Глава третья Статьи 380—381

С субъективной стороны эти преступления характеризуются неосторожностью в форме небрежности или самонадеянности. Не влекли ответственности случаи похищения денег или иного имущества из специальных хранилищ или иных помещений, если должностное лицо не предполагало и не могло предпола­гать возможности хищения. Особые случаи ответственности за небрежное хранение вверенного имущества предусматривались и другими статьями Уложения. Так, почтовые чиновники за утрату по неосторожности пакетов с деньгами наказывались не по ст. 380, а по ст. 1529²⁰⁴. Отдельными статьями определя­лась ответственность за небрежное хранение имущества при­казчиками, хранение имущества, спасенного от кораблекруше­ния, и т. д. Характерно, что в Своде законов статья, в которой бы устанавливалось наказание за небрежное хранение, вообще отсутствовала. Статья 316 Свода законов уголовных (в редак­ции 1842 года), предусматривавшая ответственность за эти действия, содержала в себе только ссылку на особые уставы, включенные в Свод, которыми следовало руководствоваться для назначения наказания.

Статья 382

В отличие от предыдущих статей, ст. 382 предполагает толь­ко умышленное преступление. Ни в Своде законов, ни в более раннем законодательстве не содержалось аналогичных норм. Наказание за истребление чужого имущества было установле­но в Уложении довольно суровое. Максимальное наказа­ние — 20 лет каторжных работ в рудниках.

Статья 383

Ответственность за присвоение и растрату вверенного иму­щества была установлена в Воинских артикулах Петра I (арт. 193, 194). Независимо от субъекта преступления и при­чиненного ущерба виновные подвергались смертной казни за единственным исключением, предусмотренным в арт. 65: офи­цер за присвоение излишнего жалования или провианта подле­жал, яко вор, либо смертной казни, либо ссылке на галеры. Те же наказания определяла за это преступление ст. 130 книги V Морского устава. Наказания чиновникам были заметно мяг-

че. Так, инструкция земским комиссарам 1719 года предписы­вала им «не дерзать ничего из наличных денег никакими мера­ми тратить» под угрозой «двойного штрафа и фискального за то взыскания». Аналогичная ответственность устанавлива-

_u 90(5

лась инструкцией для земских казначеев.

Во второй половине XVIII века отмечается тенденция к об­легчению наказания, но вместе с тем само понятие растраты и присвоения расширяется и уточняется. Так, Правила провиант­ского правления 1758 года относили к числу наказуемых дея­ний не только растрату казенных денег на собственные нужды, но и предоставление их кому-либо взаймы. За нарушение этой нормы виновные обязаны были «издержанное вдвое возвра­тить», кроме того, на них налагался штраф в размере месячно­го жалования °⁷. Аналогичное правило было установлено в Регламенте об управлении адмиралтейств и флотов 1765 го­да²⁰⁸. В сенатском указе от 27 октября 1772 г. губернаторам предписывалось в случае обнаружения недостачи, независимо от намерений виновного и суммы ущерба, «воевод, их товари­щей и секретарей тотчас отрешая от должности... казенные деньги взыскивать по указам без малейшего промедления»²⁰⁹. В сенатском указе от 29 июля 1774 г. приводился приговор Сената с резолюцией Екатерины II о наказании члена Главно­го магистрата, асессора В. Шишкова за растрату и присвоение казенных денег. Сенат, основываясь на Воинских артикулах и Морском уставе, приговорил его к смертной казни. Но импе­ратрица заменила наказание ссылкой в Сибирь²¹⁰. В уставах о соли и о вине присвоение казенного имущества именовалось «вящим воровством» и «изменой личной», но о мере наказания за это преступление ничего не говорилось.

В 1799 году было установлено различие в наказаниях за во­ровство в зависимости от вида посягательства. Тягчайшее на­казание — каторжные работы — определялось только за гра­беж. Суды, и в том числе Сенат, а впоследствии и Государ­ственный совет, основываясь на этом указе и на уставах о соли и о вине, стали толковать закон в том смысле, что присвоение и растрата не только соли и вина, но и любого другого имуще­ства не являются грабежом и потому наказание за него должно назначаться как за простое воровство (лишение чинов и дво­рянства и разжалование в солдаты либо ссылка в Сибирь на поселение). Это правило закрепило Полевое уголовное уложе­ние для Большой действующей армии 1812 года: в § 54 главы

VI

этого уложения предусматривалось за растрату армейских

сумм разжалование в солдаты сроком на 10 лет²". В начале николаевского царствования Сенат было решил ужесточить ка­рательную практику, приговаривая осужденных не только к ссылке, но и к каторжным работам. Это вызвало протест со стороны Государственного совета, который, ссылаясь на выше­названные акты и судебную практику первой четверти XIX века, полагал, что «по точной силе законов, ныне существую­щих... нельзя похищения казенной собственности считать пре­ступлением, смертной казни или каторге подлежащим»²¹². Бо-

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

ПСЗ, т. V, № 3295.

ПСЗ, т. V, № 3304.

ПСЗ, т. XV, №10 778.

ПСЗ,

т. XVII,

№ 12 459.

ПСЗ, т. XIX, № 13 896.

ПСЗ,

т. XIX,

№14 171.

ПСЗ,

т XXXII,

№ 24 975.

ПСЗ 2-е, т. III, №2420.

Законодательство

первой половины

XIX века

ПСЗ 2-е, т. VI, №4254.

214 ОС, 1900, № 16.

УКДС, 1873,

№370; 1875,

№1613; 1876,

№38.

УКДС, 1882, №50.

УКДС, 1875, №29.

лее того, по предложению Государственного совета, утверж­денному императором 31 октября 1828 г., на расхитителей бы­ло распространено действие Манифеста об амнистии 1826 года. В 1831 году разъяснениями по отдельным делам этого рода, принятыми Государственным советом и утвержденными царем, было установлено расхитителей казенной собственности, имев­ших офицерские ранги и дворянское достоинство, как попа­дающих под действие Манифеста об амнистии не лишать чи­нов и дворянства и освобождать от ареста и суда, «но как лю­дей, оглашенных в пороках и в службе нетерпимых, впредь в оную не определять и к выборам дворянским не допускать, не ослабляя при том строгого взыскания с них похищенной казен­ной собственности»²¹³.

В Своде законов устанавливалась ответственность как за пользование казенным имуществом, так и за похищение казен­ных денег и вещей (в том числе и в форме растраты и при­своения). Наказание за хищение устанавливалось такое же, как за кражу, с отсылкой к разделу десятому, главе третьей. За первое преступление (пользование казенным имуществом) виновный отрешался от должности и «сверх того подлежал на­казанию по мере злоупотребления». В любом случае ущерб подлежал возмещению в двойном размере.

С объективной стороны преступление, предусмотренное на­стоящей статьей, заключалось либо в самовольном обращении в собственность вверенного имущества (присвоение), либо в самовольном издержании или отчуждении такого имущества (растрата)²¹⁴. Вверенным имуществом считалось такое иму­щество, в отношении которого данному должностному лицу были предоставлены определенные полномочия, связанные с его хранением, пользованием и распоряжением, и возложена материальная ответственность за его сохранность.

Присвоение и растрата считались совершенными не с того момента, когда имущество было вверено, а лишь когда оно бы­ло растрачено или, «не будучи употреблено по назначению, удержано самовольно в свою пользу»²¹⁵. Квалификация пре­ступных действий должностного лица не зависела от того, ко­му принадлежало растраченное имущество — государству или частному лицу, если оно находилось в его распоряжении в свя­зи с занимаемой им должностью.

Субъектом данного преступления, как указано в статье, мог­ли быть не только чиновники, но и другие служащие, в том числе курьеры, писари и даже священнослужители, к которым имущество поступило от начальства в качестве разового пору­чения, даже если само поручение было сделано с превышением власти²¹⁶.

С субъективной стороны для этого преступления характерно непременное наличие умысла. Причем, как разъяснял Сенат, ст. 383 могла применяться независимо от того, какими моти­вами руководствовался виновный²¹⁷. Следовательно, корысть не считалась обязательным признаком растраты или при­своения.

Частные лица, будучи пособниками или укрывателями должностной растраты, несли ответственность за соучастие в простой растрате — по ст. 2192 комментируемого Уло­жения²¹⁸.

Наказание за растрату и присвоение устанавливалось срав­нительно легкое (максимум — ссылка в Томскую или Тоболь­скую губернии), в то время как за похищение из церкви даже несвященных предметов виновный подвергался каторжным ра­ботам от 4 до 6 лет. Характерно, что наказание за растрату зависело не от размера причиненного ущерба, а от времени его возмещения и обнаружения. В соответствии с разъяснением Сената, часть 1 статьи могла применяться лишь при условии возврата всей истраченной суммы, частичное покрытие растра­ты на квалификацию преступления не влияло²'⁹. Для приме­нения части 2 также требовалось возвратить всю сумму до вы­несения приговора*. Моментом открытия злоупотребления считалось не возбуждение уголовного дела, а момент обнару­жения недостачи, например ревизия или явка с повинной.

Статья 384

Статья предусматривает ответственность за частный случай растраты или присвоения. Отменена за ненадобностью в 1884

году²²¹.

Статья 385

Статья предусматривает ответственность за противозаконное промедление в отсылке таких вверенных по службе денег или иного имущества, которые подлежали приему, хранению и рас­ходованию в указанном законом порядке, например должны были записываться в приходно-расходную книгу, при условии, что это входило в служебные обязанности виновного лица²²². Если же деньги были не только несвоевременно оприходованы или отправлены, но и получены незаконно, то такие действия подлежали квалификации по статьям о превышении власти²²³.

Срок промедления в оформлении полученных или отпра­вленных денег не являлся существенным признаком преступле­ния, но должен был учитываться судом²²⁴.

Преступление, предусмотренное данной статьей, всегда умы­шленное. Те же действия, совершенные по неосторожности, подлежали наказанию по ст. 503. Но мотивы преступления значения не имели.

Статья 386

Норма является новой. В отличие от предусмотренного в ст. 383, это преступление — неосторожное. Должностное лицо несло ответственность за недостачу вверенных ему ценностей, если оно могло и должно было предвидеть возможность хище­ния или иное причинение ущерба казенному имуществу. Толь­ко случай (казус) или предусмотренная законом естественная убыль освобождала от всякого взыскания.

Уложение

о наказаниях

уголовных и

исправительных

УКДС, 1884, №13.

УКДС, 1869, № 603.

УКДС, 1869,

№560; 1872,

№ 1183.

ПСЗ 3-е, т. VI, №2322.

222 УКДС, 1886,

№5.

УКДС пригов., 1874, №63.

УКДС, 1871, №391.

Законодательство

первой половины

XIX века

225 ПСЗ, т. VI,

№ 3937, гл. XIV, п. 9.

ПСЗ,

т. XV,

№ 10 778.

УКДС, 1898, № 11.

УКДС, 1882, №50.

УКДС, 1882, №50.

Статья 387

Впервые ответственность за неправильные записи в приход­но-расходных книгах была установлена еще в Регламенте об управлении адмиралтейством 1722 года²²⁵, а позже распро­странена на другие сферы управления Правилами провиант­ского правления 1758 года. Нарушения в записях по этим пра­вилам карались вычетом полугодового жалования, если были совершены по лености и без умысла. «Когда же оное с умы­слом учинено будет, и сверх того в черных книгах некоторые расходы без расписок найдутся, или хотя и расписки будут, да сомнительны: оных судить военным судом и поступать с ними по воинским артикулам»²²⁶. Наказание предусматривалось также за вырезание из этих книг листов, за неуказанные в книгах расходы и фальшивые расписки. Помимо возмещения двойной суммы причиненного ущерба, виновные подвергались уголовным наказаниям по Воинскому артикулу. Правило о двойном возмещении ущерба сохранилось и в Своде законов, который, кроме того, установил уголовное наказание — ссылку в Сибирь.

По существу, преступление, предусмотренное данной стать­ей, — разновидность растраты или присвоения. Сенат усматри­вал разницу между ними только в том, что в настоящей статье речь шла не о присвоении вверенного должностному лицу иму­щества, а о незаконном и тайном похищении тех ценностей, ко­торые лишь могли поступить в число вверенных его хране­нию²²⁷. С субъективной стороны это преступление всегда умышленное. За те же действия, совершенные по небрежности или нерадению, наказание назначалось по ст. 386 либо ст. 503.

Статья 388

Служебная растрата или присвоение и побег или подлог до­кументов с целью сокрытия причиненного ущерба хотя и тесно связаны, но представляют собой два различных преступле­ния²²⁸. Поэтому в подобных случаях действия виновного ква­лифицировались по совокупности преступлений. Согласно тол­кованию Сената, к числу подложных документов, упоминае­мых в данной статье, относились расписки, квитанции и т. п. акты, подтверждающие использование вверенного имущества. За подделку же приходно-расходных книг виновный подлежал ответственности по ст. 391 — за подлог

Следует заметить, что наказание за побег, связанный с ра­стратой, объясняется не только сравнительной распространен­ностью этого деяния, но и отсутствием в Уложении общего на­казания за побег подследственного. Даже побег арестанта, на­ходящегося под следствием, не являлся преступлением, карае­мым уголовным наказанием. По Уставу о содержании под стражей, беглец в случае поимки подвергался лишь более стро­гой мере пресечения. Поэтому в данном случае не имело значе­ния, идет ли речь о побеге до возбуждения уголовного дела или после этого.

Статья 389

Норма данной статьи была одним из отступлений от общего правила о возмещении причиненного ущерба — она распро­страняла ответственность не только на виновного, но и на его начальника или на общество, избравшее его на должность. Та­ким образом, будучи законом специальным, статья не подле­жала расширительному толкованию и могла применяться толь­ко при осуждении должностных лиц за растрату или присвое­ние, но не за небрежное хранение вверенного имущества²³⁰.

Под непосредственным надзором здесь следовало понимать надзор непосредственного начальника виновного, но не проку­рорский надзор. Начальник нес материальную ответственность за действия подчиненного лишь в случае недостаточного за ним надзора, если таковой возлагался на него законом или ос­нованным на законе распоряжением. В отличие от начальни­ков, общества, избравшие виновных на соответствующую должность, обязаны были возместить ущерб в любом слу-чае²³¹.

Поиск по сайту: