ЛЕКСИЧЕСКИЕ СРЕДСТВА ВЫРАЗИТЕЛЬНОСТИ

Экспрессивная книжная лексика — это слова, упот­ребляющиеся преимущественно в книжной речи (в пуб­лицистике, художественной литературе) и обладающие эмоциональной окраской: низвергнуть, возликовать, поработитель, поприще, рдеющий и др.

Экспрессивная разговорная лексика — это слова, употребляющиеся преимущественно в разговорной речи и обладающие эмоциональной, окраской: красотка, по­пугайничать, ребятня, ай-ай-ай (междометие) и др.

Оценочная лексика — слова, выражающие оценку предмета, явления, степени выраженности признака: молодой, грандиозный, первостепенный, мчаться, плес­тись и др. Оценочная лексика может выражать поло­жительную и отрицательную оценку: выдающийся — ничтожный, вдумчивый — легкомысленный и др. Мно­гие слова и называют понятия, и отражают отношение к ним говорящего, и выражают оценку. Такую лексику называют эмоционально-оценочной: согбенный, тлет­ворный, титанический; белобрысый, осоловелый, ост­ряк и др. Понятия эмоциональности и оценочности не тождественны: некоторые эмоциональные слова (напри­мер, междометия) не содержат оценки; в то же время слова, в которых оценка составляет их лексическое зна­чение (причём оценка не эмоциональная, а рациональ­ная), не относятся к эмоционально-оценочной лексике (лишний, ненужный, гордиться, уважать).

Эпитет — это образное определение предмета или действия: Мы широко по дебрям и лесам перед Европою пригожей расступимся! (А. Блок). В переводе с греческого эпитет (epitheton) — это приложение; он как будто прилагается к предмету или действию в качестве его яр­кой, образной характеристики. В роли эпитетов чаще всего выступают имена прилагательные: синий вечер, буйная молодость, чахоточный свет луны (С. Есенин). Однако эпитетом может быть наречие, выступающее в роли обстоятельства: ...звонно чахнут тополя (С. Есе­нин), а также существительное: край дождей и непого­ды...; ивы — кроткие монашки (С. Есенин). Эпитетом является не каждое определение, а только то, которое обладает выразительной силой, образностью. В строках, взятых из стихотворения С. Есенина, у слова «изба» два определения: «Всё равно остался я поэтом золотой бревенчатой избы», однако эпитетом является только слово «золотой», т.к. выражение «бревенчатая изба» не является образным и прилагательное в нём не подвер­гается смысловой трансформации, а используется в пря­мом значении: изба из брёвен. А вот слово «золотой», определяя существительное «изба», теряет прямое зна­чение, воспринимается метафорически, обозначая «до­рогой, бесценный, родной, важный». Таким образом, со­здание образных эпитетов обычно связано с употребле­нием слов в переносном значении (Октябрь серебристо-ореховый. Блеск заморозкой оловянный (Б. Пастернак)). Если эпитет образован на основе переноса признака предмета по сходству, то его можно назвать метафо­рическим: ...писать о феврале навзрыд (Б. Пастернак). В этом примере образное определение действия «на­взрыд» применяется на основе переноса по сходству: навзрыд плакать — это плакать с полным чувством, безудержно; автор применяет это образное определение к глаголу «писать», имея в виду ту же степень интен­сивности. В основе эпитета может быть перенос по смежности, такие эпитеты называются метонимиче­скими: Белые липы в нашем саду (С. Есенин). Эпитет «белые липы» образован на основе метонимического переноса: белыми являются цветы липы, но не само дерево, свойство части переносится на целое. Особый вид эпитетов — это такие, которые приближаются

к оксюморону (соединению несовместимого): Петер­бург с его веселящей скукой и скучающей радостью (Н. Лесков).

Эпитеты можно разделить на общеязыковые (горь­кая доля, каменное сердце), индивидуально-авторские (край осиротелый, малиновое поле), народно-поэтиче­ские (красная девица, травушка-муравушка шелковая).

Сравнение — сопоставление двух предметов или яв­лений по сходству, используемое для пояснения одного другим: Был голос как крик ястребиный (А. Ахматова), ...как жену чужую, обнимал берёзку (С. Есенин), живая зыбь, как голубой стеклярус (М. Волошин).

В сравнении предметы или явления сближаются по их сходству, которое может быть явным или отдалённым и неожиданным, при этом в объекте сравнения выявля­ются новые, неординарные свойства: Моим стихам, как драгоценным винам, настанет свой черёд! (М. Цвета­ева). Сравнение может выражаться следующими спосо­бами:

1) с помощью слов как, будто, словно, точно, по­хоже и т.п.: Ты прошла, словно сон мой, легка... (А. Блок);

2) формой творительного падежа: Это чувство слад­чайшим недугом наши души терзало и жгло... (М. Цветаева);

3) сравнительной степенью имени прилагательного:

Но когда замираю, смиренная, На груди твоей снега белей, Как ликует твоё умудренное Сердце...

(А. Ахматова)

Сравнения можно разделить на прямые и отрица­тельные; к последним относятся сопоставления на осно­ве различия:

Мой стих дойдёт,

но он дойдёт не так, —

не как стрела в ажурно-лиловой охоте,

не как доходит

к нумизмату стёршийся пятак

и не как свет умерших звёзд доходит.

(В. Маяковский)

Сравнения, которые указывают на несколько об­щих признаков в сопоставляемых предметах, называ­ются развёрнутыми. Такое сравнение включает два параллельных образа, в которых автор находит много общего:

Земля — космическое тело, а мы — космонавты, совер шающие очень длительный полёт вокруг Солнца, вместе с Солнцем по бесконечной Вселенной. Система жизнеобеспече­ния на нашем прекрасном корабле устроена столь остро­умно, что она постоянно самообновляется и таким образом обеспечивает возможность путешествовать миллиардам пассажиров в течение миллионов лет.

Трудно представить себе космонавтов, летящих на ко рабле через космическое пространство, сознательно разру­шающих сложную и тонкую систему жизнеобеспечения, рассчитанную на длительный полёт. Но вот постепенно, последовательно, с изумляющей безответственностью мы эту систему жизнеобеспечения выводим из строя, отравляя реки, сводя леса, портя Мировой океан. Если на маленьком космическом корабле космонавты начнут суетливо пере­резать проводочки, развинчивать винтики, просверливать дырочки в обшивке, то это придётся квалифицировать как самоубийство. Но принципиальной разницы у малень­кого корабля с большим нет. Вопрос только размеров, и времени.

(В. Солоухин)

Метафора (гр. metaphora — перенос) — это слово или выражение, которое употребляется в переносном значении на основе сходства двух предметов или яв­лений по какому-либо признаку. В результате такого переноса создаётся художественный образ: Так и хо­чется руки сомкнуть над древесными бёдрами ив (С. Есенин).

Метафору считают основным изобразительно-выразительным.средством. Она передаёт настроения, нюансы духовной, эмоциональной жизни человека, мир его внутренних переживаний:

Никакая родина другая Не вольёт мне в грудь мою теплынь.

(С. Есенин)

Метафору называют скрытым сравнением, т.к. в ме­тафорическом выражении есть то, что сопоставляют, то, с чем сопоставляют, и признак, по которому осу­ществляется сопоставление. Однако признак сопостав­ления никогда, в отличие от сравнения как такового, не называется, а подразумевается расплывчато, неот­чётливо: Даже яблонь весеннюю вьюгу я за бедность полей разлюбил (С. Есенин). В приведённом примере скрыто сравниваются осыпающиеся с деревьев лепест­ки цветов и снежная вьюга, которые видятся автору как сходные по цвету, по движению, по ощущению че­ловека, воспринимающего обе картины. Таким обра­зом, выражение «вьюга яблонь» — скрытое сравнение, или метафора.

Метафора может быть простой и развёрнутой. В пос­леднем случае одна метафора в высказывании как бы тянет за собой другую, образуя сложное целое:

Ещё о всходах молодых Весенний грунт мечтать не смеет. Из снега выкатив кадык, Он берегом речным чернеет.

(Б. Пастернак)

Развёрнутые метафоры привлекают художников сло­ва как особенно яркий стилистический приём образной речи.

В основе метафоризации могут лежать самые разные признаки:

— сходство ощущений: В стихи б я внёс дыханье роз... (Б. Пастернак);

— масштаб: Парадом развернув моих страниц вой- ска...(В. Маяковский);

— форма: ...по кудрям лозняка от зари алый свет разливается (И. Никитин);

— время: На заре туманной юности всей душой любил я милую (А. Кольцов);

— действие: Где-то далеко за Москвой молния рас­порола небо (М. Булгаков);

— цвет: золото моих волос (М. Цветаева) и др. Некоторые метафоры допускают разные толкования,

приближаются к символу, иногда их вообще трудно со­отнести с конкретным предметом:

Бессонница. Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочёл до середины...

(О. Мандельштам)

Метафоры разделяются на индивидуально-автор­ские, которые создаются художниками слова и отлича­ются оригинальностью, новизной: горят электричеством луны; облака опять поставили паруса свои (В. Брюсов) и общеязыковые, ставшие привычными и потерявшие образность: море хлебов, совесть дремлет. Индивиду­ально-авторские метафоры очень выразительны, воз­можности создания их неисчерпаемы.

Среди других тропов метафора занимает главное мес­то, она позволяет создать ёмкий образ, основанный на ярких, зачастую неожиданных, смелых ассоциациях. О.Мандельштам писал: «Только через метафору рас­крывается материя».

Метонимия — это перенос свойств предмета или на­звания на другой на основании их смежности: не то на серебре — на золоте едал (А. Грибоедов) — названия материалов использованы для обозначения сделанных из них предметов. При метонимии предметы, объеди­няемые названием, каким-то образом связаны, близки. Возможны самые различные ассоциации по смежности, например, название места употребляется для обозначе­ния людей, которые там находятся: И снова властвует Багдад (Н. Гумилев); название сосуда используется в значении содержимого: я три тарелки съел (И. Кры­лов); имя автора заменяет название его произведений; Бранил Гомера, Феокрита. зато читал Адама Смита..

(А. Пушкин); носителя признака заменяют самим при­знаком: Если б молодость знала, если б старость мог­ла... и т. д. Механизм метонимии заключается в заме­щении названия предмета его признаком или названием другого предмета, находящегося в связи, смежности, близости, соседстве с первым.

Метонимию следует отличать от метафоры, между ними есть существенные различия: для метафорического переноса названия сопоставляемых предметов должны быть обязательно похожи, но не быть взаимосвязанны­ми в жизни, а при метонимии такого сходства нет, зато есть смежность, близость (материал и предмет, изготов­ленный из него; творец — произведение; действие — орудие и т.д.): Ещё бокалов жажда просит... (А. Пуш­кин) — не бокалов, а их содержимого, перенос осуществ­лён автором по смежности, значит, употреблена мето­нимия. Метафору легко переделать в сравнение, мето­нимия этого не допускает: фарфор и бронза на столе (А. Пушкин) — нельзя понимать это как «посуда на сто­ле словно фарфор и бронза»; оборот не реконструируется в сравнение, следовательно, это метонимия, а не мета­фора.

Синекдоха (гр. synekdoche — соподразумевание, со­отнесение) — это разновидность метонимии, это троп, состоящий в замене множественного числа единствен­ным, в употреблении названия части вместо целого, ча­стного вместо общего, и наоборот: Чёрные фраки носи­лись врозь и кучами там и сям (Н. Гоголь). В приве­дённом примере перенос осуществляется на основе замены частью целого: разумеется, носились не фраки (часть), а люди, одетые в эти фраки (целое).

Можно выделить несколько разновидностей синек­дохи. Чаще всего используется синекдоха, состоящая в употреблении формы единственного числа вместо мно­жественного, что придаёт существительным собиратель­ное значение:... бренчат кавалергарда шпоры, (А. Пуш­кин), больше всего береги и копи копейку (Н. Гоголь). Название части предмета может заменять слово, обозна-

чающее весь предмет: Слышишь, мчатся сани... (С. Есе­нин) — имеется в виду, что мчится упряжка: лошадь или тройка лошадей, запряжённая в сани. Наименова­ние отвлечённого понятия нередко употребляется вместо названия конкретного: Доблесть и девственность! Сей союз древен и дивен... (М. Цветаева)

Антономазия (гр. antonomasia — переименование) — ещё один вид метонимии — троп, состоящий в употреб­лении собственного имени в значении нарицательного. Часто образное значение придаётся именам других ли­тературных героев. Например, фамилия гоголевского персонажа Хлестаков получила нарицательное значе­ние «лгун, хвастун», Плюшкиным называют скопидо­ма, человека, заполнившего пространство вокруг себя ненужными старыми вещами. В языке закрепилось ис­пользование в переносном значении слова донкихот, донжуан, ловелас и др. Нарицательное значение полу­чают также имена известных общественных и полити­ческих деятелей, учёных, писателей: Мы все глядим в Наполеоны... (А. С. Пушкин), персонажей античной ми­фологии: Однако ножка Терпсихоры прелестней чем-то для меня (А. С. Пушкин); Я ласточка твоя — Психея (М. Цветаева).

Использование антономазии предполагает, что у ад­ресата речи есть некоторые фоновые знания, которые позволят ему понять основания для переноса имени соб­ственного. Так, чтобы стала ясной мысль говорящего «Он просто Цицерон наших дней», слушающий должен знать, что в историю Цицерон вошёл как талантливый политический и судебный оратор.

Олицетворение — это особый вид метафоры, в ко­тором свойства человека переносятся на неодушевлён­ные предметы, отвлечённые понятия; Плачут вербы, шепчут тополя (С. Есенин); Скрипка издёргалась, уп­рашивая, и вдруг разревелась так по-детски... (В. Ма­яковский). Олицетворения используются при описании явлений природы: Клубит и пляшет дым болотный

(С. Есенин), окружающих человека вещей: Мой пись­менный верный.стол! Спасибо за то, что шёл со мною по всем путям... (М. Цветаева), явлений: ...там скита­ются воспоминанья (К. Симонов). При олицетворении неодушевлённые предметы наделяются способностью передвигаться в пространстве, чувствовать, мыслить, действовать: Нас пули с' тобою пока ещё милуют (К. Симонов).

Персонификация — это особый вид олицетворения, который заключается в полном уподоблении неодушев­лённого предмета человеку, когда предметы и явления наделяются не частными признаками человека, а обре­тают реальный человеческий облик:

Скоро уж из ласточек — в колдуньи/ Молодость! Простимся накануне. Постоим с тобою на ветру. Смуглая моя! Утешь сестру! Полыхни малиновою юбкой.,.

(М. Цветаева)

Художники слова сделали олицетворение важней­шим средством образной речи.

Аллегория (иносказание) — иносказательное выра­жение отвлечённых понятий в конкретных художествен­ных образах. Например, в баснях, сказках носителями свойств людей выступают животные: трусость воплоща­ется в образе Зайца, хитрость — в образе Лисы, беспеч­ность — в образе Стрекозы. Аллегория выступает как средство усиления выразительности и ассоциативности речи, поскольку отвлечённая идея легче воспринимается через конкретный образ. Аллегорический смысл могут получать иносказательные выражения: Отцвела моя бед­ная липа, отзвенел соловьиный рассвет (= прошло хо­рошее время, беззаботность, молодость) (С. Есенин).

Гипербола (от гр. hyperbole — преувеличение, из­лишек) — это троп, состоящий в преувеличении раз­меров, количества, силы, красоты, значения описывае-

мого: Буйство глаз и половодье чувств (С. Есенин); Всё должно сгореть на моём огне (М. Цветаева); не­сметный вихрь песчинок (Б. Пастернак). Иногда ги­пербола используется для выражения силы человече­ских чувств: Кроме любви твоей мне нету моря... (В. Маяковский).

В гиперболе иногда семантические преобразования столь очевидны, что размер изображаемого увеличива­ется до неправдоподобного:

Уже ничего простить нельзя.

Я выжег души, где нежность растили.

Это труднее, чем взять

тысячу тысяч Бастилии!

(В. Маяковский)

С помощью гиперболы можно описать степень нака­ла чувства, особую ситуацию, необычное состояние окру­жающей среды: В сто сорок солнц закат пылал... (В. Маяковский).

Литота ( от гр. litotes — простота) — это образное выражение, преуменьшающее размеры, силу, значение описываемого: Ваш шпиц, прелестный, шпиц, не более напёрстка (А. Грибоедов); В больших сапогах, в по­лушубке овчинном, в больших рукавицах... а сам с но­готок! (Н. Некрасов).

Литоту называют ещё обратной гиперболой.

Гипербола и литота могут наслаиваться на другие тропы. Так, у Н. Гумилёва мы находим образные выра­жения, в которых гипербола сочетается с другими тро­пами: в мышцах жила несказанная мощь (гиперболи­ческий эпитет); кипела, сверкала народом широкая пло­щадь (гиперболическая метафора); как сталь, глаза твои остры (гиперболическое сравнение).

Гипербола и литота могут потерять образность и стать общеязыковыми: пойти на край света, осиная талия и др.

Таким образом, гипербола и литота — тропы, в ос­нове которых лежит несоразмерность выделяемого ав­тором признака, меры, степени, количества или силы.

Оксюморон (греч. oxys — острый, остроумный и moros — глупый, нелепый) — троп, заключающийся в такой игре лексическими значениями, при которой не-объединимые, противоречащие понятия объединяются в одно целое: живой труп, горячий снег. В оксюмороне соединяются противоположные по смыслу и даже вза­имоисключающие определения и понятия, и получает­ся новый неожиданный смысловой эффект, новое зна­чение:

Легкомыслие! — Милый грех, Милый спутник и враг той милый!

(М. Цветаева)

С точки зрения логики в оксюмороне нет смысла, ведь не может быть враг милым, а снег — горячим. Однако именно эта кажущаяся нелепость помогает вскрыть новые, потаённые значения, переносные смыс­лы. Например, в пушкинской фразе «Люблю я пыш­ное природы увяданье» оксюморон «пышное увядание» (увядание по природе своей не пышное!) передаёт об­разно и точно то состояние природы, которое мы на­блюдаем каждый год перед зимним сном: обилие кра­сок, яркую, но очень быстро сменяющуюся увяданием красоту.

Оксюморон позволяет выразить авторские оценки: Кому сказать, с кет поделиться той грустной радо­стью, что я остался жив (С. Есенин) — для поэта жить на земле, действительно, радостно, но построен­ный на основе оксюморона эпитет «грустной радостью» говорит о его мироощущении, подчёркивает чувство оди­ночества лирического героя. Оксюморон может исполь­зоваться для выражения смятения чувств, двойствен ности и противоречивости характеристик, нелепости происходящего:

Мой день беспутен и нелеп: У нищего прошу на хлеб, Богатому даю на бедность...

(М. Цветаева)

Перифраз (перифраза) — это замена конкретного по­нятия описательным образным оборотом:

Но, шумом бала утомленный-И утро в полночь обратя, Спокойно спит в тени блаженной Забав и роскоши дитя.

(А. Пушкин)

В этом четверостишье поэт применяет перифраз: заменяет конкретное наименование своего героя — Онегин — описательным оборотом — «забав и роскоши дитя».

В перифразах внимание адресата привлекается к ка­кому-то одному признаку предмета и явления, а все дру­гие как бы затушёвываются, поэтому перифразы дают возможность писателю выделить те черты, которые для него особенно важны в художественном отношении. «Это было, когда улыбался только мёртвый», — так пишет А. Ахматова о страшном времени сталинских репрессий, не привлекая внимания к прочим характе­ристикам времени, а сосредоточиваясь на мироощуще­нии тех, кого коснулись репрессии.

К тропам относятся образные перифразы: муза пла­ча и печали, шальное исчадие ночи белой, Царско­сельская Муза — так М. Цветаева назвала А. Ахматову, а наименования своего родного города — Москвы — поэтесса заменила образными перифразами: певучий град, нерукотворный град, город, отвергнутый Пет­ром, огромный странноприимный дом. Есть перифра­зы, которые сохраняют прямое значение входящих в них слов: город на Неве, работники прилавка. Такие перифразы представляют собой лишь переименования предметов. В отличие от образных перифразы необраз­ные выполняют в речи не эстетическую, а смысловую функцию, помогая автору точнее выразить мысль и по­ясняя мало известные читателю слова: Должно быть, в третьем [этаже] был наш дортуар — две высокие, большие, под углом друг к другу комнаты (А. Цве­таева).

Индивидуально-авторские перифразы отличаются новизной, яркостью; они передают самые разные экс­прессивные оттенки: Унылая пора! очей очарованье! (А. Пушкин); страна берёзового ситца (С. Есенин); пе­вец площадных чудес (о Маяковском) (М. Цветаева). Пе­рифразы, получившие устойчивый характер, называют­ся общеязыковыми: страна восходящего солнца, зелё­ный змий, солнце русской поэзии.

Использование перифразов в тексте позволяет избе­жать повторений.

Ирония — иносказание, в котором буквальный смысл приобретает обратное значение: Отколе, умная, бредёшь ты, голова? (И. Крылов). В этом обращении к Ослу, который, как известно, символизирует глупость, определение «умная» употребляется в обратном смысле. Ирония обычно содержит отрицание и осмеяние под ма­ской одобрения, это тонкая насмешка, прикрытая учти­востью: Муж-мальчик, муж-слуга, из жениных пажей, высокий идеал московских всех мужей (А. Грибоедов).

Поиск по сайту: