Материальное положение зарубежной литературы

Писавшие о зарубежной литературе и старшие и молодые писатели так подчеркивали плачевность материальной стороны положения писателей-эмигрантов, что об этом надлежит сказать вкратце. Действительно, матери­альное положение писателей было хуже, чем какой-либо другой группы квалифицированной зарубежной интеллигенции. В наиболее выгодном по­ложении были художники и музыканты, поскольку при наличии необходи­мых природных данных они могли непосредственно обращаться к публике той страны, где они жили. Ряд русских художников, и постарше и более молодых, прочно вошел в художественную жизнь Франции (Ларионов и Гончарова, Яковлев, Терешкович, Ланской и др.). То же самое происходило и в некоторых других странах. Рахманинов, Стравинский, Кусевицкий поль­зовались и престижем и доходами, которых у равноценных им писателей не было. Русские ученые в самых различных областях нашли себе применение на иностранном академическом поприще, а те, которым почему-либо это не удалось, имели часто возможность продолжать работу в связи с различными учреждениями, которые возникли в разных странах и поддерживались иногда соответствующими дружескими правительствами (русские курсы при Сор­бонне, Русский народный университет в Праге, Научные институты в Бер­лине и Белграде, Богословский институт в Париже и мн. др., не говоря о русских учебных заведениях в Харбине). Писатели были в гораздо менее выгодном положении. Организационная помощь им могла быть оказываема либо в порядке благотворительности (на которую многим и приходилось рассчитывать), либо при помощи того чаемого, но нереального меценатского издательства, о котором писал Алданов. Орудием их был русский язык, закрывавший им тот прямой доступ к иностранной публике, который имели художники и музыканты. Русский книжный рынок, раздувшийся было в годы инфляции в Германии, с обеднением эмиграции или ее денационали­зацией (а поскольку она не беднела, она именно денационализировалась) все больше и больше сжимался. Существовать писательским трудом могли только те писатели, которых переводили на иностранные языки и которые в переводах имели успех. А таких было немного. В разные периоды своей деятельности к ним принадлежали М.А.Алданов и М.А.Осоргин, чьи романы имели большой успех в Америке. Что-то приносили переводы Бунину, Мережковскому, Зайце­ву, Шмелеву, Ремизову, но немного. Совершенным исключением была Нобе­левская премия Бунина, подогревшая интерес к нему и у читателей. На отно­шении иностранного читателя к писателям -эмигрантам сильно отражался и распространенный в европейской и американской интеллигенции «салонный большевизм», склонность сочувствовать большевицкой революции и относить­ся пренебрежительно к ее жертвам.

Молодым писателям, если они хотели оставаться в русской литературе, нечего было и думать о существовании на литературные заработки. Перево­дили их редко. Приходилось зарабатывать каким-то другим трудом, физиче­ским или конторским, редко способствовавшим творческой работе, хотя и дававшим какой-то новый жизненный опыт, или уходить в литературу той страны, где они жили, что некоторые и делали, или же влачить полуголодное богемное существование. И все-таки материальному фактору едва ли следует придавать решающее значение. Не забудем о тягостях, с которыми чуть не до самого конца приходилось бороться Достоевскому.

Поиск по сайту: