АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Неистовый Роланд (Orlando furioso) - Поэма (1516-1532)

Читайте также:
  1. Вопрос. Русский постмодернизм. Поэма В. Ерофеева как пратекст русского постмодернизма.
  2. Освобожденный Иерусалим (La Gerusalemme Liberata) - Поэма (1575)
  3. Ян Гус. Драматическая поэма в пяти действиях

Это необычная поэма — поэма-продолжение. Она начинается почти с полуслова, подхватывая чужой сюжет. Начало ее написал поэт Маттео Боярдо — ни много ни мало шестьдесят девять песен под загла­вием «Влюбленный Роланд». Ариосто добавил к ним еще сорок семь

своих, а под конец подумывал о том, чтобы продолжать и дальше. Ге­роев в ней не счесть, у каждого свои приключения, сюжетные нити сплетаются в настоящую паутину, и Ариосто с особенным удовольст­вием обрывает каждое повествование в самый напряженный момент, чтобы сказать: а теперь посмотрим, что делает такой-то...

Главный герой поэмы, Роланд, знаком европейскому читателю уже четыреста или пятьсот лет. За это время сказания о нем сильно переменились.

Во-первых, иным стал фон. В «Песне о Роланде» событием была небольшая война в Пиренеях между Карлом Великим и его испан­ским соседом — у Боярдо и Ариосто это всесветная война между христианским и мусульманским миром, где на Карла Великого идет император Африки Аграмант, а с ним короли и испанский, и татар­ский, и черкесский, и несчетные другие, а в миллионном их войс­ке — два героя, каких свет не видел: огромный и дикий Родомонт и благородный рыцарственный Руджьер, о котором еще будет речь. К моменту начала поэмы Ариосто басурманы одолевают, и полчище их стоит уже под самым Парижем.

Во-вторых, иным стал герой. В «Песне о Роланде» он — рыцарь как рыцарь, только самый сильный, честный и доблестный. У Боярдо и Ариосто он вдобавок к этому, с одной стороны, исполин неслыхан­ной силы, способный голыми руками быка разорвать пополам, а с другой стороны, страстный влюбленный, способный от любви поте­рять рассудок в буквальном смысле слова, — оттого поэма и называ­ется «Неистовый Роланд», Предмет его любви — Анджелика, принцесса из Катая (Китая), прекрасная и легкомысленная, вскру­жившая голову всему рыцарству на белом свете; у Боярдо из-за нее пылала война по всей Азии, у Ариосто она только что бежала из плена Карла Великого, и Роланд от этого пришел в такое отчаяние, что бросил государя и друзей в осажденном Париже и поехал по миру искать Анджелику.

В-третьих, иными стали спутники героя. Главные среди них — два его двоюродных брата: удалой Астольф, добрый и легкомысленный авантюрист, и благородный Ринальд, верный паладин Карла, вопло­щение всех рыцарских доблестей. Ринальд тоже влюблен и тоже в Анджелику, но любовь его — злополучная. Есть в Арденнском лесу на севере Франции два волшебных источника — ключ Любви и ключ Безлюбовья; кто попьет из первого, почувствует любовь, кто из второ­го — отвращение. И Ринальд и Анджелика испили из того и из дру­гого, только не в лад: сперва Анджелика преследовала своей любовью Ринальда, а он от нее убегал, потом Ринальд стал гоняться за Анджеликой, а она спасалась от него. Но Карлу Великому он служит верно, и Карл из Парижа посылает его за помощью в соседнюю Англию.

У этого Ринальда есть сестра Брадаманта — тоже красавица, тоже воительница, и такая, что когда она в латах, то никто не подумает, будто это женщина, а не мужчина. Влюблена, конечно, и она, и эта любовь в поэме — главная. Влюблена она в супостата, в того самого Руджьера, который лучший из сарацинских рыцарей. Брак их предре­шен судьбою, потому что от потомков Руджьера и Брадаманты пой­дет знатный род князей Эсте, которые будут править в Ферраре, на родине Ариосто, и которым он посвятит свою поэму. Руджьер и Бра­даманта встретились когда-то в бою, долго рубились, дивясь силе и отваге друг друга, а когда устали, остановились и сняли шлемы, то по­любили друг друга с первого взгляда. Но на пути к их соединению много препятствий.

Руджьер — сын от тайного брака христианского рыцаря с сара­цинской принцессой. Его воспитывает в Африке волшебник и черно­книжник Атлант. Атлант знает, что его питомец примет крещение, родит славных потомков, но потом погибнет, и поэтому старается нипочем не пускать своего любимца к христианам. У него в горах замок, полный призраков: когда к замку подъезжает рыцарь, Атлант показывает ему призрак его возлюбленной, тот бросается в ворота ей навстречу и надолго остается в плену, тщетно отыскивая свою даму в пустых горницах и переходах. Но у Брадаманты есть волшебный перстень, и эти чары на нее не действуют. Тогда Атлант сажает Руд­жьера на своего крылатого коня — гиппогрифа, и тот уносит его на другой край света, к другой волшебнице-чернокнижнице — Альцине. Та встречает его в облике юной красавицы, и Руджьер впадает в со­блазн: долгие месяцы он живет на ее чудо-острове в роскоши и неге, наслаждаясь ее любовью, и только вмешательство мудрой феи, пеку­щейся о будущем роде Эсте, возвращает его на путь добродетели. Чары распадаются, красавица Альцина предстает в подлинном образе порока, гнусном и безобразном, и раскаявшийся Руджьер на том же гиппогрифе летит обратно на запад. Тщетно, здесь опять его подстерегает любящий Атлант и залучает в свой призрачный замок. И плен­ный Руджьер мечется по его залам в поисках Брадаманты, а рядом пленная Брадаманта мечется по тем же залам в поисках Руджьера, но друг друга они не видят.

Пока Брадаманта и Атлант борются за судьбу Руджьера; пока Ринальд плывет за помощью в Англию и из Англии, а по дороге спасает даму Гиневру, лживо обвиненную в бесчестии; пока Роланд рыщет в поисках Анджелики, а по дороге спасает даму Изабеллу, схваченную разбойниками, и даму Олимпию, брошенную вероломным любовни­ком на необитаемом острове, а потом распятую на скале в жертву морскому чудовищу, — тем временем король Аграмант со своими полчищами окружает Париж и готовится к приступу, а благочести­вый император Карл взывает о помощи к Господу. И Господь прика­зывает архангелу Михаилу: «Лети вниз, найди Безмолвие и найди Распрю: пусть Безмолвие даст Ринальду с англичанами внезапно гря­нуть с тылу на сарацин и пусть Распря нападет на сарацинский стан и посеет там рознь и смуту, и враги правой веры обессилеют!» Летит архистратиг, ищет, но не там их находит, где искал: Распрю с Ленью, Алчностью и Завистью — средь монахов в монастырях, а Безмол­вие — меж разбойников, предателей и тайных убийц. А уж грянул приступ, уж клокочет брань вкруг всех стен, полыхает пламя, уж во­рвался в город Родомонт и один крушит всех, прорубаясь от ворот до ворот, льется кровь, летят в воздух руки, плечи, головы. Но Безмолвие ведет к Парижу Ринальда с подмогою — и приступ отбит, и лишь ночь спасает сарацин от поражения. А Распря, чуть пробился Родо­монт из города к своим, шепчет ему слух, что любезная его дама Доралиса изменила ему со вторым по силе сарацинским богатырем Мандрикардом — и Родомонт вмиг бросает своих и мчится искать обидчика, кляня женский род, гнусный, коварный и вероломный.

Был в сарацинском стане юный воин по имени Медор. Царь его пал в битве; и когда ночь опустилась на поле боя, вышел Медор с то­варищем, чтобы под луною найти его тело среди трупов и похоро­нить с честью. Их заметили, бросились в погоню, Медор ранен, товарищ его убит, и истечь бы Медору кровью в чаще леса, не явись нежданная спасительница. Это та, с которой началась война, — Анджелика, тайными тропами пробиравшаяся в свой дальний Катай. Случилось чудо: тщеславная, легкомысленная, гнушавшаяся королями и лучшими рыцарями, она пожалела Медора, полюбила его, унесла его в сельскую хижину, и, пока не исцелилась его рана, они жили там, любя друг друга, как пастух с пастушкою. И Медор, не веря своему счастью, вырезывал ножом на коре деревьев их имена и слова благодарности небу за их любовь. Когда Медор окреп, они продолжа­ют свой путь в Катай, исчезая за горизонтом поэмы, — а надписи, вырезанные на деревьях, остаются. Они-то и стали роковыми: мы в самой середине поэмы — начинается неистовство Роланда.

Роланд, в поисках Анджелики объехав пол-Европы, попадает в эту самую рощу, читает на деревьях эти самые письмена и видит, что Анджелика полюбила другого. Сперва он не верит своим глазам, потом мыслям, потом немеет, потом рыдает, потом хватается за меч, рубит деревья с письменами, рубит скалы по сторонам, — «и настало то самое неистовство, что не видано, и не взвидеть страшней». Он отшвыривает оружие, срывает панцирь, рвет на себе платье; голый, косматый, бежит он по лесам, голыми руками вырывая дубы, утоляя голод сырой медвежатиной, встречных за ноги раздирая пополам, в одиночку сокрушая целые полки. Так — по Франции, так — по Ис­пании, так — через пролив, так — по Африке; и ужасный слух о его судьбе долетает уже и до Карпова двора. А Карлу нелегко, хоть Рас­пря и посеяла рознь в сарацинском стане, хоть Родомонт и перессо­рился с Мандрикардом, и с другим, и с третьим богатырем, но басурманская рать по-прежнему под Парижем, а у нехристей новые непобедимые воины. Во-первых, это подоспевший неведомо откуда Руджьер — хоть он и любит Брадаманту, но сеньор его — африкан­ский Аграмант, и он должен служить свою вассальную службу. Во-вторых же, это богатырша Марфиза, гроза всего Востока, никогда не снимающая панциря и давшая клятву побить трех сильнейших в мире царей. Без Роланда христианам с ними не справиться; как найти его, как вернуть ему рассудок?

Тут-то и является веселый искатель приключений Астольф, кото­рому все нипочем. Ему везет: у него волшебное копье, само всех сши­бающее с седла, у него волшебный рог, обращающий в паническое бегство всякого встречного; у него даже толстая книга с азбучным указателем, как бороться с какими силами и чарами. Когда-то его за­несло на край света к соблазнительнице Альцине, и тогда его вызво­лил Руджьер. Оттуда он поскакал на родину через всю Азию. По дороге он победил чудо-великана, которого как ни разрубишь, он вновь срастется: Астольф отсек ему голову и поскакал прочь, выщи­пывая на ней волосок за волоском, а безголовое тело бежало, разма­хивая кулаками, следом; когда выщипнул он тот волос, в котором была великанова жизнь, тело рухнуло и злодей погиб. По дороге он подружился с лихой Марфизою; побывал на берегу амазонок, где каждый пришлый должен за один день и одну ночь десятерых побить на турнире, а десятерых удоволить в постели; вызволил из их плена славных христианских рыцарей. По дороге он попал даже в Атлантов замок, но и тот не выстоял против его чудного рога: стены развея­лись, Атлант погиб, пленники спаслись, а Руджьер и Брадаманта (по­мните?) увидели наконец друг друга, бросились в объятия, поклялись в верности и разъехались: она — в замок к брату своему Ринальду, а он — в сарацинский стан, дослужить свою службу Аграманту, а потом принять крещение и жениться на милой. Гиппогрифа же, крылатого Атлантова коня, Астольф взял себе и полетел над миром, поглядывая вниз.

Этому беспечному чудаку и довелось спасти Роланда, а для этого сперва попасть в ад и в рай. Из-под облаков он видит эфиопское царство, а в нем царя, которого морят голодом, расхватывая пищу, хищные гарпии — точь-в-точь как в древнем мифе об аргонавтах. Со своим волшебным рогом он прогоняет гарпий прочь, загоняет их в темный ад, а по случаю выслушивает там рассказ одной красавицы, которая была немилосердна к своим поклонникам и вот теперь муча­ется в аду. Благодарный эфиопский царь показывает Астольфу высо­кую гору над своим царством: там земной рай, а в нем сидит апостол Иоанн и, по слову Божию, ждет второго пришествия. Астольф взле­тает туда, апостол радостно его привечает, рассказывает ему и о буду­щих судьбах, и о князьях Эсте, и о поэтах, которые их прославят, и о том, как иные обижают поэтов своей скупостью, — «а. мне это не­безразлично, я ведь сам писатель, написал Евангелие и Откровение». Что же до Роландова рассудка, то он находится на Луне: там, как на Земле, есть горы и долы, и в одном из долов — всё, что потеряно на свете людьми, «от беды ли, от давности ли, от глупости ли». Там тщетная слава монархов, там бесплодные моления влюбленных, лесть льстецов, недолгая милость князей, красота красавиц и ум узников. ум — вещь легкая, будто пар, и поэтому он замкнут в сосудиках, а на них написано, в котором чей. Там они и находят сосуд с надпи­сью «ум Роланда», и другой, поменьше, — «ум Астольфа»; удивился Астольф, вдохнул свой ум и почувствовал, что стал умен, а был не очень. И, восславив благодетельного апостола, не забыв взять с собою ум Роланда, рыцарь верхом на гиппогрифе устремляется обратно на Землю.

А на Земле уже многое переменилось.

Во-первых, рыцари, освобожденные Астольфом на его восточных путях, доскакали уже до Парижа, присоединились к Ринальду, он с их помощью ударил по сарацинам (гром до неба, кровь потоками, головы — с плеч, руки-ноги, отрубленные, — россыпью), отразил их от Парижа, и победа стала вновь клониться на христианскую сторо­ну. Правда, бьется Ринальд вполсилы, потому что душой его владеет прежняя безответная страсть по Анджелике. Он уже пускается ис­кать ее — но тут начинается аллегория. В Арденнском лесу на него набрасывается чудище Ревность: тысяча очей, тысяча ушей, змеиная пасть, тело кольцами. А на помощь ему встает рыцарь Презрение:светлый шлем, огненная палица, а за спиною — ключ Безлюбовья, исцеляющий от неразумных страстей. Ринальд пьет, забывает любов­ное безумие и вновь готов на праведный бой.

Во-вторых, Брадаманта, прослышав, что ее Руджьер бьется среди сарацин рядом с некой воительницей по имени Марфиза, загорается ревностью и скачет сразиться и с ним и с ней. В темном лесу у неве­домой могилы начинают рубиться Брадаманта и Марфиза, одна дру­гой отважнее, а Руджьер тщетно их разнимает. И тут вдруг из могилы раздается голос — голос мертвого волшебника Атланта: «Прочь ревность! Руджьер и Марфиза, вы — брат и сестра, ваш отец — христианский рыцарь; пока жив был, я хранил вас от Хрис­товой веры, но теперь, верно, конец моим трудам». Все проясняется, Руджьерова сестра и Руджьерова подруга заключают друг друга в объ­ятия, Марфиза принимает святое крещение и призывает к тому же Руджьера, но тот медлит — за ним еще последний долг царю Аргаманту. Тот, отчаявшись победить в сражении, хочет решить исход войны поединком: сильнейший против сильнейшего, Руджьер против Ринальда. Расчищено место, принесены клятвы, начинается бой, серд­це Брадаманты разрывается между братом и возлюбленным, но тут, как когда-то в «Илиаде» и «Энеиде», чей-то удар нарушает перемирие, начинается общее побоище, христиане одолевают, и Аграмант с немногими своими приспешниками спасается на корабли, чтобы плыть в свою заморскую столицу — Бизерту, что возле Туниса. Он не знает, что под Бизертою ждет его самый страшный враг.

Астольф, слетев с райской горы, собирает войско и спешит по суше и морю ударить с тыла на Аграмантову Бизерту; с ним другие паладины, спасшиеся из Аграмантова плена, — а навстречу им безум­ный Роланд, дикий, голый — не подойдешь, не схватишь. Навалились впятером, накинули аркан, растянули, связали, снесли к морю, вымы­ли, и поднес Астольф к его носу сосуд с Роландовым умом. Лишь вдохнул он, прояснились его глаза и речи, и уже он прежний Роланд, и уже свободен от зловредной любви. Подплывают Карловы корабли, христиане идут приступом на Бизерту, город взят — горы трупов и пламя до небес. Аграмант с двумя друзьями спасаются по морю, Ро­ланд с двумя друзьями их преследуют; на маленьком средиземном острове происходит последний тройной поединок, Аграмант гибнет, Роланд — победитель, войне конец.

Но поэме еще не конец. Руджьер принял святое крещение, он приходит к Карлову двору, он просит руки Брадаманты. Но старый отец Брадаманты против: у Руджьера славное имя, но ни кола ни двора, и он лучше выдаст Брадаманту за принца Леона, наследника Греческой империи. В смертном горе Руджьер едет прочь — поме­риться силами с соперником. На Дунае принц Леон воюет с булгара­ми; Руджьер приходит на помощь булгарам, совершает чудеса ратных подвигов, сам Леон любуется неведомым героем на поле боя. Греки хитростью залучают Руджьера в плен, выдают императору, бросают в подземную темницу, — благородный Леон спасает его от верной ги­бели, воздает ему честь и тайно держит при себе. «Я обязан тебе жизнью, — говорит потрясенный Руджьер, — и отдам ее за тебя в любой миг».

Это не пустые слова. Брадаманта объявляет, что она выйдет лишь за того, кто осилит ее в поединке. Леон грустен: против Брадаманты он не выстоит. И тогда он обращается к Руджьеру: «Поезжай со мной, выйди в поле в моих латах, победи для меня Брадаманту». И Руджьер не выдает себя, он говорит: «Да». На большом поле, пред лицом Карла и всех паладинов, долгий день длится брачный бой: Бра­даманта рвется поразить ненавистного жениха, осыпает его тысячей

ударов. Руджьер метко отбивает все до единого, но ни одного не на­носит сам, чтобы даже нечаянно не поранить возлюбленную. Зрители дивятся, Карл объявляет гостя победителем, Леон в тайном шатре об­нимает Руджьера. «Я обязан тебе счастьем, — говорит он, — и отдам тебе все что хочешь в любой миг».

А Руджьеру жизнь не мила: он отдает и коня и латы, а сам уходит в чашу леса умирать от горя. Он и умер бы, не вмешайся добрая фея, пекущаяся о будущем доме Эсте. Аеон находит Руджьера, Руджьер открывается Аеону, благородство соперничает с благородством, Леон отрекается от Брадаманты, правда и любовь торжествуют, Карл и его рыцари рукоплещут. От булгар приходят послы: они просят своего спасителя себе на царство; теперь даже отец Брадаманты не скажет, будто у Руджьера ни кола ни двора. Справляется свадьба, праздник, пиры, турниры, брачный шатер расшит картинами во славу будущих Эсте, но и это еще не развязка.

В последний день является тот, о ком мы почти забыли: Родомонт. По обету он год и день не брал оружия в руки, а теперь при­скакал бросить вызов бывшему соратнику своему Руджьеру: «Ты изменник своему королю, ты христианин, ты недостоин зваться ры­царем». Начинается последний поединок. Конный бой — древки в щепья, щепья до облаков. Пеший бой — кровь сквозь латы, мечи вдребезги, бойцы стиснулись железными руками, оба замерли, и вот Родомонт падает наземь, и кинжал Руджьера — в его забрале. И, как в «Энеиде», к адским берегам «отлетает с хулою его душа, столь когда-то гордая и надменная».


1 | 2 | 3 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.004 сек.)