Тема 1. История развития теории объектных отношений

Что такое теория объектных отношений и что такое объект, рассматриваемый ею? Теория объектных отношений – это система психоаналитических представлений о личности, основанная на предположении, согласно которому доминирующей потребностью субъекта является потребность в отношениях с объектом. Объект – фрагмент реальности (персона, предмет, ситуация), на который направлена активность субъекта. Объект в классической психоаналитической теории – то, с помощью чего субъект достигает удовлетворения либидинозных и агрессивных позывов; в теории объектных отношений – то, с чем субъект соотносит себя. Объект внешний – объект, осознаваемый субъектом как элемент внешней реальности. Объект внутренний (объект–представление) – психическое представление, обретшее для субъекта значимость внешнего (реального) объекта. Он формируется посредством интернализации и локализуется во внутренней (психической) реальности субъекта. Объект–(объектное) отношение – отношение субъекта к внутреннему объекту, в отличие от интерперсонального (межличностного) отношения между субъектом и внешним объектом (несмотря на это, в психоаналитическом обиходе иногда используется как синоним последнего); внутренняя картина, создаваемая субъектом в отношении объекта как результат определенного способа восприятия. Термин «отношение» подразумевает обычно взаимосвязь, то есть речь идет не только о том, как субъект формирует объект, но и о том, как объект структурирует активность субъекта.

В работах Зигмунда Фрейда понятие объектного отношения встречается относительно редко, и можно сказать, что частью его концептуального аппарата оно не является. Однако эволюция взглядов Фрейда на проблему объекта все же охватывает значительную часть периода его научной деятельности. Еще в 90–е годы XIX века он пришел к выводу о роли травмирующих влияний со стороны объекта в формировании психопатологий. Это был первый шаг к созданию теории травм, ставшей зародышем будущего психоанализа.

Основное внимание в своей теории Фрейд уделял внешней травме и сопровождающему ее аффекту – психологическому шоку. Его первые больные сообщали о перенесенных в детстве сексуальных домогательствах со стороны взрослых. Фрейд полагал, что их инфантильное Я оказывалось не в состоянии адекватно справиться с болезненным переживанием и подвергало его вытеснению. Аффект, не способный выразиться открыто, развивался бессознательно и выявлял себя в невротической симптоматике. Психоаналитическое лечение было призвано вернуть воспоминание о травме, проявить и затем преодолеть подавленную боль.

Со временем, однако, Фрейд вынужден был заняться пересмотром теории. Его стала настораживать частота, с которой сцены сексуальных посягательств всплывали в монологах пациентов, а также то, что анализы этих пациентов, как правило, заходили в тупик. Сомнения Фрейда отразились, в частности, в его переписке с Вильгельмом Флиссом от 1897 года: «Неожиданно то, что во всех исключительно случаях отца обвиняют в извращениях… хотя частота такого рода извращенных тенденций по отношению к детям вряд ли так велика» (цит. по Куттер, 1997, с. 39–40).

В начале ХХ века теория травм была преобразована в теорию инстинктов. Фрейд пришел к мысли, что наряду с травмами на развитие личности влияют инстинктные влечения, стремящиеся к разрядке*. Чувство наслаждения, искомое субъектом, связано со снятием инстинктного напряжения – с помощью собственного тела или тела другого человека. Инстинкты получили в новой концепции статус первопричины всех личностных проявлений. Таким образом, место внешней травмы занял внутренний мотив, а невротик из «жертвы похоти» превратился в «виновника». Слова пациентки «Я была совращена отцом» предлагалось теперь понимать как «Я хотела бы быть совращенной отцом». Бессознательное желание, отвергаемое морально–нравственной цензурой субъекта, реализовывалось в невротическом симптоме.

Однако, оставленная Фрейдом теория травм не прекратила своего существования: она получила продолжение в трудах Шандора Ференци. Ференци исследовал роль реальных травм в развитии ребенка – травм, связанных с нарушенными внутрисемейными отношениями, с родительской холодностью, неэмпатийностью, взаимным непониманием (см., например, Ferenczi, 1955). Идеи Ференци были основаны на осознании важности межличностных коммуникаций – например, гипотеза о двухфазной структуре инфантильной травмы и реактивации последней в психоаналитическом лечении. В первой фазе ребенок испытывает дефицит или избыток стимуляции со стороны взрослого; во второй – пробует добиться компенсации, но взрослый отрицает свое участие в первой фазе. Эта травматическая ситуация повторяется в отношениях с психоаналитиком, когда последний путем интерпретации заставляет пациента вновь пережить травму, а затем отчужденно наблюдает за происходящим, отрицая свое участие в нем. Ференци предположил, что одной из главных задач терапевта является поэтому постоянная оценка толерантности пациента к возникающему напряжению и позитивный ответ на регрессивные желания и потребности. Он выдвинул, кроме того, идею «пассивной объектной любви», согласно которой истинная цель эротической жизни индивида состоит в том, чтобы быть любимым. По–видимому, труды Ференци стали первым существенным импульсом к смещению акцента психоаналитических исследований с влечений на отношения. Начало этой перемены относится к первой половине 20–х г.г. ХХ столетия: как полагает М. Балинт, именно Ференци заявил о ней впервые в третьей главе книги «Таласса» (Балинт, 2002, с. 175).

Микаэл Балинт, наблюдения которого легли в основу психоаналитической теории отношений «венгерской школы», дал творческое развитие ряду идей Ференци. Так, разработанная последним концепция «пассивной объектной любви» послужила Балинту основой для представлений о «первичной любви» – наиболее раннем способе взаимодействия младенца с окружением Одним из первых Балинт предположил, кроме того, что основой формирования объекта являются не желания и фантазии, а реальные взаимодействия. Он показал, как внутрипсихические конфликты взрослых отражаются в способах отношений ребенка; как взрослые вторгаются в его собственные конфликты, видоизменяя их. На этом основании Балинт критиковал ортодоксальную психоаналитическую теорию и технику, принимающую во внимание только интрапсихические процессы субъекта – без учета роли объекта (терапевта). Работы Ференци и Балинта в целом оказали значительное влияние на взгляды последующих теоретиков и практиков психоанализа. Нельзя отрицать, таким образом, что теория травм сыграла важную роль в становлении теории объектных отношений.

Отказавшись от теории травм, Фрейд приблизился к новому представлению о функции объекта в развитии личности. Свои воззрения он сформулировал в 1905 году в труде «Три очерка по теории сексуальности». По-видимому, эта работа так и осталась единственной попыткой Фрейда детально проанализировать отношения между объектом и субъектом: позднее он редко возвращался к данной теме как таковой.

Согласно изложенной в «Трех очерках…» концепции сексуальности, объект есть средство, с помощью которого субъект достигает инстинктной разрядки. Объект переживается субъектом исключительно по отношению к сексуальному удовлетворению. Инстинктное влечение, таким образом, оказывается первичной динамической силой; объект – вторичен. Через восприятие объекта влечение становится предметным (Фрейд, 1993, с. 5-37).

Исследуя феномен аутоэротизма, Фрейд отметил далее, что объект не обязательно является внешним по отношению к субъекту: объектом может быть, например, часть тела последнего. Именно с использования себя в качестве объекта влечения начинается сексуальное развитие ребенка. С точки зрения Фрейда, поиск наслаждения в рамках собственного тела – неотъемлемый признак инфантильных сексуальных проявлений (Фрейд, 1993, с. 44-46).

С другой стороны, Фрейд предполагал, что, когда первые удовлетворения ребенка связаны с принятием пищи, влечение имеет сексуальный объект в материнской груди. Позднее оно лишается его и становится аутоэротичным. Только по преодолении латентного периода первоначальное отношение восстанавливается. Нахождение объекта, таким образом, есть по сути нахождение заново (Фрейд, 1993, с. 79–80). Очевидно, что Фрейд сперва высказал идею первичных объектных отношений (а не первичного нарциссизма), от которой впоследствии не отходил довольно долго. В лекции № 21 из «Лекций по введению в психоанализ» он указывал, что у некоторых (частичных) влечений объект существует изначально; влечения же, связанные с оральной эрогенной зоной, имеют объект до тех пор, пока они выполняют несексуальные функции, и отказываются от него, освобождаясь от этих функций (Фрейд, 1989, с. 209). Другие эрогенные влечения, с точки зрения Фрейда, с самого начала аутоэротичны. Целью развития становится уход от аутоэротизма, подразумевающий замену собственного тела как объекта на объект внешний и объединение объектов разрозненных влечений.

В «Трех очерках…» Фрейд указал также, что объект не связан с инстинктом а priori и закрепляется в качестве средства удовлетворения лишь тогда, когда становится очевидной его пригодность к этому. Ребенок изначально пребывает в состоянии «полиморфной перверзности», то есть готовности достичь разрядки любым доступным способом. Впоследствии его влечения направляются в определенное русло – под влиянием воспитания и обстоятельств. Обстоятельства определяют и повторный выбор объекта: Фрейд проиллюстрировал этот тезис примером инверсии (гомосексуальности) (Фрейд, 1993, с. 5-37). С учетом константности инстинктов можно сказать, что психоанализ начала ХХ столетия формировался как наука о разнообразии объектов и способов, которыми субъект использует их в целях удовлетворения.

Нельзя сказать, что Фрейд был абсолютно последователен в своих взглядах; однако именно допускаемые им противоречия, по-видимому, стали катализатором прогресса новой науки. Так, М. Балинт отмечал несогласие между выкладками Фрейда разных лет, связанное с его представлениями о соотнесенности аутоэротизма, первичного нарциссизма и первичной объектной любви. Анализируя личность Дэниэла Шребера, Фрейд описывал нарциссизм как промежуточную фазу между аутоэротизмом и объектным отношением. С другой стороны, он высказывал идею о первичном либидинозном катексисе Я, часть которого позднее перемещается на объекты; однако этот катексис, в сущности, сохраняется и относится к своим объектным производным, как тело амебы к выпущенным ею псевдоподиям. Теория первичного нарциссизма, изложенная Фрейдом в работе «О нарцизме» (Фрейд, 1993), стала нормативной для объяснения наиболее примитивных отношений субъекта. В лекции № 26 из «Лекций по введению в психоанализ» Фрейд представил первичный нарциссизм как источник всех других форм организации либидо (Фрейд, 1989, с. 272). Аутоэротизм был определен как характеристика удовлетворения на стадии первичного нарциссизма; объектные отношения стали рассматриваться как вторичные. Балинт, однако, считал, что новая концепция не разрешила возникших проблем. Резервуаром либидо стало Ид, а не Эго; либидинозный катексис Я (Эго)* стал классифицироваться как вторичный нарциссизм, что заставило психоаналитиков задаться вопросом: существует ли тогда нарциссизм первичный, где он локализован и какова его роль (Балинт, 2002, с. 61). Именно как альтернативное решение этого вопроса Балинт выдвинул теорию «первичной любви», указав, что представление о первичном нарциссизме не вытекает с необходимостью из клинических данных.

Разумеется, говоря о вторичной и вспомогательной роли объекта по отношению к инстинкту, Фрейд все же не отрицал ее значимость для личностного развития. Еще на основе топографической модели психики он показывал, как окружение ребенка влияет на судьбу его влечений; как бессознательные желания и фантазии превращают нейтральные отношения в травматические. Ценность объекта в представлении Фрейда, по–видимому, существенно возросла к 1910 году, судя по статье «Об особом типе выбора объекта у мужчины». Эта работа посвящена исследованию межличностных связей и отношений наравне с влечениями (Фрейд, 1993).

Работа «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921) фиксирует новую ступень эволюции взглядов Фрейда на роль отношений. В ней показано, как межличностные коммуникации определяют развитие социальных структур. Основываясь на феноменах влюбленности и гипноза, Фрейд сформулировал концепцию «массы из двоих», проследив ее до истоков в первоначальных отношениях «мать-дитя». Он также описал идентификацию как наиболее раннюю форму эмоциональной связи (Фрейд, 1991). Стало очевидно, что внутри детско-материнской диады зарождаются все будущие человеческие отношения, имеющие объектные характеристики.

Идеи, высказанные в «Массовой психологии...», во многом предопределили концепцию, представленную Фрейдом в 1923 году в работе «Я и Оно» и позднее развитую в структурную теорию. При построении новой модели психики Фрейд уделил проблеме отношений качественно новое внимание, показав связи Эго и Суперэго с опытом переживания объекта. Были описаны результаты интернализации объектных отношений, то есть процесса идентификаций с родителями в эдиповой фазе. Эти идентификации обрели статус важного фактора формирования внутрипсихических структур (Фрейд, 1991).

С появлением структурной теории фрейдовская психология вышла далеко за пределы «психологии Ид». Стала подчеркиваться значимость Эго как преемника организующих и регулирующих функций первичного окружения, Суперэго – как носителя морально-этических нормативов. Ранняя теория инстинктов была преобразована в теорию личности, охватывающую широкий круг развитийных аспектов. И все же в ней сохранялся приоритет влечений как источника мотиваций, а объект рассматривался главным образом глазами субъекта – с позиций его желаний и фантазий.

Однако именно структурная модель психического аппарата обеспечила психоаналитикам основу для дальнейших разнонаправленных изысканий. Представления Фрейда об Эго и Суперэго заложили фундамент будущего здания Эго–психологии, способствовали появлению учения об идентичности Эрика Эриксона и теории самости Хайнца Когута. Во многом они предопределили и развитие теории объектных отношений «британской школы», научных взглядов Мелани Кляйн, Дональда Винникотта, Джона Боулби и др. Речь об этих исследователях пойдет ниже.

За более чем сто лет психоанализ изменился. В нем появились десятки ветвей, школ, направлений, развивавших фрейдовские концепции или выдвигавших альтернативные. Все они выросли из учения Фрейда; все в той или иной мере отступили от него. Причины на то были разные, но наиболее часто классическая теория подвергалась критике в связи с двумя своими позициями. Первая – рассмотрение влечений Ид как главного мотивационного фактора. Вторая – подход к субъекту как носителю лишь внутрипсихического конфликта.

Путь Фрейда к пониманию роли объекта и объектных потребностей Эго в личностном развитии был непрост. Корни его взглядов на психику с самого начала уходили в почву биологии и физиологии. В европейской науке конца XIX века, на фоне которой зарождался психоанализ, господствовали традиции позитивизма. Научное творчество и мышление Фрейда опиралось на эволюционное учение Дарвина, на биогенетический закон Геккеля, на «принцип необходимости» Ламарка. В этих условиях вполне естественным было использование биологических понятий для объяснения функционирования психики. Поэтому закономерно, что Фрейд в середине 90-х г.г. XIХ века пытался толковать истерические симптомы с позиций физиологии, а позднее – рассматривать душевные процессы как производные инстинктных влечений.

С другой стороны, отталкиваясь в исследованиях от «телесного», Фрейд все же старался не допустить смешения биологии с психологией. В 1898 году в письме Флиссу он замечает: «Я... не склонен оставлять психическое в подвешенном состоянии без органической основы. Но, кроме убежденности (в связи телесного и психического – Д.Р.), у меня ничего нет ни теоретически, ни терапевтически, и я поэтому вынужден вести себя так, как если бы передо мной было лишь психическое» (цит. по Аммон, 2000, с. 10-11). Положив в основу концепции идею об инстинктах как главном источнике мотиваций, Фрейд тем не менее использовал в своих трудах термин Trieb (влечение) – подразумевая, что предметом его рассмотрения является только психическая сторона феномена. Влечение было для него конечным пунктом аналитического познания как область, пограничная между душевным и телесным (Фрейд, 1993, с. 34). Избегание проблем тела стесняло развитие теории: так, хотя в 1923 г. Фрейд и заметил, что «Я прежде всего телесно» (Фрейд, 1991, с. 363), продолжения в его творчестве этот важный тезис практически не получил.

Таков своеобразный парадокс: утверждая приоритет телесных потребностей в душевной жизни, Фрейд разъединил душу и тело. Возможно, поэтому у некоторых психоаналитиков возникло основание заявить, что психоанализ неоправданно долго игнорировал психосоматическое единство личности (Куттер, 1997, с. 118-121). При конверсионной симптоматике нарушение восходило к бессознательному конфликту между инстинктным желанием и защитой Эго; эти симптомы и конфликты Фрейд мог исследовать с помощью свободных ассоциаций. Однако при актуальных неврозах симптом – «телесный эквивалент тревоги» – нельзя было связать с вытесненным представлением, то есть симптомы были лишены символической нагрузки. Шаг к их психоаналитическому лечению был сделан лишь с появлением исследований Эго, когда вопрос «о чем сообщает симптом?» уступил место вопросу «в каких условиях он сформировался?». При этом акцент был закономерно перемещен на историю ранних объектных отношений.

Современный психоанализ не отделяет тело от личности, учитывая, что соматические и психические потребности новорожденного до определенного момента нераздельны. В качестве Эго тело младенца активно участвует в отношениях (Аммон, 2000, с. 58-67). Через тело он получает первый опыт соотнесенности с объектом; через телесное восприятие и интеграцию внешних раздражений осваивает реальность и находит свое место в ней. Соотнесенность, таким образом, способствует самоопределению. Х.Томэ и Х.Кехеле отмечают, что не бывает нарушений объектных связей, независимых от нарушений самоощущения (Томэ, Кехеле, 1996, с. 38). Если принять и обратное, истинная функция объекта становится очевидной. Потребность Эго в объекте превращается в мотивационный фактор, не уступающий по значимости потребностям Ид.

Учитывая объект, теория либидо не охватывала процесса взаимодействия с ним. Как подчеркивал Р.Шпиц, даже в поздних работах Фрейд рассматривал либидные объекты лишь с позиций субъекта (ребенка) с его бессознательными желаниями (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 15). Понимая значимость объекта для формирования психических структур, он основывал отношения с ним на экономическом принципе разрядки инстинктов. Однако исследования коммуникаций в детско-материнской диаде не подтвердили принципа экономии и положения о расходе психической энергии при неудовольствии. А.Моделл писал по этому поводу: «Объектные отношения не относятся к явлениям разрядки. Понимание Фрейдом инстинкта как чего-то идущего изнутри организма не соответствует наблюдению, что формирование объектных отношений – это процесс заботы, в котором участвуют двое» (Modell, 1984).

Недооценка «реальности объекта» привела структурную теорию к определенной односторонности: она развивалась как теория исключительно внутрипсихических конфликтов. М. Балинт одним из первых попытался придать ей «трехмерность». Ссылаясь на Балинта, Х. Томэ и Х. Кехеле указывают на «латентное присутствие» в любом конфликте третьего участника. Это положение важно для понимания сути терапевтического процесса. Значимый объект всегда вторгается в конфликт пациента, трансформируя его мысли и фантазии: «Если конфликты и их роль в происхождении... заболеваний определять как полностью интрапсихические, а не межличностные, то ограничивается диапазон теории и связанных с нею техник лечения» (Томэ, Кехеле, 1996, с. 35). Терапия эффективна как взаимодействие, в котором делаются доступными бессознательные элементы отношений; также Левальд отмечал, что терапевт полезен пациенту именно в качестве «третьей стороны» (Loewald, 1960).

Переоценка Фрейдом роли инстинктов и представление о «вспомогательной» функции объекта могут быть объяснены не только позитивистскими традициями, но и научными приоритетами. Основное внимание Фрейд уделял стадии эдипова комплекса, на которой роль инстинктных мотиваций в поведении ребенка действительно весьма наглядна. Для понимания значимости объектных отношений более важными оказались исследования доэдипова возраста. Они предпринимались главным образом теми, кто шел за Фрейдом.

С пересмотром роли объекта менялись и взгляды на факторы патогенеза. С нынешних позиций можно констатировать, что именно нарушения ранних отношений, а не инстинктные фрустрации, лежат в основе наиболее тяжелых психопатологий. Это подчеркивал, в частности, представитель немецкой психоаналитической школы П. Куттер: «Многие мои пациенты страдают от своих инстинктных (агрессивных и сексуальных. – Д.Р.) порывов... Однако большая часть пациентов жалуется на непреодолимые психические нарушения. Одно из двух: либо родители слишком плохо понимали их... либо... бессознательно их использовали, чтобы не сказать – злоупотребляли ими» (Куттер, 1997, c. 41).

Современная теория объектных отношений основана на наблюдениях за самыми ранними взаимодействиями в диаде «ребенок-родитель». Эти наблюдения были начаты английскими психоаналитиками. Ведущую роль здесь сыграли работы Мелани Кляйн и ее последователей – Уилфреда Байона, Дональда Мельцера, а также работы представителей Независимой группы Британского психоаналитического общества – Микаэла Балинта, Дональда Винникотта, Рональда Фейрберна и др. На последних школа Кляйн оказала значительное влияние, хотя их идеи носили действительно независимый характер. Так, Балинт одним из первых предположил, что объект формируется на основе реального взаимодействия, в то время как Кляйн относила его появление на счет проекций инфантильных фантазий.

Большой вклад в исследование отношений принадлежал Эго–психологам, в частности, представителям школы Анны Фрейд. А. Фрейд – одна из первых психоаналитиков, сделавшая в своей концепции шаг в сторону от главенства сексуальных и агрессивных влечений. Она предложила новую структурную теорию психики, где центральная роль была отведена человеческому Эго как регулятору конфликтов. Задача психоанализа была определена ею как исследование содержания, границ и функций Эго, изучение истории его зависимости от внешнего мира, Суперэго и Ид. Анализ Эго как инстанции, непосредственно взаимодействующей с объектами, вплотную подводил ученых к проблеме отношений. Согласно замечанию Рене Шпица, с тех пор, как психология Эго стала предметом аналитического рассмотрения, интерес исследователей сосредоточился на объекте (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 15). В том же направлении вели изыскания Хайнц Гартманн, Эрнст Крис, Дэвид Раппапорт и др.

Работы Гартманна, посвященные развитию Эго, по-новому осветили роль объекта в данном процессе. Гартманн предложил различать два значения термина Эго: систему Эго как составной части личности в структурной модели и Эго как личность (самость) субъекта; катексис Эго в противоположность катексису объекта. Он описал Эго (Я) во втором значении как совокупность репрезентаций (внутренних представленностей) себя (самости) и объекта. Эта концепция была весьма полезна для понимания значения интернализаций в раннем психическом развитии. На первый план выступила тема формирования и нарушений чувства идентичности, основанного на соотнесении себя с объектами – тема, ставшая предметом исследований Эрика Эриксона, Филлис Гринэйкр, Джозефа Сандлера и др. В дальнейшем многие психоаналитики сочли фрейдовское понимание Эго устаревшим и стали концептуализировать свои взгляды в рамках теории репрезентаций самости и объекта (Тайсон, Тайсон, 1998, с. 105).

Со временем, однако, между Эго-психологами и «радикальными» теоретиками объектных отношений вкупе со сторонниками классического психоанализа возникли разногласия. Некоторые аналитики сочли Эго-психологию поверхностной и обвинили ее в обесценивании самого понятия бессознательного. По словам Анны Фрейд, они полагали, «что ценность научной и терапевтической работы прямо пропорциональна глубине затрагиваемых психических слоев. Всегда, когда... исследование отклонялось от Оно к Я, возникало ощущение, что это начало отхода от психоанализа в целом» (А. Фрейд, 1993, с. 8). Наиболее острая из оппозиций – между школой Мелани Кляйн и Эго-психологией – существует до сих пор (об этом см., например, Томэ, Кехеле, 1996, с. 74-75). Естественно, большей гибкостью отличался подход тех, кто стоял ближе к середине диапазона воззрений. В частности, такова была группа «независимых» со своим лидером Винникоттом.

Подлинное расхождение между теорией объектных отношений и Эго-психологией состояло в том, что последняя была в известной степени ограничена предметом своего познания. А. Фрейд описывала сферу влияния психоаналитической терапии в терминах внутрипсихического конфликта; техника лечения изначально строилась в соответствии с этой моделью (А. Фрейд, 1993). Объект-теоретики в то же время опровергали миф о младенце как пассивном организме, ориентированном лишь на спад инстинктного напряжения, и разрабатывали концепции диадных взаимодействий. Именно их наблюдения за детско-материнскими коммуникациями способствовали инсайту в отношении роли психоаналитика, неизбежно (и эффективно) вторгающегося во внутрипсихический конфликт.

Начиная с 30-х г.г. ХХ столетия, проблеме объекта было посвящено множество изысканий. Интерес исследователей, особенно в 40-е–50-е годы и позднее, стал все отчетливее смещаться к наиболее ранним этапам детского развития. Проводились широкомасштабные эмпирические наблюдения за детьми, в том числе новорожденными, довербальными, за эволюцией отношений и способами общения детей и взрослых. Крупный вклад в разработку объектных концепций принадлежал Джону Боулби, Эдит Якобсон, Рене Шпицу, Маргарет Малер, Отто Кернбергу, Дэниэлу Штерну. Благодаря трудам Кернберга теория объектных отношений достигла вершины своего развития в США. Хайнцу Когуту исследования роли ранних объектов позволили описать психологию самости, фактически дав новую жизнь теории травм. Изучение нарушенных связей между ребенком и матерью легло в основу современной психосоматической медицины, восходящей к Францу Александеру. В Германии Альфред Лоренцер и Александр Мичерлих способствовали «социологизации» теории отношений – сообразно с представлениями об общественной детерминированности личности. Научные взгляды некоторых из названных авторов описаны ниже.

* Инстинкт - понятие, принадлежащее биологии. Хотя название «теория инстинктов» стало традиционным, Фрейд предпочитал использовать термин Trieb (влечение) вместо латинского Instinkt,подчеркивая психологический аспект рассматриваемого явления. Можно сказать, что влечение – это психологическое представительство биологических (инстинктных) процессов.

* Здесь и далее, касаясь внутрипсихических инстанций в структурной модели, автор использует латинизированный перевод немецкого Ich и Über-Ich (Эго и Суперэго) – за исключением переводных цитат, содержащих термины «Я» и «Сверх-Я», и названий работ, например, «Я и Оно». В других случаях термин Я употребляется для обозначения эмпирического восприятия себя как отличного от внешней реальности (Не-Я), аналогичного понятию самости (self).

Поиск по сайту: