СОЦИАЛЬНОЕ УПРАВЛЕНИЕ ПОСРЕДСТВОМ ПРАВА ПРАВОВЫЕ ПОСТУЛАТЫ (JURAL POSTULATES)

Практический процесс поддержания правопорядка не останавливается на выявлении опытным путем, — методом проб и ошибок, методом исключения,—средств сглаживания и примирения противоречащих друг другу интересов. В поиске таких средств теория играет не меньшую роль, чем практика. Юристы вырабатывают ряд постулатов, аксиоматических положений, касающихся поведения людей во взаимных отношениях, складывающихся в цивилизованном обществе применительно к обстоятельствам места и времени, приходя на этом пути к безусловным отправным пунктам развития правовой теории. На этой основе именно теория развивает практику, а практика проверяет теорию. Это позволяет нам получить в свое распоряжение второй метод—метод оценки притязаний с позиций цивилизованных правовых постулатов, применяемых с учетом обстоятельств места и времени. Всякое новое притязание, на признании которого настаивает истец, оценивается на базе таких постулатов. Получив такое признание, данное притязание соотносится с иными юридически признанными интересами на базе тех же самых постулатов. Наконец, после отграничения рассматриваемого притязания от прочих законных интересов оно получает судебную защиту, определяемую на основе этих же постулатов.

Поколение тому назад я попытался сформулировать правовые постулаты цивилизованного общества применительно к обстоятельствам нашего места и времени в целях систематизации изложения частного права (то есть права, регламентирующего индивидуальные интересы частных лиц и их отношения между собой), выделив пять положений. При этом я видел свою задачу в том, чтобы сформулировать то, что предустановлено правом в отношении владения, собственности, последствий юридических сделок, а также деликтов. Вот эти положения:

1. В цивилизованном обществе люди должны быть способны полагаться на то, что другие не будут допускать посягательств [на их интересы].

2. В цивилизованном обществе люди должны быть способны полагаться на то, что они вправе владеть и управлять к собственной выгоде тем, что они присвоили для своего использования, что они создали собственным трудом и что они приобрели в соответствии с существующим социальным и экономическим порядком.

3. В цивилизованном обществе люди должны быть способны полагаться на то, что те, с которыми вступают в признанные обществом отношения, будут действовать добросовестно и, следовательно:

а) вправе действовать с учетом разумных ожиданий, вытекающих из их обещаний или иного поведения;

б) будут осуществлять свою предпринимательскую деятельность в соответствии с ожиданиями, вытекающими из относящихся к ней нравственных чувств общества;

в) будут возвращать в натуре либо возмещать то, что поступило к ним по ошибке, нечаянно и ненамеренно за чужой счет и на получение чего они при соответствующих обстоятельствах не могли разумно рас- считывать.

4. В цивилизованном обществе люди должны быть способны полагаться на то, что те, которые занимаются определенной деятельностью, будут действовать с надлежащей степенью предусмотрительности и осторожности, с тем чтобы не подвергнуть других лиц неразумно высокому риску причинения вреда.

5. В цивилизованном обществе люди должны быть способны полагаться на то, что те, кто владеет вещами, способными выйти из-под контроля и причинить вред, не допустят утраты над ними разумного контроля.

(...) Становится, однако, все более и более очевидным, что современная цивилизация предполагает выдвижение дальнейших положений, сформулировать которые, впрочем, довольно трудно ввиду того, что вновь возникающие конфликты интересов далеки пока от сглаживания и примирения, на которые вправе разумно рассчитывать человек, владеющий логикой подобного примирения.

По общему правилу, постулируемое притязание наемного работника на сохранение рабочего места получает правовое признание. Однако многие конкретные вопросы, касающиеся, например, того, какие имен- но наемные работники и выполняющие какую именно работу имеют право на ее сохранение, остаются пока неясными. Так, порядок заключения коллективных договоров между профсоюзами и предпринимателями в условиях, когда те или иные организации способны проводить решения большинством голосов работающих на предприятии, ставит вопрос о том, что за лицами, остающимися в меньшинстве, не должно сохраняться право на сохранение работы, если против такого сохранения выступает большинство. Все, что можно пока сказать на этот счет в настоящее время, сводится к тому, что отношения между наемными работниками и работодателями выходят из сферы обычного договорного права и вступают в такую сферу регулирования, которая обеспечивает сохранение рабочего места независимо от трудового соглашения.

Еще один новый правовой постулат выражается в том, что в современном индустриальном обществе использующие наемный труд предприятия несут бремя того, что можно назвать «износом людских ресурсов» (human wear and tear) в ходе осуществляемой ими деятельности. Некоторые из таких постулатов лежат в основе действующих норм трудового законодательства о компенсациях. Однако применение этих норм позволяет выдвинуть предложение более широкой формулировки этого постулата. Имеются признаки новых предложений (...) касающихся, в частности, переноса риска несчастных случаев с частных лиц на общество в целом. Постулаты такого рода, похоже, уже лежат в основе того, что получило название теории страхования ответственности, а также в основе большей части законодательства о социальном страховании.

Френк Джером

Право и современное сознание (1949) [284]

...Как станет ясно из содержания книги, я принадлежу к скептикам в отношении фактов. (...) Если признать правильным общепринятое описание того, как суды приходят к своим решениям, то окажется, что решение по любому делу представляет собой результат применения правовой нормы или норм к рассмотренным фактам. Все выглядит довольно просто, и создается впечатление, что решение можно легко предсказать, даже если рассмотрение дела еще не началось или не завершалось, особенно в тех случаях, когда, как это часто бывает, применяемая норма является определенной и точной (например, норма о правостороннем движении на дорогах). Однако когда доказательствам и служат в основном устные и противоречивые показания, что и происходит в большинстве судебных процессов, «поиск» фактов в суде первой инстанции осложняется множеством неуловимых обстоятельств. Во-первых, судья, рассматривающий дело без присяжных, либо присяжные узнают факты от свидетелей, а свидетели—склонные, как и все люди, заблуждаться — часто ошибаются в отношении того, что они видели и слышали, либо в своих воспоминаниях об увиденном, либо в пересказе своих воспоминаний на суде. Во-вторых, судья или присяжные, как и все люди, могут иметь предвзятые мнения (зачастую бессознательные, неизвестные им самим) в пользу или против каких-либо свидетелей, одной из процессуальных сторон и адвокатов.

Об этих предубеждениях, если они носят расовый, религиозный, политический или экономический характер, иногда можно догадаться. Но наряду с этим у присяжных и судей есть глубокие, бессознательные склонности — например, положительные или отрицательные реакции на женщин, на незамужних, на рыжих или брюнеток, на мужчин с низким голосом, на людей суетливых или в очках с толстыми стеклами, на тех, у кого подчеркнутые жесты или нервный тик — т. е. склонности, которые невозможно осознать. Подобные скрытые и сугубо индивидуальньіе(іеіо8упсгаіїс) склонности, свойственные каждому судье и присяжному, нельзя привести к единообразию или втиснуть в упорядоченные «модели поведения». И судьи, и присяжные в этом отношении не стандартны.

Главным препятствием в предсказании решений судов первой инстанции, таким образом, является невозможность—в силу указанных непостижимых факторов — предвидеть, что именно данный судья или жюри присяжных будут считать фактами. (...)

Закрывая глаза на подлинные условия судебных процессов, большинство юристов, пишущих о судах для других юристов или непрофессионалов, оказывается жертвой мифа о Высшем суде. Они обманывают себя и, увы, многих не юристов двумя взаимосвязанными ложными представлениями. (1) Они считают, что главной причиной правовой неопределенности выступает неопределенность в нормах и что, если правовые нормы (или «реальные нормы», лежащие под «нормами на бумаге») будут вполне ясными и точными, сомнения относительно будущих решений по большей части исчезнут. (2) Они полагают, что большинство ошибок, совершаемых в судах первой инстанции, могут быть исправлены вышестоящими судами при рассмотрении апелляций. В действительности, как уже говорилось, главной причиной правовой неопределенности является неопределенность фактов, т. е. неизвестность до момента принятия решения в отношении того, какие факты «найдет»суд, и неизвестность после принятия решения в отношении того, каким образом он «нашел» эти факты. Если суд первой инстанции посчитает верными устные показания честного, но ненадежного свидетеля или свидетеля-лгуна, вышестоящий суд редко сможет обнаружить ошибку— обычно он признает факты, найденные в суде первой инстанции. (...)

И так как суды первой инстанции имеют не поддающуюся контролю власть («дискреционные полномочия») выбирать факты —т. е. выбирать, кому из свидетелей поверить больше,—то именно эти суды, а не высшие играют главную роль в осуществлении правосудия. (...)

В этой книге нет упоминаний о естественном праве. Но так как некоторые католики усмотрели в ней косвенную критику схоластического (томистского) понимания естественного права, мне хочется сказать следующее. Я не представляю, как мог бы сегодня порядочный человек не признавать в качестве основы современной цивилизации фундаментальные принципы естественного права, касающиеся человеческого поведения, которые были установлены Фомой Аквинским. Существуют, утверждал он, определенные изначальные принципы, та- кие, как стремиться к общему благу, не причинять ущерба другим, воздавать каждому свое, а также существует несколько производных принципов, таких, как не убивай, не кради, возвращай доверенные тебе вещи. Теперь томисты открыто признают, что применение этих общих и весьма гибких принципов—применение, по необходимости принимающее форму установленных человеком норм, — изменяется в зависимости от времени, места и обстоятельств....

...Гораздо важнее подчеркнуть, что естественное право, будь то в католической или некатолической трактовке, служит в лучшем случае стандартом справедливости и морали для критической оценки установленных в обществе норм и, возможно, для придания им большей определенности, но не содержит надежного стандарта для оценки процесса установления фактов в судах первой инстанции по большинству дел и не способно «содействовать обеспечению единообразия, определенности или предсказуемости этого процесса. Естественное право нацелено на достижение справедливости и известной определенности норм, т. е. более или менее обобщенных, абстрактных формулировок относительно того, как люди могут или не должны поступать по закону. Между тем правосудие, чтобы обладать практическим значением, должно быть справедливым не в абстрактном, а в конкретном смысле, а именно: в судебных решениях по многочисленным делам, имеющим свой специфический характер. (...)

Поскольку я вместе с другики скептиками в отношении фактов подчеркивал значение множества ненормативных компонентов процесса принятия судебных решений, отдельные критики заявили, что я цинично насмехаюсь над правовыми нормами, считая их нереальными и бес- полезными. Подобная критика, заверяю, является абсурдной. Если человек утверждает, что вода состоит из водорода и кислорода, и обсуждает оба элемента, его, разумеется, нельзя обвинить в том, что он клевещет на кислород или отрицает его реальность. Я всегда искренне поддерживал тех, кто вслед за Холмсом подчеркивал, что нормы (установленные как законодательными органами, так и судьями) представляют собой воплощение социальной политики, ценностей, идеалов и что вследствие этого нормы необходимо периодически и со знанием дела пересматривать. (...) Вместе с тем нормы, содержащиеся в статутах и судебных решениях, не действуют сами по себе. Они становятся бесполезными, не действующими всякий раз, когда их, вследствие ошибки при установлении фактов в суде первой инстанции, применяют к несуществующим фактам. Вступает ли в действие высоконравственная норма, запрещающая убийство, когда суд, допустив ошибку при установлении фактов, осуждает невиновного? (...) Понять, что правовые нормы выражают моральные ценности, составляет немалую задачу. Но наша юридическая система осуществляет свои функции не только путем создания или толкования норм. До тех пор, пока нормы не применяются к действительным фактам в конкретных судебных процессах, система остается несовершенной.

(...) Моя точка зрения состоит в том, что (1) работа судьи в судах первой инстанции является гораздо более трудной и сложной и требует значительно большей одаренности, чем работа в высших судах, и что (2) наши способы разбирательства, от которых судьи вынуждены сегодня отказываться, безнадежно устарели. Если нашу юридическую систему необходимо приблизить к принятым в обществе способам решения проблемы справедливости, то, я думаю, мы должны пересмотреть наши методы судебных разбирательств и обеспечить специальную подготовку будущим судьям. (...)

Карл Левеллін

Немного реализма о реализме [285]

Поиск по сайту: