ТВОРЧЕСТВО ПОЭТА-ФРОНТОВИКА

Симонов Константин (Кирилл) Михайлович (1915 - 1979), поэт, прозаик, драматург. Родился 15 ноября (28 н.с.) в Петрограде, воспитан был отчимом, преподавателем военного училища. Детские годы прошли в Рязани и Саратове.

Окончив в 1930 семилетку в Саратове, пошел в фабзавуч учиться на токаря. В 1931 семья переехала в Москву, и Симонов, окончив здесь фабзавуч точной механики, идет работать на завод. В эти же годы начинает писать стихи. Работал до 1935.

В 1936 в журналах "Молодая гвардия" и "Октябрь" были напечатаны первые стихи К.Симонова.

Закончив Литературный институт им. М.Горького в 1938, Симонов поступил в аспирантуру ИФЛИ (Институт истории, философии, литературы), но в 1939 был направлен в качестве военного корреспондента на Халкин-Гол в Монголию и в институт уже не вернулся.

В 1940 написал свою первую пьесу "История одной любви", поставленную на сцене Театра им. Ленинского комсомола; в 1941 - вторую - "Парень из нашего города".

В течение года учится на курсах военных корреспондентов при Военно-политической академии, получает воинское звание интенданта второго ранга.

С началом войны призван в армию, работал в газете "Боевое знамя". В 1942 ему было присвоено звание старшего батальонного комиссара, в 1943 - звание подполковника, а после войны - полковника. Большая часть его военных корреспонденций публиковалась в "Красной звезде". В годы войны написал и пьесы "Русские люди", "Жди меня", "Так и будет", повесть "Дни и ночи", две книги стихов "С тобой и без тебя" и "Война".

Как военный корреспондент побывал на всех фронтах, прошел по землям Румынии, Болгарии, Югославии, Польши и Германии, был свидетелем последних боев за Берлин. После войны появились его сборники очерков: "Письма из Чехословакии", "Славянская дружба", "Югославская тетрадь", "От Черного до Баренцева моря. Записки военного корреспондента".

После войны в течение трех лет пробыл в многочисленных зарубежных командировках (Япония, США, Китай).

С 1958 по 1960 жил в Ташкенте как корреспондент "Правды" по республикам Средней Азии.

Первый роман "Товарищи по оружию" увидел свет в 1952, затем большая книга - "Живые и мертвые" (1959). В 1961 Театр "Современник" поставил пьесу Симонова "Четвертый". В 1963 - 64 пишет роман "Солдатами не рождаются". (В 1970 - 71 будет написано продолжение - "Последнее лето".)

По сценариям Симонова были поставлены фильмы: "Парень из нашего города" (1942), "Жди меня" (1943), "Дни и ночи" (1943 - 44), "Бессмертный гарнизон" (1956), "Нормандия-Неман" (1960, совместно с Ш.Спаакоми, Э.Триоле), "Живые и мертвые" (1964).

В послевоенные годы общественная деятельность Симонова складывалась таким образом: с 1946 по 1950 и с 1954 по 1958 он был главным редактором журнала "Новый мир"; с 1950 по 1953 - главным редактором "Литературной газеты"; с 1946 по 1959 и с 1967 по 1979 - секретарем Союза писателей СССР.

В 1974 был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Умер К.Симонов в 1979 в Москве.

Тема войны всегда была значимой для писателей и поэтов ХХ века. Особенно она волновала современником, живших и творивших в нелегкие военные годы. К. Симонов, был именно таким поэтом и в его судьбе прослеживается история России, ее героические и трагические будни.

С началом войны К. Симонов был призван в армию, работал в газете "Боевое знамя". В 1942 ему было присвоено звание старшего батальонного комиссара, в 1943 - звание подполковника, а после войны - полковника. Большая часть его военных корреспонденций публиковалась в "Красной звезде". В годы войны написал и пьесы "Русские люди", "Жди меня", "Так и будет", повесть "Дни и ночи", две книги стихов "С тобой и без тебя" и "Война".

Целью настоящей работы является, таким образом, анализ раскрытия темы войны в лирике К. Симонова.

Военные стихи К.Симонова, - по мнению К. Трегуба, - трогают нас потому, что мы находим в них живую душу поэта: искреннюю, правдивую. Он живет на средства своей души, внутренне свободен и остается самим собой. Стихи его лишены пестрых нарядов, книжных фраз, гремящих слов и прочей дешевенькой "художественной мишуры". Поэт нашел те тихие слова, которые способны заявить о себе громко...¹

«Лирика и Родина — одно», — писал поэт Илья Сельвинский. Слово «Родина» вместило в себя все самые светлые чувства и переживания. Поэты воспевали родные просторы, прелесть садов и полей. Но в этот мирный пейзаж врываются приметы войны: дым пожарищ, свежие солдатские могилы, бредущие по дорогам толпы беженцев… И, обращаясь к другу — поэту Алексею Суркову, Константин Симонов писал:

… Нас пули с тобою пока еще милуют,
Но, трижды поверив, что жизнь уже вся,
Я все-таки горд был за самую милую,
За русскую землю, где я родился.
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.

^ Тема войны в лирике Симонова

Предвоенные стихи Симонова пропитаны романтическим ожиданием грядущих победных боев:

За тех, кто вдруг из тишины комнат,
Пойдет в огонь, где он еще не был.
За тех, кто тост мой через год вспомнит
В чужой земле и под чужим небом!”
(“Новогодний тост”, 1937)

Под Кенигсбергом на рассвете
Мы будем ранены вдвоем,
Отбудем месяц в лазарете,
И выживем, и в бой пойдем.
Святая радость наступленья,
Боев жестокая страда
Завяжут наше поколенье
В железный узел, навсегда
(“Однополчане”, 1938).

Знаменитое “Жди меня” было написано глубокой осенью 41-го. “Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины”, “Если дорог тебе твой дом” стали после их написания повсеместно известными. Именно в самое трудное время войны Симонов отказывается от ее былой романтизации — “Да, война не такая, какой мы писали ее, — / Это горькая штука...” (“Из дневника”, 1941), но он не отказывается от чувств, напротив, эмоцианольно предвосхищает и поражения и победы.

Сама Великая Отечественная война стала для Симонова вершиной его лирики — и вершиной естественного исполнения им его гражданского и человеческого долга так, как он его понимал. И этот долг в том числе и заключался нравственной, эмоциональной поддержке своего народа в нелегкие военные годы.

“Жди меня”, -напишет затем известный критик Александров, — самое общее из стихотворений Симонова. Это стихотворение не нужно цитировать. Его знают все. Говорят, семнадцать композиторов изъявили желание написать на него песню. В истории советской поэзии вряд ли было другое произведение, имевшее такой массовый отклик. Это стихотворение искали, вырезали из газет, переписывали, носили с собой, посылали друг другу, заучивали наизусть — на фронте и в тылу. У нас есть консультации, дающие советы по многим важным вопросам. Но ни врач, ни агроном, ни юрист, ни психотехник не посоветуют, как поступать, как думать и чувствовать во многих трудных случаях личной жизни, в том числе таких важных, как этот. Нет такой специальности. Это одна из задач поэзии. Написать эти стихи нужно было именно с такими заклинательными повторениями. Та сила, навстречу которой шли стихи, была верой. Даже если бы она была суеверием, трудно было бы ее осудить. Но это была правильная вера².

Родина, война, смерть и бессмертие, ненависть к врагу, боевое братство и товарищество, любовь и верность, мечта о победе, раздумье о судьбе народа – вот основные мотивы военной поэзии Симонова. В его стихах слышится тревога за отечество и беспощадная ненависть к врагу, горечь утрат и сознание жестокой необходимости войны.

Значительное место в военной поэзии Константина Симонова занимает любовная лирика. Война не уничтожила способность любить, тонко чувствовать добро и любоваться прекрасным. Воспоминания о довоенной жизни, о днях, проведенных с любимыми, о том, ради чего они выносят неимоверные трудности войны, очень нужны были нашим воинам.

Репортажи с фронта военкора Константина Симонова печатаются в центральных газетах, и имя его уже гремит на всю страну. А потом по радио в его исполнении звучит стихотворение «Жди меня» с посвящением Валентине Серовой. И он получает признание всенародного поэта, а она — всенародной музы. Сборник стихов «С тобой и без тебя» зачитывается до дыр солдатами и солдатками. Поразительно, но именно отчаянно откровенная лирика Симонова оказывается необходимой, как хлеб, миллионам людей во время войны. Все, что он напишет потом, став придворным литературным чиновником, уйдет в небытие. Все его конъюнктурные пьесы, соцреализмовская проза, верноподданнические стихи... А останется только «С тобой и без тебя» вместе с сердцевиной этого сборника — стихотворением «Жди меня»³.

То, что произошло со стихами Симонова в годы Великой Отечественной войны,- редкий случай в мировой поэзии. Их знали все - на фронте и в тылу. Их печатали на листовках и в газетах, особенно охотно - во фронтовых. Их читали по радио и с эстрады. Их посылали в письмах с фронта и на фронт. В те годы не было человека, который не знал бы "Жди меня", "Если дорог тебе твой дом", "Майор привез мальчишку на лафете", "Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины". О последнем стихотворении ветеран Великой Отечественной Маршал Советского Союза И. X. Баграмян писал: "В этом замечательном лирическом повествовании, столь кратком по количеству строк и столь емком по силе чувств и мыслей, говорилось о России, о русских женщинах, но я, армянин, отступавший по украинской земле, пережил совершенно те же чувства... Это лишний раз подтверждает ту простую и глубокую мысль, что истинно национальное одновременно и интернационально"⁴.

«Жди меня» учили наизусть даже люди, далекие от поэзии, переписывали от руки миллион раз плохо отточенными карандашами на истертых треугольниках писем. Стихами Константина Симонова, посвященными Валентине Серовой, и ставшими на войне мерилом человеческих отношений, солдаты объяснялись в любви женам и невестам.

Я считал, что эти стихи — мое личное дело, - писал позже Симнов, - Но потом, несколько месяцев спустя, когда мне пришлось быть на далеком севере и когда метели и непогода иногда заставляли просиживать сутками где-нибудь в землянке мне пришлось самым разным людям читать стихи. И самые разные люди десятки раз при свете коптилки или ручного фонарика переписывали на клочке бумаги стихотворение «Жди меня», которое, как мне раньше казалось, я написал только для одного человека. Именно этот факт, что люди переписывали это стихотворение, что оно доходило до их сердца, — и заставил меня через полгода напечатать его в газете⁵.

В какой-то момент он почувствовал необычность созданнного им текста – наступило время, когда ему трудно стало читать публично самое прославленное свое сочинение. Симонов свидетельствует (видимо, в начале или середине 1970-х):...Я читал его сотни раз и во время и после войны. И наконец через двадцать лет после войны решил было никогда больше не читать этого стихотворения. Все, кто мог вернуться, — вернулись, ждать больше некого. А значит, и читать поздно. Так я решил про себя. И больше года не читал, пока не попал на Дальний Восток к торговым морякам, рыбакам и подводникам, уходившим из дому в море на несколько месяцев, а иногда и больше. Там на первой же встрече от меня потребовали, чтобы я прочел «Жди меня». Уже по-другому, чем когда-то на войне, стихотворение все еще продолжало отвечать душевной потребности людей, имевших на это свои причины. Для меня самого оно по-прежнему было связано только с теми днями войны, когда оно было написано, и в душе у меня, когда я, читая, глядел в зал, сохранялось чувство какой-то моей вины перед теми, кто ждал и все-таки не дождался.

За долгие годы я получил многие сотни, если не тысячи писем и от тех, к кому вернулись, и от тех, к кому не вернулись⁶.

К 42-му стихи сложатся в цикл «С тобой и без тебя», который современники зачитывали буквально до дыр, и где из строчки в строчку проходит один и тот же мотив – боль любящего, но не любимого. Книгу невозможно было достать, настолько она была популярна.

Таким образом, Симонов выдвинул в своей фронтовой лирике универсальную антитезу мужского — женского, давно идеологически перетолкованную и затушеванную в советской поэзии.

...Мужская привычка — в тоскливые дни

Показывать смятые карточки женщин,

Как будто и правда нас помнят они.

...Когда-нибудь в тиши ночной

С черемухой и майской дремой,

У женщины совсем чужой

И всем нам вовсе незнакомой,

Заметив грусть и забытье

Без всякой видимой причины,

Что с нею, спросит у нее

Чужой, не знавший нас, мужчина.

В одном из лучших своих стихотворений «У огня», где Симонову удалось соединить сюжетную дань регламенту с несомненной лирикой, женщина уже получает полноту значения — как воплощение вечной красоты, и каждый эпитет не уменьшает, а увеличивает это значение.

Кружится испанская пластинка.

Изогнувшись в тонкую дугу,

Женщина под черною косынкой

Пляшет на вертящемся кругу.

...Вечные слова «Yo te quiero»

Пляшущая женщина поет.

...Но, как прежде, радуясь и веря,

Женщина вослед им запоет.

Война стала совершенно неожиданно для самого Симонова-поэта, вершиной его поэзии. Он «сумел угадать самое главное, самое всеобщее, самое нужное людям тогда, и тем помочь им в трудную пору войны», – писала Маргарита Алигер. Конечно, он не угадывал, просто так получилось, совпало, – необходимое и нужное для него было необходимым и нужным для всех, кто воевал. И кто ждал.

В том же 41-м году написано и стихотворение Словно смотришь в бинокль перевернутый… – оно, по свидетельству самого автора, «написавшись», испугало его своим откровенным желанием переосмыслить и переоценить многое из того, что предшествовало этой войне.

Мы, пройдя через кровь и страдание,

Снова к прошлому взглядом приблизимся.

Но на этом далеком свидании

До былой слепоты не унизимся.

Чувство это зародилось в войну. Прорасти ему и дать плоды предстояло много позже.

Только в «родстве» с другими людьми, во взаимопроникновении человеческих жизней возникает возможность лирики, которая говорила бы не от имени самого поэта, а была бы лирикой другого человека, лирикой другого “я”. Очень большая заслуга — признание, на которое не каждый способен, но на которое был способен Симонов-поэт:

Ты знаешь, наверное, все-таки родина —

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Не знаю, как ты, а меня с деревенскою

Дорожной тоской от села до села,

Со вдовьей слезою и с песнею женскою

Впервые война на проселках свела.

В годы войны Симонов написал много стихов о любви (они и составили большой цикл— «С тобой и без тебя»). Можно сказать что военная лирика Симонова –это, в то же время и любовная лирика. Почти все симновские строки проникнуты ощущением тревоги, опасности, угрожающей влюбленным. Но, несмотря на кажущееся единство тона и настро­ния, стихи эти весьма различны. Внутренняя напряженность одной группы стихов имеет реальное, жизненное основание и рождена борьбой за сильное и чистое чувство, за трудно дающееся, но крепкое и прочное счастье любящих сердец. Напряжение и видимая взволнованность другой группы стихов имеет условный, мнимый характер—здесь присутствует не подлинная человечная любовь, а ее имитация, «игра», нарочито, искусственно усложненная. Вот в одном из стихотворений (1945) Симонова читаем:

Нет, я не прошу пощады,

Запоздалой доброты.

Мы уже скрестили взгляды,

Я во прахе, в счастье ты.

Лучше я умру, как в. сказке,

Как в сраженье ветеран,

Лучше я сорву повязки

Со своих сердечных ран,

Лучше в судорогах биться,

Бредить при смерти в ночи,

Чем вчерашнего убийцу

Взять в домашние врачи.

Чем ленивое леченье

И терпение твое,

Лучше пусть умрет в мученьях

Сердце бедное мое.

«Военная тема», ставшая жизнью и судьбой Константина Симонова, вошла в его лирику не грохотом артиллерии, а пронзительной мелодией, мужественной и нежной. Его стихи — о любви и верности, о доблести и трусости, о дружбе и предательстве — солдаты передавали друг другу, переписывали. Они помогали выжить. «...Как я выжил, будем знать/ Только мы с тобой...».

Константин Симонов, как уже упонималось выше, еще до сорок первого года внес в литературу некое предощущение войны, обратившись к теме мужества, героизма, человеческой причастности к событиям эпохи. В дни войны стихи Симонова стали для всей страны учебниками любви, верности, ненависти к врагу. Фронтовые песни на его стихи звучали не только на передовой, но и в тылу, объединяя страну в единый фронт. Ведущая: Любовная лирика неожиданно заняла тогда в поэзии важное место, стала пользоваться необычайной популярностью. Стихотворения Симонова строились на доверительном обращении к очень близкому человеку - жене, любимой, другу или на задушевном разговоре с хорошо понимающим тебя собеседником. В них мы не находим патетики, потому что она в таких произведениях неуместна, невозможна, фальшива...

В первые годы войны Симонов казался непоколебимым. Стихотворение «Если бог нас своим могуществом» было написано в осаждённой Одессе, где смерть смотрела ему в глаза. На её взгляд поэт ответил смехом, смиряясь с ней как с неизбежностью. Что бы он хотел взять с собой на небеса? Всё, что пережил или мог пережить на земле, даже смерть:

Даже смерть, если б было мыслимо,

Я б на землю не отпустил,

Всё, что к нам на земле причислено,

В рай с собою бы захватил.

И за эти земные корысти,

Удивлённо меня кляня,

Я уверен, что бог бы вскорости

Вновь на землю столкнул меня.

Хотя Симонов и не мог надеяться на то, что его спасёт верность Валентины, он мог быть уверенным в том, что ему поможет выстоять собственная жажда жизни. И в отличие от многих других военных поэтов, Симонов действительно выжил.

Стихотворения 1941-1945 годов, в особенности те, что были адресованы Валентине, впоследствии включённые в сборник «С тобой и без тебя», скорее всего и явились основой поэтической славы Симонова. Лучшие из них выражают конфликт между двумя сильнейшими движущими силами его души: любовью к Валентине Серовой и воинским долгом перед Россией; кроме того, в них скрыто и упоение той целеустремлённостью, что была дарована ему обстоятельствами, и страх перед тем, какой будет жизнь без этих двух направляющих его стихий.

Заключение

Одним из тех, кто «хлебнул» войну всей своей жизнью, был талантливый советский поэт Константин Симонов. Он сам написал в предисловии к своему собранию сочинений: «Мой долг заранее предупредить читателя, что, открывая любой из этих шести томов, он будет снова и снова встречаться с войной».

К.Симонов не принадлежит к числу гениальных поэтов, в его стихах много прямолинейности, сиюминутной публицистики, а то и прямого политического заказа. Но никто никогда не отказывал ему в искренности и умении найти нужную интонацию. Именно эти качества делают его стихи о войне нестареющими и по-прежнему достойными высокой оценки.

Особое чувство у К.Симонова было по отношению к простому солдату – рабочему войны. В последние годы своей жизни он даже снял цикл документальных фильмов, построенных на интервью с солдатами-артиллеристами, танкистами, пехотинцами. Он всегда говорил, что, каков бы ни был полководческий гений военноначальников, наша великая победа, в первую очередь, добыта кровью и потом простых солдат в окопах и танках. И эта тема, конечно, присутствует во многих его стихах.

Когда ты по свистку, по знаку,

Встав на растоптанном снегу

Готов был броситься в атаку,

Винтовку вскинув на бегу,

Какой уютной показалась

Тебе холодная земля...

Казалось, чтобы оторваться,

Рук мало – надо два крыла.

Казалось, если лечь, остаться -

Земля бы крепостью была.

Как шел вперед, так умер на бегу,

Так и упал, и замер на снегу.

Так широко он руки разбросал,

Как будто разом всю страну обнял.

Мать будет плакать много горьких дней,

Победа сына не воротит ей.

Но сыну было – пусть узнает мать -

Лицом на Запад легче умирать.

Поиск по сайту: