речь зайдет о Люциусе. Как удачно, что следующий урок – история магии! Думаю, Биннс не будет возражать, если под видом написания конспекта я набросаю ответ Виолетте.

Написать ответ оказалось не так просто, как я предполагал. Мне то и дело виделись двусмысленности, и я начинал сначала, перечеркивая уже написанное толстым слоем чернил. Биннс уже заканчивал рассказ о Первой магической войне, когда я, наконец, удовлетворенно пробежал глазами короткое, но такое важное послание.

«Дорогая Виолетта,

Разумеется, я наслышан о твоих планах и отзываюсь о них в самых лестных выражениях. Спешу просить прощения за мою несговорчивость, и заверить тебя, что она не имеет ничего общего с отказом с тобой сотрудничать. Напротив, я был бы рад помочь, если бы знал, в чем именно ты видишь мою миссию. Полагаю, ты не обидишься, что я не соглашаюсь вслепую, поэтому с нетерпением жду разъяснений. В оправдание своей холодности могу лишь напомнить, что положение моего отца слишком шатко, чтобы я мог позволить себе принимать опрометчивые решения. Однако, появись у меня гарантии его безопасности, я бы, несомненно, стал более лояльным.

Надеюсь на скорый ответ,

Д. М.»

Если уж становиться пресловутым двойным шпионом, то только с выгодой для себя, подумал я, запечатывая конверт. По крайней мере, теперь можно не беспокоиться за Люциуса. Виолетта – умная девушка, и я ни на секунду не сомневался, что уже завтра отца оставят в покое, а я получу конкретное задание. Я весь подобрался при мысли о задании, но быстро взял себя в руки. Никто меня не заставлял выбрать такой путь. Я сам на него ступил.

На обеде я почувствовал на себе взгляд Гарри, но нашел в себе силы не смотреть в ответ. Грейнджер ведь догадалась, что мы встречаемся, значит, может догадаться еще кто-нибудь. Этого я допустить не мог. Я решил, что непременно спрошу у нее, как именно она пришла к правильному заключению, и постараюсь избежать ошибок в дальнейшем.

Гарри. Сердце екает, когда я думаю о нем. Нет, я не позволю себе подвергнуть его риску. Ему и так уже хорошо досталось от жизни.

**

Гарри.

Начнем с того, что сегодня, впервые за несколько месяцев, я выспался. Это уже было непозволительно хорошо. Рон пребывал в отличном настроении, и мы все утро перекидывались шуточками, то и дело покатываясь от хохота. Гермиона расслаблено улыбалась, глядя на наше веселье, и даже не возмущалась колкостям, которые обычно не переносила. За завтраком я не смог сдержать улыбку, глядя на то, как над Драко кругами летала нетерпеливая сова. Сумев, наконец, устроиться на его плече, она клюнула его в ухо, от чего он недовольно поморщился. Гермиона ткнула меня локтем в бок и прошептала: «Перестань пялиться». Я резко выпрямился и обратил внимание на прибывшую почту. Хорошее настроение улетучилось, стоило бросить взгляд на первую полосу «Пророка».

— Что там? – спросил Рон, удивившись резкой перемене на моем лице.

— Скитер, — просто ответил я. – И, на этот раз, по делу.

В новой статье журналистка писала о ситуации в Азкабане. Откуда-то она пронюхала, что дементоры голодают, и даже приводила случаи, когда несколько существ покидало остров на некоторое время. Меня неприятно удивила одна деталь: для восстановления равновесия министерские работники решили перевести часть заключенных из гуманной тюрьмы в Азкабан. Это не могло не коробить, ведь их попросту отдавали на растерзание дементорам. Интервью с Чарли на следующей странице было не лучше.

«— Мистер Уизли, как вы объясните то, что в последние дни дементоры были замечены вне острова, на котором им положено находиться?

— К сожалению, дементоры очень мало изучены, а потому подчинить их полностью не удавалось никогда. Однако мы делаем все возможное, чтобы подобные случаи не повторились.

— Некоторые работники говорят, что в Азкабан переведут заключенных из Тауэра. Вам не кажется, что это несправедливо по отношению к ним?

— Я ничего об этом не знаю. Думаю, это просто слухи, которые распускают наши недоброжелатели.

— Неужели вам не известно, как в точности обстоят дела?

— Передвижения заключенных не входят в мою компетенцию».

