АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

После Гаваны

Читайте также:
  1. CLARIOR EST SOLITO POST MAXIMA NEBULA - после густого тумана солнце обычно ярче (Феб)
  2. HЕМЕЦКАЯ ПОЛИТИКА В ОТHОШЕHИИ ЕВРЕЕВ ПОСЛЕ HАЧАЛА ВОЙHЫ
  3. HЕМЕЦКАЯ ПОЛИТИКА В ОТHОШЕHИИ ЕВРЕЕВ ПОСЛЕ HАЧАЛА ВОЙHЫ
  4. I Ватиканский собор (1869–1870) и его последствия (1870–1878)
  5. II. Обучающий симуляционный курс (ОСК.О.00) послевузовского профессионального образования врачей по специальности «Пластическая хирургия»
  6. II. Организация проведения предполетного и послеполетного досмотров
  7. III. Соблазн и его непосредственные последствия
  8. L. Растягивание позвоночника после тренировки
  9. V. РАЗВИТИЕ ФИЛОСОФСКИХ ИДЕЙ ПОСЛЕ ДЕКАРТА
  10. А сердцевина белых лилий в затоне после того случая навеки приобрела розоватый цвет, словно впитала в себя кровь несчастной Зореславы».
  11. Абсолютное сознание как остающееся после уничтожения мира
  12. Абсорбционный чиллер предназначен для получения холодной воды, которая в последующем может использоваться в качестве хладагента в системах кондиционирования.

 

Президент злится.

Из дневника. 4 апреля 1991 года

 

Следующий год выдался не самым лучшим для тех, кто работал в Белом доме. Скандал в администрации, промежуточные выборы, советское вторжение в Пакистан, обращение брата президента в мусульманство – одно за другим, одно за другим.

Президент работал по восемнадцать часов в сутки, пытаясь спасти Великий Курс. Однако из-за потери многих мест в конгрессе во время выборов в ноябре 1990 года ему приходилось драться как тигру, чтобы спасти свои законодательные инициативы от длинных ножей республиканцев. Казалось, нет ничего приятнее для бойких, чисто выбритых новичков, как перспектива отвергнуть самые прогрессивные преобразования.

В это время президент начал разочаровываться в своем кабинете.

Совещания становились настолько непродуктивными, что это угнетало, и мы попросили президента упорядочить их. Пришлось напомнить ему об обещании, которое он дал во время предвыборной кампании, – обещании вернуться к кабинетному правлению.

– Мой кабинет, – пробурчал он, – меня тоже разочаровал.

Всепоглощающее желание госсекретаря Холта добиться перемирия на Ближнем Востоке привело к тому, что он почти не обращал внимания на остальной мир. Таким образом, известие о том, что на трети территории Пакистана повышен радиоактивный фон, слегка встревожило его, лишь потому, что могло «повлиять» на Иордан.

На одном из совещаний он сорок пять минут говорил о какой-то малопонятной подробности в речи Рубала, министра иностранных дел Южного Йемена. Побелевшие глаза президента напоминали яйца в заливном. Раздраженный Фили, не умевший сосредоточиться дольше, чем на пять минут, раздавил десятую сигарету и прервал Холта:

– Господин секретарь, несмотря на все наше уважение, это не стоит и кучки дерьма.

У Холта лицо стало цвета перезрелого граната. Президент сделал Фили замечание, но довольно мягкое, предполагающее благодарность. Вероятно, он был согласен с оценкой речи госсекретаря.

В сентябре «Пост» опубликовала материал о главе исполнительного совета по внутренним делам при президенте Фреде Игле. Этот день стал черным для всех, кто советовал президенту назначить Игла на пост главы совета. В сущности, я был главным просителем, веря тогда – и теперь, – что история отношения нашей страны к краснокожим братьям представляет собой самую печальную страницу в летописи американского народа.

Пресса представила много подробностей этого дела, однако суть в том, что как региональный представитель в Бюро по работе с индейцами он продал земли (более того, территорию захоронений), исконно принадлежавшие сиу, южнодакотскому племени. Скандал был усугублен тем, что Игл происходил из племени шайенов, исторических врагов сиу.

Президент защищал Игла, хотя внутри у него все клокотало. Не один раз он отпускал ехидные замечания в мой адрес, например: «Как вам удается отыскивать такие таланты, Вадлоу?» Все это время шеф постоянно пребывал в стрессе в связи с расследованием и сенатскими слушаниями. Кое-как он одолевал трудности, но они не могли не сказаться на нем. Его можно было увидеть, например, нетрезвым, а то он вдруг принимался произносить сбивчивые речи, скажем, об использовании космического пространства.

Все, что мы могли сделать ради президента, это сократить совещания кабинета до одного в два месяца. Но он все равно шел на них, как на прием к дантисту.

Суть в том, что президент изменился за два года. Он стал менее терпимым. Его Великий Курс обернулся фикцией: конгресс не желал понимать инициатив главы правительства и оказывал им стихийное сопротивление; приветствовалось только ничегонеделанье. Каждый раз, когда президент выступал с каким-нибудь смелым проектом, на его пути появлялась сотня препятствий. А ему не хотелось «играть роль», ему хотелось что-нибудь делать. Все, кто когда-либо работал в правительстве, понимают разницу.

Думаю, этим объясняется его недолго прожившее предложение, последовавшее за визитом в Центр реабилитации наркоманов, о введении разрешения частным лицам топить или расстреливать любое судно или самолет, ввозящие наркотики в Соединенные Штаты Америки.

Такие разрешения не выдавались после войны 1812 года,[8]когда частные лица имели право пускать ко дну британские корабли. Генеральный прокурор Страцци, жесткий либерал, был явно потрясен идеей президента, хотя понимал, что никто никогда не даст «добро» на такую программу.

Отношения с конгрессом были хуже некуда. Когда сенатор Блиффен от Луизианы смешал с грязью нашу метрическую инициативу как «неамериканскую», ни один из его коллег не поднял голос против этого откровенно абсурдного заявления.

Тим Дженкинс, наш представитель в конгрессе, считал, что мы должны устраивать больше роскошных приемов для конгрессменов и их жен. От этого предложения президент попросту отмахнулся. «У нас было уже столько этих чертовых приемов, – сказал он, – что от их блеска у меня темно в глазах».

Во время обсуждения бюджета в Овальном кабинете президент вышел из себя, когда ему сказали, что не хватает денег на министерство инфраструктуры. На чье-то предложение взять несколько миллионов у силовиков он пробурчал: «Если я еще больше урежу бюджет Пентагона, военно-морскому флоту ничего не останется, как вернуться к парусникам». Тем не менее, отношения с адмиралом Бойдом из Объединенного комитета начальников штабов у него были не ахти какие.

Я заметил, что президент стал цитировать в беседах свои речи. Не особенно приятная привычка, однако прецеденты уже были. Историки отмечали, что президент Кеннеди часто повторял жене: «Не спрашивай, когда обед; спрашивай, что на обед». Такер, по крайней мере, не говорил о себе в третьем лице.

Президент был особенно склонен к самокритике в своих речах, он словно извинялся за чуть подгоревший обед во время ужина. Наш главный сочинитель речей Чарли Манганелли всегда включал в его речь что-нибудь в этом роде. Но в один прекрасный день Чарли озадачил меня. Он только что получил от президента черновой вариант речи с поправками, где были вычеркнуты строки, содержащие элементы критики в свой адрес, а на полях написано: «Не по-президентски – исключить».

– Герб, скажите, он не делает себя под Никсона?

Я сказал, что президент в стрессовом состоянии.

– В стрессовом состоянии? – переспросил Чарли. – В стрессовом состоянии? У меня работают четыре человека, которые три месяца не видели своих жен. Я провожу больше времени в самолете, чем на земле. Герб, кажется, я старею. Одна из моих сотрудниц – Джулия – на прошлой неделе упала в обморок. Скажите ему, если он не хочет стрессов, пусть произносит поменьше своих проклятых речей!

Он был прав, в расписании президента действительно наблюдался перебор с речами, но он считал, что чем хуже дела в Вашингтоне, тем важнее ездить по стране и общаться с народом.

Еще через три дня, когда я был в кабинете президента, он оторвался от чтения бумаг и, хмурясь, спросил:

– Что нашло на Манганелли?

– Сэр?

– Читайте вот тут.

Это была последняя речь, подготовленная Чарли, предназначенная для торжественного обеда в Обществе Элеоноры Рузвельт. Начиналась она так: «Я не заслуживаю чести, которой вы удостоили меня сегодня вечером. По тому, как в последнее время идут дела, я заслуживаю лишь преждевременной отставки».

Должен признать, это было слишком.

– Передайте ему, что президент в ярости. Еще один такой выпад, и он опять будет сочинять рекламу йогуртов.

Вот оно – о себе в третьем лице. О, Господи, подумал я, недобрый знак.

Изображая веселость, я сказал ему, что Чарли всего лишь использует формулу, которая сослужила отличную службу в прошлом.

– Герб, это Белый дом. – Президент как будто говорил искренне. – Я думаю о его репутации.

– Понятно.

– С репутацией надо осторожно.

– Да.

– Такая речь Манганелли может повредить репутации Белого дома.

– Он…

– Он думает, это так просто? Они собираются вручить мне медаль Элеоноры Рузвельт. – Он махнул на бумаги у меня в руках, как будто я держал собаку, забредшую к нему в кабинет. – Передайте ему, пусть будет совсем другой текст. Пусть найдет иное звучание темы.

– Да, сэр.

– И еще передайте ему, пусть больше не цитирует Джона Кеннета Гэлбрейта.[9]Мне нужны новые идеи.

К этому времени стало доподлинно известно, что у вице-президента свои цели в политике. В речах – я настоял на их предварительном прочтении – он почти совсем не упоминал президента. Изучив их, будущие историки могут сделать вывод, что Рейгелат был лидером страны, так много он распространялся о «своем видении будущего Америки».

Должен признать, этот человек умел и динамично говорить, и увеличивать финансовый фонд партии. Но когда он дал интервью Энн Деврой, в котором заявил, что скорее всего не пойдет на выборы в 1992 году, так как ему хотелось бы провести несколько лет «в близком общении с народом», мы поняли, какую проблему чуть было не прозевали. Кроме того, нам стало известно, что кое-кто в Национальном комитете демократов молчаливо поддерживал Рейгелата в желании самостоятельно идти на выборы в 1996 году и поэтому приветствовал его отмежевание от Такера.[10]

Итак, было решено отправить вице-президента в несколько зарубежных поездок, например в Мавританию, Оман и Сардинию.

– Пусть пообщается с тамошним народом, – прошипел Ллеланд.

Вице-президент прибежал в Западное крыло с криками, что его неправильно поняли, однако было уже немного поздновато.

 


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.005 сек.)