Мумия идёт. «Р.Л. Стайн «Мумия идёт»»: ООО «Росмэн‑Издат»; М.; 2003

Роберт Лоуренс Стайн

Мумия идёт

Ужастики 2000 – 16

«Р.Л. Стайн «Мумия идёт»»: ООО «Росмэн‑Издат»; М.; 2003

Перевод с английского И. В, Турбина

Оригинал: Robert Stine, “The Mummy Walks”

Аннотация

Представь, что однажды утром ты узнаёшь о том, что твои папа и мама – не твои родители, а ты – вовсе не их сын, а сын правителя некоего королевства Джезекии. И к тому же в твой мозг вживлён чип памяти, за которым охотятся люди генерала Рамира. Им непременно нужно найти мумию своего вождя – императора Пукраха, в которую спрятано национальное достояние – драгоценный камень сапфир.

Вспомнишь ли ты, где находится мумия, или тебе придётся сделать операцию по извлечению чипа?

Роберт Лоуренс Стайн

Мумия идёт

— У тебя все будет хорошо, Майкл, — уже в сотый раз за сегодняшний день сказала мама.

Мы прошли мимо людей, стоящих у касс, где продают билеты.

Казалось, все в аэропорту находятся в состоянии лихорадочной спешки. Вот молодая пара бежит к выходу на посадку. Чемоданы на маленьких колесиках, смешно подпрыгивая, торопятся за ними.

Возле ворот безопасности громко спорят мужчина и женщина:

— Я думал, билеты у тебя, ведь я передал их тебе еще утром!

— Нет, не передавал! Идиот, я же говорила, чтобы ты все хорошенько проверил!

Потом мы с папой и мамой прошли мимо целой горы чемоданов, на самом верху которой сидела маленькая плачущая девочка. Ее родители суетились рядом, уговаривая малышку успокоиться.

Папа нес мою брезентовую сумку. Он хотел мне что-то сказать, повернулся, но тут же споткнулся о багажную тележку.

Я засмеялся: папа выглядел в этот момент таким забавным.

И почему здесь все такие озабоченные?

Папа бросил мою дорожную сумку на ленту конвейера. Мы с мамой прошли в ворота безопасности, а когда их проходил папа, раздался сигнал.

Его глаза от удивления округлились, он вынул из кармана ключи и попытался пройти снова. На этот раз получилось.

На экране я видел свою сумку, когда она проходила через рентгеновские лучи, и рассмотрел все, что в ней было. Вот здорово!

Папа подхватил мои вещи, и мы двинулись по длинному коридору к выходу на посадку. Мама с папой шли так быстро, что мне пришлось чуть ли не бежать за ними.

— Тетя Сандра встретит тебя в Орландо, — сказала мама. — Ты увидишь ее, как только выйдешь из самолета.

— Да знаю я, знаю, — проворчал я. Сколько раз мне уже говорили об этом?!

Наверное, не меньше тысячи! И вот опять…

Последние две недели я только и делал, что думал о том, как проведу время в Орландо. Конечно, в первую очередь попытаюсь попасть в Диснейленд. Но очень соблазнительно познакомиться и с Миром моря.

Мне нравятся рыбы и все, что обитает в море. Когда прошлым летом папа с мамой брали меня с собой на Багамы, я был в полном восторге. Когда я нырял, то под водой я видел необыкновенно красивый мир, населенный удивительными созданиями! Это было все равно, что побывать на другой планете.

Папа как-то сказал, что из меня со временем может получиться хороший астронавт, и назвал меня настоящим исследователем. Возможно, он был прав, потому что мне нравится бывать в новых местах, открывать неизвестные для себя вещи.

Но почему это, интересно, мои родители придают такое большое значение моему самостоятельному полету в Орландо?

Мы подошли к воротам. Папа опустил сумку и нервно посмотрел на часы. Мама сжала мою руку и каким-то не своим голосом сказала:

— Не волнуйся!

— Я вовсе и не волнуюсь. Подумаешь, проблема — лететь в самолете! Мне уже двенадцать лет, сама ведь знаешь.

Мама с папой обменялись многозначительным взглядом, мама прикусила нижнюю губу, и я заметил, что она уже сжевала с нее всю помаду.

— Леди и джентльмены! Последнее предупреждение о посадке на рейс 501, следующий в Питсбург, — раздался женский голос в громкоговорителе. — Посадка на Питсбург через ворота 45.

— Ты еще никогда не летал один, — вздохнул папа. — Мы всегда были с тобой.

— Да не боюсь я лететь один! — снова заверил я родителей. — Это же совсем просто. Сяду в кресло и даже не замечу, как всего через пару часов окажусь в Орландо. — Меня разбирал смех. — Пилоты сделают всю работу за меня.

Однако маме с папой почему-то было не до смеха.

— Ты летишь первым классом, — напомнила мама. — Тебе должно быть удобно.

— Просто здорово, — сказал я. — Один парень в школе говорил, что в первом классе пассажирам дают пломбир с орехами и фруктами.

— Может быть, — ответил папа, в который раз взглянув на часы. Потом он перевел взгляд на ворота. — Ну, сынок, тебе пора!

Мама вздохнула и обняла меня за плечи.

— Доброго пути, Майкл! — Она прижалась щекой к моей щеке, а когда отстранилась, я увидел у нее на глазах слезы.

Папа тоже обнял меня, откашлялся, но так ничего больше и не сказал.

— У меня все будет в порядке, — еще раз пообещал я. — Позвоню от тети Сандры, как только долечу.

Мама, спохватившись, передала мне белый конверт. Я сунул его во внутренний карман джинсов. Папа поднял мою сумку и повел меня к воротам.

— Твое место 1а, — еще раз напомнил он, передавая мне брезентовую сумку, и потрепал по плечу.

Я обернулся и помахал им рукой. Мама вытирала слезы теперь уже с обеих щек.

— У меня все будет хорошо! Правда! — крикнул я им.

Потом повернулся и пошел по посадочному тоннелю в самолет. Bay, подумалось мне. И чего это они такие странные? Разве я единственный ребенок, который один летит в Орландо?

Когда я вошел в самолет, то не увидел стюардессы, а впрочем, мое место и так легко найти: оно в самом первом ряду первого класса.

Я засунул сумку наверх, в отделение для багажа, а потом плюхнулся в кресло.

Ох, до чего удобно! Приятно будет лететь, решил я и, перегнувшись через подлокотник, посмотрел в проход: мне хотелось спросить какую-нибудь стюардессу, будут ли нам показывать кино.

Но пока никого не было видно.

Я нащупал ремень и попытался пристегнуть его. Наконец, мне это удалось, и я откинулся назад, на мягкую кожаную спинку. И тут вспомнил про конверт, который в последнюю минуту дала мне мама.

Вытащив белый конверт из кармана джинсов, я внимательно посмотрел на него. Простой белый конверт.

Может быть, это письмо тете Сандре? Или записки для меня? Странно, почему родители ничего не сказали?

Я вскрыл конверт и вынул лист бумаги. Развернул его, поднес к лицу, и мое сердце бешено заколотилось.

Я прочитал: «Мы не твои родители».

— Ой! — невольно вырвалось у меня.

Я схватил бумагу обеими руками и перечитывал эти четыре слова снова и снова, пока у меня не помутилось в глазах.

— Это, наверно, шутка, — пробормотал я про себя.

Мама с папой вечно поддразнивали меня, потому что я не был похож ни на одного из них. Они оба высокие, светловолосые, а у меня волосы темные и такие же глаза, я низкорослый и коренастый.

Но все равно это какая-то странная шутка — то, что в письме.

Я снова перечитал короткую записку. Про себя. А потом медленно вслух: «Мы не твои родители».

Слова были написаны синими чернилами, крупным почерком отца. Я почувствовал, что мои руки затряслись. Сложив записку, я сунул ее в карман.

— Странно, — пробормотал я. — Все это очень странно!

Если это шутка, то я ее не понял. И решил, что по приезде спрошу об этом тетю Сандру. Или позвоню маме с папой из Орландо и узнаю, что это значит: «Мы не твои родители»?

У меня подвело живот и учащенно забилось сердце.

Я еще раз взглянул в проход, и опять — никаких стюардесс. Потом приподнялся в кресле и осмотрелся.

В первом классе — ни единого пассажира, кроме меня. Я насчитал четыре ряда пустых серых кресел.

Интересно, что, я один лечу в первом классе? Удивление мое росло. Орландо — такое популярное место, так где же все люди? От волнения у меня вдруг пересохло в горле. Мне потребовался стакан воды. Но у кого его попросить?

Я расстегнул ремень безопасности, бросил его на сиденье и поднялся с кресла. Пол вибрировал под моими ногами. Я слышал, как разогреваются моторы.

Первый класс отделяла от общего салона тяжелая красная портьера. Я подошел и отодвинул ее. Заглянул в общий салон. Сквозь два ряда иллюминаторов пробивались яркие лучи света. И тут пусто. Никого. Ни единого человека!..

— Эй! — крикнул я, сжимая в руке портьеру. — Эй! Есть тут кто-нибудь?

Мой голос слабо звучал в огромном пустом салоне. Ответом мне был только вой и грохот работающих моторов.

— Эй!..

Я отпустил портьеру и посмотрел вперед.

— Кто-нибудь здесь есть? Что здесь происходит? Молчание.

И никаких признаков людей. Это какая-то ошибка, решил я. Попал не на тот самолет или еще что-нибудь.

Надо как можно скорее бежать с этого самолета!

Я вернулся к своему месту и стал вытаскивать с багажной полки брезентовую сумку. Но не успел я снять ее, как услышал громкий звук и почувствовал мгновенный порыв воздуха.

Я обомлел, увидев, как захлопнулась дверь самолета.

— Подождите! Выпустите меня отсюда! — закричал я. — Выпустите!

Я бросил сумку и кинулся к двери.

— Выпустите меня! — снова завопил я, стараясь перекричать шум моторов. — Эй… кто-нибудь!..

Я забарабанил в дверь.

Самолет тронулся с места, и меня отбросило назад, к двери туалета.

Полет начался, понял я. Мы отъезжаем от ворот, через которые шла посадка.

— Нет, нет, подождите! — пронзительно кричал я, бросившись к кабине пилотов.

Надо сказать летчикам, что в самолете никого нет, подумал я.

Нужно заставить их остановить самолет!

Это ошибка! Какая-то большая ошибка!

Я постучал в дверь. Сначала тихо, потом посильнее.

— Эй! — кричал я. — Остановитесь! В самолете никого нет! Вы слышите меня?

Ответа не последовало.

Я уперся ладонью в стенку, чтобы сохранить равновесие, когда самолет начал разворачиваться.

— Вы что, не слышите меня? — вопил я. — В самолете только я один! Один!

Мое пересохшее горло саднило от крика, я тяжело сглотнул. Сделал глубокий вдох и забарабанил что было сил обеими руками в дверь кабины пилотов.

— Послушайте! Остановите самолет! Остановитесь!

В ответ — ни звука. Но ведь кто-то же должен там находиться. Кто-то же управляет этим самолетом.

Я схватился за ручку двери и изо всех сил потряс ее, но дверь не поддавалась.

Я навалился на нее плечом, стараясь сдвинуть с места.

Но и это ни к чему не привело. Может быть, дверь заперта? Но зачем пилотам запираться изнутри?

Сердце колотилось все сильнее. Болело пересохшее натруженное горло.

— Пожалуйста! — кричал я в дверь кабины. — Почему вы не хотите выслушать меня?

Самолет еще раз дернулся, и я снова ударился о дверь туалета. А когда оправился от удара, услышал, что вдруг ожил громкоговоритель:

— Пожалуйста, займите ваши места, мы взлетаем, — сказал мужской голос.

— Нет! Вы не поняли! — завопил я и принялся снова колотить в дверь кабины. — Это ошибка!

Громкие помехи в громкоговорителе заставили меня заткнуть уши, но и через этот шум пробились слова:

— Пожалуйста, займите ваше место. Мы не можем взлетать, пока вы не сядете.

Я стоял в нерешительности. И вдруг до меня дошло: они просто не хотят меня слышать. И говорить со мною.

С тяжелым вздохом я опустился в свое кресло. И все еще возился, застегивая пряжку ремня безопасности, когда понял, что самолет взлетает.

— Не могу в это поверить, — пробормотал я, повернувшись к окну, и увидел, как отдаляется земля.

Вверх… Вверх… Голубое небо заполнило круглые иллюминаторы.

Я смотрел вниз, на аэропорт, окружающие его деревья, на кварталы домов, которые казались теперь такими маленькими, словно игрушечные.

Этого просто не может быть, сказал я себе.

Я один. Совсем один в этом громадном реактивном самолете. Самолет начал набирать высоту, и я почувствовал, как меняется давление.

Машина сделала крутой разворот, моторы взревели еще громче. Потом самолет медленно наклонился на один борт. Потом снова выпрямился. Повороты… повороты…

Я смотрел вниз и видел, как исчезают из вида прямоугольные кварталы домов.

Видел зеленые верхушки деревьев. Пустые поля. Потом опять верхушки деревьев.

Потом длинную узкую желтую полосу.

Пляжи? Да. Длинные песчаные пляжи вдоль побережья Атлантики.

Я в оцепенении смотрел вниз.

Мы держали курс через водную гладь. Солнечный свет отражался от зелено-синих волн, и весь океан мерцал и светился.

Почему это мы летим через океан? — забеспокоился я. Но тут же понял: мы летим не в Орландо. Это путь не в Орландо.

Я тяжело осел в кресле, сложил крепко сжатые потные ладони на коленях, сделал глубокий вдох и задержал выдох, стараясь унять лихорадочное биение сердца.

Куда же мы летим?

Куда?..

И когда я делал второй глубокий вдох, то увидел, как дверь кабины пилотов начала медленно открываться.

Из кабины пилотов вышел мужчина. Прищурив темные глаза, он холодно смотрел на меня.

Мужчина казался старше моего отца: выглядел он лет на сорок. Очень загорелый, с прямыми блестящими черными волосами с проседью, собранными сзади в пучок на манер конского хвоста. Темные усы, тоже с проседью, свисали по обе стороны рта.

На нем была сине-зеленая камуфляжная куртка и мешковатые брюки цвета хаки. На правой стороне куртки в два ряда висели серебряные медали, а в одном ухе блестел маленький бриллиант.

— К-кто вы? — еле выдавил я из себя.

Он молча продолжал изучать меня своими иссиня-черными глазами.

— Что здесь происходит? — уже с вызовом спросил я. — Где все остальные? Куда летит самолет?

Он обеими руками сделал жест, призывающий меня успокоиться.

— Все в свое время, — ответил он неожиданно мягким голосом с каким-то иностранным акцентом.

— Но… но… я не понимаю, — пробормотал я.

Он снова сделал успокоительный жест рукой. Руки у него были такие же загорелые, как и лицо.

Мужчина потянулся к кухонному отсеку и вынул из шкафа небольшой поднос.

— Полет будет длинным, поэтому приготовлю вам ленч.

Я вскочил с сильно бьющимся сердцем и ощутил такую слабость в коленях, что испугался, выдержат ли меня мои ноги.

— Не хочу ленча! — завопил я высоким пронзительным голосом. —- Хочу выйти отсюда! Поверните самолет обратно! Произошла какая-то ужасная ошибка!

Мужчина прижал палец к губам.

— Т-с-с-с…

Он открыл холодильник и вынул оттуда завернутый в фольгу сандвич.

— Чего бы вы хотели выпить?

— Я не хочу пить! — закричал я. — Я хочу уйти с этого самолета! Хочу домой! Это ошибка!

— Это вовсе не ошибка, — мягко сказал человек и поставил на поднос банку кока-колы.

— Нет, это самая настоящая ошибка, — настаивал я. — Я должен был встретиться со своей тетей в Орландо! Кто вы такой? Что это за рейс? И куда мы летим?

Он поставил поднос и повернулся ко мне.

— Мое имя — лейтенант Генри. Это все, что мне разрешено сказать вам, ваше превосходительство.

— Ваше превосходительство? — нахмурился я. — Почему вы так обращаетесь ко мне?

Он не ответил, и я подумал, что он сумасшедший. Что-то вроде лунатика. Наверное, вместе с пилотом они угнали этот самолет, а я стал чем-то вроде заложника.

Я опять ощутил слабость в коленях. Опустился в кресло и сделал глубокий вдох, чтобы унять

сердцебиение.

— Не надо бояться, — сказал лейтенант Генри. — Вам все в свое время расскажут, ваше превосходительство, и вы все узнаете.

Ваше превосходительство?.. О чем это он говорит?

— Вот, пожалуйста. — Он поставил поднос мне на колени. — Перекусите немного. Перелет будет очень длительным, — повторил лейтенант Генри. Затем скрылся в кабине пилотов и больше не появлялся.

Мы летели всю ночь. Смирившись, я откинул назад спинку кресла и попытался уснуть, но сон ко мне не шел: я был слишком испуган и взволнован.

Что происходит? — в который раз спрашивал я себя. — Что за странная записка от родителей… пустой самолет… этот человек, который называет меня ваше превосходительство…

Я посмотрел в иллюминатор. Увидел бледную луну, окутанную клочьями тумана. Темный океан внизу. Бесконечный океан, поблескивающий в лунном свете.

Наконец, я забылся в глубоком сне без сновидений. А когда проснулся, то увидел, как сквозь маленький круглый иллюминатор струится яркий солнечный свет.

Не отрываясь, я смотрел в иллюминатор: океан теперь казался совсем другим — он состоял из желтого и белого песка.

— Пустыня, — пробормотал я.

И в этот момент дверь кабины пилотов снова открылась. Я увидел затылок мужчины, сидящего на месте пилота. Из-под черной бейсболки выбивались рыжие волосы.

Вышел лейтенант Генри, поспешно закрыв за собой дверь, и больше мне ничего не удалось разглядеть.

— Вы поспали, ваше превосходительство? — спросил он, склонив голову в коротком поклоне.

Самолет накренился, и, чтобы не потерять равновесие, лейтенант Генри уперся одной рукой в дверь кабины пилотов. И тут я заметил у него под курткой коричневую наплечную кобуру для пистолета.

Ого, подумал я, самолет, наверное, и в самом деле похищен.

А что он собирается делать со мной? Застрелить, когда мы приземлимся? Или будет держать в ожидании выкупа?

Тогда его ждет полное разочарование: у моих родителей нет денег, чтобы выкупить меня.

— Так вы поспали? — снова спросил лейтенант.

— Немного, — ответил я, потягиваясь. — Где мы? Что за пустыня там внизу, под нами?

Он повернулся к шкафу, где хранилась еда, словно не слыша вопроса.

— Мы скоро сядем, — сообщил он.

Потом подал завтрак: апельсиновый сок, яблоко и чашку кукурузных хлопьев с молоком. А затем снова скрылся в кабине пилотов.

Я ел хлопья и смотрел вниз, на желтый песок. Из него, словно огромные кости мамонта, торчали белые скалы. Самолет немного снизился, и теперь по песку летела его серая тень. Потом ударился колесами о короткую посадочную полосу между двумя желтыми холмами. Толчок был таким сильным, что у меня из миски выплеснулось молоко.

Я увидел в иллюминаторе длинное низкое оштукатуренное здание аэропорта, а когда катились по взлетно-посадочной полосе, заметил выстроившиеся в ряд зеленые джипы, вооруженных винтовками солдат в коричневой униформе, маленькие группки людей в белых халатах.

Самолет с резким толчком остановился, и меня сильно бросило вперед. В дверях кабины появился лейтенант Генри.

— Прошу извинения за плохую посадку, ваше превосходительство. Посадочная полоса слишком коротка для такого большого самолета.

— Где мы? — сердито спросил я. — Зачем вы привезли меня сюда? И почему все время обращаетесь ко мне «ваше превосходительство»?

— Идемте, — сказал он, снова будто не слыша моего вопроса, и жестом попросил расстегнуть ремень безопасности.

Дверь салона открылась. В самолет хлынул яркий солнечный свет.

— Уверен, что генерал Рамир вам все объяснит.

Я расстегнул застежку пояса безопасности, но с кресла не встал.

— Я похищен? Да?

Лейтенант в первый раз улыбнулся. Его темные глаза весело блеснули, будто я сказал что-то смешное.

— Конечно, нет, — ответил он.

* * *

Лейтенант Генри вывел меня на яркий солнечный свет, и горячий сухой воздух опалил мою кожу. Пока мы спускались по металлическим ступенькам трапа, я закрывал ладонью глаза от ослепительного блеска.

Наши ботинки громко стучали по ступенькам трапа. Внизу нас встретили четверо солдат довольно сурового вида. Лейтенант Генри кивнул им, они ответили на приветствие, приложив два пальца к головному убору.

Стоя перед небольшим зданием аэропорта, я увидел толпу людей. Одни были в белых халатах, другие — в камуфляжных костюмах. Были люди и в пестрых рубашках и в таких же пестрых шортах.

Все они что-то приветственно кричали. Многие размахивали зелеными вымпелами. Рядом со зданием аэропорта играл небольшой оркестр.

— И все это ради меня? Это просто какое-то сумасшествие, — пробормотал я еле слышно.

В сопровождении лейтенанта Генри и четырех солдат меня провели через летное поле и подвели к большому черному лимузину, стоявшему в конце посадочной полосы.

Шофер в черной униформе склонился передо мной и открыл заднюю дверь громадного автомобиля. Солдаты тут же расступились.

— Садитесь, ваше превосходительство, — пригласил лейтенант Генри. — Генерал Рамир ждет вас.

Я почему-то колебался. Жаркие лучи солнца падали прямо на меня, но меня бил необъяснимый озноб.

Прилететь за миллионы миль от дома, подумалось мне. Зачем? Почему? И некуда убежать. Негде скрыться.

Пригнув голову, я заглянул в автомобиль. И на кожаном сиденье обнаружил крупного улыбающегося мужчину в полотняном костюме. С приятным загорелым лицом и вьющимися седыми волосами. С остатками темных волос на щеках и подбородке. И яркими темными глазами. Между ног он держал блестящую черную трость. На розоватом пальце правой руки сверкало кольцо с зеленым драгоценным камнем.

Мужчина махнул рукой, приглашая меня занять место рядом с ним.

— Добро пожаловать, ваше превосходительство, — сказал он хриплым голосом.

Я нагнулся к двери.

— Почему вы называете меня «ваше превосходительство»?

Я не мог больше этого выносить и взорвался

от злости и страха.

- Хочу немедленно увидеть родителей’ И я не сяду в автомобиль! Хочу поговорить с матерью и отцом прямо сейчас!

Улыбка генерала Рамира - а это был он -быстро погасла. Глаза померкли, и лицо потемнело.

- Я сожалею, Майкл, - тихо сказал он - Но ваших родителей уже нет в живых.

Я чуть не задохнулся и схватился за дверь лимузина, чтобы устоять на ногах.

— Что? Мои родители?.. Генерал Рамир грустно кивнул.

— Но… они только вчера привезли меня в аэропорт Нью-Йорка, посадили меня в самолет и…

— Вы имеете в виду семью Кларков? Эти люди — не ваши родители, ваше превосходительство, — объяснил генерал Рамир.

— Не мои родители?

— Они должны были сказать вам правду, прежде чем вы сядете в самолет.

Так вот в чем дело, эта записка!.. «Мы не твои родители». Были ли эти слова правдой?

— Но… мне… мне… — Я заикался, все еще держась, для опоры, за дверь лимузина.

— Заходите в машину, — пригласил генерал Рамир. — Я не причиню вам вреда. Вам нечего опасаться, Майкл.

— Залезайте, — повторил лейтенант Генри, кладя твердую руку на мое трясущееся плечо.

Я посмотрел назад, на здание аэропорта. Толпа все еще приветственно кричала. Развевались зеленые вымпелы. Оркестр продолжал играть бравурный марш.

Моя голова начала раскалываться от палящих лучей солнца, и мне показалось, что вот-вот я расплавлюсь от этой жары. Поэтому, глубоко вздохнув, я занял место на красном кожаном сиденье рядом с генералом Рамиром.

Дверь лимузина захлопнулась, и на меня хлынул поток прохладного воздуха от кондиционера.

Я повернулся к генералу Рамиру. Его элегантный костюм сверкал безукоризненной белизной. Генерал по-прежнему крепко сжимал обеими руками блестящую эбонитовую трость. Потом кивнул шоферу, и автомобиль покатился по посадочной полосе. Мимо оркестра и ликующей толпы.

Теперь я не плохо видел происходящее, ибо окна лимузина были тонированными, темно-серыми.

— Мои родители… — начал было я.

— Не беспокойтесь о Кларках, — мягко ответил генерал Рамир. — С ними будут хорошо обращаться.

— Вы хотите сказать, что с ними все очсей? — выдохнул я.

Генерал кивнул.

— Им хорошо платили за то, что они защищали вас. Они прекрасно поработали в течение этих двенадцати лет.

— Как это… защищали меня?

— Да, они прятали и защищали вас, — подтвердил генерал Рамир.

Я продолжал смотреть в тонированное стекло машины, мысли мои путались, я пытался хоть что-то понять.

Наш огромный лимузин мчался по извилистой узкой дороге. С одной стороны мелькали ряды низких белых домиков, с другой — высились высокие песчаные дюны.

Я видел идущих по дороге людей, которые оборачивались и с любопытством рассматривали пролетающий мимо лимузин.

— Не могу в это поверить, — пробормотал я, покачивая головой.

Генерал похлопал меня по руке. На его глазах появились слезы, и лицо выражало теперь неподдельную печаль.

— Понимаю, как вам тяжело, — сказал он своим хриплым, похожим на шепот, голосом. — Это для вас ужасный шок.

— Так значит… мама и папа… я имею в виду Кларков… — начал я.

— Они увезли вас в Соединенные Штаты, — не дал договорить мне генерал Рамир, внимательно глядя на меня своими темными глазами. — Вы были еще ребенком и не можете этого помнить. Они бежали с вами в Нью-Йорк. У них был приказ.

— Какой приказ?

— Защищать вас. Прятать от наших врагов. Сделать из вас нормального мальчика.

— А мои настоящие родители? — спросил я. Генерал так склонил голову, что его лоб коснулся ручки трости.

— Ваши настоящие родители убиты на войне.

Я проглотил тяжелый комок в горле.

— На войне?

— Во время нашей двенадцатилетней борьбы с силами мятежников, которые хотели захватить власть и уничтожить нашу нацию.

Я смотрел на него не отрываясь. У меня на лбу выступили капельки пота, несмотря на прохладный кондиционированный воздух. Я изо всех сил пытался понять, о чем идет речь. Осознать смысл того, что он мне только что сказал.

— И что это за нация? — наконец спросил я. — Как она называется?

Его лицо прояснилось.

— Джезекия, — сказал он. — Джезекия. Это твоя родина, Майкл. И это твоя нация.

— Я… я очень смущен, — признался я, крепко прижав похолодевшие ладони к коленям.

— Этого следовало ожидать, — кивнул генерал Рамир. — Но у нас хорошие новости, ваше превосходительство. После двенадцатилетней войны мы одержали победу. Теперь для вас уже не опасно вернуться и встать во главе вашего народа.

Я снова проглотил комок в горле. Что это — злая шутка? Или заведомая ложь?

Пытаясь узнать правду, я заглянул в глаза генералу, но увидел там только свое отражение.

— И я на самом деле вождь этой нации? — выдавил я из себя. — Это правда?

Он кивнул.

— А сейчас мы едем в королевский дворец. Вы займете свое место правителя Джезекии.

Он взял меня за руку.

- Однако прежде вам придется доказать, что вы и в самом деле Майкл. Доказать, что вы -королевский принц.

Я фыркнул.

— Доказать? Но как?

Он крепко сжал мою руку.

- Это обыкновенная проверка. Вы должны назвать нам место, где находится мумия.

Я вытаращился на него.

— Мумия? Какая еще мумия?

Лимузин въехал через железные ворота на длинную мощеную дорожку и покатил между рядов пальм к королевскому дворцу.

Как только в виду показался сам дворец, я от удивления разинул рот, увидев множество бело-розовых строений с большими и маленькими башнями и воротами. Вдоль всего нашего пути стояли солдаты в коричневой униформе, держа винтовки на караул.

Миновав двор, мы оказались у пенящегося водопада: он обрушивался в огромный бассейн для плавания, который имел форму слезы. Дорожка к бронзовым двойным дверям дворца скрывалась в тени высоких кустов и пальм.

— Вот ваш дом, Майкл, — спокойно сказал генерал Рамир. — Вижу, вы ошеломлены.

— Я не могу поверить всему этому, — признался я.

Генерал хмыкнул, но выражение его лица так и осталось печальным.

— Надеюсь, что все это не испортит вас, — пробормотал он почти про себя. И добавил: — В древние времена наш народ, как и египтяне, делал мумии умерших, — объяснил мне генерал Рамир.

Мы сидели с ним друг против друга за большим столом из красного дерева в огромном зале с золочеными стенами, серебристыми портьерами, а хрустальный канделябр будто парил над нами.

Слуги принесли нам ленч — чаши с фруктами, финиками и инжиром, блюда с жареными цыплятами и бараниной, салаты, картофель и рис.

Когда я садился за стол, то думал, что не смогу проглотить ни крошки. Мой желудок был словно завязан узлом, а голова шла кругом от того, что я увидел и услышал.

Ноя оказался более голодным, чем думал. В конце концов, почти целый день у меня во рту не было настоящей пищи… Поэтому я доверху наполнил свою тарелку. Генерал Рамир с удовольствием смотрел на то, с каким аппетитом я ем.

И пока я ел, он рассказывал мне о мумии.

— Мумия императора Пукраха является народным сокровищем, Майкл, — говорил он, намазывая на кусок хлеба толстый слой коричневой пасты. — Пукрах был древним вождем нации. Его мумия считается самой старой из всех известных мумий в мире.

Генерал Рамир разломил кусок хлеба пополам и одну половину передал мне. Паста имела какой-то странный вкус — одновременно сладкий и пряный.

— Мумия Пукраха веками хранилась в этом дворце, — продолжал генерал. — И вот двенадцать лет назад мятежники начали войну. Ваши родители — наши правители — поняли, что она больше не будет здесь в безопасности. Они знали также, что мятежники стремятся во что бы то ни стало завладеть мумией. И ваши родители решили так ее спрятать, чтобы никто не смог ее отыскать, при этом они положили в мумию нечто совершенно бесценное.

Я проглотил кусочек цыпленка и положил себе на тарелку картофельного салата со специями.

— И что же они спрятали? — спросил я. Генерал Рамир взял из вазы гроздь винограда

и стал класть себе в рот по одной ягодке.

— Ваши родители вскрыли мумию и положили туда сапфир нации Джезекия.

— Что? — переспросил я.

— Это один из самых красивых драгоценных камней во всем мире, — сказал генерал Рамир, складывая руки вместе. В его глазах вдруг появилось мечтательное выражение. — Этот сапфир, можно сказать, составляет все наше национальное богатство.

Я покосился на генерала, не поняв до конца, что он хотел этим сказать. Но, судя по выражению его лица, этот сапфир Джезекии дороже самой большой кучи долларов, сообразил я.

— Наша нация без него не выживет, — добавил генерал Рамир, наклонившись ко мне. — Двенадцать лет шла война. И все это время мятежники тщетно пытались отыскать мумию Пукраха. Они знали: стоит им найти ее вместе с запрятанным в нее драгоценным камнем, и победа будем за ними. Но ваши родители надежно спрятали мумию. Ее ведь так и не нашли.

Он вздохнул и взял другую гроздь винограда.

— Война идет к концу, — сказал он своим хриплым голосом. — Мятежников осталось совсем немного. Мы победили и теперь должны найти мумию, заявив свои права на сапфир.

Я уронил вилку.

— Вы хотите сказать, что не знаете, где она

спрятана?

Генерал Рамир покачал головой.

— Ваши родители никому ничего так и не успели сказать. Ведь они погибли в самом начале войны. Поэтому никто не знает, где спрятана мумия, даже я, не говоря уже о других генералах.

Он наклонился ко мне еще ближе, буравя меня взглядом своих темных глаз.

— Мы должны, Майкл, найти эту мумию. Наша нация не выживет без нее.

Он схватил меня за руку.

— И вы… вы единственный знаете, где она

спрятана.

— Кто? Я?

Я попытался освободить свою руку, но он крепко ухватил меня за талию, продолжая смотреть в упор.

— Вы были тогда маленьким ребенком, и ваши родители поместили в ваш мозг чип памяти, на котором записано место, где спрятана мумия. Потом, как я уже говорил, вас срочно отправили в Соединенные Штаты, где этот секрет и находился в полной безопасности.

— О, я понимаю…

Что за глупый ответ?

Но что я мог ему ответить?

У меня во рту снова пересохло, поэтому я сделал большой глоток воды из хрустального бокала. А генерал Рамир наконец отпустил мою руку. Но не отвел настойчивого взгляда, — продолжал смотреть на меня не моргая. Смотрел, будто хотел отыскать в моих глазах ответ на вопрос, где спрятана эта мумия.

— Так приятно видеть вас на земле Джезекии, там, где вы родились, — генерал вымученно улыбнулся. — И как жаль, что ваши родители не могут видеть, в какого хорошего мальчика превратилась та крошка.

— Ух… спасибо, — неуклюже поблагодарил я и сделал еще один большой глоток из бокала. Тут же подошел слуга с серебряным кувшином, чтобы снова наполнить его.

— Теперь вы поведете нас к мумии и сапфиру, — сказал генерал Рамир. — Нация будет счастлива видеть вождя, который вернулся к ней.

— Ух… да, — промямлил я, комкая в руках белую салфетку.

— Желаете ли вы сообщить мне место, где спрятана мумия, прямо сейчас? — тихо спросил генерал Рамир. — Не только я, но весь народ Джезекии желает узнать это.

Я глубоко вздохнул.

— Ну…

Оцепенев от страха, я слышал, как громко застучало в груди мое сердце.

Знаю ли я, где спрятана мумия? — спрашивал

я себя в который раз. Но — увы! — ничто не подсказывало мне, где ее искать.

Генерал Рамир в ожидании смотрел на меня. Все жители Джезекии ждут моего ответа, в панике думал я, схватившись за край стола. И вот когда они поймут, что я ничего не знаю, тогда я окажусь в настоящей опасности. Что же делать? Что сказать им? Думай, Майкл, думай!

Я отпустил край стола и громко закричал. Вытаращил глаза. И стал наклоняться… наклоняться… пока не свалился со стула на ковер и не ударился боком.

— Ой! — вырвалось у меня: я стукнулся сильнее, чем мне хотелось бы.

И тут же послышался встревоженный крик генерала Рамира. Двое слуг бросились ко мне, чтобы узнать, в чем дело.

Генерал Рамир вскочил со своего стула и с неподдельной тревогой склонился надо мной. Потом бережно взял меня за обе руки.

— Майкл, вы в порядке?

Я опять застонал и, несколько раз моргнув, перевернулся на спину.

— Извините, — прошептал я. — Я… со мной все о’кей.

С трудом поднявшись, я сел и еще несколько раз моргнул.

Генерал Рамир отступил назад и с облегчением вздохнул. На его лице снова появился румянец.

— Это все… от слишком сильного потрясения, которое я пережил, — пояснил я, потирая лоб. — Хочу сказать… только вчера я был обычным мальчиком с Лонг Айленда, летел, чтобы встретиться со своей тетей и побывать в Диснейленде, а сегодня…

— Да-да, — понимающе кивнул генерал, бережно помогая мне подняться. — Я понимаю.

Он поддерживал меня, пока не убедился, что я вполне оправился от падения.

— Для вас весь мир перевернулся, ваше превосходительство. Мне так жаль, что пришлось поторопить вас. Это все потому, что нам надо как можно скорее найти мумию Пукраха и сапфир. Время не ждет.

— Да, конечно, — ответил я, сглатывая комок в горле.

Он подал мне бокал воды.

— Даю вам время отдохнуть и подумать. А когда вы почувствуете себя получше, мы поговорим.

Я чуть кивнул и в который раз сделал большой глоток из бокала. Вдруг ниоткуда взялись два охранника в военной униформе, и генерал Рамир приказал им проводить меня в мои апартаменты. И они повели меня по бесконечно длинному коридору, стены которого были покрыты шелковыми золотистыми тканями. Я увидел вереницу портретов в золотых рамах. На них были изображены старомодно выглядевшие люди, все темнолицые и темноволосые, и, скорее всего, коренастые. Все это мои предки? — подумал я.

Возможно, генерал Рамир и его люди совершили ужасную ошибку: они привезли в Джезикию не того мальчика! Вот и все.

А записка от моих родителей? Еще одна ошибка? Или мои родители тоже пошутили?..

Здесь было над чем подумать. Мне казалось, что моя голова вот-вот взорвется от этих дум!

И вот охранники привели меня в апартаменты: несколько комнат с окнами во двор, посередине которого бил высокий фонтан.

Я вошел в первую комнату, отделанную в золотых, серебряных и красных тонах. Комната была такая большая, что в ней целиком поместился бы наш дом в Лонг-Айленде. Она была обставлена креслами, диванами и такой мебелью, которой я никогда прежде не видел. Но я не стал все это рассматривать, потому что заметил телефон на письменном столе, который стоял у стены. И немедленно понял, что надо делать.

Сразу же надо позвонить домой, маме и папе, сделав вызов через Нью-Йорк. Нужно объяснить им, какая произошла ошибка. Ведь они там очень волнуются. Когда тетя Сандра позвонила им и сказала, что я не прилетел, они, наверное, сошли с ума. И чтобы меня разыскать, им потребуется ФБР и полиция!

Мое сердце сильно забилось, и я, буквально перелетев через всю эту громадную комнату, схватил телефонную трубку.

Мама и папа теперь будут знать, как вызволить меня отсюда, сказал я себе. Они поговорят с этим генералом, и я окажусь на первом же самолете, отлетающем в Нью-Йорк.

Я поднял трубку и стал ждать гудка. Но вместо этого услышал только молчание. Потом щелчок. Затем в моем ухе раздался мужской голос:

— Да, ваше превосходительство. Вы хотите

сделать вызов?

— А вы оператор? — проворчал я.

— Да, я ваш оператор.

— Ну… я хочу позвонить в Лонг Айленд, Нью-Йорк.

Я изо всех сил старался, чтобы мой голос звучал спокойно.

— Очень сожалею, но не могу сделать такой

вызов.

— Простите… — закричал я. — Вы хотите сказать…

— У меня есть точный приказ, ваше превосходительство.

— Но… но…

— Мне в самом деле очень жаль, сэр. Не хотите ли позвонить еще куда-нибудь?

— Ах да, я хотел бы позвонить в Орландо. Орландо, штат Флорида.

— О, сожалею, ваше превосходительство. Не могу сделать и этого.

— Но мне надо поговорить со своей тетей! —

сердито закричал я.

— Сожалею. У меня приказ, сэр.

— Приказ! А кто отдал его вам?

— Генерал, — спокойно ответил он. — Вам не позволено делать никаких вызовов. Пока сам генерал не даст разрешения.

Я с грохотом бросил трубку. И огляделся. Что же делать дальше? Что?

Я решил как-то выбраться из этого дворца. Если я попаду в город, то наверняка смогу воспользоваться телефоном-автоматом, без помощи этого персонального оператора.

Наверное, отсюда будет нетрудно улизнуть, сказал я себе, надо только как-то обмануть охрану.

Я глубоко вздохнул и подбежал к двери. Едва я взялся за блестящую бронзовую дверную ручку, как у меня затряслись руки. Я повернул ее. Нажал на дверь.

Она не поддавалась.

Я нажал еще, посильнее.

— Ваше превосходительство? — послышался голос из-за двери. — Могу я что-нибудь сделать для вас?

Охрана!

Я был заперт в апартаментах! И дверь охранялась.

Генерал Рамир не полагался на случайность. Значит, он не доверяет мне? — пробормотал я.

Я здесь, как в западне, понял я. Считается, что я — их правитель, но буду здесь пленником до тех пор, пока не покажу им, где спрятана эта мумия Пукраха.

С глубоким вздохом я бросился на один из красных бархатных диванов, утонув в его мягких подушках. И лежал так какое-то время, закрыв лицо руками.

Через несколько секунд я услышал покашливание. Потом шелест портьеры. Шаги. И понял, что я здесь не один.

Отняв руки от лица, я повернулся к двери:

— Кто там?

Из-за шелковой портьеры вы шла девочка примерно моего возраста.

Высокая и худенькая, одетая в белую спортивную рубашку и белые шорты. У нее были рыжеватые волосы, разделенные посередине, челка спускалась почти до самых глаз оливкового цвета.

— Кто ты? — крикнул я, вскакивая на ноги. Девочка прижала палец к губам.

— Тс-с-с!.. — Ее зеленые глаза-оливки блеснули, она показала на дверь. — Они могут услышать.

Девочка на цыпочках прошла через комнату, внимательно глядя на меня.

— Вы принц? Я… я правильно догадалась?

— А кто ты?

Она снова приложила палец к губам.

— Тс-с-с! Охранник не знает, что я здесь. Я Ме-ган Керр.

— Майкл Кларк, — представился я. — По крайней мере, до сегодняшнего утра я думал, что я Майкл Кларк, но теперь не уверен, как меня зовут.

Она снова изучающее посмотрела на меня.

— Так я могу называть вас просто Майкл? Я пожал плечами.

— Конечно.

— Должна ли я обращаться к вам — ваше превосходительство?

— Нет, прошу тебя, — ответил я.

Она опять посмотрела на дверь. Мы услышали, как два охранника разговаривают между собой.

— Ну, а ты кто? — спросил я. — И что ты здесь делаешь? У тебя какой-то нездешний выговор. Ты американка?

Она взяла меня за руку и потянула к красному бархатному дивану. Мы сели рядом.

— Да, я американка, — прошептала она, и лицо ее погрустнело. — Мои родители служили советниками у генерала Рамира. Они оба были убиты при взрыве бомбы.

— Очень сожалею, — прошептал я.

Она покрутила прядь волос, потом опустила руки на колени и вздохнула.

— У меня не было других родственников. Мне некуда было идти. Никто не брал меня к себе. Тогда генерал Рамир удочерил меня.

— Ты живешь во дворце? — спросил я. Она кивнула.

— Какой он? — спросил я шепотом.

— Он ужасен, — ответила она. — Я потеряла своих друзей. А здесь детей нет. Лишилась своей школы. У меня не осталось ничего. И вижу я только этот дворец. А дворец такой странный. Все в золоте и серебре. Повсюду драгоценные камни, бархат и шелк.

Ничего нормального. Не смею повесить даже картинку у себя в комнате. Не могу найти новый компакт-диск. Не могу…

Она поняла, что повысила голос. И тут же замолчала. Мы оба посмотрели на дверь.

— Но, прости, почему мы говорим обо мне? — прошептала она. — Теперь ты попал в беду.

От этих слов у меня пробежал холодок по спине.

— Да, похоже, я в большой беде.

Она придвинулась ближе и посмотрела на меня горящими глазами.

— Ты ничего не знаешь, Майкл. Не имеешь даже представления, в какую беду ты попал.

— Что ты имеешь в виду?

— Они все плохие люди, — прошептала Меган.

— Но, Меган, генерал Рамир теперь твой отец. Он удочерил тебя, — возразил я.

Она закрыла глаза.

— И все равно он — самый злой из всех. Говорю тебе, они плохие люди, Майкл, поверь!

Она открыла глаза и повернулась ко мне. Ее подбородок затрясся.

— Ты и в самом деле думаешь, что генерал Рамир позволит тебе управлять королевством?

Я проглотил комок в горле.

— Не понимаю…

— Генерал Рамир вел войну целых двенадцать лет. А теперь, когда победа, можно сказать, почти у него в руках, неужели ты считаешь, что он отдаст власть двенадцатилетнему мальчику?

— Но он обращается ко мне «ваше превосходительство», — возразил я. — И он сказал мне, что если я покажу ему, где спрятана мумия, то…

— После того как ты проведешь их к мумии, они убьют тебя! — вскричала Меган.

У меня от испуга открылся рот.

— Вот зачем я прокралась к тебе, — прошептала Меган. — Предупредить!

— Но я даже не знаю, где спрятана эта мумия! — воскликнул я.

Меган прищурилась.

— Тогда ты еще в большей беде. Они будут пытать тебя. Они…

И тут дверь с шумом распахнулась. Двое охранников в коричневой униформе ворвались в комнату.

Мы с Меган вскочили на ноги. И прежде чем девочка успела сделать хоть один шаг, охранники схватили ее.

— Отпустите меня! — закричала она, пытаясь вырваться. — Отпустите!

Они потащили ее к двери.

— Куда вы ее тащите? — крикнул я. — Что вы хотите с ней сделать?

За ними захлопнулась дверь.

Я слышал, как Меган все еще спорила с охранниками, упрашивая отпустить ее, пока они шли по длинному коридору.

Застыв на месте, я ждал, пока сердце мое не перестанет так учащенно биться. И со страхом смотрел на дверь, ожидая, что вот-вот снова ворвутся охранники и тоже уведут меня.

— Что же теперь делать? — громко спросил я себя.

Страшные слова Меган так и стояли у меня в ушах: они злые люди… они хотят убить тебя… они будут пытать тебя…

А если они схватили не того мальчика? — спрашивал я себя.

Мысли бешено крутились у меня в мозгу.

Но если они привезли не того мальчика, то должны отпустить его, ведь так?

Они не могут держать меня здесь, если я не тот ребенок, которого они отправили в Америку двенадцать лет назад.

А может быть, я как раз тот самый ребенок, спорил я сам с собой. Но если я тот самый ребенок и чип памяти помещен в мой мозг… то почему я ничего не помню?

Стоп! — приказал я себе. И сильно потряс головой, стараясь отогнать от себя эти страшные мысли.

И посмотрел на дверь.

Bay! Я понял, что охранников сейчас за ней нет. Они потащили Меган по коридору…

Возможно ли это? А вдруг они оставили дверь незапертой?

Я перепрыгнул через красное кресло и кинулся к двери. Вцепился в дверную ручку. Повернул ее и нажал.

Да!

Дверь распахнулась.

Я высунул голову наружу и посмотрел в обоих направлениях. Пусто! Длинный, отделанный золотом коридор был пуст, насколько я мог видеть.

Я вышел из апартаментов. Сердце билось так сильно, что казалось, будто оно бьется о ребра. Осторожно прикрыл за собой дверь. Куда идти? Куда идти?

Надо попасть в заднюю часть дворца. Может быть, там поменьше охраны, почему-то подумал я. Может быть, если я попаду туда, у меня появится шанс сбежать.

Желтые лучи яркого солнца проникали в коридор через высокие окна. Я понял, что еще утро, и солнце стоит на востоке.

Но как расположен дворец по отношению к востоку? Я не имел об этом ни малейшего представления.

Вперед, Майкл! — приказал я себе. Самое главное — выбраться отсюда.

Держась поближе к стене, я побежал направо. Звук моих шагов скрадывал толстый ковер.

Солнечный свет заливал все вокруг. Окна были высокими — от пола до самого потолка. А между окнами висели написанные маслом портреты моих, а может быть, чьих-то еще предков. И все они смотрели вниз, на меня, как я бегу.

В конце коридора от легкого ветерка развевался шелковый занавес, шурша по ковру. И я был уже почти у этого занавеса, когда услышал сзади другой звук: топот ног.

— Ой! — невольно вырвалось у меня.

Я нырнул за занавес. Опустился на колени и, отогнув краешек, выглянул из-за него.

Несколько охранников маршем проходили мимо, держа винтовки на плечах. Они шли молча, плотным строем, глядя вперед и размахивая свободной рукой в такт шагам. Я задержал дыхание, пока они не свернули за угол. Потом медленно и осторожно поднялся на ноги. Надо же, чуть не попался!

Что же теперь? Куда идти?

У меня дрожали ноги, когда я осторожно выходил из-за занавеса. И вдруг услышал: пинг… пинг.

Что это за звуки?

Я обернулся и увидел громадное насекомое, что-то вроде гигантского слепня, бившееся об оконное стекло.

Пинг… пинг…

Бешено махая крыльями, насекомое своим черным телом стремилось к солнцу… Напрасная потеря времени! Оно никогда не проникнет через стекло таким образом.

Пинг… пинг…

Я смотрел, как большое насекомое снова и снова пытается выбраться за окно.

Идея! Может быть, мне удастся убежать, воспользовавшись окном?

Я бросился через коридор, отогнал жужжащее насекомое рукой и залез на подоконник.

Окно было двойное, с ручкой на каждой раме.

Я посмотрел наружу, на большой, поросший травой двор. Пусто. Его охраняла только высокая гранитная статуя, изображавшая какое-то крылатое существо. Никаких охранников.

Прекрасно!

Я схватился руками за обе ручки. И потянул. Рамы оказались тяжелее, чем я думал. Они не поддались.

Я вцепился в ручки что было мочи и потянул сильнее.

Пожалуйста, откройтесь, — молил я, —пожалуйста… пожалуйста…

И вот окна начали открываться, громко скрипя.

Я открыл окно настолько, чтобы можно было выбраться во двор.

Меня овеял теплый свежий воздух.

Я вылез на подоконник и приготовился прыгнуть. Но тут же почувствовал, как чьи-то крепкие руки схватили меня за плечи.

— Аай! — вырвался у меня испуганный крик. Руки сжали меня сильнее и потянули назад. Я обернулся и увидел двух суровых охранников.

— Генералу Рамиру это не понравится, — сказал, нахмурясь, один из них.

— Идем с нами, — потянул меня его напарник и с усмешкой добавил: — ваше превосходительство.

Охранники повели меня вниз. По мраморным ступеням мы спустились на один лестничный пролет. Прошли через несколько залов для переговоров, уставленных длинными столами из красного дерева. Потом — через библиотеку, где книжные шкафы занимали все стены под самый потолок, а посередине стоял большой стол. Далее — через кухню, где повара в белом деловито готовили ленч. Повсюду стоял запах жареного лука.

Мы свернули за угол и вошли в какую-то маленькую комнату. Я увидел, что стены увешаны географическими картами. Многие из них, как я догадался, представляли страну Джезекию и ее окрестности в подробном масштабе.

Некоторые карты были утыканы булавками с красными и синими головками, на других начерчены красными и синими чернилами какие-то линии и круги.

В глубине комнаты за письменным столом восседал генерал Рамир. Перед ним лежала большая развернутая карта. Он что-то говорил про себя, водя по ней пальцем.

Однако когда охранники ввели меня в комнату, он быстро поднял голову

— Майкл? — удивленно спросил генерал.

— Он пытался убежать из дворца через окно, — доложил один из охранников.

Генерал Рамир посмотрел на меня сузившимися глазами.

— Убежать? — переспросил он охранников. — Он хотел убежать?

— Точно. Через окно, выходящее на восточную сторону, — отрапортовал охранник.

Генерал Рамир искоса взглянул на меня, нахмурив светлые брови.

— Оставьте нас, — приказал он стражам, сделав отстраняющий жест обеими руками. — Подождите за дверью.

Охранники, чеканя шаг, повернулись, вышли и закрыли за собой дверь.

Генерал Рамир смотрел на меня, постукивая по разложенной перед ним карте пальцем, на котором блестело кольцо с зеленым камнем.

Я неловко переминался с ноги на ногу посередине комнаты, сжимая и разжимая кулаки. Сердце сильно стучало, словно внутри меня бился тот большой слепень, который пытался вылететь в окно.

— Ты знал, что дворец строго охраняется? — наконец спросил генерал.

— Ну да, знал, — пробормотал я хриплым от волнения голосом.

— И все-таки попытался убежать через окно?

— Да, — признался я. — Пытался.

Его зловещий смех так напугал меня, что я даже подпрыгнул на месте.

— Вот такую храбрость мы и ожидали увидеть в нашем правителе, — заявил вдруг генерал как ни в чем не бывало.

Он вышел из-за стола, сильно похлопал меня по спине. Потом так крепко пожал мне руку, что у меня хрустнули костяшки пальцев.

— Я знал, что ты правильный мальчик, Майкл. — Он широко улыбнулся, его белые зубы блеснули, отражая свет ламп, горевших на потолке. — Правитель государства Джезекия должен обладать безрассудной смелостью.

— А… нуда… понимаю…

У меня сильнее затряслись ноги. Я не знал, что сказать, я был не в состоянии трезво мыслить.

Генерал положил тяжелую руку на мое плечо и подвел к карте, которая висела за письменным столом.

— Вот, посмотри сюда, — сказал он, все еще улыбаясь, и указал своей тростью на карту Джезекии, большей частью окрашенной в желтые и коричневые цвета. Через пустыню проходили грубо начерченные линии, которые, наверное, что-то обозначали: пещеры, озера или еще что-то. — Вот твое королевство, — гордо сказал генерал Рамир.

Затем он ткнул пальцем в черную звезду около южной границы.

— А здесь находится этот дворец. Мы в столице, в городе Раменн.

Он убрал палец, и я смотрел на черную звезду, будто на самом деле видел там дворец и город.

— Вы изучали историю Джезекии в школе?

— Ммм… нет, — честно признался я.

Он нахмурился.

— Но мы постараемся прославить наше королевство, верно? Мы, как говорится, нанесем Джезекию на карту мира.

— Понимаю, — тихо ответил я.

— Вот здесь пустыня, — продолжал генерал, проводя тростью по пространству, окрашенному в желтый и оранжевый цвета. — Как ты видишь, большую часть королевства занимают пустыни. Эта пустыня усеяна высокими скалами. А в этих скалах множество пещер.

Он обернулся, чтобы убедиться в том, что я его внимательно слушаю. Я смотрел прямо перед собой, на карту.

— Дальше, Майкл. Посмотри получше вот на эти пещеры, — сказал он, таинственно понижая голос, и отступил на шаг назад, чтобы я лучше видел карту.

— Смотри, — сказал он, снова положив мне на плечо тяжелую руку.

Я видел эти знаки на желтой карте. Здесь были обозначены дюжины пещер, больших и маленьких. Но зачем он показывает мне все это? — спросил я себя. Зачем заставляет изучать расположение этих пещер?

Конечно, я знал ответ. Знал, что произойдет дальше. И это наполнило меня холодным ужасом.

— А теперь скажи, в которой из пещер находится это? — тихо спросил генерал Рамир, сжимая мое плечо еще крепче. — В какой пещере спрятана мумия Пукраха?

Я тупо смотрел на карту, тяжело дыша.

— В какой же пещере? — повторил генерал Рамир. — У тебя в мозгу заложена информация, Майкл. Так покажи эту пещеру! Покажи мне место, где спрятана мумия Пукраха.

-Я… я…

Мои колени дрожали так сильно, что стукались одно о другое.

Я повернулся к генералу.

— Не могу вспомнить! В самом деле. Я говорю правду, генерал Рамир! Я действительно не могу вспомнить.

Улыбка генерала Рамира не угасла.

— Нет проблем, Майкл. Совсем нет проблем.

— Ч-что вы хотите сказать? — заикаясь, спросил я.

— Ну… чип памяти у тебя в мозгу, верно? — Генерал еще сильнее сдавил мое плечо. — Наши доктора вскроют твой мозг и достанут чип.

Охранники доставили меня обратно в мою комнату. Им пришлось практически тащить меня. Мои ноги так ослабели, что я никак не мог заставить их двигаться.

Меня бросили в комнату и закрыли дверь. Я услышал, как в замке поворачивается ключ. Снова я оказался пленником.

— Ааах! — в сердцах закричал я и бросил через комнату красную бархатную подушку. Потом сорвал с окна шелковую портьеру и бросил ее на ковер. Схватил со стола стеклянную вазу и поднял ее над головой. Мне хотелось порушить все вокруг. Хотелось разгромить всю эту комнату, разломать все, что в ней было.

Но я поставил вазу на прежнее место и начал лихорадочно ходить взад и вперед по комнате. Я был одновременно зол и напуган.

— Что же мне теперь делать? — вслух задался я вопросом. Не мог же я позволить им вскрывать свои мозги. Не мог согласиться на операцию!

И тут, внезапно остановившись, я схватился за спинку красного дивана. У меня мелькнула одна мысль.

— Меган, ты здесь? — позвал я. — Ты вернулась? Прячешься где-то?

Молчание.

— Меган?

Нет. Ее не было в комнате.

Я вдруг испугался и за нее тоже. Охранники схватили ее, когда она пыталась помочь мне. Что они сделали с ней?

Она была теперь дочерью генерала Рамира. Он не может причинить ей вреда, не так ли?

Несколько грубых ударов в дверь заставили меня подскочить на месте.

Дверь распахнулась, и быстро вошел лейтенант Генри, хвост его волос развевался позади него. Он был одет так же, как в самолете, — камуфляжная куртка и нескладные брюки цвета хаки.

Быстро обведя комнату взглядом темных глаз, он посмотрел на меня.

— Ваше превосходительство, — сказал лейтенант, слегка склонив в поклоне голову, — извините за вторжение.

Я молча смотрел на него, не зная, что ответить.

— Генерал Рамир прислал меня поговорить с вами, — сообщил лейтенант Генри. — Он хочет, чтобы все обошлось без неприятностей.

— Я тоже, — пробормотал я, со вздохом опускаясь на ручку кресла.

— Мы только просим вас возродить чувство гордости нашей нации! — возбужденно проговорил лейтенант, яростно жестикулируя обеими руками. — Весь наш народ будет счастлив, когда мумия Пукраха вместе с сапфиром будет возвращена на свое место во дворце.

Он замолчал, ожидая, что я скажу, но я молча смотрел на него.

— Вы можете сделать счастливыми так много людей, если откроете место, где спрятана мумия, — продолжал лейтенант Генри. — Почему вы колеблетесь, ваше превосходительство? Почему создаете трудности для всех?

Я вскочил на ноги.

— Не хочу никому создавать трудностей! — закричал я. — И говорю правду. Я ничего не помню про мумию Пукраха. Ничего не знаю о ней.

Лейтенант Генри с досады причмокнул.

— Очень плохо, — тихо сказал он, сделав знак рукой в сторону двери.

В комнату вошли два охранника в коричневой униформе.

— Отведите мальчика в операционную, — приказал лейтенант Генри.

Я боролся изо всех сил, чтобы высвободиться, крутился, бился и брыкался ногами. Но все оказалось напрасным.

Они заставили меня переодеться в хлопчатобумажный операционный халат, и уже через несколько минут я лежал на спине, привязанный к металлическим носилкам.

Охранники повезли меня в операционную, расположенную в подвале дворца. Ослепительно яркий свет вспыхнул надо мной.

Я увидел двух докторов и сестру в белых халатах и масках, которые закрывали им рот и нос.

— Операция будет простой, — заявил один из докторов.

Он схватил мою голову так, как берут дыню в овощном магазине.

— Мы должны разрезать вот здесь, — сказал он, проведя пальцем по верху моей головы. — Один длинный разрез. Вскроем череп, чтобы добраться до мозга.

— Пожалуйста, поскорее, — услышал я знакомый голос где-то сзади. Это был голос генерала Рамира, низкий и спокойный. — Вся нация ждет этот чип памяти.

Другой доктор держал над моей головой черную резиновую маску.

— Сначала мы усыпим вас, — сказал он, склоняясь надо мной. — Когда я наложу эту маску на рот и нос, дышите ровно и глубоко.

И он начал опускать маску.

— Нет, подождите! — завопил я. — Подождите, пожалуйста! Я уже вспомнил! Только что! Пожалуйста, остановитесь! Я все вспомнил!

— Подождите!

Голос генерала Рамира я услышал откуда-то из задней части операционной палаты.

Доктора отступили, и генерал наклонился надо мной. Он строго смотрел мне в лицо, прикусив нижнюю губу, как бы стараясь понять, правду ли я говорю. Внимательно глядя на меня, он погладил седую голову.

— К тебе вернулась память, Майкл? — спросил он наконец.

— Да! — вскричал я. — Это… это… как будто кто-то щелкнул выключателем.

Генерал Рамир повернулся к врачам.

— Отвяжите его от стола. И пусть охранники приведут его ко мне, в комнату с картами.

— Нужно ли его переодеть в обычную одежду? — спросил один из докторов.

Генерал Рамир нахмурился.

— Нет. Оставьте пока в халате для операции. На случай, если…

* * *

Через несколько минут я уже опять стоял в маленькой подвальной комнате, стены которой были сплошь увешаны картами.

Генерал Рамир подошел ко мне и стал рядом. Его трость стучала о пол. Он с подозрением смотрел на меня.

— Я очень рад, Майкл, что к тебе вернулась память, — сказал он. — Операция была бы очень болезненной для тебя. И потребовалось бы много месяцев, чтобы восстановить силы.

Я глубоко вздохнул. От его слов у меня сразу заболела голова, потому что я живо представил себе, как нож врезается в мой мозг.

— Ну да. Я тоже рад, — пробормотал я, стараясь избежать его пронизывающего взгляда. — Память вернулась ко мне, словно кто-то включил вспышку.

— Очень хорошо, очень хорошо, — проговорил он.

Генерал подвел меня к оранжево-желтой настенной карте, которую мы уже видели сегодня утром.

— Мы находимся здесь, — сказал он, указывая концом трости на звездочку, означавшую королевский дворец. — Покажи мне, Майкл, покажи, что ты вспомнил. Где нам искать священную мумию вместе с драгоценным камнем?

Я повернулся к карте. Обвел взглядом все эти бесчисленные скалы и пещеры. И ничего не мог рассмотреть как следует. Я был так перепуган, что все плыло у меня перед глазами.

— Ты можешь на этой карте найти место, где спрятана мумия? — строго спросил генерал Рамир.

В его голосе слышалось нетерпение.

— Ну… — Я провел рукой по карте.

Меня волной окатила паника. Сердце учащенно забилось. Я делал усилия, чтобы нормально дышать, но горло так перехватило, что при каждом вдохе я издавал свистящий звук.

Что же мне делать? — спрашивал я себя. — Что?

Я не имел ни малейшего представления о том, где может быть спрятана эта мумия. Я ничего не знал.

Но не мог же я позволить им внедриться в свой мозг?! Не мог!

Попробую потянуть время, решил я. Выберу самую далекую пещеру, а там…

А там… Может быть, мне удастся сбежать, прежде чем он поймет, что я заставляю его гнаться за дикими гусями.

Гнаться за дикими гусями — это было одним из любимых выражений моего отца. Он часто повторял его.

Я живо представил себе папу с мамой в нашем доме в Лонг Айленде. И тут же вспомнил, что, может быть, они не мои родители.

— Майкл! Я жду! — вернул меня к действительности голос генерала Рамира.

— Ну… да.

Я показал на пещеру, которая находилась в самом низу карты.

— Мумия Пукраха спрятана в самом конце этой пещеры, — сказал я, стараясь, чтобы голос мой не дрожал.

Генерал строго посмотрел на меня, прищурив глаза, и достаточно долго изучал мое лицо.

Я отвернулся, сконцентрировав все свое внимание на карте. У меня стал трястись подбородок, и я прикрыл его рукой, чтобы не было заметно.

— Мумия… спрятана за каменной стеной, — добавил я.

Поиск по сайту: