АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Одиннадцатый сеанс 11 страница

Читайте также:
  1. E. Реєстрації змін вологості повітря. 1 страница
  2. E. Реєстрації змін вологості повітря. 10 страница
  3. E. Реєстрації змін вологості повітря. 11 страница
  4. E. Реєстрації змін вологості повітря. 12 страница
  5. E. Реєстрації змін вологості повітря. 13 страница
  6. E. Реєстрації змін вологості повітря. 14 страница
  7. E. Реєстрації змін вологості повітря. 15 страница
  8. E. Реєстрації змін вологості повітря. 16 страница
  9. E. Реєстрації змін вологості повітря. 17 страница
  10. E. Реєстрації змін вологості повітря. 18 страница
  11. E. Реєстрації змін вологості повітря. 19 страница
  12. E. Реєстрації змін вологості повітря. 2 страница

Кажется, он действительно злится.

– Я не хотела проявить к вам неуважение, просто мне было очень неловко, и, чтобы объяснить свое опоздание, я, не подумав, сказала про телефон.

– Кьяра, если бы ваш телефон не зазвонил, я никогда бы не узнал, что вы меня обманываете. Так что я имею полное право усомниться в правдивости ваших рассказов, а это контрпродуктивно.

Чувствую себя так, будто меня перед всем классом поставили в угол.

– Нет, я никогда вас не обманывала, просто я хотела оправдаться и сказала, что забыла телефон, потому и не позвонила.

– Вы не хотели идти на встречу, верно?

– Да, – отвечаю, глядя в окно.

– Почему?

– Потому что я знаю, что некоторые мои поступки вы можете воспринять неодобрительно, и мне совсем не хочется рассказывать вам об этом.

– Прекратите беспокоиться о том, что я думаю. Я вас не осуждаю, я работаю, я здесь для того, чтобы помочь вам. Я не ваш друг, и вы никоим образом не раните мои чувства. Если мы хотим двигаться вперед, нам придется изменить систему, иначе мне рано или поздно придется попросить вас обратиться к другому психотерапевту, потому что моя помощь неэффективна.

– Я не хочу никого другого.

– Тогда почему вы не доверяете мне? Думаете, я не знаю, что вы продолжаете


встречаться с Андреа и в то же время проявляете интерес к Риккардо?

Краснею от смущения, как раньше, когда мама спрашивала: «Тебе нравится этот мальчик из вашего класса?»

– Кто вам об этом сказал?

– Вы сами, иносказательно. Я понимаю, что вы не очень-то доверяете моей квалификации, для вас я вроде бармена, который вытирает бокалы, вполуха слушая клиентов, но уверяю вас, диплом у меня настоящий, а не купленный в подземном переходе!

Смеюсь.

Доктор Фолли силен, ничего не скажешь. Хотя бы здесь я сделала правильный выбор.

Рассказываю ему всю историю моих отношений с Андреа после Портофино, о том, что я болела и Андреа как мог меня поддерживал, о том, что он ушел от жены и стал со мной более нежным. Рассказываю о поцелуе с Риккардо, о моем безумном плане свести Риккардо с Барбарой и о том, что этот план, увы, сработал.

– Не то чтобы меня так уж интересовал Риккардо, просто мне очень действует на нервы тот факт, что впервые в жизни у меня появилось что-то, чего нет у Барбары. Риккардо – мой друг, и я сама бросила его в ее анорексичные объятия. Теперь он сам на себя не похож, вот уже неделя, как они встречаются, он возвращается в четыре утра, больше не отпускает язвительных замечаний, стал каким-то томным. Не понимаю, что он в ней нашел!

– То же, что и все остальные. Красивая девушка, уверенная в себе, – знает, что нравится мужчинам, считает, что может получить все, что захочет. Но не думайте, что у нее выработан иммунитет к разочарованиям. Напротив, тот, у кого было трудное детство, имеет преимущество по сравнению с тем, кто не знал никаких забот, не знал боли. Человек вырастает и сталкивается с фрустрациями, ежедневно испытывает страдания. Такие, как Барбара, плохо переносят поражения, которые, поверьте мне, неизбежны.

– Вы хотите сказать, что это просто вопрос времени?

– Можно и так сказать.

Выходя от Фолли, чувствую прилив сил.

Я нагромоздила такую гору лжи, столько всего наплела и Фолли, и Риккардо, что уже запуталась и не помню, кому что сказала.

Настоящие обманщики должны иметь хорошую память.

Завтра утром мне придется выйти на работу, я и так проболела целую неделю. Мы много беседовали с Сарой, пытаясь понять, на ком собирается жениться Лоренцо. Вообще- то, кроме нас с сестрой, он ни с кем не встречался, и мне пришлось поклясться, что это не на мне он собирается жениться, коль скоро она поверила в «теорию заговора» и начала искать врагов везде, даже под собственной кроватью.

Решаю забежать в офис, чтобы оценить, сколько дел накопилось в мое отсутствие. Правда, в разгар лета работы не так много, но все-таки мне не хочется, чтоб на мое место взяли какую-нибудь восемнадцатилетнюю дурочку.

Когда я выпадаю из рабочего процесса, мне кажется, что жизнь движется вперед без моего участия, и я сразу чувствую себя бесполезной, отрезанной от мира.

Андреа в Удине, поэтому я решила, что обойдусь без макияжа. Я быстро устаю, тушь для ресниц просто выпадает из рук.

В конторе только доктор Салюцци, он собирается домой.

Улыбается мне, спрашивает, как я себя чувствую, и объявляет, что уходит в отпуск, хочет отправиться куда-нибудь на катере.


Весь офис в моем распоряжении, я могу заняться любимым делом – покрутиться на стуле.

Обожаю это дело – отталкиваюсь от стола и кружусь по всей комнате.

Привожу в порядок бумаги, делаю нужные копии и напоследок решаю заглянуть на минутку в кабинет Андреа.

Здесь, как всегда, бардак. Вот почему он звонит мне в день по десять раз: не может найти досье.

Фотография жены, как и прежде, стоит на столе, а почему, хотела бы я знать?! Надеюсь, это всего лишь то, что называется «сохранить видимость», но почему-то все равно чувствую укол ревности. Проблема в том, что воспоминания не стираются одним щелчком мыши и жену не выбросить из памяти нажатием команды «очистить корзину». Она рядом каждый день, в каждом его шаге, в каждом решении, в марке кофе, в мелочах выходного дня.

Надо бы перед уходом зайти в туалет. Только сажусь на унитаз, как слышу, что открывается входная дверь.

Должно быть, это уборщица, обычно она приходит вечером. Слышу позвякивание ключей и смех. Кажется, со мной уже такое было, но лучше не думать об этом. Смотрю на себя в зеркало – лоб покрылся капельками пота. Я выпила столько антибиотиков, что у меня упало давление, под глазами синие круги, на языке – белый налет. Просто жуть!

Сижу в туалете и жду, пока все затихнет.

Глубоко вздыхаю, в голове у меня крутится одна песенка, я пела ее в детстве всякий раз, когда меня в наказание оставляли в темной комнате. Только тогда страх не был таким реальным, как сейчас.

Робин Гуд с Малюткой Джоном по лесу идут…

Потихоньку открываю дверь туалета, стараясь не скрипеть ручкой.

…Шутят и смеются, песенки поют…

Пробираюсь, как розовая пантера, к выходу.

…Бог послал удачу, веселей, дружок!

И вижу, что на моем письменном столе Андреа трахает какую-то девицу.

…Тра-ля-ля, сегодня солнечный денек!

– Ой, Кьяра, это не то, что ты подумала! – восклицает Андреа, брюки у него спущены, девица обвила его бедра ногами.

– Не то? А что же???

Застыв на месте, смотрю на них так, будто передо мной современная инсталляция. Улыбаюсь.

Три варианта: скандал, молчание, ирония. Все три в равной степени бесполезны. Выбираю последний.

– Ба, да мы знакомы, не правда ли? – подхожу к девушке; та, кажется, парализована. – Ну конечно, в Портофино, в ванной, помнишь? Это же я, Кьяра! Цвет лица меня неважный, что верно, то верно, но я болела! А у тебя все в порядке? Как муж? Гуиди, если не ошибаюсь! Продолжайте в том же духе, конечно, если не боитесь, что вас застукают. Осторожно, сюда может кто-нибудь войти! – снимаю кольцо. – Послушай, Андреа, забери его, подаришь очередной дурочке.

Адреналин быстро улетучивается, чувствую, что вот-вот упаду, нужно спешить, не то моя карета превратится в тыкву.

Очередной бал закончен.


По-моему, это называется дежавю.

Андреа не говорит ни слова, не пытается меня остановить, не просит прощения. Перед тем как закрыть дверь, на мгновение оборачиваюсь:

– Да, кстати. Я увольняюсь.

Выхожу из офиса, кажется, голова сейчас взорвется. Дорого бы я дала, чтобы повернуть время вспять.

Еще одна измена, еще одна ложь, еще одно унижение. Будет ли конец?

Пока я позволяю относиться ко мне как к пустому месту, они всегда будут уходить.

Даже плакать нет сил. Я потрясена, может, это просто сон: я все еще в постели с температурой, сейчас проснусь, и этот кошмар развеется. Неужели этому нет никакого логического объяснения?

Домой прихожу на автопилоте. Андреа даже не позвонил.

Захожу в квартиру, бросаю ключи на столик. Риккардо в гостиной смотрит телевизор.

Подсаживаюсь к нему, не успел он поздороваться, как я целую его прямо в губы. Он напрягается, но только на мгновение, сжимает мои запястья, но тут же расслабляется и тоже целует меня нежно и страстно.

– Пожалуйста, брось Барбару, я в тебя влюбилась.

Я все вру, Риккардо. Это неправда. Я не влюбилась в тебя. Скажи, что я тебе не нужна что тебе нравится Барбара, что ты все еще думаешь об Элизе. Я лукавлю, я тебя недостойна, держись от меня подальше.

– Я тоже влюбился в тебя, Кьяра, – шепчет он, прижимая меня к себе. – Я попробовал встречаться с твоей подругой, но не могу. Она мне не нравится, тупая какая-то, я хотел быть с тобой… с самого начала.

Он баюкает меня, но я не могу выбросить из головы Андреа и ту, другую. Не могу поверить, что он такой негодяй.

– Я все время думаю, что мы встретились не случайно. Это у меня засело в голове. Я не верю в судьбу, но чем больше я думаю о нашей встрече, тем больше она кажется мне похожей на фильм.

Киваю, но лицо меня выдает.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Да, я так устала, пойду прилягу.

– Приготовить что-нибудь на ужин? Твоя сестра хотела лапшу по-лигурийски. Так что сегодня медбрат и повар к вашим услугам.

Улыбается, глаза блестят от радости и возбуждения.

– Я не голодна. Ты не расстроишься, если я пойду к себе?

– Нет, что ты! – В голосе разочарование. – Зови, если что-то будет нужно и если ничего не будет нужно.

Риккардо целует меня в губы. Иду в спальню, как зомби.

Все рухнуло, и, ко всему прочему, придется искать другую работу. В руке у меня зажат телефон, жду, что он зазвонит.

Стук в дверь. Это Сара.

Страдание научило ее хорошим манерам.


– Ты плохо себя чувствуешь? – Она сворачивается клубочком на моей постели.

– Развалилась на куски. А ты?

– А я – на крошки. Не могу без Лоренцо. Я слишком поздно поняла, чтó на самом деле потеряла… Какой он особенный – терпеливый, верный, честный, нежный, заботливый…

– Знаешь, и святые теряют терпение.

– Знаю. Я на все готова, чтобы вернуться назад. Да уж… и я тоже.

– Никогда себе этого не прощу. Он просто идеальный мужчина, о таком мечтает каждая женщина, ведь вокруг полно негодяев…

– Вот именно…

– Что мне делать, Кьяра? Посоветуй, ты же такая оптимистка, всегда веришь в лучшее.

– Я больше не оптимистка, – отвечаю совершенно серьезно. – Я исчерпала все свои возможности.

– Да что с тобой? Почему ты такая мрачная?

– Ничего, скоро пройдет. Просто немного грустно. В дверь стучит Риккардо.

– Кьяра, – говорит он с мягкой улыбкой, – я хочу встретиться с Барбарой… я расскажу ей все… ты согласна?

Хмурю лоб.

– С чем согласна? – спрашиваю.

– С тем, что… – Чтобы Сара не поняла, он показывает на пальцах – «мы вместе».

– Ах, Барбара! – вскрикиваю я.

– ДА ЧТО У ВАС ТАМ? – взрывается Сара. – НЕ ХОТИТЕ СО МНОЙ ГОВОРИТЬ ЧТО, ПРОКАЖЕННАЯ?

– Нет, просто… Я и Кьяра, – говорит Риккардо тихим голосом, – мы теперь вместе.

– Правда? И давно вы это решили?

– Десять минут назад.

– КАКОГО ЧЕРТА?! ИЗДЕВАЕТЕСЬ НАДО МНОЙ?

– Нет-нет, это правда, – вмешиваюсь я. – Это я его попросила, – вздыхаю. Сара, побледнев, смотрит на нас. Потом встает и выходит из комнаты.

– Тогда я пошел, нужно быть джентльменом. Когда вернусь, зайду тебя проведать, хорошо?

Риккардо уходит, а я принимаю горячий душ и перечитываю эсэмэски Андреа. Он молчит, он меня бросил – вот мой смертный приговор.

Вдруг, будто там, наверху, меня услышали, на телефон приходит сообщение. Подскакиваю от неожиданности.

Но это Риккардо: «Все в порядке? Тебе ничего не нужно? Иду мимо аптеки, если что-то надо, свистни».

Оставьте меня в покое. Пожалуйста! Заворачиваюсь в халат, ложусь в постель.

Через четверть часа, ворвавшись в мою дремоту, приходит еще одно сообщение. Как ты меня достал! То, что мне нужно, не купишь в аптеке, разве что попросить стрихнину.

В темноте нащупываю телефон и читаю: «Я у твоего дома, спустись, пожалуйста». Выглядываю из окна и вижу его. Как была, в халате и тапочках, выбегаю из комнаты, бегу по лестнице, прыгая через две ступеньки, и в один миг оказываюсь на улице.


Андреа идет мне навстречу с распростертыми объятиями.

– Не подходи, – требую я со всей ненавистью, на какую способна, – никогда больше не приближайся ко мне, ничтожество, ублюдок, козел, сволочь, – говорю едва слышно.

Андреа теряется:

– Кьяра, я просто не знаю, что сказать, она не оставляла меня в покое, подстерегала у конторы, и, что поделаешь, плоть слаба. А я плевать на нее хотел, она мне и даром не нужна! Ты ее видела? Совершенно не мой тип! Вот ты…

И делает шаг в мою сторону.

– Держись от меня подальше, не то я за себя не отвечаю, – говорю, отступая назад. – Не хочу тебя больше видеть и слышать не хочу. Я тебя любила, хотела, чтобы ты стал отцом моих детей, а теперь ты для меня умер!

Если кто-то смотрит сейчас в окно, подумает, что мы – актеры бродячего театра. Андреа молчит: он не привык быть отвергнутым.

Не даю ему времени оправдаться, возвращаюсь домой.

Сажусь на кровать, сердце так колотится, что вот-вот выскочит из груди. Странно: прилив адреналина дает ощущение, что я всесильна и непобедима.

Это нелепо, но я хочу, чтобы он звонил мне снова и снова, а я снова и снова гнала бы его прочь. Но если он уходит, бросает меня, я опять чувствую тоску и одиночество и опять готова на все, только бы вернуть его.

Вот в этой-то болезни мне стыдно признаться, как раз ее и должен излечить доктор Фолли.

Риккардо возвращается около одиннадцати. Надо сосредоточиться на нем, убедить себя, что он именно тот, кто мне нужен, потому что с ним мне хорошо, он относится ко мне с уважением, ради меня он готов освободиться от Барбары.

А такое случается впервые.

Риккардо заходит ко мне в комнату – футболка порвана, на щеке – длинная царапина.

– Что с тобой? – беспокоюсь я.

– Твоя подруга… она плохо восприняла.

– Что ты ей сказал?

– Что больше не хочу с ней встречаться. А что надо было ей сказать? Что меня призывают в солдаты?

– Барбару нельзя бросать, потому что все, кто ее бросил, плохо кончили. Я должна была предупредить тебя. Она владеет черной магией. Тех двоих несчастных, которые от нее отказались, ждал ужасный конец.

– И ты сейчас мне об этом говоришь?

– Ты ведь не сказал ей, что ты теперь со мной, правда? И девушки, которые вставали у нее на пути, тоже плохо кончали.

– Конечно сказал, а ты как думала?!

– С УМА СОШЕЛ?! МЫ ЖЕ ВСЕ УМРЕМ!

– Да ладно тебе, не волнуйся. Вот увидишь, все образуется.

– С тех пор как я тебя встретила, мне кажется, что я угодила в какой-то телесериал, где все по очереди хлопают дверями, расстаются, встречаются, не хватает только смеха за кадром.

Мой телефон звонит. Вздрагиваю.


– Черт, это Барбара! Что делать?

– Ответь! Что еще делать с телефоном, который звонит?

– Что за вопрос? Все-таки я – женщина!.. Алло?

Она кричит так, что мне приходится отставить трубку подальше от уха.

– Нет… Успокойся, Барбара, успокойся…

– Какого черта, успокойся! Дерьмо поганое!

– Эй, ты чего ругаешься? Я ничего не сделала!

– Увела парня у лучшей подруги, и это называется «ничего не сделала»? Ты – жалкая голодранка и всегда ею была, тебе нравится подбирать объедки. Ты только объедков и заслуживаешь. Забирай себе этого неудачника! Я тебе его дарю, плевать я на него хотела! И в постели он ни на что не способен!

Гудки.

– Она сказала, что ты ни на что не способен в постели, – удивленно смотрю на Риккардо.

– Вот зараза, да она три раза кончила!

– Ты с ней спал? – Глаза у меня вылезают из орбит.

– Что я, не человек?! Если она липнет, как тут устоять?

– Все вы из одного теста сделаны! Все реагируете одинаково! У вас в штанах что, взбесившийся шланг, который из рук вырывается? Ну почему вы, мужчины, вечно кобелируете направо и налево?

– Кобелируем?

– Да, в общем, ты понял. Вы не можете просто сидеть на диване, обнявшись, вам этого мало! Смотреть на закат или читать книгу? Нет, вам всегда и везде нужно кого-нибудь трахнуть. Не понимаю, может, вами яйца управляют?

– Эй, минуточку! Я не из тех, кто трахается напропалую. Ты прекрасно знаешь, почему с Барбарой так вышло, – она меня соблазнила.

– Ну да, затащила тебя в кровать? Может, еще и изнасиловала? А прежде подмешала что-нибудь в твой стакан? Сказала тебе, что это ее последнее, предсмертное желание? Вот видишь, какие вы сговорчивые!

– Ты сильно ошибаешься, и, потом, почему ты все время говоришь во множественном числе? Что за обобщение? Тебе нравится, когда тебе говорят «вы, женщины, все такие»? Я не такой, как все, и ты это знаешь.

– Ты постоянно говоришь «вы, женщины». Все вы одинаковы, исключений я не встречала!

– Все, хватит, я пошел спать на диван. Только три часа, как мы вместе, а ты меня уже разозлила!

– С тех пор как ты здесь, ты всегда спал на диване! Интересно, где ты сегодня собирался спать?

– Как «где»? С тобой, конечно же! И он уходит, тоже хлопнув дверью. У меня раскалывается голова.

Не могу уснуть, ворочаюсь в постели, через час понимаю, что бесполезно, включаю свет.

Я в бешенстве. Не могу поверить, может, это эпидемия? Хватит, не хочу никакого секса, лучше стану монашкой-затворницей и всю жизнь буду ходить в черных одеждах. Слышу, как


поскрипывает в гостиной диван, – значит, Риккардо тоже ворочается, как и я.

А если они там кувыркаются с моей сестрой?

Боже, что я говорю? Как мне в голову могло прийти такое, я же не Сара! Надо проветрить мозги.

Слышу, как хлопает входная дверь. Потом – дверь подъезда.

Смотрю в окно и вижу на тротуаре Риккардо – он закуривает, идет прочь.И в ту же минуту получаю эсэмэску: «Жду завтра в конторе. Пожалуйста. Не уходи».

На следующее утро лежу в постели и жду, пока все уйдут. Не пойду я никуда, пропади все пропадом.

Около десяти звонит Андреа. Ну и пусть звонит.

Снова это ощущение, о котором я говорила: если он ищет меня, я чувствую, что он мне не нужен, а если не ищет – я лечу в пропасть. Ситуация для меня новая и тревожная, наверное, такие ощущения испытываешь наутро после ядерной бомбардировки, оказавшись в совершенно другом мире: я рассталась с Андреа, вдрызг разругалась с Барбарой, сошлась с Риккардо и решила уволиться с работы.

Что еще сделать? Стать вегетарианкой?

Надо как можно скорее найти новое место, скажем так, надо найти настоящую работу, какую-то цель, то, что даст мне возможность самореализоваться в ожидании мужчины, который действительно меня полюбит, с которым можно создать семью.

Да, это старомодно, но что я могу поделать? Я не представляю себе жизни в одиночестве, что угодно сделаю, лишь бы не чувствовать больше затылком холодное дыхание тишины.

Почему-то захотелось позвонить маме.

Все-таки только она по-настоящему знает меня.

– Привет, мама.

– Кьяра, у тебя все в порядке? (Ну и нюх!)

– У меня был грипп, потом стало лучше, я сходила на работу и теперь снова лежу с температурой.

– Это рецидив, так бывает, и, потом, такая жара… А как Сара? Она успокоилась?

– Пожалуйста, не говори ей, что это я тебе сказала, хотя кто, кроме меня, может быть в курсе… в общем, Сара и Лоренцо расстались!

– Правда? Ты хочешь сказать, что она и его довела?!

– Вот именно!

– Вся в отца! Только не говори ей, что это я тебе сказала, – смеется мама.

– Я всегда это подозревала. А ты как?

– Как обычно, сижу одна, ты же знаешь. Может, придешь ко мне?

– А если я тебя заражу гриппом?

– Дети ничем не могут заразить родителей. Натягиваю спортивный костюм и иду.

Что-то странное есть в том, что сейчас 11:30, а я не на работе. Может, взять все причитающиеся отгулы?

Вот и мамин дом.


Хоть она и твердит, что чувствует себя отвратительно, мне кажется, что выглядит она прекрасно – подтянутая, молодая, загорелая, но не стоит говорить ей об этом. А то еще обрадуется, выйдет из депрессии, и у нее снова начнутся приступы паники.

Боже, какой цинизм!

Мама сварила кофе, угощает меня вареньем из инжира собственного приготовления.

– Ты знала, что у Гайи Луны умерла мама?

– Это бывшая жена твоего отца? Нет, не знала! – удивляется мама.

– Да, умерла, несколько месяцев назад.

Мама закрывает рот рукой, выражение лица у нее меняется. Она встает, уходит, чтобы закрыть собак, и возвращается с пачкой нераспечатанных писем.

– Надеюсь, не из-за проклятий, которые я посылала ей все эти тридцать лет. Пожимаю плечами.

– Ты что, колдовала?

– Нет, смотри, сколько писем я ей написала, с тысяча девятьсот восемьдесят второго по восемьдесят девятый год, каждую неделю. Целые страницы оскорблений и угроз, а она отправляла мне их обратно нераспечатанными. Я тогда просто ослепла от ненависти.

– А почему ты потом перестала писать?

– Получила предупреждение от ее адвоката.

– Ты до сих пор их хранишь?

– Да, не знаю зачем, может, потому, что они напоминают мне о том времени, когда я была молода, наивна, рвалась в бой. Как странно, ведь я о них почти забыла. Сколько сил я потратила на выяснение отношений с ней и с твоим отцом, думала, они – причина всех моих несчастий.

– Мама, можно задать тебе один вопрос, чисто по-женски?

– Хочешь узнать, откуда берутся дети? – улыбается она.

– Я хотела спросить… ты любила папу? Мама тяжело вздыхает, закуривает.

Вот у кого Сара научилась патетике.

– Тогда я думала, что да. Я вышла замуж совсем молоденькой, и, потом, тогда все было по-другому. Подразумевалось, что это на всю жизнь, и мы знали, что в какой-то момент придется сжать зубы и терпеть, как делали наши матери и матери наших матерей.

– Не слишком заманчивая перспектива.

– Ну, не думаю, что сейчас все сильно изменилось. – Слишком много браков распадается… В общем, мы поженились, потом родились вы, и я думала, что так будет всегда – отец работает, я присматриваю за вами, отпуск на море в Риччоне, Рождество у бабушки, школа, машина в кредит… Обычная жизнь обычной семьи, верно?

Потом он стал возвращаться все позднее, все время какие-то заседания на работе, странный запах от воротничка рубашки. Но я ни о чем не подозревала, вы были маленькие, мне тогда было всего двадцать пять, твой отец был у меня первым… что я могла знать о мужчинах?

– Двадцать пять? Молодая, в самом деле.

– Детей надо рожать рано, а то не успеешь порадоваться. – Посмотрев на меня, мама спохватывается. – Ладно, каждый рожает, когда считает нужным. – Наливает себе еще кофе.

– А что было потом?

– Как-то раз в субботу я отвезла вас к бабушке в Мадженту и собиралась остаться с


вами, но Сара забыла дома мишку и никак не хотела ложиться спать без своего любимого Бруно, так что мне пришлось вернуться домой. Так я застала твоего отца с его секретаршей.

– Секретаршей?!

– Ну да, мамой Гайи Луны. А знаешь, что сказал твой отец, когда я вошла в спальню?

Он сказал: «Ой, это ты! А что делает в нашей постели эта синьорина?» Смеемся.

– Так похоже на папу!

– Он всегда умел выкручиваться! Задним умом я думаю, что можно было бы закрыть глаза, тогда мы хотя бы остались в квартире на улице Толстого, я и твой отец пошли бы на компромисс, как делают многие пары, а остальное – дело времени.

Но тогда я вскипела и выставила его за дверь.

– И куда он пошел?

– Какое-то время жил у своей матери. Через месяц выяснилось, что та, другая, беременна, – и мир рухнул. Его измена сама по себе была для меня тяжелым ударом, но я думала, он раскается, все образуется и мы снова будем вместе. Но случилось непоправимое, и тогда для меня действительно наступил конец света. – Я не работала, денег не было, и двое детей на руках.

– Продолжение мне известно слишком хорошо, к сожалению.

– Знаю, знаю. Но у бабушки, если сейчас подумать, нам жилось совсем неплохо. По крайней мере, мы были вместе.

Она опустила тот факт, что они с бабушкой непрерывно ругались все пятнадцать лет, адресуя друг другу взаимные упреки.

– Но хочу сказать тебе вот что: пока я не познакомилась с Пьетро, я не представляла себе, что значит любить кого-то. Я не знала, что такое гармония, уважение, покой и безопасность, не представляла себе, как вообще можно доверять мужчине, не понимала, что чувствует женщина, которую любят, и что значит заниматься любовью с любимым человеком.

– Мама!

– Кьяра, детей не в капусте находят, ты разве не знала? Нам было так хорошо вдвоем, у нас были одинаковые пристрастия, мы много смеялись, устраивали дружеские вечеринки, ходили в горы, в общем, эта гармония примирила меня с собой и со всем миром.

– Тебе его не хватает, правда, мама? – беру ее за руку.

– Очень. Каждый день вспоминаю о нем. Как будто с ним ушла бóльшая часть меня самой.

Совсем некстати рассказывать сейчас, что я уволилась с работы, и особенно – почему. Встаю, чтобы сполоснуть чашки, и замечаю на полке флакон с антидепрессантами.

– Это тебе врач прописал?

– Да, выписал мне капли: не могу заснуть ночью.

– Мама, ты будь осторожна с этими лекарствами – капля за каплей, а потом кончишь, как Майкл Джексон.

– Хорошо бы… глубокий вечный сон.

– Ты что, мама, я за тебя волнуюсь. Хватит с меня Сары, и ты туда же!

– Кто-то должен был поставить ее на место.

– Мама, по правде говоря, он хотел, чтобы она поехала с ним в Сассари, а она не может оставить тебя здесь одну.


– Почему бы ей не навещать меня почаще, раз она так обо мне беспокоится?

– Ну да, учитывая, что ты нас проведала только однажды за все это время, ты тоже могла бы поднапрячься, разве не так?

– Если б ты знала, сколько раз я для вас напрягалась…

– Ну ладно, мама, хватит, – раздраженно взрываюсь я. – Ты – наша опора, наш маяк в ночи, мы берем с тебя пример, ты должна быть сильной даже тогда, когда у нас сил не осталось, и тебе нельзя сдаваться!

У мамы такой вид, будто ей обухом по голове дали.

– В самом деле, мама, ты не должна падать духом. – Родители всегда остаются родителями, и ты должна подавать нам хороший пример. Мы, дети, верим вам всю жизнь, что бы вы ни сделали, даже если вы разочаруете нас или разобьете нам сердце, мы всегда стараемся заслужить вашу любовь, до последнего вздоха, и мы готовы на все, чтобы получить ваше одобрение.

Мама молчит, сигарета догорела до фильтра, но мама этого даже не замечает.

Выхожу на улицу, чувствую себя такой усталой и разбитой, будто я несколько часов толкала гору, которая должна идти к Магомету.

В моем сотовом телефоне – пропущенные звонки от Андреа и куча сообщений, одно безутешнее другого.А дома меня ждет огромный букет лилий и записка: «Прости меня, я подлец».

Одиннадцатый сеанс

 

– Вы ничего не говорите? Это неудивительно, наломала я дров на этот раз…

– Нет, в самом деле, неплохо – кое-что вы сделали совершенно правильно, сами того не замечая: вы снова весьма достойно отреагировали на страшное унижение и откровенно поговорили с мамой. Это очень важно, это шаг вперед.

– Да, жаль только, что потом я вернулась домой и обманула прекрасного парня, сказав, что влюблена в него.

– Должен признаться, тут вы сделали мне подсечку. Так могла поступить Барбара, ведь это своего рода косвенная месть, нечестная игра, но вам полезно иногда проявлять агрессию, надо будет только скорректировать направление удара. Думаю, наслаждение реваншем, вкус победы – эти новые для вас ощущения только помогут вам, – говорит он с довольным видом.

Может, он решил заключить пари с коллегами: «На этой неделе ставлю десять к одному на то, что Кьяра останется с адвокатом, и пятьдесят к одному на то, что она будет с тем парнем. Ставки принимаются…»

– Мне вот что хочется узнать: мужчина снова изменил вам и сделал это так грубо, так пóшло, что это должно было вызвать у вас отвращение и, возможно, привести к окончательному разрыву отношений. И что? Только будьте со мной откровенны!

– На этот раз я почувствовала очень сильное омерзение, сильнее, чем раньше, хоть и старалась этого не показать. После того как я увидела его со спущенными штанами, сама мысль о том, что он приблизится ко мне, показалась невыносимой.

– Хорошо, это существенный шаг вперед, к возвращению чувства собственного достоинства. Естественно, вы вольны поступать так, как считаете нужным, но не забывайте думать прежде всего о собственном благе.

Я представляю себе, что мы на ринге, доктор Фолли, взмахивая полотенцем, говорит:

«Ничего, ничего, держись, Кьяра, бей ему в челюсть, в челюсть, Кьяра!»


– Кьяра, все в порядке?

– Да, все хорошо! Я вспомнила про свой роман с одним типом, тот был одержим азартными играми.

– Игрок, значит? – Фолли удобно усаживается в кресле. Сейчас достанет попкорн.

– Заядлый! Мы познакомились в пиццерии, куда заскочили с Барбарой и ее подругой. Это был один из тех злополучных походов втроем, которые, как правило, ничем хорошим не заканчиваются. В общем, девушки старательно добивались внимания двух парней, сидевших за соседним столиком, а я сосредоточенно пилила резиновую пиццу.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.04 сек.)