Игровой подход к культуре: концепция Й. Хейзинги

Й. Хейзинга называет игрой врожденную неотъемлемую склонность человеческого духа создавать для себя вымышлен­ный мир. Сущность игры, согласно Хейзинге, в целом сводит­ся к двум главным аспектам. Во-первых, игра —это борьба за что-то; во-вторых, она представляет собой показ чего-то. В не­которых случаях эти функции могут и объединятся, поскольку игра «показывает» борьбу за что-то (а через нее — силу, власть, обладание) или же превращается в состязание в том, кто имен­но сможет показать что-то лучше других.

По мнению Й. Хейзинги, игра принадлежит к области ир­рационального, поскольку они характеризует не только чело­веческий мир, но и мир животных. Следовательно, она не мо­жет быть обоснована никакими рационалистическими связя­ми, поскольку укорененность в рассудке означала бы, что игра принадлежит исключительно человеческому миру. Наиболее явные проявления общественной деятельности человека на са­мых первых этапах пронизаны игрой. Присутствует игра и в ми­фе, культе, который вообще представляет собой ничто иное как игру.

Согласно Хейзинге, поскольку в мифе и культуре зарожда­ются великие движущие силы культурной жизни, к игре мож­но свести и такие явления человеческой культуры, как право и порядок, общение и предпринимательство, ремесло и искус­ство, поэзия.

Хейзинга выделяет несколько важных признаков игры.

1. Отличительный признак игры состоит в ее замкнутости, ограниченности. Она «разыгрывается* в определенных грани­цах места и времени. Ее течение и смысл заключены в ней са­мой.

2. Хейзинга отмечает, что игра представляет собой свобод­ное действие. Это он мотивирует тем, что игра по принужде­нию не может оставаться игрой.

3. Игра, кроме того, устанавливает порядок. И даже более того, игра сама есть порядок, причем порядок непреложный.

Игра создает особый мир, который существует временно, на протяжении того времени, когда игра длится. Однако этот мир обычно возобновляется, возникает вновь, когда игроки снова начинают играть.

4. Игра характеризуется напряжением. Именно напряжение придает игре эстетическое содержание, так как напряжение, предполагаемое игрой, подвергает силы игрока испытанию.

5. Каждая игра имеет свои собственные правила. Ими оп­ределятся, что должно иметь силу в выделенном игрою времен­ном мире. Правила игры бесспорны и обязательны, и не под­лежат никакому сомнению, ведь стоит какому-либо игрокуотойти от правил, и мир игры тот час же разрушится;

6. Играющие создают новое сообщество — группу, кото­рая сохраняет свой состав и после того, как игра закончилась.
Следовательно, игра — это способ интеграции людей в кол­лективе.

7. Еще одна особенность игры состоит в таинственности. Хейзинга указывает на игры первобытных народов, например, обряд инициации, окруженный таинственностью, недопуще­нием женщин к участию в них и т. д.

В своей книге «Человек играющий» Хейзинга попытался свести к игре важные сферы человеческой жизни: искусство, поэзию, философию, суд, войну.

1. Искусство. Все, что относится к музыке, так или иначе связано с игрой. То же касается и искусства танца. Хейзинга указывает, что танец представляет собой игру в полном смыс­ле слова. При этом он отмечает, что связь между танцем и иг­рой настолько понятна и очевидна, что не требует особо тща­тельного рассмотрения.

2. Поэзия. Поэзия представляет собой особую игру в силу того, что она подчиняется правилам, отличным от тех правил, по которым живет мир, она создает новые связи, которые не­доступны для логики. Поэзия существует в особом собствен­ном мире. Он отмечает, что поэзия никогда не была серьезной, она находится по ту сторону серьезного. В поэзии очень много от мышления детей, она существует в царстве грез, восторга, опьянения, смеха. Чтобы понять поэзию, нужно обладать ду­шою ребенка.

3. Философствование. Философствование представляет со-,
бой не что иное как состязания в знаниях и мудрости. Вопро­
сы, которые жрецы по очереди или по вызову задают друг дру­
гу во время жертвоприношения, в полном смысле слова, загад­
ки, по форме и направленности совершенно подобные загад­
кам, которые задают при совместной игре. Для раннего чело­
века что-то мочь или сметь — означает власть, а что-то знать -^
волшебную власть. Для него всякое определенное сведение свя­
щенно, это есть тайное и колдовское знание. Человеческие
знания — это в первую очередь знания о священном.

Особенно ярко эта функция сакрального противоборства в загадывании загадок видна в ведической традиции. В мудро­сти упражняются, как в священных искусных ремеслах. Фило­софия возникает здесь в форме игры.

4. Война. И. Хейзинга видит взаимосвязь игры и культуры
в атональном, состязательном характере войны: состязатель­
ный момент вступает в действие с той минуты, когда воюющие
стороны начинают видеть в друг друге противника, сражающее
за то, на что он имеет право.

5. Суд. Хейзинга показывает, что правовая практика, судо-.
производство, независимо от того, какие идеалы положены
в основание права, — носит в высшей степени состязательный
характер. Например, судебный спор сторон для греков — сво­
его рода битва, обусловленная жестокими правилами. Из аго-
нальной сущности спора проистекает все его последующее раз­
витие, и этот состязательный характер продолжает жить в нем
и по сей день.

Поиск по сайту: