АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Трансформация стимулов во внутренние концепты, представления

Читайте также:
  1. IV. Порядок представления на конкурс
  2. Б. Внутренние незавершенные дела
  3. Биотрансформация
  4. Биотрансформация и токсичность
  5. БИОТРАНСФОРМАЦИЯ ОРГАНИЧЕСКМХ АНИОНОВ
  6. Блок-схемы алгоритмов. Составление блок-схем. Графическое представления алгоритма в соответствии с ГОСТом.
  7. БОГАТСТВО И БЕДНОСТЬ В ПРЕДСТАВЛЕНИЯХ РОССИЯН
  8. ВВЕДЕНИЕ ВО ВНУТРЕННИЕ ФАКТОРЫ
  9. Виды изменчивости. Генетические рекомбинации (трансформация, коньюгация, трансдукция.
  10. ВНЕШНИЕ И ВНУТРЕННИЕ ЗАКОНЫ РАЗВИТИЯ ЯЗЫКА
  11. Внутренние (секреторные) выделительные ткани.
  12. Внутренние анализаторы

 

Установление любого символического порядка предполагает наличие определенных предпосылок и осуществление конкретных процедур. Предпосылки связаны с побуждением людей преодолеть ситуацию неопределенности, хаоса, трансформировать её в условия, благоприятные для взаимоприемлемого социального взаимодействия или эффективного действия. Прежде всего необходима значимая с этой точки зре­ния совокупность элементов, или сегментов реальнос­ти, внутри которых можно проводить сходства и раз­личия по общим для них основаниям. Далее, устанав­ливаются типы изменений, которые могут претерпевать такие элементы, и выделяются желательные, нежела­тельные и нейтральные изменения. Затем определяет­ся порог соотнесения элементов ситуации между со­бой и с элементами других ситуаций, выше которого фиксируется различие, а ниже которого — подобие. Наконец, фиксируются устойчивые связи между эле­ментами, которые объединяют выделенные сходства, различия, изменения в самотождественную целост­ность, способствующую эффективному действию или взаимодействию.

Согласно структуралистским представлениям, по­рядок — это то, что задается людьми в вещах и ситуа­циях как их внутренний закон, как скрытая сеть отно­шений между ними и человеком, её устойчивое струк­турное выражение, представленное в символической форме. Концептуально порядок отождествляется с «пустыми» структурами, которые могут быть абстра­гированы из множества культурных явлений и стано­вятся основанием для отнесения их к определенному классу или форме (например, структуры мифа, волшеб­ной сказки, обряда инициации, табуирования и т. п.).

Социокультурный опыт людей кодируется в мими­ке, жестах, телодвижениях, в интонациях и словах, в формулах, образах, вещах. Областями существования этих проявлений являются вербальная и невербальная межличностная коммуникация, письменные тексты, сфера невербальных эстетических объектов.

Взаимопонимание между людьми обусловливает­ся тем, насколько они владеют как родным языком, так и навыками оперирования кодами других симво­лических областей. Такое владение является значимой характеристикой того, что называется культурной компетенцией.

Процессы порождения символов и оперирования ими описываются с помощью таких категорий, как коды, трансформации, кодирование, декодирование, вербальные и невербальные знаковые структуры.

Формирование представлений. Предполагается, что все живые существа обладают трансформацион­ными механизмами, переводящими значимые для ин­дивида и рода переживания во внутренние концепты, представления, а затем в знаки и символы, имеющие внешнее выражение и доступные для восприятия дру­гими. Соответственно можно выделить несколько ти­пов таких механизмов. Первый тип связан с преобра­зованием «объективных» событий в переживания живых существ, в информацию, воспринимаемую ими. Второй тип связан с разделением этой информации на значимую — индивидуально или коллективно — и не­значимую, или шум. Третий тип обусловливает разра­ботку элементов значимой информации, связанную с наделением их весом, интерпретацией применительно к ситуации, ценностью в качестве стимула к действию. Четвертый тип активизирует операции построения и реализации программы действий и ситуации.

Таким образом, можно сказать, что каждое живое существо живет в двух параллельных мирах. Один из них составляют «реальные», «объективные», незави­симо от каждого отдельного индивида происходящие события, составляющие условия, окружение, динамич­ное поле его существования. Другой состоит из пото­ка восприятия индивидуально и социально значимых событий и их внутреннего упорядочения. При каж­дом переживании человеку приходится проводить различие между значимыми и незначимыми его ком­понентами.

На этой основе формируются классификации си­туаций, определяемых пересечением внешних событий и их внутреннего признания в качестве значимых. Эти ситуации расчленяют жизненный поток на дискретные осмысленные целостности, оформляющиеся в опреде­ленные представления. Таким образом, складываются внутренние критерии для отнесения событий обоих уровней к установленным классам.

В структуралистской трактовке формирования представлений значительное место занимает концепция субъективности, исходящая от М. Хайдеггера. Он называет субъективностью ту часть психики, которая фиксирует ощущения и восприятия элементов внеш­них воздействий и психических состояний как суще­ствующих, то есть воспроизводящихся и значимых для того, кто имеет с ними дело. Хайдеггер называет такие феномены экзистенциалами и считает их «не априор­ными формами разума или безличными формами ин­тенций, оставляющими за скобками (внешний) мир», но «жизненными формами», возникающими с необхо­димостью «в мировом взаимодействии»[53]. Согласно Хайдеггеру, такую конституирующую функцию в мире субъективность может осуществить только благодаря своей «фактичности», проявляющейся перед лицом смерти, где становится видна её исходная открытость, порождающая способность человека к трансцендиро-ванию любого непосредственного опыта. В принципе можно сказать, что эта способность актуализуется в любой пограничной ситуации перехода от одного уров­ня отношений людей с окружением к другому по цепи: восприятие — переживание — представление — фор­мирование знаков — знаковое выражение.

Сфера представлений порождает свою собствен­ную структуру: она организует составляющие её сле­ды переживаний и в свою очередь организуется ими, их логикой, их связями с порождающими их импульса­ми. Она не сводима ни к реальности как таковой, ни к миру символов. Её можно отнести к промежуточному между ними уровню воображения, где презентируются связи, отношения между реальностью и символом, обозначаемым и обозначающим. Такому уровню соот­ветствуют свои оперативные единицы — образы — и свои механизмы внутренней организации — ассоциа­ция, примыкание, комбинаторика, различение, шкали­рование и т. п. Их действие обусловливает отбор и «сортировку» импульсов и переживаний, разделение и соединение «внешнего» и «внутреннего». Именно на этом уровне устанавливаются своеобразные правила перцепции (восприятия) и соответствующих ей оцени­вания и переоценки. Здесь помещается источник фор­мирования новых или отбора из имеющихся знаков и символов для выражения представлений в интерсубъ­ективной, культурно приемлемой форме.

Соответственно представления работают как ме­ханизмы идентификации и оценки переживаний, пси­хических состояний, внешних воздействий с точки зрения индивидуальной, а также социальной значимо­сти. В представлении выделяются следы тех элементов обозначаемого, которые характеризуют его специфич­ные устойчивые черты, его самотождественность. Со­отнесение последующих восприятий с подобного рода чертами составляет процедуру установления сходства между воспринимаемыми объектами или психически­ми состояниями.

В то же время «зазор» между реальностью и её следами в представлении можно считать тем «мес­том», где осуществляется работа воображения, связан­ная с отбором и коррекцией этих следов в качестве компонент представления. И здесь возникают свои проблемы.

«Фантазмы». Любое переживание человека фикси­руется в его внутреннем мире как чередование образов. Эти единицы выделяются в качестве основы для фор­мирования представлений и символов. Но их не следу­ет смешивать с символами, поскольку, в отличие от последних, образы проживаются «сами для себя», пред­ставляя ощущения и восприятия индивида, порождае­мые внешними воздействиями и внутренними состоя­ниями. При порождении внутренними состояниями организма они могут представлять соответствующие переживания, не соотносимые ни с какими внешними стимулами, внешними обозначаемыми. В психоанализе считается, что такие образы представляют собой про­дукт их бессознательной организации, «фантазмы». Чтобы понять процесс их формирования, нужно обра­титься к механизмам функционирования воображения по отношению к бессознательному.

Действия этих механизмов можно представить следующим образом. Индивид переживает некоторое психическое или соматическое состояние, не находя­щее выхода в реальной активности или нормализации организма. Такие переживания и составляют оператив­ное условие порождения фантазмов, которые выража­ют эти неосознаваемые состояния, представляют их в качестве внутренних концептов. В процесс формиро­вания включаются механизмы памяти, ассоциаций, комбинаторики при отборе «материала» для представ­ления и механизмов вытеснения, замещения, компен­сации для придания ему формы. Соответственно пони­мание смысла фантазма достигается не через поиск «первичной сцены» реальности, внешних воздействий, обусловивших возникновение представления и его символизации. Происходит обращение к ядерной схе­ме внутриличностного состояния, инициировавшей пе­реживание, которое может найти выражение лишь через фантазию и воображение.

На индивидуальном уровне формирование фантаз­мов происходит за счет того, что К. Касториадис назы­вает «радикальным воображением», характеризующим область несуществующего, не имеющего соответствия во «внешнем» мире. Такое представление может вы­полнять две важных для структурирования человеком своей знаковой, символической среды функции. Во-первых, стимулировать комбинаторную активность на уровне «позитивных», соответствующих «внешним обозначаемым» представлений в проблемных ситуаци­ях, когда на уровне воображения следует предвари­тельно «проиграть» альтернативы их определений и подходов к их решению. Фантазмы в этом случае спо­собствуют расшатыванию, а порой и разрушению ус­тойчивых схем связей между обозначающими, пере­ставшими отвечать реальным процессам. Во-вторых, дать выход неосуществляемым желаниям, неосознава­емым состояниям, переживаниям, не выразимым в языке имеющихся в культуре привычных символов. В этом случае воображение становится полем форми­рования индивидуально специфичных представлений, где концентрируются следы самых интимных пережи­ваний индивида, его внутренних состояний, прямо не обусловленных воздействием внешнего окружения.

Такие представления, хотя и не имеют внешних обо­значаемых, тем не менее становятся стимулами для порождения обозначающих, знаков для их презентации вовне.

Как отмечает К. Касториадис, эта область фантазмов «проявляется как основа возможности и единства всего того, что делает неповторимость субъекта чем-то гораздо большим, чем чисто комбинаторной неповтори­мостью, и всего того в жизни субъекта, что указывает за пределы специфики черт его реальности и истории»[54].

Обобщая сказанное выше, можно сформулировать концепцию представления следующим образом.

Представление формируется в том пространстве, которое находится между воспринимаемой частью окружения и воспринимающим и структурируется связями между теми имманентными свойствами эле­ментов, окружения, которые доступны постижению воспринимающего, и теми способностями восприни­мающего, которые обеспечивают ему возможность вос­принимать и контролировать эти элементы. Представ­ление в этом случае есть выделение части окружения или потока переживаний в качестве объекта, иденти­фицируемой целостности на основе обращенности определенных их элементов к индивидуальному позна­вательному усилию. Таким образом, формирование представления имеет двойную обусловленность. С од­ной стороны, это характеристики компонент окружа­ющего мира, значимые для существования в нем чело­века. С другой стороны, это особенности трансформа­ций, преобразований внешних воздействий на человека и его психических состояний в устойчивые, распозна­ваемые, воспроизводимые внутренние концепты, соот­ветствующие ситуациям его взаимодействия с окру­жением.

Поскольку ощущения не исчерпываются теми, что укладываются в образы и представления, можно пред­положить наличие внутрииндивидуального «простран­ства», области переживаний, которые остаются неорганизованными ни на индивидуальном, ни тем более на культурном уровне. Они составляют своеобразное внекультурное поле психической активности. Вос­приниматься могут определенные неотрефлексированные психические процессы или состояния. Объектом индивидуальных переживаний могут стать встречи с такими реальными феноменами, которые признаны в культуре как несуществующие или не имеющие зна­чения. В то же время подобные явления не перестают воздействовать на людей и могут иметь для них разру­шительные последствия. Поэтому при изучении дина­мики формирования и существования представлений такие области реальности следует принимать во внима­ние как источники изменений и сдвигов на этом уровне трансформаций обозначаемого в обозначающее.

 

Трансформация представлений в знаки и символы

Одним из обобщенных признаков, позволяющих относить феномены к классу культурных, является их представленность в символической форме. Сама же способность к формированию символов считается врожденным свойством человека. Рассмотрим более подробно процессы трансформации представлений в знаки и символы.

Формирование знаков. Для установления сходства между вещами, ситуациями, переживаниями людям необходимы приметы. Иначе сходство не может быть замеченным. Каждое замеченное людьми и значимое для них сходство при обмене информацией фиксирует­ся и обозначается, обретая таким образом интерсубъек­тивную форму знака. Знак выполняет функцию указа­ния на внешнее и внутреннее сходство сравниваемых единиц. Внешнее сходство фиксируется в маркирова­нии определенных вещей одним и тем же знаком. Внут­реннее сходство устанавливается характерным для зна­ка отношением обозначаемого к обозначающему.

Знак не имеет прямого сходства с обозначаемым. Он выделяется и обобщается с помощью их соотнесе­ния по приметам. Каждое соответствие элементарных стимула и реакции, будучи воспринятым людьми в ка­честве значимого, наделяется определенной приме­той — визуальной, интонационной, чувственной. Ког­да образуется совокупность фиксированных меток, налагаемых на поле восприятия, считается, что сфор­мировано обозначаемое. Когда во множестве ситуаций сравнений такие приметы складываются в устойчивую совокупность, им придается форма знака.

Знак является значимым в той мере, в какой меж­ду ним и тем, на что он указывает, имеется какое-либо подобие (например, дорожные знаки, знаки социальных различий, нотные и т. п. знаки имеют подобие тем вос­приятиям, которыми порождается необходимость со­ответствующих обозначений). Однако знак не гомоло­гичен обозначаемому, то есть не состоит с ним в отно­шениях полного соответствия.

Имея дело со знаками, люди не только порождают их в постоянном столкновении значимых для них сходств и различий, но и оказываются перед лицом необходимости расшифровывать их, распознавать их культурный смысл. Навыки расшифровки знаков при­обретаются через освоение культуры, а степень раз­витости таких навыков характеризует культурную ком­петентность того, кто пытается оперировать знаками. Искусственное происхождение знаков, отсутствие прямых связей между ними и обозначаемыми феноме­нами становятся причиной того, что со временем по­добные связи могут утрачиваться, и знаки теряют свои первоначальные культурные функции установления сходств, позволяющих идентифицировать обозначае­мое. Это происходит в случаях исключения каких-то знаков из массового употребления, ведущего чаще всего к историческому забыванию; а также в случаях «обрастания» знака множеством разнородных значе­ний, результатом чего становится утрата им его выде­ляющей, идентифицирующей функции. Для того, что­бы определить первоначальное место знака в культу­ре, в обоих случаях требуется применение особых процедур. Существуют специальные области познания, объединяющие такие процедуры. Семиология представляет собой совокупность знаний и приемов, позволяющих определить область функционирования знаков, логику их формирования и закрепления в культуре, закономерности взаимосвязи. Под герменевтикой по­нимается совокупность знаний и приемов, позволяю­щих установить связь между знаком и тем, что он означает, понять значение и смысл знака.

В процессах пользования знаками периодически встают вопросы о том, как узнать, что знак указывает именно на то, что он означает; каким образом знак связан с тем, что он означает. Ответы на эти вопросы можно получить с помощью анализа представлений в первом случае, смыслов и значений — во втором.

Связь знака и представления. В теории формиро­вания знаков и символов, то есть обозначающих, из­начально предполагается, что существует обозначае­мое и сигнификация, относительно независимая от способа выражения, но детерминирующая его. Такие сигнификации, или представления, могут «распола­гаться» на уровнях перцепции, воображения или ра­циональной организации переживания. Представле­ние, как уже говорилось, не есть символ, но оно не есть и часть реальности как таковой. Это нечто иное. Символы, знаки лишь передают его или указывают на него. Оно может трактоваться как центральная сиг­нификация, которая устанавливает связь между обо­значаемым и обозначающим, организует их отноше­ния в систему, функционирование которой расширя­ет, умножает, модифицирует область родственных представлений и детерминирует порождение знаков.

В классическую эпоху (XVIII в.) произошло осозна­ние связи знаков с представлениями. Предметом ин­тереса стали не столько знаки природного происхож­дения, сколько произвольно устанавливаемые. Соответ­ственно фокусом внимания стала мыслительная сфера. Правда, в этот период считалось, что знак возникает в любом случае, когда одно представление связывается с другим, и представляет эту связь в себе самом. Так, Кондильяк указывал на то, что абстрактная идея озна­чает конкретное восприятие, исходя из которого она была сформулирована; он разделял с Юмом позицию, что образы суть знаки восприятий, которыми они обусловлены, а с Беркли — что ощущения — это знаки для других ощущений.

Сами по себе восприятия, образы, внутренние концепты не следует рассматривать как знаки, хотя они также замещают обозначаемое. Они становятся знака­ми, только если зафиксирована процедура установле­ния надежной связи между ними и элементами реаль­ности. Иными словами, выразительная форма, чтобы стать знаком, должна указывать не только на обозна­чаемое, но и на способ его презентаций, который дол­жен быть представлен в самом знаке доступным для восприятия способом.

Обозначающее используется людьми в отношени­ях с окружением так, чтобы его содержание, функции, определение наиболее надежным образом представля­ли выделяемую из этого окружения часть. В этом смыс­ле обозначающее в познавательном и коммуникатив­ном смысле должно полностью подчиняться обознача­емому. С другой стороны, знак, обозначающее только тогда будет выполнять идентифицирующие по отноше­нию к обозначаемому функции, указывать на его тож­дественность самому себе, когда обозначаемое будет полностью размещено в представлении знака. Соот­ветственно знак должен быть построен из таких эле­ментов восприятия и выражения, которые бы необхо­димым и достаточным образом указывали на суще­ственные свойства презентируемой части реальности.

Формирование внутренней формы, структуры зна­ка можно описать с помощью трех основных парамет­ров: происхождение, форма и вероятность связи меж­ду обозначаемым и обозначающим.

Происхождение связи между обозначаемым и обозначающим. Знак может быть естественным (на­пример, речевая интонация указывает на эмоциональ­ное состояние говорящего) или условным (например, дорожный знак для всех означает уведомление об оп­ределенном поведении на данном участке пути). Но вне зависимости от его характера он имеет совершен­но определенное познавательное пространство. Он не существует вне процесса коммуникации. Неверно было бы полагать наличие «неизвестного знака», «немой приметы», присущих внешнему миру как таково­му. Абсурдно также предполагать, что люди априори владеют всеми знаками. Знаки формируются в про­цессах взаимодействия людей с предметным окруже­нием и друг с другом в ситуациях, когда непосред­ственное манипулирование предметами оказывается невозможным или нецелесообразным, и есть основа­ния для формирования их заместителей, признанных сообществом в качестве таковых. Следовательно, фор­мирование таких заместителей, или знаков, происхо­дит лишь в том случае, когда люди заранее представ­ляют себе возможность отношения замещения между двумя уже познанными элементами этой ситуации: объектом внимания и указывающим на него знаком. Соответственно высвечиваются условия конституирования знака в различных ситуациях познания, меха­низмы, побуждающие людей создавать заместители элементов своего окружения.

Форма связи между обозначаемым и обозначаю­щим. В процессе установления отношений между фак­том реальности и его заместителем знак может зани­мать две позиции. Во-первых, знак может быть элемен­том, составной частью того, что он обозначает (так, знак «М», обозначающий метро, является первой буквой это­го слова). Во-вторых, он может быть полностью отде­лен от обозначаемого (таковы, например, знаки отли­чия в армейской иерархии). Однако в обоих случаях речь идет о некоторых аналитических процедурах, ме­ханизмах, обусловливающих трансформацию воспри­ятий во внутренние концепты, а этих последних в коммуницируемые единицы — знаки.

Аналитические процедуры можно развернуть сле­дующим образом. Если некоторое восприятие, внутрен­ний образ выделяются индивидом или совокупностью индивидов как заслуживающие внимания, значимые с точки зрения поддержания связей с окружением, мож­но говорить о наличии предпосылок, побуждений к формированию знака. Процесс начинается с выделе­ния элементов восприятия, которые могли бы пред­ставить его как целое. Иными словами, впечатление расчленяется и внимание сосредоточивается на наиболее характерных для него элементах. Затем из них выбирается тот, который оценивается как наиболее представительный для рассматриваемого впечатления по крайней мере в двух коммуникативно значимых отношениях. С одной стороны, элемент должен ука­зывать на переживаемую связь с фактом, с другой — он должен быть распознаваемым и коммуницируемым в каком-либо воспроизводимом выражении (звуковом, жестовом, предметном, графическом). Наконец, в этом качестве элемент как бы отделяется от впечатления, переживания и начинает представлять его в целом, приобретая в то же время статус самостоятельной целостности.

Таким образом, на уровне знаков люди создают особую культурную среду, состоящую из выразитель­ных единиц, замещающих представления, указываю­щих на расчленение жизненного мира, представляю­щих в особой форме его дифференциальные элементы. В этой среде люди получают возможность заниматься экспериментированием с реальностью, с взаимным приспособлением в отношениях с ней не впрямую, а на уровне заместителей её выделенных элементов. Люди выстраивают из знаков различные композиции, отвечающие их желаниям, интересам, и проверяют их жизнеспособность в соотнесении с реальными изме­нениями, вносимыми в свое окружение. Благодаря знакам люди делают для себя мир различимым в его отдельных элементах и объектах: открывают поле для экспериментирования с объединением и разъединени­ем таких единиц на уровне воображения. Таким обра­зом, создавая для себя знаковую среду, люди обеспе­чивают себя средствами для анализа и комбинаторики по отношению к окружению, для упорядочения своих представлений о мире.

Надежность связи между обозначаемым и обо­значающим. Знак может быть постоянно связанным с обозначаемым (являясь, например, его естественным атрибутом, как лист для дерева, клюв для птицы), но эта связь может быть вероятностной (например, по­вышенная двигательная активность при эмоциональном возбуждении). Знаки первого рода являются предписанными. Они негибки и неудобны для эксперимен­тирования, на уровне воображения они не будут под­чиняться произвольной комбинаторике. Знаки второ­го рода устанавливаются конвенциональным путем, то есть за счет постепенного согласования обозначаю­щего и обозначаемого в процессе коммуникации. Как правило, в ходе такого процесса критериями отбора знака становятся простота восприятия, легкость за­поминания, применимость для множества элементов реальности, в которых он должен выделять опреде­ленное свойство или качество. Такого рода знаки ста­новятся удобными единицами для построения компо­зиций из заместителей частей реальности, формиро­вания представлений об окружении, которые могут быть верифицированы (проверены на соответствие фактам) или фальсифицированы (опровергнуты как не соответствующие им). Следует, однако, подчеркнуть, что такие проверки нередко вызывают затруднения из-за произвольности знаков этого рода, вероятност­ной природы их связи с реальностью. Особенно в слу­чаях, когда определенные знаки на длительное время оказываются исключенными из сферы коммуникации. Иными словами, знаковая среда и происходящие в ней процессы имеют известную степень автономии по отношению к реальности, и потому здесь возможно построение композиций и суждений, с трудом подда­ющихся эмпирической проверке.

 

Формирование символических объектов

Символические области структурируются в куль­туре с помощью различных антропологических меха­низмов. Так, всеохватывающая область межличност­ных коммуникаций приобретает символическую диф-ференцированность и упорядоченность благодаря таким стереотипизированным формам демонстратив­ного поведения, как лексика (совокупности ключевых слов), интонирование (показательная мелодика речи), мимика (подходящий набор выражений лица), жести­куляция (подчеркиваемые стереотипы телодвижений), расположение собеседников в пространстве и т. п. Говоря о социальном расслоении, к перечисленным коммуникативным характеристикам, специфичным для различных социокультурных групп, следует доба­вить особенности внешнего вида (одежда, прическа), используемых личных вещей, территории, объектов интерьера, с которыми идентифицирует себя человек, формы социальной активности, в которых он демон­стративно участвует. В художественной культуре сим­волизация осуществляется за счет определенных прин­ципов построения эстетического образа: степень остранения реальности (от подражания до полного несходства с наблюдаемым), композиция, масштаб­ность формы и т. п. Аспект символический научной культуры структурируется с помощью категорий и терминов, используемых знаков (буквы, цифры, гео­метрические фигуры и т. п.), формул (словесных и зна­ковых), способов экспликации связей между реально­стью и её рациональным представлением (логика обоснования и доказательства).

Концепция символа возникает при осознании того, что обозначаемое и обозначающее имеют различную природу. Обозначаемое существует в своей имманен­тности вне зависимости от своего естественного или искусственного происхождения. Обозначающее в фун­кциональном отношении не самостоятельно помимо обозначаемого, однако в культурном поле как объект существует в виде выразительной формы (слова, изоб­ражения, жеста и т. п.). Категория «смысл» указывает на необходимость установления связи между воспри­ятием и его символическим выражением, на обязатель­ную интерсубъективность в определении структуры этой связи.

Символом называется объект, стереотип поведения, слово, указывающие на некоторую значимую для чело­века область реальности — природную, созданную людьми, связанную с психическими состояниями или переживаниями — имеющую предметную выражен­ность, отличную от символической представленности. Наиболее социально значимыми символами в культу­ре являются лингвистические комбинации артикулированных звуков или письменных знаков. Они могут представлять почти любые значения[55].

Жизненная среда человека — это не просто сово­купность природных или созданных людьми объектов, но и мир символов, объединяющих эти объекты и свя­занные с ними переживания в значимые для людей целостности. Символизации, символический уровень культуры порождаются и существуют в процессах совместной жизни людей в качестве источника интер­субъективно «легитимизированных» (разделяемых, признанных сообществом) объектов, используемых людьми в коммуникативных процессах. Формирование и использование символов является тем социокультур­ным механизмом, который придает конвенциональ-ность (некоторую негласную договоренность о взаим­ной приемлемости) культурным ситуациям, то есть делает их понятными, определенными с точки зрения организации социального взаимодействия внутри них. Символы указывают, таким образом, на существование культурных порядков, то есть специально выделенных организованных культурных форм, объединяющих условия, процессы и оценки соответствующих этим формам действий и взаимодействий. Каждая область социокультурной жизни имеет собственную символи­зацию. Так, в религии — это символы веры, в полити­ке — символы, характеризующие групповые или обще­государственные интересы, в искусстве — художе­ственные образы, в обыденной этнической культуре — мифология, ритуальные обычаи; язык как символичес­кая сфера культуры объединяет все её дифференци­альные области, делая их доступными для восприятия, идентификации всем носителям данной культуры.

Значение символов находится не в них самих, но обусловлено связями человека с окружением. Такого рода связи структурируют специфику ориентации и определяют выбор единиц из существующих символи­ческих систем в определенных ситуациях. Они имеют как универсальные для человека, так и культурно специфичные компоненты, сочетание которых опреде­ляет способы конституирования, восприятия и выра­жения людьми переживаний своего конкретно-исто­рического существования. Они порождают значения обозначающих, которые задаются как «истинные», ап­риори заданные, неоспоримые. Ощущение их наличия обеспечивает поддержку для проведения различия между тем, что имеет и не имеет значения для практи­ческих, аффективных (эмоциональных) или интеллек­туальных целей.

Специфика символической среды по отношению к идеациональной (состоящей из идей и образов) заклю­чается в природе составляющих её элементов. Симво­лы суть одновременно указание и явления, иными словами, они обнаруживают себя как культурный фе­номен, лишь выражая свою связь, свое отношение с обозначаемым порядком. Таким образом, символ пред­ставляет в фиксированной культурной форме разделя­емое людьми, общее для них представление через наи­более устойчивые и характерные для него черты, зна­ки, доступные для выражения.

На этом уровне особое место принадлежит облас­ти воображаемого. Воображаемое представление, как уже отмечалось, это сигнификация, которая не соот­ветствует ничему воспринимаемому (реальному) или мыслимому (рациональному). «Сложность заключает­ся в том, что в случае воображаемого мы с трудом можем обнаружить то обозначаемое, к которому отно­сится обозначающее, поскольку его «способ существо­вания» является, по определению, способом небы­тия»[56]. Однако символ существует вне зависимости от того, обозначает он нечто реальное или воображае­мое. Он существует в том смысле, что может быть включен в дискурс в соответствии с некоторыми ап­риорно заданными конструктивными правилами. Но совсем не обязательно, чтобы символические постро­ения имели значение, смысл с точки зрения соответ­ствия реальности.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.008 сек.)