АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Часть 1. Страницы, испачканные кровью

Читайте также:
  1. I ЧАСТЬ
  2. I. ПАСПОРТНАЯ ЧАСТЬ
  3. I. Теоретическая часть
  4. I. Теоретическая часть
  5. I. Теоретическая часть
  6. I. Теоретическая часть
  7. I. Теоретическая часть.
  8. II часть
  9. II. Основная часть
  10. II. Основная часть
  11. II. Практическая часть
  12. III часть урока. Выставка, анализ и оценка выполненных работ.

Lake & Aaron Levy — We Are Golden

1553 год.

 

Ночное небо, усыпанное ковром из звезд, каждую секунду раскрашивалось в разные цвета, освещалось многочисленными бликами, которые тут же исчезали, а затем вновь появлялись из неоткуда. Оглушительные ревы салюта ознаменовали начало правления новой королевы Кастилии и Леона — Хуаны I, которая уже получила прозвище как «Безумная».

Это только на первый взгляд, кажется, что жизнь испанских королев и принцесс полна увеселений, красивых нарядов, дорогих украшений, прекрасных мужчин, которые флиртуют с тобой на каждом балу. Но каждая представительница королевской семьи имеет ужасную историю, они хранят свои семейные тайны за семью печатями, скрывая от посторонних глаз то, что является непостижимым ужасом и коварностью.

Такую тайну хранила правящая семья Кастилии, основателями которой были принцесса Изабелла Кастильская и её супруг, Фердинанд II. После смерти Изабеллы на трон вступила её средняя дочь, Хуана, страдавшая сумасшествием, но все, же по каким-то странным обстоятельствам ставшая королевой.

******

 

Стоя на своем широком балконе, Хуана Безумная заворожено и с каким-то детским восторгом смотрела на фейерверк, после каждого нового выстрела женщина вздрагивала и смеялась, а затем вновь почему-то хмурилась, сжимая в руке свой медальон. Когда салют наскучил новоиспеченной королеве, Хуана вернулась в свою комнату и натянула свой шелковый длинный халат, расправляя золотистые длинные волосы.

Более всех своих братьев и сестер она была не похожа ни на одного из своих родителей. Хуана имела резкие, строгие черты лица, острые скулы, вечно обрамленные золотистыми прядями волос, утонченный носик и тонкие брови, имеющие практически золотой цвет. Её губы вечно сжатые в тонную линию были бледно-розового цвета, круглые глаза светло-голубого оттенка, отдающие некой серостью и холодом, и длинные золотистые волосы, бывшие в вечном беспорядке, но так украшавшие лицо молодой женщины, которой было почти двадцать семь лет.

Подойдя к своему настенному шкафчику, Хуана достала потертую тетрадь в плотном переплете и стала меланхолично листать её страницы, долго не задерживаясь ни на одной страничке. В дверь кто-то постучал, но королева не обратила на это внимание. Стук становился более настойчивым, и вскоре гость сам открыл дверь и вошел внутрь.

— Хуана, тебе, видимо, все равно, что церемония твоей коронации намеревается пройти без твоего присутствия, — бархатистый мужской тембр заставил королеву обернуться и расплыться в улыбке. Её супруг, Филипп Красивый, прозванный народом за свою красоту и галантность, был мужественным и широкоплечим мужчиной, достойным стать королем Кастилии и Леона. По крайней мере, он сам так думал, потому как был слишком заносчивым и самовлюбленным, считал себя королем еще до смерти матери Хуаны, Изабеллы Фортуны.

— Филипп, ты прекрасно знаешь, что мне глубоко плевать на эти танцы, маскарад, но все равно ты добиваешься того, чтобы я вышла из этой комнаты. Ни за что! Пусть корону наденут на подставное лицо, я не желаю показываться перед народом, — отмахнувшись, королева спрятала дневник от посторонних глаз, в частности от Филиппа, но тот все равно заметил, что жена что-то прячет, но не придал этому значения, вернувшись к проблеме.

— Ты подставляешь всех, в том числе и меня. Как я буду выглядеть рядом с подставной девушкой перед людьми?! — говорил так, будто эта проблема касалась лишь её, а сегодняшний день считался его триумфом, тогда как Хуана получала свой трон от своей матери, а Филипп был просто принцем, а теперь уже и становился королем только благодаря своей жене.

— Значит, ты больше всех готовишься к тому, чтобы на твою прекрасную голову надели корону Кастилии. Видимо, долго ты ждал смерти моей матери. Признайся, Филипп, — Хуана I встала со стула и подошла к мужу, кладя руки на его плечи, заставляя смотреть себе в глаза, чтобы увидеть истинные чувства.

Интуиция никогда не подводила Хуану, не смотря на её сумасшествие. Она не была сумасшедшей всегда, но очень часто королеву преследовали приступы паники, возникавшие именно от её проницательности и любопытства.

— Прекрати! — король нервно сбросил её руки со своих плеч и отошел к окну, смотря на салют. — Мне кажется, ты сама рада тому, что Изабелла умерла. Она мучилась довольно-таки долго, странно даже, что ты не рыдаешь в своих покоях, как твоя сестра.

— Елизавета плачет? — Хуана нервно сглотнула, посмотрев в сторону мужа. — Прошла неделя, можно было бы уже успокоиться. Где она? Опять, видимо, в конюшне пропадает или на кухне. Несносная девчонка!

— Ты так любезна к своей сестре, милая, — состроив невинную гримасу, Филипп усмехнулся. — Пока ты проводила недели в этих темных комнатах, Елизавета успела отвыкнуть от конюшен и уборки, видела бы ты её, она очень похожа на вашу мать. Мне даже интересно, чем ты её подкупила, что она согласилась тебе трон отдать. Она имеет право на него также, возможно, даже больше…

— Елизавета никогда не претендовала на трон, не знаю почему, но так вот случилось. В завещании сказано, что следующей правительницей становлюсь я, и так пожелала наша мать. Возможно, у неё были свои причины на это. Судьба распорядилась очень жестоко. Моя старшая сестра Изабелла умерла при родах, брат Хуан подвергся лихорадке, также как и сестра Мария. Екатерина, — Хуана задумчиво обвела взглядом свою комнату, — упала с лошади… Странно, правда? Почему осталась лишь я и Елизавета?

— Ты снова пришла к тому разговору, Хуана, — устало потерев переносицу, Филипп вздохнул. — Считаешь, что кто-то покушался на них на всех? Глупости!

— Я этого не говорила, — подозрительно стрельнув глазами в сторону мужа, проговорила Хуана. — Ты сам предположил это.

Замешкавшись с ответом, Филипп Красивый направился к выходу, провожаемый долгим взглядом Хуаны Безумной. Королева скептически улыбнулась и позволила супругу выйти из её комнаты. Ей стоило начать готовиться к балу, не нужно подставлять бедного мужа и заставлять его стоять рядом с подставным лицом.

******

 

Сдерживая улыбку и внутреннюю радость, молодая принцесса Елизавета Арагонская, которая была младшей сестрой Хуаны I, быстро забежала в свои комнаты и закрыла дверь на засов, а затем прислонилась к ней спиной, чтобы перевести дух. Все еще улыбаясь, девушка довольно усмехнулась, а потом пройдя вглубь комнаты неожиданно вскрикнула, потому как посреди в своем кресле-качалке сидела её пожилая няня, известная писательница Беатрис Галиндо, бывшая няней и учительницей еще Хуаны.

Облегченно вздохнув, Елизавета, скрипя зубами от того, что тетушка вновь напугала её, прошла к своему зеркалу, рассматривая лицо, на котором была едва заметна ссадина. Если посмотреть на Хуану и Елизавету, то можно найти множество отличий. Елизавета имела длинные темно-каштановые волосы, всегда завитые в кольца, слегка загорелую кожу, тогда как её старшая сестра была бледной, пухлые губы, которые всегда были насыщенно-красного цвета. Однако наряду с этим принцесса имела широкий лоб, пухлые щечки и милый аккуратный носик. Черные брови, бывшие очень густыми для тогдашних времен, всегда сходились на переносице, когда девушка хмурилась.

Беатрис что-то проворчала, а затем подняла свои глаза на принцессу, которая старательно пыталась затереть ссадину, она не замечала ничего, убегая в комнату, а потому случайно задела щеку о деревянный косяк.

— Вновь виделась с Дамианом? — спросила няня, с укором посмотрев на Елизавету, которая стала ей почти как дочка, после того, как Хуана отказалась от поддержки престарелой писательницы.

— Да! — радость девушки не испарялась с молодого лица. — Тетушка, он замечательный! Знали бы вы, какой он веселый и романтичный. Только он и заставляет меня смеяться, после смерти мамы я долго не могла прийти в себя…

— Твоя влюбленность не приведет ни к чему хорошему, дорогая. Дамиан — небогатый герцог, прибывший сюда для службы нашей королеве, а ты уже успела положить на него глаз.

— Преувеличение, — Елизавета махнула рукой и в танцующей походке направилась к шкафу с одеждой, — он любит меня. И я его. После коронации мы сбежим, Беатрис! Сбежим! Хочешь, отправляйся со мной. Я без тебя пропаду.

Пожилая женщина лишь удивленно распахнула глаза и заохала. Кряхтя и потирая ладони, Беатрис встала со своего кресла и подошла к девушке, крепко схватив ту за плечи и заставив смотреть в глаза.

— Очнись, Елизавета! Ты играешь с огнем. Узнает Хуана — тебе несдобровать. Куда вы собираетесь бежать…

— Дамиан все уже придумал, няня. После коронации Хуана вернется к себе, она не любит шумных балов и танцев, а мы с Дамианом выйдем через кухню, там нас будут ждать лошади и карета, мы уедем далеко, может, даже прочь из Испании. Пойми, я не могу оставаться здесь. Меня все душит, стены напоминают о криках матери, она умирала и мучилась в своих комнатах, а я ничем не могла ей помочь. Хуана и близко не подпускала меня к её кровати, я даже не видела её лица, не слышала последних слов. Ты обязана меня отпустить! Я умру здесь.

— Но будешь ли ты счастлива с Дамианом, милая? — Галиндо погладила девушку по щеке, незаметно вытирая слезу. — Вдруг он поступит с тобой также, как и…

— Филипп! — гневно сверкнув глазами, закончила фразу Елизавета. — Этот мерзкий уж отвратителен мне, неужели, сестра не видит, что он её обманывает? Я до сих пор не могу забыть, как он ухаживал за мной, я тогда была ослеплена… А потом он просто изнасиловал меня в моей же комнате. Почему это никак не забывается?

— Именно этого я и боюсь, Елизавета. Вдруг ты снова ослепла, вдруг Дамиан сделает с тобой тоже самое. Я не переживу, что мне останется делать, кроме как умереть? — старушка вздохнула и опустила взгляд, не желая, чтобы девушка видела её слезы. Но принцесса лишь благодарно улыбнулась и положила руку на плечо Беатрис.

— Герцог меня не обидит. Он любит только меня. Он сам говорил, — невинно хлопая глазами, сказала Елизавета Арагонская. — Мы поженимся, только потом произойдет консуммация брака. Дамиан сторонник справедливости и правильно соблюденных законов.

— Тебе пора на коронацию, — вздохнув, сказала Беатрис.

— И тебе тоже!

— Хуана выгонит меня. Ты же знаешь, что она ненавидит, когда я выхожу из комнаты. Не понимаю только, почему.

Закатив глаза, принцесса обратилась к своему шкафу, где давно висело приготовленное платье для этого дня. И если в душе у Елизаветы бушевал ураган, и девушке хотелось плакать, то она старалась улыбаться, не показывая своих страданий по умершей матери, по тому, что они с сестрой отдаляются и по тому, как её муж Филипп не дает бедной девушке проходу.

******

 

Как только дверь в комнату закрылась, Филипп облегченно вздохнул, а после направился в тронный зал, куда сновали слуги, украшая его и ставя различные яства на длинные столы, предназначенные для гостей. Лениво осмотрев слуг, король принялся за свои обычные дела, свершение которых было обязано титулу Филиппа.

Он часто останавливал какого-нибудь мальчишку, разносившего тарелки, отчитывал его за нерасторопность, а затем отпускал. Порой, насмотревшись на скучные приготовления, король ловил первую служанку и зажимал её в стенах дворца, иногда даже около дверей комнаты его жены. Хуана догадывалась о грехах мужа, но не спешила говорить ему об этом.

Сейчас же королю наскучили и эти забавы, а потому, услышав, что его зовут, мужчина резко обернулся и расплылся в хищной улыбке. Перед ним стояла Елизавета в длинном роскошном платье бордового цвета, подол которого был расшит бисером и цветными нитями.

— Елизавета! — Филипп поклонился и поцеловал руку сестры своей жены.

— Ваше Величество, — приторно улыбнулась Елизавета, — дозвольте вас теперь так называть. Ведь вы теперь новый король Кастилии и Леона. Бедный народ!

— Ваша острота никуда не подевалась даже в этот вечер. Вместо того, чтобы просто улыбаться и стоять в стороне, поздравляя меня и Хуану, вы дерзите и кажется, совсем не рады тому, что ваша сестра стала королевой. Примите поражение.

— Считаете, что я расстроена, подавлена, сломлена? Я не претендовала на этот глупый трон, он мне не нужен, — Елизавета отпила вина из принесенного слугой фужера, — Хуана по старшинству заняла его. Только вот ваше место не рядом с ней и не в короне Кастилии.

— Лучше бы провели эти дни в рыданиях по своей матушке и не выходили из своих комнат, — злобно прошипел Филипп. — Елизавета, я предлагал вам свою помощь, вы могли бы стать королевой, избавившись от Хуаны. Но…

— Условия вашего договора меня не устроили, ваша светлость. Вы устраняете Хуану, я же провожу с вами все ночи, даря безумные ласки и разделяя с вами безумную страсть. Вы не привлекаете меня, как… мужчина, — Арагонская едва заметно ухмыльнулась, оголяя свои белоснежные зубки и показывая свое полное равнодушие.

— Однажды вас это не волновало! Я с радостью напомню, как хорошо нам было вместе, Елизавета. Позволите? Сегодня после коронации.

— Найдите себе другую дурочку, способную поверить вашим обещаниям. Я больше не играю в эти игры. Один раз я была слабой, вы воспользовались этим. Благо, что Хуана не узнала, она бы сжила со свету и меня, и вас. И я уверена, что не узнает. Так что занимайтесь своими делами, примеряйте корону, укладывайте волосы, но оставьте меня в покое.

Развернувшись, принцесса покинула тронный зол. Гордая выпрямленная осанка говорила о её благородстве, но стоило девушке выйти за порог, она хмурилась, сбрасывала слащавую улыбку и молча, уходила в свои комнаты. Ей было трудно улыбаться после того, что Филипп сделал с ней, было трудно говорить, когда совсем недавно умерла её мать. Лишь Беатрис способна была понять Елизавету и дать нужные советы. Но все закончится сегодня. Она сбежит с возлюбленным, и пусть будет то, что должно было свершиться уже давно.

******

 

После коронации, которая по мнению самой королевы была ужасно скучной и глупой, гости закружились в танцах, поедая принесенных уток с яблоками и флиртуя с противоположным полом. Хуана удалилась сразу же после того, как надела корону, заперлась в своих комнатах, никого не пуская. Филипп же предался веселью и вину, его ничуть не волновало состояние жены, он стал королем — это главное.

Елизавета не решалась предаться радости и улыбаться. Злоба охватила её сердце от того, что еще недавно умерла королева Изабелла, а народ уже веселится и танцует, прославляя новую правительницу. Именно поэтому принцесса стояла в стороне с кубком вина, который не спешила опустошать сразу.

Глазами она искала возлюбленного Дамиана, с которым должна была сбежать сегодня ночью, но если на коронации герцог присутствовал, то теперь его нигде не было видно. В полном непонимании принцесса покинула тронный зал, чтобы побыть в тишине.

Тихие и мрачные коридоры были освещены парой горящих факелов и свечами в подсвечниках, стоящих на высоких расписных столиках. Холод внезапно окутал Елизавету с ног до головы, и девушка поежилась. Промелькнувшая тень за углом заставила принцессу вновь поежиться, но уже от страха.

Она прошла к углу, желая взглянуть, кто это был, но только тишина и вновь пронизывающий холод встретили принцессу. Пожав плечами, Елизавета желала уже вернуться в тронный зал, как кто-то грубо схватил её за талию, прижал к каменной холодной стене, заводя руки над головой.

Елизавета стала вырываться, но незнакомец был сильнее, он умело начал развязывать ленты корсета и неистово целовать девушку в шею. Не было сил, чтобы закричать, воздуха постепенно не хватало. Принцесса понимала, что еще чуть-чуть, и она вновь станет жертвой насилия.

Осмотревшись в темноте, она заметила подсвечник. Высвободив одну руку из цепких лап насильника, Елизавета резко дотянулась до предмета, а затем ударила им по голове незнакомца. Тот повалился на холодный пол без сознания.
Выронив подсвечник, Елизавета попыталась восстановить дыхание.

Наклонившись и убрав черную шляпу с лица мужчины, принцесса резко отпрянула в сторону и зажмурилась. Дамиан. Герцог, признававшийся ей в любви, клявшийся, что лишь после венчания они смогут насладиться друг другом, сейчас был без сознания и недавно пытался изнасиловать свою «названную» невесту.

******

 

Елизавету завели в покои Хуаны, которая сидела в расслабленной позе в своем кресле и о чем-то думала. Принцессу усадили на мягкое сиденье, а королева тяжело вздохнула, поджав губы. Елизавета уже успокоилась и пришла в себя, но увидев строгий и холодный взгляд старшей сестры снова сникла и приготовилась к худшему.

— Тебе мало первого изнасилования? — совершенно спокойно спросила Хуана Безумная, отчего принцесса расширила глаза от удивления. Откуда она знала о Филиппе?

— Хуана, что ты знаешь? — нетерпеливо спросила Арагонская.

— Все знаю, милая моя. Знаю, что Филипп изнасиловал тебя еще до смерти матери, тебе едва восемнадцать исполнилось тогда. Я знаю, что он предлагал тебе свергнуть меня, чтобы трон заняла ты, как самая достойная. О твоих похождениях с герцогом Дамианом я тоже осведомлена, благодари Беатрис, дорогая. Старушка, видимо, так хотела вновь получить моё уважение, что рассказывала о каждом твоем шаге, о каждом написанном письме, я все твои мысли знала, ведь ты делилась всеми секретами с неудавшейся писательницей, верно?

Сжав плотно губы, Елизавета вздохнула и согласно кивнула головой, она не видела смысла в том, чтобы отпираться и отказываться от этой правды. Беатрис она не винила, но очень хотела устроить ей нагоняй по этому поводу.

— Что с Дамианом?

— Отсекли голову и другие части тела, — Хуана едва заметно улыбнулась, — ты не рада? Это чудовище пыталось тебя изнасиловать, а знаешь, что потом он хотел вернуться в свое имение к жене и детям? Ты хотела связать свою жизнь с человеком, о котором ничего не знала, Елизавета. Опрометчивость и излишняя доверчивость — вот твои самые ужасные качества!

— Как будто здесь в этом дворце я была бы счастлива. Ты не дала мне увидеть матери, не рассказывала, как она себя чувствовала. Я рыдала, хотела к ней, но ты заперла меня в моей комнате, а когда мама умерла, ты просто молчала, ты даже не плакала. Я знаю, что после коронации ты хотела бы отправить меня далеко отсюда, я же еще представляю угрозу твоему трону, да и Филипп все еще горит желание уговорить меня. Вот твоя самая главная ошибка — ты не доверяешь мне, Хуана! А мы ведь сестры. Единственные потомки Изабеллы и Фердинанда. Нам следовало быть вместе, но ты отдаляешься от меня…

Резко встав с кресла, Хуана Безумная вытащила потертую тетрадь из шкафчика и швырнула её в сторону младшей сестры. Елизавета поймала тетрадь и стала рассматривать её. На первой страничке было написано: «Изабелла Фортуна Кастильская».

— Прочти дневник нашей матери, ты поймешь, почему я ничего тебе не рассказывала. Приготовься к худшему, моя дорогая, эти страницы окроплены кровью и ненавистью. Изабелла Кастильская выдержала много испытаний, а самое первое связано не со смертью нашей старшей сестры, а со смертью старшего брата, Филиппа.

— Подожди, — Елизавета непонимающе посмотрела на сестру, — у нас был лишь один брат Хуан. Он умер от лихорадки. Кто такой Филипп?

— Это сын Изабеллы Кастильской, наш старший брат, но он умер, едва ему исполнился месяц от рождения. И его отцом был не Фердинанд. Мать забеременела даже не в Испании, а в Османской империи. Понимаешь, Елизавета?

Принцесса задумалась. Она часто слышала истории о том, как в молодости мама была взята в плен османами и долго находилась в Османской империи у Султана Сулеймана. Повелитель на тот момент уже считался великим правителем, а сейчас о его подвигах наслышаны практически все, он является главной угрозой всем государствам, потому как за неповиновение сразу же идет на войну.

Хуана наблюдала за растерянностью младшей сестры и ухмылялась, доказывалась правота королевы, а это не могло не радовать её. Елизавета бегло пролистала дневник, а затем гневно захлопнула его.

— Султан Сулейман? — переспросила Арагонская.

— Именно. Мама забеременела от него, а потом её вышвырнули из империи, она вернулась сюда, вышла замуж за Фердинанда, но родившийся ребенок умер. Мать долго переживала, столько страниц она описывала свои мучения.

— Откуда у тебя её дневник?

— Она отдала мне его до смерти, сказала, чтобы я прочла все записи и сама сделала выводы.

— Что ты решила? — испуганно спросила Елизавета.

— Я решила мстить! Мстить также, как нашу мать заставили страдать османы! Султан Сулейман заплатит за все! Уже скоро приблизится его конец, Елизавета, — Хуана обратила свои голубые глаза к сестре и гордо изрекла: — Ты станешь их кошмаром, сестра!

— Я? — непонимающе спросила девушка. — Что ты задумала, Хуана? Тебе нехорошо снова, опять приступ…

— Я в полном порядке и здраво мыслю. Готовься, Елизавета, уже завтра ты отправишься в Османскую империю, предстанешь перед Султаном Сулейманом, а затем войдешь в доверие к его семье. В некоторых записях упоминалось, что его жена Хюррем Султан пыталась избавиться от нашей мамы, что она поспособствовала тому, что Изабеллу отпустили из плена. Ты должна познакомиться со всеми, должна отомстить за нашу семью.

— Это безумие! Прошло уже двадцать лет, Хуана. Султан Сулейман забыл обо всем этом.

— И правильно. Он забыл, а мы напомним ему, а после это станет кошмаром для него. Он мучительно долго будет умирать, потому что один за другим падут его близкие люди. Елизавета, ты обязана сделать это! Ради семьи, ради нашего рода, ради Испании! Имя Изабеллы Фортуны никогда не будет запачкано грязью и кровью. Ты должна мне поверить, свершить это. Это твоя судьба. Я напишу султану письмо, ты будешь там иностранной гостьей, но в тайне будешь вершить правосудие, Елизавета.

— Ты решила просто выгнать меня, для этого весь этот спектакль?

— Перечитай дневник! И я уверена, что ты захочешь смерти османов не меньше, чем я. Но отправишься ты уже завтра, не стоит тянуть. Сделай, что угодно. Посей раздор, перемани на свою сторону, заставь воевать. Женщины способны на ужасное коварство, а ты из нашего рода, ты сделаешь это.

Опустив голову, Елизавета поджала губы, но Хуана приподняла её лицо за подбородок, решительно смотря на сестру.

— И пусть ничто тебя не сломит, сестра!

******

 

«Достопочтенный Повелитель мира, Султан Сулейман! Вам пишет новая королева Кастилии и Леона Хуана I. Только вчера состоялась моя коронация, а значит, я уже приступила к делам моего государства. Ознакомившись с бумагами, я поняла, что между нашими странами не очень приятные отношения, а мне бы не хотелось идти с войной на вас или же терпеть военную кампанию от Османской империи. Предлагаю союз.

Если вы пожелаете, то моя младшая сестра, Елизавета Арагонская, прибудет в Османскую империю, она будет представлять там меня, а значит, от моего лица совершать все союзы между нашими государствами. Я надеюсь, что это будет благое дело. Елизавета прибудет через два дня.

С глубоким почтением, королева Кастилии и Леона Хуана I, наследная принцесса королевы Изабеллы и короля Фердинанда».

 

— Что в нем написано, Сулейман? — заинтересовавшись, спросила Хасеки Хюррем. Повелитель долго перечитывал пришедшее из Кастилии письмо от новоиспеченной королевы, оно и пугало его, но одновременно интересовало, какие цели преследует Хуана Безумная, прозвище которой дошло уже и до ушей Османской империи.

— Через два дня сюда прибудет Елизавета Арагонская, сестра Хуаны Безумной, — ответил падишах. — Королева считает, что это поможет нашим государствам сблизиться. Принцесса будет представлять здесь волю своей сестры, она привезет дары и письма с союзами наших стран. Что думаешь, Хюррем?

Женщина ненадолго задумалась, а затем улыбнулась, поглаживая плечо мужа. Хюррем доверяла Сулейману, а потому в этом известии не видела ничего плохого. Прибудет иностранная гостья, которая наверняка наслышана о величественной Хасеки Султан, а это могло только льстить управительнице султанского гарема.

— Я думаю, что это пойдет на пользу нашему государству. Но решение ты можешь принять только сам. В этом нет ничего плохого, Сулейман. Пусть Елизавета приедет.

— Мне интересно услышать, что желает предложить королева Хуана. Её политика мне пока неизвестно, и это будет прекрасным поводом узнать новую правительницу получше через её сестру. Поэтому, Хюррем подготовься для приема принцессы, выделите ей покои, она останется во дворце. Предупреди всех шехзаде и особенно Михримах Султан, — закончив свои слова, Повелитель обнял Хюррем, и они мечтательно посмотрели на звездное небо.

— Наши шехзаде скоро прибывают сюда, Сулейман. Мне написал письмо Баязид. Недавно у него родилась еще одна султанша, он нарек её Айше.

— Он прибудет с детьми?

— Нет. Решил сам ненадолго прибыть в Топ Капы, причину не сказал. Давай по прибытию сыновей устроим семейный ужин, на нем и представим всем принцессу. Я уверена, что так будет правильнее.

— Одобряю, Хюррем, — Сулейман кивнул и поцеловал жену в лоб. — Шехзаде Селим тоже скоро приедет вместе с Мурадом и дочерьми. Я давно их не видел, семейный ужин, наконец, соберет нас всех вместе. Как моя Михримах и Джихангир? Он не заходили ко мне в последнее время. Ничего не случилось?

— Михримах тоже не посещала меня. Она в своем дворце, занимается дочерью. Рустем-паша часто пропадает на службе, это её тревожит. Что касается Джихангира, то он всегда был немногословен. Его беспокоит его горб, даже когда пытаюсь донести до него то, что все мы любим его, он молчит и хмурится. Я беспокоюсь.

— Аллах поможет нашим детям, Хюррем, убережет их от смерти.

— Аминь, Сулейман. От шехзаде Мустафы есть известия?

— В Амасье порядок, Мустафа справляется со всеми своими обязанностями, — сообщил падишах. — Он писал мне письмо, желает тоже приехать, но через неделю, вместе с Махидевран. На семейный ужин они не попадают.

— Какая жалость! — изобразив печаль, сказала султанша, хотя в мыслях даже радовалась, что на ужине будет лишь семья её и султана, их дети и внуки. Более никого и не надо, и Хюррем сделает все, чтобы Мустафа и Махидевран перестали быть частью семьи султана. Будет лишь Хюррем и её дети!

 


Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.013 сек.)