И так далее. Что ни вопрос – обвинение, что ни ответ – признание недееспособности. Мы обменялись хмурыми взглядами. И крыть-то, главное, было нечем.

— Похоже, контраргументов действительно нет, раз Алекс молчит, — задумчиво проговорила Гермиона, размазывая кашу по тарелке. – Это ведь ужасно, что кого-то отправляют в Азкабан, как будто они не люди, а корм какой-то.

— Но ведь Тауэр существовал и раньше, а дементоры не голодали, — заметил я. Я отчаянно надеялся, что Гермиона сможет как-то объяснить этот факт, но девушка молчала. Только складочка между бровей выдавала ее беспокойство. Гермиона, как никто, терпеть не могла несправедливость.

— Наверное, раньше больше отправляли в Азкабан, чем в Тауэр, — предположил Рон. – Ведь после войны раскрылось столько неверных приговоров.

Это была правда. Общественность наконец-то узнала о том, что Сириуса Блэка посадили ни за что, а за этим громким процессом последовало множество других. Тогда мы радовались, и никому в голову не пришло, к каким последствиям это приведет. Оставшееся до уроков время мы молчали, силясь придумать выход из положения. Конечно, ничего мы не придумали, только мысленно пообещали себе прочитать о дементорах все, что есть в школьной библиотеке.

После уроков мы отправились в гостиную. Рон с Гермионой сидели на диване. Девушка устроилась на плече моего друга и о чем-то думала, а он мягко поглаживал ее по руке, стараясь успокоить. Я писал эссе по зельеварению. Когда я закончил и встал, решив отправиться на первый этаж, мои друзья тоже поднялись с места. Я удивленно вскинул брови.

— Не смотри на нас так, Малфой просил придти, — тихо проговорил Рон и первым направился к выходу из гостиной. Интересно, когда это они успели поговорить?

Когда мы пришли в кабинет, Драко был уже там: сидел на диване по-турецки и читал учебник по травологии. Он головой указал мне на дверь, напоминая про защитные заклинания. Я задержался на пару секунд, чтобы их наложить, и присоединился к остальным. Рон и Гермиона устроились на стульях, предусмотрительно оставив мне место рядом с Драко, которое я без промедления занял.

— У меня небольшая новость, — начал Драко, закрыв учебник и положив его на подлокотник. – Подробностей пока не выяснил, но думаю, что лучше вам все узнавать сразу.

Гермиона кивнула, а Рон слегка нахмурился.

— Виолетта решила перетянуть на свою сторону гоблинов.

— Не может быть! – воскликнул Рон, от которого я не ожидал подобной эмоциональности.

— Я не знаю, как она собирается это сделать, но у нее явно есть план. Кроме того, сегодня я понял, что она регулярно переписывается с Блейзом, и тот ей наверняка многое рассказывает, так что будьте осторожны, — голос Драко звучал ровно, но я чувствовал, что он недоговаривает. Он немного помолчал, будто собираясь с духом, затем произнес: — К тому же, у нее для меня есть задание. Скоро она пришлет мне сову с подробностями.

— Это все? – спросил Рон после короткого молчания.

— Да.

— Я думал, ты что-то знаешь о дементорах.

Драко чуть сдвинул брови.

— А что с ними не так?

— Они голодают, — ответил я за Рона.

— Теперь понятно, — протянул он.

— Что понятно? – не понял Рон.

— Из Тауэра переводят заключенных. Теперь ясно, зачем. Чтобы удержать дементоров.

— Твоего отца тоже переведут? – тихо спросила Гермиона и внимательно посмотрела на слизеринца.

— Его не тронут.

— Почему ты так уверен?

— Виолетте не видать моей помощи, если его переведут, и она об этом знает, — проговорил он так, словно объяснял, почему изменился курс валют. Иногда я просто поражаюсь его самообладанию.

— Будь осторожен, Малфой, — сказала Гермиона. Он кивнул, потом, подумав, спросил:

— Грейнджер, как ты догадалась, что мы встречаемся?

Я ощутил, как к лицу прилила кровь. Странно, я все еще смущался, когда приходилось говорить на такие темы.

— Раньше вы сидели в библиотеке, играли в квиддич, а потом стали пропадать по вечерам, — ответила она.

— А еще?

— Ну… Еще вы постоянно пялитесь друг на друга в Большом Зале.

— Еще?

— Малфой, что за допрос? – возмутилась Гермиона.

— Пенси решила, что я втайне встречаюсь с кем-то.

— И оказалась права, — вставил Рон. Драко не обратил внимание на эту реплику.

— Раз она заметила, могут заметить и другие. Вот я и ищу, на чем мы прокололись.

— Поменьше переглядываний, и никто ничего не заподозрит, — Гермиона бросила на меня выразительный взгляд, — и будьте осторожней, когда приходите сюда. Лучше, чтобы об этом месте никто не знал.

— Может, мне стоит надевать мантию? – предположил я.

— Было бы неплохо, — отозвалась девушка. – Тогда, если Малфоя и заметят, по крайней мере, не узнают, с кем он встречается.

— Все, Гермиона, пойдем, — внезапно засуетился Рон, чем вызвал легкую улыбку Драко. – Мне еще надо… э-э-э… короче, пошли.

Слизеринец заколдовал за ними дверь и снова устроился рядом со мной.

— Не ожидал от Уизли такой деликатности, — ехидно протянул он.

— Я всегда говорил: ты его недооцениваешь, — ответил я.

— Что-то не припомню, чтобы ты такое говорил, — он слегка прищурился, стараясь не улыбаться.

— Вот, теперь говорю.

Я внимательно смотрел на слизеринца, который резким движением головы откинул с глаз светлую челку. Он стал таким привычным, таким знакомым; я неплохо изучил его за последние месяцы. Я предугадывал его реакцию на чужие реплики, чувствовал его напряжение и спокойствие, мог с точностью сказать, какое именно выражение будет на его лице в определенной ситуации. Несмотря на то, что мне уже были известны все детали его внешности, я не уставал снова и снова бродить взглядом по его лицу, то и дело ловя его улыбку и наслаждаясь доверием, висящим в воздухе. Он закатал рукава белой рубашки, и я осторожно погладил предплечье, на котором больше не было уродливой метки.

— Хорошо, что она исчезла, — выразил он мою мысль. – Не хотелось бы всю жизнь носить ее.

Повинуясь порыву, я притянул его к себе. Он обнял меня за талию и устроился на плече, уткнувшись носом в шею. Я прикрыл глаза, вдыхая ставший родным морской запах, исходящий от него. Все, что между нами происходило, казалось очень правильным и логичным. Теперь я уже не мог представить себя с кем-нибудь другим, да и не особо хотел, если честно. Вспомнился вчерашний вечер и то, как он меня целовал. Черт, я ничего такого раньше не испытывал! Но и к продолжению я готов не был. Слизеринец зашевелился в моих руках, приподнялся и поцеловал меня в шею. Дыхание перехватило. Его пальцы снова запутались у меня в волосах, и он опять поцеловал меня, на этот раз в губы. Не так резко и нетерпеливо, как вчера, но ощущения были не слабее. Вновь захотелось сбежать от него, потому что я начинал бояться сам себя, пусть даже мне крайне нравилось то, что он со мной делал. Но стоило мне прервать поцелуй, как он схватил меня за запястье и прошептал:

— Пожалуйста, не уходи.

И я остался, доверился ему, отвечая на его умелые поцелуи так, как мог. В паху ныло от возбуждения, но он не воспользовался моим состоянием, хотя сам был на пределе, за что я ему был безумно благодарен. Все-таки, одно дело – целоваться, а совсем другое… В общем, к этому другому я не был подготовлен. Не сегодня.

Мы еще долго не могли друг от друга оторваться. У него сбивалось дыхание от моих прикосновений к нему через тонкую ткань рубашки, а меня самого совершенно не слушались мышцы. Каждое касание жгло кожу, усиливало желание быть к нему еще ближе. Намного позже мы сидели, просто обнявшись, и не решались произнести ни слова. Он только время от времени целовал меня в висок, а я крепче сжимал веки, стараясь запомнить каждое мгновение. Когда я был с ним, все забывалось: и дементоры, и оборотни, и дурацкий план Виолетты, выводивший меня из себя.

Мы разошлись, так ничего и не сказав друг другу. Легкое касание губ, и я уже иду в сторону башни. До меня запоздало доходит, как же хорошо, что у меня такие тактичные друзья: вон, делают вид, что ничего не понимают. Я улыбаюсь. Жизнь прекрасна.

Глава опубликована: 11.03.2013

Поиск по сайту: