Успешность адаптации

Практически, все российские информанты испытывают те или иные проблемы адаптации в американской академической или корпоративной среде. Однако самое главное (при всех различиях информантов по возрасту, принадлежности к тому или иному типу организации, удовлетворенности менеджментом и разным другим характеристикам) проблемы адаптации к содержанию работы, вхождению в процесс, организацию труда, выполнению своих профессиональных обязанностей, т.е. проблемы адаптации «по делу» – не было.

«Важно, что ты профессионал или нет. А русский, не русский, ну…» (Илья, Мэриленд).

Но в связи с тем, что есть и другие аспекты адаптации специалистов, напрямую не связанные с выполнением должностных обязанностей, имеет смысл попытаться понять, насколько болезненность адаптации зависит от предыдущей биографии информанта и обстоятельств перехода в новую среду.

Из интервью следует, что легче всего она проходит у трех типов информантов: более молодого поколения, чья профессиональная социализация пришлась на перестроечные и пост-перестроечные годы, специалистов с предыдущим опытом работы за рубежом и специалистов, которые получили диплом американского университета (доучивались или переучивались в США).

Видимо, немаловажное значение для болезненности/безболезненности адаптации имеет причина эмиграции, что также связано с поколенческими различиями. Любопытно, что если для старшего поколения, адаптация которого проходила более болезненно, основной причиной эмиграции была необходимость экономического выживания, то для молодого поколения – отсутствие в России возможности для самореализации (либо были деньги, но «было скучно, не было работы» в науке (Алексей), либо можно было хорошо устроиться, но не по научной специальности, а, например, в банк или в бизнес (Александр, Нью-Джерси)). Можно отметить и такую особенность «молодого поколения» как отсутствие некоего пиетета к Америке, который, так или иначе, прослеживается в нарративах старшего поколения информантов. Если старшее поколение уезжало скорее «от» проблем, то молодое поколение ехало «за» чем-то, отсюда и более прагматичное отношение и оценка условий работы и существования в новой среде.

У специалистов с предшествующим опытом работы заграницей сравнительная легкость адаптации к американским условиям объясняется, с одной стороны, тем, что, видимо, самый сильный культурный шок попадания в иную профессиональную среду они когда-то уже испытали и были «закалены», а с другой – тем, что, видимо, предшествующий опыт работы за границей и доказал состоятельность смены страны проживания для развития профессиональной карьеры:

«(О предшествующих стажировках в Германии) – Поначалу было как-то сложно, все люди советские, не очень понятно, что там за кордоном...«злобный враг» (смеется).

- А были в Германии какие-то проблемы в связи с тем, что ты россиянин, – проблемы в организации труда, общении с коллегами?

- Никаких не было. То, что подкупает и что вообще толкнуло решиться вообще уехать, – все, в принципе, достаточно гладко. Если что-то нужно, то оно будет» (Максим).

Еще более очевидной является легкость адаптации для специалистов, которые еще в молодом возрасте получили диплом американского университета и прошли научную стажировку в США. Американцы таким российским специалистам понятнее и ближе, чем люди из других (в том числе, «своей»!) культур:

«- Среди своих сослуживцев ты выделял американцев и неамериканцев?

- Конечно. Американцы были на вес золота (смех).

- Ну, а что для тебя означало, что твой сослуживец – американец?

- То, что он нормальный человек. Остальные были русские, индусы, китайцы – люди, которые были социализированы в другом месте. Мне было очень трудно с ними.

- А почему (с американцами легко)?

- Потому что я, как и американцы, учился в университете, и мне было понятно, какая у них мотивация, и чего они хотят» (Михаил).

Примечательно, что и американские менеджеры отмечают россиян, учившихся в США, как более адаптированных к американской культуре, хотя, как говорилось выше, не видят различий между теми, кто получил или не получил американское образование, по способности выполнять функциональные обязанности:

«Например (наш сотрудник), студент, который приехал из России и получил здесь ученую степень и остался в Америке – он «свободно владеет» американской культурой на сегодняшний момент. Конечно, это связано с опытом работы и как ты привык работать... И, конечно, здесь не имеются в виду только люди из России, это могут быть люди из Японии или, например, Германии или какой-то другой страны» (Марк).

«- Скажите, все россияне, работающие здесь, получили образование в России, или есть такие, которые учились в Америке? Есть ли различия между ними?

- вы меня «поймали» этим вопросом – потому что я совершенно забыла, что в R&D была еще одна русская по происхождению, но она получила PhD, и даже колледж заканчивала здесь, хотя школу заканчивала в России – и я забыла о ней, когда считала количество русских» (Кристен).

Типичная проблема практически всех информантов (и в особенности людей старшего поколения) – недостаточное знание языка, что мешает и при поступлении на работу, и при получении хорошей должности, и возможности самореализации в ходе работы, и интеграции в команду.

«Бывали случаи, когда человек приходил с высокой квалификацией. Были российские кандидаты, с которыми приходилось проводить интервью. И видно, что человек с головой, мог бы развиться. Но языка нет совсем. Или настолько плохой язык, что всю свою хорошесть он донести ни до кого не может» (Евгений).

«Я и не могу спросить, потому что у меня еще языковой барьер. Я не понимаю тонкие детали. Хорошо, если я понимаю генеральную линию того, что мне отвечают. И то я ее не всегда улавливаю» (Илья, Нью-Джерси).

Одним из примеров сложности адаптации к требованиям иной профессиональной культуры является необходимость преподносить себя в процессе прохождения интервью. Себя похвалить российскому человеку оказалось трудно и непривычно:

«Это вообще ожидается здесь. Это часть маркетинга. Если ты сам себя не похвалишь, то никто тебя хвалить не будет» (Евгений).

Что касается обстоятельств, сопутствующих «переходному периоду», то из интервью следует, что легче всего дается переход из российской академической в американскую академическую среду. В научных организациях работают единомышленники, люди одного социального круга, одного милье, проблем взаимодействия и участия в работе нет:

«... То же самое комьюнити, та же самая прослойка научная, … То есть мы очень близки в этом смысле, то есть разница минимальная» (Александр, Мэриленд).

Сложно переходить из большой компании в маленькую, из академической среды в производственную:

«Эта работа [научная стажировка] академическая (была), и я только что вышел из академической среды, ну, то есть переход был очень натуральный, очень естественный... Когда... пришел в индустрию, очень много... то есть мне было трудно понять... мой российский опыт не проливает на это никакого света... трудно понять, что относится к тому, что это индустрия и что относится к тому, что это американская индустрия. Вот это очень трудно было понять. Там основная работа была – «manage expectations” (управлять ожиданиями) твоих менеджеров. То есть задача твоя была коммуникировать, 80% твоей работы было правильно позиционировать то, что ты делаешь» (Михаил).

Таким образом, есть определенные барьеры перехода из российской профессиональной культуры в американскую (хотя, опять-таки проблема адаптации к непосредственным профессиональным обязанностям, практически, отсутствует), есть сложности мигрирования между компаниями разного типа, академической и индустриальной средой. Но это были, в целом, предугадываемые сложности адаптации. Самой неожиданной оказалась проблема адаптации при противоположном переходе – из американской профессиональной среды в российскую:

«- Ты проработал в России полтора года, да?

- Было ощущение чего-то другого... Во-первых, все профессиональные отношения построены по-другому, нет ощущения команды, но это, может быть, специфично тому предприятию, на котором я был. Каждый работает на себя, очень много индивидуализма, видимо. Цели работы каждого человека были совсем не связаны с профессиональной (деятельностью) или чем должны были заниматься, согласно (обязанностям). Один я был идиот, который пытался окрасить это в какую-то идеологию, что мы занимаемся фармацевтикой. И когда я говорил: «Ребята, ну мы же команда», мне сказали «Хм, у тебя своя команда...» (смех). Мне это было дико».

(Михаил).

Справедливости ради стоит отметить, что непосредственно с такой проблемой столкнулся только один информант, чья трудовая биография полностью проходила в США, где он живет с 20 лет, и который решил на время переехать на работу в Россию. Однако вывод из данного опыта делается очень серьезный:

«Нельзя во взрослом возрасте эмигрировать. Нельзя. Потому что это большая травма. Тем более, когда ты привык к одним условиям труда, ты приезжаешь в другие» (Михаил).

Другой информант того же поколения, который стал жить в США несколько позже – с 30 лет – подходит к данной проблеме несколько с иного ракурса:

«Я думаю, что и я изменился здесь. Думаю, что в чем-то я перестал быть понятным людям в России. Если я приеду, начну, не меняя своего стиля поведения, начну себя там как-то вести... Вот недавно меня милиционер остановил, когда я приезжал навестить своих друзей и родных (в Питер). Просто стоял милиционер и, так сказать, блел порядок. И моя рожа была слишком... она была другая. Он меня просто в толпе остановил, подошел и проверил документы. По-моему, это было связано с тем, что он думал, что я обкурился, потому что я шел так, беззаботно улыбался, а был февраль месяц, и по уставу нужно было иметь... (смех). Проверил, и очень удивился, что у меня все в порядке и порадовался, что у меня все хорошо. Хотя в тот момент я сидел без зарплаты и, на самом деле, все было не очень хорошо...»

Поиск по сайту: