Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС 29 страница

Когда Мерославский принял верховное командование над революционной армией, Беккер стал командиром 5-й дивизии (исключительно народное ополчение и только пехота) с зада­чей оказать сопротивление корпусу Пёйкера, который превосходил ее по численности по меньшей мере в шесть раз. Но вскоре затем последовали — переход первого прусского кор­пуса через Рейн у Гермерсгейма, движение Мерославского навстречу этому корпусу, Вагхёй-зельское поражение 21 июня. Беккер занимал Гейдельберг, с севера наступал второй прус­ский корпус фон Грёбена, с северо-востока — корпус Пёйкера, каждый в составе более 20000 человек; на юго-западе стояли пруссаки Хиршфельда, также числом более 20000 чело­век. И вот бежавшие из Вагхёйзеля, то есть вся огромная масса баденской армии, линейных войск и народного ополчения, хлынули на Гейдельберг, чтобы через горы длинным путем пройти в Карлсруэ и Раштатт в обход закрытого для них пути по равнине.

Это отступление должен был прикрывать Беккер со своими только что набранными, не­обученными людьми и, как всегда, без конницы и артиллерии. Дав отступавшим возмож­ность уйти на достаточное расстояние, он 22-го в 8 часов вечера выступил из Гейдельберга в Неккаргемюнд, сделал там привал на несколько часов, 23-го прибыл в Зинсгейм, где в непо­средственной близости от неприятеля снова дал войскам несколько часов отдыха, сохраняя боевой порядок, и в тот же вечер пришел в Эппинген, а 24-го в 8 часов вечера — через Брет-тен в Дурлах, где опять был втянут в беспорядочное отступление объединенной теперь пфальцско-баденской армии. Здесь Беккер получил под свое командование еще остатки пфальцских войск и должен был уже не только прикрывать отступление Мерославского, но и удерживать Дурлах до тех пор, пока не будет эвакуирован Карлсруэ. Как всегда, его и теперь оставили снова без артиллерии, так как приданная ему артиллерия уже ушла.

Беккер укрепил Дурлах окопами, насколько это возможно было в спешном порядке, и уже на следующее утро (25 июня) был атакован с трех сторон двумя прусскими дивизиями и им­перскими войсками Пёйкера. Он не только отбил все атаки, но и неоднократно переходил в наступление сам, хотя на орудийный огонь неприятеля мог отвечать только ружейным ог­нем; после четырехчасового боя он отступил в полном порядке, не встречая препятствий со стороны высланных обходных ко-

ИОГАНН ФИЛИПП БЕККЕР_____________________________ 331

лонн, отступил только тогда, когда получил известие, что Карлсруэ эвакуирован и поручен­ное ему задание выполнено.

Это, несомненно, самый блестящий эпизод во всей баденско-пфальцской кампании. С людьми, большинство которых было набрано всего за 2—3 недели до того, — причем эти совершенно неопытные рекруты, едва обученные импровизированными офицерами и унтер-офицерами, не имели почти никакого представления о дисциплине, — Беккер за 48 часов сделал переход более чем в 80 километров, или 11 немецких миль, отступая в качестве арь­ергарда разбитых и наполовину уничтоженных армий. Начав этот переход ночью, он привел их через линию неприятеля в Дурлах в таком порядке, что они на следующее утро смогли дать пруссакам одно из немногих сражений этой кампании, в котором цель боя была рево­люционной армией полностью достигнута. Это достижение сделало бы честь и старым вой­скам, а для таких молодых солдат оно было в высшей степени редким и славным делом.

Прибыв к Мургу, Беккер со своей дивизией занял позицию к востоку от Раштатта и с че­стью принял участие в боях 29 и 30 июня. Результат известен: в шесть раз более многочис­ленный неприятель обошел позицию через территорию Вюртемберга и атаковал ее с правого фланга. Теперь участь кампании была решена и формально: кампания закончилась вынуж­денным переходом революционной армии на швейцарскую территорию.

До сих пор Беккер выступал преимущественно как обыкновенный демократ-республиканец; с этого момента он делает значительный шаг вперед. Более близкое знаком­ство с немецкими «чистыми республиканцами», особенно с южногерманскими, и опыт, при­обретенный в революцию 1849 г., доказали ему, что в будущем за дело надо браться иначе. Сильные симпатии к пролетариату, которые Беккер питал с юности, приняли теперь более конкретную форму; ему стало ясно, что если буржуазия повсюду составляла ядро реакцион­ных партий, то ядро подлинно революционной силы может составить только пролетариат. Коммунист по чувству стал сознательным коммунистом.

Еще один раз попытался он организовать добровольческий отряд; это было в 1860 г., по­сле победоносного похода Гарибальди в Сицилию. Беккер отправился из Женевы в Геную, чтобы в согласии с Гарибальди приступить к подготовительной работе. Но быстрые успехи Гарибальди и вмешательство итальянской армии, которая должна была использовать плоды победы в интересах монархии, положили конец кампании. Между тем повсюду ожидали но­вой войны с Австрией в ближайшем же году. Известно, что Россия хотела использовать Луи-Наполеона

ИОГАНН ФИЛИПП БЕККЕР_____________________________ 332

и Италию, чтобы отомстить Австрии и завершить то, что ей не удалось сделать в 1859 году. Итальянское правительство послало в Геную к Беккеру одного из высших офицеров гене­рального штаба и предложило ему чин полковника в итальянской армии, блестящее содер­жание и суточные, а также командование легионом, который он должен был сам сформиро­вать в предстоящей войне, если бы согласился вести в Германии пропаганду в пользу Италии против Австрии. Но пролетарий Беккер наотрез отказался; со службой монархам он не хотел иметь ничего общего.

Это была его последняя попытка организовать добровольческий отряд. Вскоре было осно­вано Международное Товарищество Рабочих, и одним из его основателей был Беккер. Он присутствовал на знаменитом митинге в Сент-Мартинс-холле, с которого Интернационал

О го

ведет свое начало358. Он организовал немецких и местных рабочих Романской Швейцарии, основал орган этой группы «Vorbote»359, присутствовал на всех конгрессах Интернационала и в первых рядах боролся против бакунистских анархистов из «Alliance de la Democratie so­cialiste»³⁶⁰ и Швейцарской Юры.

После распада Интернационала Беккер имел меньше поводов выступать публично. Но, тем не менее, он всегда оставался в гуще рабочего движения и, пользуясь своей обширной перепиской и многочисленными посетителями, навещавшими его в Женеве, постоянно ока­зывал свое влияние на ход этого движения. В 1882 г. у него провел один день Маркс, и еще в сентябре текущего года 77-летний Беккер предпринял путешествие через Пфальц и Бельгию в Лондон и Париж, во время которого я имел счастье в течение двух недель принимать его у себя и беседовать с ним о старых и новых временах. Но не прошло и двух месяцев, как теле­граф принес известие о его смерти!

Беккер был редким человеком. Его можно вполне охарактеризовать одним-единственным словом — здоровяк. Он был совершенно здоров телом и духом до конца своей жизни. Обла­дая богатырским сложением, огромной физической силой и к тому же красивой внешностью, он, благодаря счастливым задаткам и здоровой деятельности, так же гармонически, как и свое тело, развил и свой не прошедший обучения, но отнюдь не необразованный ум. Он был одним из тех немногих людей, которым достаточно следовать своим природным инстинктам, чтобы избрать правильный путь. Поэтому ему и было так легко идти в ногу с развитием ре­волюционного движения и на 78 году жизни так же бодро стоять в первых рядах, как в 18-летнем возрасте. Мальчик, который уже в 1814 г. играл с проходившими каза-

ИОГАНН ФИЛИПП БЕККЕР_____________________________ 333

ками, а в 1820 г. видел казнь Занда, заколовшего Коцебу, неопределившийся оппозиционер двадцатых годов развивался все дальше и дальше, и еще в 1886 г. целиком стоял на высоте движения. К тому же он не был мрачным идейным невеждой, подобно большинству «серьез­ных» республиканцев 1848 г., — он был настоящим жизнерадостным сыном веселого Пфальца, не хуже всякого другого любившим вино, женщин и песни. Выросший на родине «Песни о Нибелунгах»³⁶¹, около Вормса, он даже в старости походил на образы нашего древнего героического эпоса, весело и насмешливо окликая врага в промежутках между уда­рами меча и сочиняя народные песни, когда некого было рубить: так, именно так, должен был выглядеть скрипач Фолькер.

Но безусловно самым значительным его дарованием было военное. В Бадене он сделал неизмеримо больше, чем кто-либо другой. В то время как остальные офицеры, воспитанные в школе постоянной армии, увидели здесь перед собой совершенно чуждый, почти не под­дающийся управлению солдатский материал, Беккер научился всему своему организацион­ному искусству, тактике и стратегии в примитивной школе швейцарской милиции, и народ­ная армия не представляла для него ничего чуждого, а ее неизбежные недостатки — ничего непривычного. Там, где другие падали духом или раздражались, Беккер оставался спокой­ным и находил один выход за другим; он знал, как обращаться со своими людьми, умел под­бодрить их шуткой и в конечном счете держал в руках. Не один прусский генерал 1870 года мог бы позавидовать его переходу из Гейдельберга в Дурлах с дивизией, состоявшей почти целиком из необученных рекрутов, которые, тем не менее, сохранили способность тотчас же вступить в бой и успешно провести его. И в этом же сражении он сумел ввести в бой при­данных ему пфальцских солдат, с которыми никто ничего не мог поделать, и даже заставить их перейти в наступление в открытом поле. В лице Беккера мы потеряли единственного не­мецкого революционного генерала, которого имели.

Это был человек, с честью принимавший участие в освободительной борьбе трех поколе­ний.

Рабочие будут свято хранить память о нем как об одном из своих лучших представителей. Лондон, 9 декабря 1886 г.

Напечатано в газете «Der Sozialdemokrat» Печатается по тексту газеты

№51, 17 декабря 1886 г.

Перевод с немецкого Подпись: Фридрих Энгельс

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ КНИГИ «К ЖИЛИЩНОМУ ВОПРОСУ» ³⁶²

Работа «К жилищному вопросу» представляет собой перепечатку трех моих статей, опуб­ликованных в 1872 г. в лейпцигской газете «Volksstaat»³⁶³. Как раз тогда в Германию потекли французские миллиарды³⁶⁴; были уплачены государственные долги, построены крепости и казармы, обновлены запасы оружия и военного снаряжения. Свободный капитал, как и нахо­дившаяся в обращении денежная масса, внезапно возросли в огромной степени, и все это как раз в то время, когда Германия выступила на мировую арену не только как «единое государ­ство», но и как крупная промышленная страна. Миллиарды дали мощный толчок молодой крупной промышленности; они-то прежде всего и вызвали после войны краткий, богатый иллюзиями период процветания, а вслед за тем, в 1873—1874 гг., грандиозный крах, который показал, что Германия — промышленная страна, способная выступать на мировом рынке.

Время, когда старая культурная страна совершает подобный, к тому же еще ускоренный столь благоприятными обстоятельствами переход от мануфактуры и мелкого производства к крупной промышленности, преимущественно бывает также и временем «жилищной нужды». С одной стороны, массы рабочих из деревень неожиданно оказываются стянутыми в круп­ные города, которые развиваются в промышленные центры; с другой стороны, планировка этих старых городов не соответствует больше условиям новой крупной промышленности и вызванному ею уличному движению; поэтому расширяют и прокладывают новые улицы, че­рез города проводят железные дороги. Как раз тогда, когда рабочие потоками устремляются в города, там

_______________ ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗД. КНИГИ «К ЖИЛИТТЩОМУ ВОПРОСУ»___________ 335

происходит массовый снос рабочих жилищ. Отсюда внезапная жилищная нужда у рабочих, а также у мелких торговцев и ремесленников, клиентуру которых составляют рабочие. В горо­дах, которые с самого начала возникли как промышленные центры, эта жилищная нужда почти неизвестна. Таковы Манчестер, Лидс, Брадфорд, Бармен-Эльберфельд. Напротив, в Лондоне, Париже, Берлине, Вене жилищная нужда приобрела в свое время острые формы и большей частью продолжает носить хронический характер.

Именно эта острая жилищная нужда, этот симптом совершавшейся в Германии промыш­ленной революции, вызвала тогда в прессе широкое обсуждение «жилищного вопроса» и по­служила поводом для разного рода социального шарлатанства. Ряд таких статей появился и в «Volksstaat». Анонимный автор, назвавшийся впоследствии доктором медицины г-ном А. Мюльбергером из Вюртемберга, счел обстановку подходящей для того, чтобы на этом во­просе разъяснить немецким рабочим чудодейственную силу прудоновской социальной пана­цеи365. Когда я выразил редакции свое удивление по поводу опубликования этих странных статей, мне предложено было ответить на них, что я и сделал (см. первый раздел: «Как Пру-дон разрешает жилищный вопрос»). К этой серии статей я вскоре добавил другую, в которой на примере сочинения д-ра Эмиля Закса³⁶⁶ подверг анализу филантропически-буржуазные взгляды по этому вопросу (второй раздел: «Как буржуазия разрешает жилищный вопрос»). После длительного перерыва д-р Мюльбергер удостоил меня ответом на мои статьи367, что вынудило меня выступить с возражением (третий раздел: «Еще раз о Прудоне и жилищном вопросе»); этим и закончились как полемика, так и мои специальные занятия этим вопросом. Такова история возникновения этих трех серий статей, вышедших также в виде отдельной брошюры. Если теперь потребовалось новое издание, то этим я, несомненно, снова обязан благосклонному попечению германского имперского правительства, которое своим запре­щением вызвало, как всегда, усиленный спрос и которому я здесь почтительнейше приношу свою благодарность.

Для нового издания я просмотрел текст, сделал кое-какие добавления и примечания и ис­правил в первом разделе небольшую экономическую ошибку368, поскольку мой противник д-р Мюльбергер, к сожалению, не обнаружил ее.

При этом просмотре передо мной ярко предстал гигантский прогресс международного ра­бочего движения за последние четырнадцать лет. Тогда еще было фактом, что «рабочие, го­ворящие на романских языках, на протяжении двадцати лет

_______________ ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗД. КНИГИ «К ЖИЛИТТЩОМУ ВОПРОСУ»___________ 336

" " " " т-г 369

не имели никакой другой духовной пищи, кроме произведений Прудона»369 да еще разве од­нобокого толкования прудонизма отцом «анархизма» Бакуниным, в глазах которого Прудон был «нашим общим учителем», notre maitre a nous tous. Хотя прудонисты были во Франции всего лишь маленькой сектой среди рабочих, тем не менее только они одни имели опреде­ленно сформулированную программу и могли во время Коммуны взять на себя руководство в экономической области. В Бельгии прудонизм безраздельно господствовал среди валлон­ских рабочих, а в рабочем движении Испании и Италии, за очень небольшими исключения­ми, все те, кто не были анархистами, были решительными прудонистами. А теперь? Во Франции рабочие совершенно отвернулись от Прудона; он имеет еще приверженцев только среди радикальных буржуа и мелкой буржуазии, которые в качестве прудонистов называют себя тоже «социалистами», однако социалистические рабочие ведут с ними самую ожесто­ченную борьбу. В Бельгии фламандцы оттеснили валлонов от руководства движением, сме­стили прудонизм и очень сильно подняли движение. В Испании, как и в Италии, бурный прилив анархизма 70-х годов отхлынул и унес с собой остатки прудонизма; если в Италии новая партия пока еще находится в процессе формирования, то в Испании Новая мадридская федерация, остававшаяся верной Генеральному Совету Интернационала, из небольшого ядра

370 " г- "

развилась в сильную партию370, которая, как это видно из самой республиканской прессы, гораздо успешнее подрывает влияние буржуазных республиканцев на рабочих, чем это ко­гда-либо удавалось ее шумливым предшественникам — анархистам. Место забытых сочине­ний Прудона у романских рабочих заняли «Капитал», «Коммунистический манифест» и ряд других произведений марксовой школы, а главное требование Маркса — захват всех средств производства от имени общества пролетариатом, добившимся безраздельного политического господства, — стало теперь требованием всего революционного рабочего класса также и в романских странах.

Но если прудонизм окончательно отвергнут рабочими также и романских стран, если он теперь, в соответствии с его истинным назначением, служит лишь выражением буржуазных и мелкобуржуазных вожделений французских, испанских, итальянских и бельгийских бур­жуазных радикалов, — то зачем же теперь снова возвращаться к нему? Зачем снова бороться с умершим врагом, перепечатывая эти статьи?

Во-первых, потому, что эти статьи не ограничиваются одной полемикой с Прудоном и его немецкими представителями.

_______________ ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗД. КНИГИ «К ЖИЛИТТЩОМУ ВОПРОСУ»___________ 337

Вследствие разделения труда, существовавшего между Марксом и мной, на мою долю выпа­ло представлять наши взгляды в периодической прессе, — в частности, следовательно, вести борьбу с враждебными взглядами, — для того, чтобы сберечь Марксу время для работы над его великим главным трудом. В силу этого мне приходилось излагать наши воззрения в большинстве случаев в полемической форме, противопоставляя их другим взглядам. Так бы­ло и в этом случае. Разделы первый и третий содержат не только критику прудоновского толкования вопроса, но также изложение и нашей собственной точки зрения.

Во-вторых, Прудон играл в истории европейского рабочего движения слишком значи­тельную роль, чтобы можно было так просто предать его забвению. Опровергнутый в тео­рии, оттесненный в сторону на практике, он продолжает сохранять исторический интерес. Кто сколько-нибудь обстоятельно изучает современный социализм, тот должен изучить так­же и «преодоленные точки зрения» в рабочем движении. Произведение Маркса «Нищета философии»371 появилось несколькими годами раньше, чем Прудон предложил свои практи­ческие проекты реформы общества; Маркс мог тогда обнаружить только зародыш прудонов­ского обменного банка и раскритиковать его. Таким образом, в этом отношении произведе­ние Маркса дополняется настоящей брошюрой, к сожалению, совершенно недостаточно. Маркс сделал бы все это гораздо лучше и убедительнее.

Наконец, буржуазный и мелкобуржуазный социализм имеет до настоящего времени мно­гочисленных представителей в Германии. С одной стороны, в лице катедер-социалистов и всякого рода филантропов, у которых все еще играет большую роль желание превратить ра­бочих в собственников своих жилищ; по отношению к ним моя работа является, следова­тельно, все еще своевременной. С другой же стороны, в самой социал-демократической пар­тии, включая сюда фракцию рейхстага, находит себе место определенного сорта мелкобур­жуазный социализм. Он находит там выражение в такой форме, что основные воззрения со­временного социализма и требование превращения всех средств производства в обществен­ную собственность признаются правильными, но осуществление этого признается возмож­ным лишь в отдаленном, практически неопределенном будущем. Этим самым задача для на­стоящего времени определяется лишь как простое социальное штопанье и, в зависимости от обстоятельств, допускается даже сочувствие реакционнейшим стремлениям, направленным на так называемый «подъем трудовых классов». Существование подобного направления

_______________ ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗД. КНИГИ «К ЖИЛИТТЩОМУ ВОПРОСУ»___________ 338

совершенно неизбежно в Германии, стране мещанской par excellence*, и притом в такое вре­мя, когда промышленное развитие насильственно и в массовом масштабе вырывает с корнем это искони укоренившееся мещанство. Это, впрочем, совершенно не опасно для движения при поразительно здравом смысле наших рабочих, который так блестяще проявился как раз за последние восемь лет борьбы против исключительного закона о социалистах, против по­лиции и судей. Необходимо, однако, вполне ясно отдать себе отчет в том, что такое направ­ление существует. И если это направление впоследствии примет более устойчивую форму и более определенные контуры, что неизбежно и даже желательно, то оно вынуждено будет при формулировании своей программы вернуться к своим предшественникам, и при этом вряд ли обойдется без Прудона.

Основой как буржуазного, так и мелкобуржуазного решения «жилищного вопроса» явля­ется собственность рабочего на его жилище. Но пункт этот, благодаря промышленному раз­витию Германии в течение последних двадцати лет, получил совершенно своеобразное ос­вещение. Ни в какой другой стране нет такого большого количества наемных рабочих, соб­ственников не только своего жилища, но и огорода или поля; наряду с ними имеется еще много других рабочих, которые располагают домом с огородом или полем в качестве аренда­торов на условиях фактически довольно прочного владения. Деревенская домашняя про­мышленность, соединенная с огородничеством или мелким сельским хозяйством, составляет широкое основание для молодой крупной промышленности Германии; на западе рабочие — преимущественно собственники, на востоке — преимущественно арендаторы своих участ­ков. Эта связь домашней промышленности с огородничеством и полеводством, а следова­тельно, и с обеспеченным жилищем повсюду встречается не только там, где ручное ткачест­во еще борется с механическим ткацким станком: на Нижнем Рейне и в Вестфалии, в саксон­ских Рудных горах и в Силезии; мы встречаем эту связь повсюду, где какая-либо отрасль домашней промышленности укоренилась как сельский промысел, например, в Тюринген-ском Лесу и в Рёне. При обсуждении вопроса о табачной монополии выяснилось, что даже изготовление сигар уже приняло характер сельской домашней промышленности. И когда где-либо среди мелких крестьян появляется состояние крайней нужды, как, например, не­сколько лет тому назад в Эйфеле³⁷², буржуазная пресса тотчас поднимает шум о насаж-

— по преимуществу. Ред.

_______________ ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗД. КНИГИ «К ЖИЛИТТЩОМУ ВОПРОСУ»___________ 339

дении соответствующих условиям данной местности отраслей домашней промышленности как единственного средства помощи. Действительно, как растущая среди немецких мелких крестьян нужда, так и общее положение немецкой промышленности, толкают к все более широкому распространению сельской домашней промышленности. Это особенность Герма­нии. Нечто подобное мы встречаем во Франции лишь как исключение, например, в районах шелководства; в Англии, где нет мелких крестьян, сельская домашняя промышленность держится на труде жен и детей сельских поденщиков; только в Ирландии мы встречаем, как в Германии, настоящие крестьянские семьи, занятые в домашней промышленности по про­изводству готового платья. Мы не говорим здесь, понятно, о России и других странах, не представленных на мировом промышленном рынке.

Итак, на обширной территории Германии промышленность находится в настоящее время в состоянии, напоминающем на первый взгляд состояние, которое господствовало повсюду до введения машин. Но это только на первый взгляд. Сельская домашняя промышленность прежних времен, связанная с огородничеством и полеводством, представляла собой, по крайней мере в промышленно развивающихся странах, основу сносного, местами даже при­личного материального положения рабочего класса, но вместе с тем и основу его умственно­го и политического ничтожества. Продукт ручного труда и издержки его производства опре­деляли рыночную цену; и при тогдашней производительности труда, совершенно незначи­тельной в сравнении с современной, рынки сбыта росли, как правило, быстрее предложения. Так было в середине Прошлого столетия в Англии и отчасти во Франции, особенно в облас­ти текстильной промышленности. В Германии же, которая тогда, при самых неблагоприят­ных условиях, только оправлялась от опустошений, произведенных Тридцатилетней войной, дело обстояло, конечно, совершенно иначе; единственная домашняя промышленность, рабо­тавшая здесь на мировой рынок — льняное ткачество, — была настолько обременена нало­гами и феодальными повинностями, что крестьянин-ткач не поднимался над весьма низким уровнем жизни прочего крестьянства. Тем не менее, у рабочего сельской домашней про­мышленности было тогда до известной степени обеспеченное существование.

С введением машин все это изменилось. Цена стала определяться теперь продуктом ма­шинного производства, и заработная плата рабочего домашней промышленности упала вме­сте с этой ценой. Но рабочий принужден был либо соглашаться с такой заработной платой, либо искать другой работы, а этого

_______________ ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗД. КНИГИ «К ЖИЛИТТЩОМУ ВОПРОСУ»___________ 340

он не мог сделать, не становясь пролетарием, то есть не расставшись со своим домиком, ого­родом и полем — собственным или арендуемым. А на это он шел только в очень редких слу­чаях. Таким образом, занятие старых деревенских ручных ткачей огородничеством и поле­водством стало причиной, в силу которой борьба ручного ткацкого станка с механическим повсюду так сильно затянулась и в Германии еще до сих пор не закончилась. В этой борьбе впервые обнаружилось, особенно в Англии, что то самое обстоятельство, которое прежде служило основой относительного благосостояния рабочих — владение ими средствами про­изводства, — стало теперь для них помехой и несчастьем. В промышленности механический ткацкий станок побил их ручной станок, в сельском хозяйстве крупное земледелие одержало верх над их мелким земледелием. Но в то время как в обеих областях производства совмест­ный труд многих и применение машин и науки сделались общественным правилом, — до­мик, огород, поле и ткацкий станок приковывали ткача к устарелому способу единоличного производства и ручного труда. Владение домом и огородом представляло собой теперь го­раздо меньшую ценность, чем неограниченная свобода передвижения. Ни один фабричный рабочий не поменялся бы с деревенским ручным ткачом, умирающим медленной, но неиз­бежной голодной смертью.

Германия поздно выступила на мировом рынке; наша крупная промышленность, возник­шая в сороковых годах, обязана своим первым подъемом революции 1848 г. и могла полно­стью развернуться только после того, как революции 1866 и 1870 гг. устранили с ее пути по крайней мере самые серьезные политические препятствия. Но она застала мировой рынок в большей его части занятым. Продукты массового потребления поставляла Англия, изыскан­ные предметы роскоши — Франция. Германия не могла побить ни первые — ценой, ни вто­рые — качеством. Таким образом, ей не оставалось ничего другого, как, следуя прежними проторенными путями германского производства, сначала пролезть на мировой рынок с то­варами, которые для Англии были слишком незначительны, а для Франции слишком плохи. Излюбленная немецкая практика надувательства — сперва присылать хорошие образцы, а затем скверные товары — скоро, разумеется, была достаточно жестоко наказана на мировом рынке и почти вышла из употребления; с другой стороны, конкуренция в условиях перепро­изводства толкала понемногу даже солидных англичан на скользкий путь ухудшения качест­ва и таким образом оказала помощь немцам, не имеющим соперников на этом поприще. Так мы создали, наконец, круп-

_______________ ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-му ИЗД. КНИГИ «К ЖИЛИТТЩОМУ ВОПРОСУ»___________ 341

ную промышленность и стали играть определенную роль на мировом рынке. Но наша круп­ная промышленность работает почти исключительно на внутренний рынок (за исключением железоделательной промышленности, уровень производства которой значительно превыша­ет внутренние потребности), и наш массовый вывоз состоит из огромного количества мелких предметов, для которых крупная индустрия поставляет разве только необходимые полуфаб­рикаты, но сами эти предметы поставляются большей частью сельской домашней промыш­ленностью.

Тут-то и проявляется в полном блеске та «благодать», которую составляет для современ­ного рабочего владение домиком и клочком земли. Нигде, — едва ли даже ирландская до­машняя промышленность составляет исключение, — нигде нет такой чрезвычайно низкой заработной платы, как в немецкой домашней промышленности. То, что семья вырабатывает на своем огородике или поле, капиталист, пользуясь конкуренцией, вычитает из цены рабо­чей силы; рабочие вынуждены соглашаться на любую сдельную оплату потому, что иначе они совсем ничего не получат, а жить продуктами только своего земельного участка они не могут, и также потому, с другой стороны, что именно эта земельная собственность приковы­вает их к месту, мешает им искать других занятий. В этом и состоит причина сохранения Германией конкурентоспособности на мировом рынке при сбыте целого ряда мелких това­ров. Вся прибыль на капитал выколачивается путем вычета из нормальной заработной платы, а вся прибавочная стоимость может быть подарена покупателю. Такова тайна удивительной дешевизны большей части немецких экспортных товаров.

Именно это обстоятельство, более чем любое другое, удерживает и в прочих отраслях промышленности заработную плату и жизненный уровень немецких рабочих ниже уровня рабочих западноевропейских стран. Свинцовая гиря таких цен на труд, традиционно удер­живаемых значительно ниже стоимости рабочей силы, давит также на заработную плату ра­бочих в городах, и даже в крупных городах, опуская ее ниже стоимости рабочей силы, — тем более, что и в городах домашняя промышленность с низкой оплатой труда заняла место ста­рого ремесла, понижая и здесь общий уровень заработной платы.

Здесь мы отчетливо видим: то, что на более ранней исторической ступени служило осно­вой относительного благосостояния рабочего — связь земледелия с промышленностью, соб­ственный дом, огород, земельный участок, обеспеченное жилище, — становится теперь, при господстве крупной промышленности,

Поиск по сайту: