АвтоАвтоматизацияАрхитектураАстрономияАудитБиологияБухгалтерияВоенное делоГенетикаГеографияГеологияГосударствоДомДругоеЖурналистика и СМИИзобретательствоИностранные языкиИнформатикаИскусствоИсторияКомпьютерыКулинарияКультураЛексикологияЛитератураЛогикаМаркетингМатематикаМашиностроениеМедицинаМенеджментМеталлы и СваркаМеханикаМузыкаНаселениеОбразованиеОхрана безопасности жизниОхрана ТрудаПедагогикаПолитикаПравоПриборостроениеПрограммированиеПроизводствоПромышленностьПсихологияРадиоРегилияСвязьСоциологияСпортСтандартизацияСтроительствоТехнологииТорговляТуризмФизикаФизиологияФилософияФинансыХимияХозяйствоЦеннообразованиеЧерчениеЭкологияЭконометрикаЭкономикаЭлектроникаЮриспунденкция

Глава 24. Поцелуй становился все глубже, пока Джейсон не прижал меня к кровати, и его тело не прижалось к моему в нетерпении

Читайте также:
  1. Http://informachina.ru/biblioteca/29-ukraina-rossiya-puti-v-buduschee.html . Там есть глава, специально посвященная импортозамещению и защите отечественного производителя.
  2. III. KAPITEL. Von den Engeln. Глава III. Об Ангелах
  3. III. KAPITEL. Von den zwei Naturen. Gegen die Monophysiten. Глава III. О двух естествах (во Христе), против монофизитов
  4. Taken: , 1Глава 4.
  5. Taken: , 1Глава 6.
  6. VI. KAPITEL. Vom Himmel. Глава VI. О небе
  7. VIII. KAPITEL. Von der heiligen Dreieinigkeit. Глава VIII. О Святой Троице
  8. VIII. KAPITEL. Von der Luft und den Winden. Глава VIII. О воздухе и ветрах
  9. X. KAPITEL. Von der Erde und dem, was sie hervorgebracht. Глава X. О земле и о том, что из нее
  10. XI. KAPITEL. Vom Paradies. Глава XI. О рае
  11. XII. KAPITEL. Vom Menschen. Глава XII. О человеке
  12. XIV. KAPITEL. Von der Traurigkeit. Глава XIV. О неудовольствии

Поцелуй становился все глубже, пока Джейсон не прижал меня к кровати, и его тело не прижалось к моему в нетерпении. Настолько нетерпелив он был, что когда я обернула свои ноги вокруг него, прижавшись к его интимным местам своими, я ощутила его напряжение. Он отодвинулся от меня с нервным смешком.

— Нам нужен презерватив.

Я прикрыла глаза, смутившись.

— Конечно, нужен, прости, я увлеклась.

Он наклонился и поцеловал меня быстро и твердо, позволяя мне увидеть восхищение на его лице, которое, я уже почти забыла, когда видела в последний раз.

— Жан-Клод очень редко меня ограничивает, но среди тех ограничений, которые есть, незащищенный секс. — Он снова меня поцеловал, затем соскользнул с кровати, чтобы отыскать презервативы в своих вещах.

Я поймала себя на том, что совершенно отключилась и забыла обо всем настолько, что у меня мог быть незащищенный секс с Джейсоном. Я принимаю противозачаточные таблетки, так что технически секс не был бы таким уж незащищенным. Такой осторожной я стала после того, как несколько месяцев назад меня напугали беременностью. Неужели я могла быть настолько неосторожной? Слова Ирвинга отозвались во мне, может пора забыть об осторожности, раз она все равно не приносит результатов, и начать вести себя опрометчиво. Может в этом дело? Я так устала потому, что вечно прикладываю усилия, не имеющие результата? Нет, все дело в том, что я оказалась с красивым парнем в постели. Боже, это звучало не намного лучше.

Джейсон вернулся с горсткой презервативов в руках. Я начитала по меньшей мере четыре.

— Какие мы амбициозные.

Он мельком взглянул на презервативы и рассмеялся.

— Это на случай, если с каким-то из них что-то будет не так. Мне бы не хотелось вставать и идти за новым.

Я вынуждена была снова ему улыбнуться, и эта была одна из самых лучших особенностей общения с Джейсоном. Он всегда заставляет меня улыбаться. Никаких обязательств, никакой любовной линии, просто друзья, ставшие любовниками, но умудрившиеся сохранить свою дружбу. Это хорошо.

Он положил презервативы на ночной столик и вновь забрался на кровать, все еще улыбаясь. Улыбка начала таять по мере его приближения — глаза стали более серьезными, улыбка ушла куда-то очень глубоко, оставив лицо почти пустым, не считая выразительного взгляда его глаз. Его глаза были небесного цвета, весеннего неба, и когда он наклонился ко мне, цвет стал более глубоким, не таким мягким, как весенняя голубизна.

Он заколебался, потом наклонился для поцелуя, все еще лежа рядом со мной.

— Твой взгляд, Анита, — выдохнул он.

— Что с моим взглядом? — спросила я.

Он улыбнулся, но глаза оставались серьезными, темно-голубыми. Он наклонился и ответил прямо над моими губами:

— Тот самый взгляд.

Он поцеловал меня. Сначала нежно, но вместе с тем, как нарастал поцелуй, он прижимался все сильнее к моему телу, вжимая свою наготу в мое обнаженное бедро. Ощущение его обнаженного тела на моем бедре заставило меня утонуть в поцелуе, помогая себе руками и губами. Или он уловил это, или же просто ответило его тело, но он стал тверже и вытянулся вдоль моего бедра, пока Джейсон впивался в мои губы, а я в его. Поцелуй начал напоминать процесс занятия сексом, приобретя собственный ритм, будто мы уже делали то, чему сейчас подражали. Наши тела двигались вместе с поцелуем, он задвигался вдоль моего бедра в такт ритму нашего поцелуя.

Он отодвинулся и рассмеялся, затаив дыхание, буквально дюймы разделяли наши тела, он больше меня не касался.

— Если мы не остановимся, я кончу прямо так.

Мне пришлось дважды глубоко вздохнуть, чтобы суметь сказать:

— Тогда нам стоит остановиться, потому что я не хочу, чтобы ты так кончал.

Он приподнялся на одном локте, поигрывая другой рукой по моему голому животу. Если бы я была менее сильной в метафизическом смысле, у меня были бы серьезные шрамы ровно там, где была его рука, но следы когтей вертигра прошли полностью.

— Ты с таким серьезным видом смотришь на меня, — сказал Джейсон.

— Я просто задумалась, что если бы я была чуть менее сильной, то у меня было бы множество шрамов на животе.

Он коснулся моего лица.

— Не думай о том, что мы потеряли, Анита. Думай о том, что у нас есть.

Я улыбнулась ему, потому что он ждал этого от меня.

— Ты просишь, чтобы я не думала о схватке, в которой получила шрамы, и не думала о том, что кто-то умер, спасая меня.

Его лицо смягчилось, стало нежным.

— Теперь мы сделаем это.

Я собиралась возразить, но он приложил палец к моим губам и покачал головой.

— Если мы продолжим этот разговор, тебе придется помочь мне снова придти в соответствующее настроение.

Я улыбнулась под его пальцем на моих губах. Он отодвинул его, чтобы я смогла сказать:

— Ты все еще в настроении.

— Есть у вас, девочек, такое несправедливое преимущество, — сказал он, — стоит вам на нас взглянуть, и мы уже готовы.

— Мне это в мальчиках очень нравится, — заметила я.

Он выдал легкий смешок.

— Я заметил.

Он снова склонился над моим телом, все еще готовый, но не настолько твердый.

— Мое настроение начало уходить, так что больше никаких серьезных мыслей. Я хочу, чтобы теперь ты думала только обо мне.

Я изучала его лицо. Его тело было излучало счастье, но на самом деле он был более серьезным, чем обычно. Думаю, я ждала, что Джейсон в постели останется тем же весельчаком. В сексе по крайней мере. Простая болтовня, лежа на подушках, еще могла содержать в себе некий глубокий подтекст, но секс — никогда.

— Снова серьезное лицо, — сказал он с упреком.

— Я сделала то, о чем ты просил, подумала о тебе.

— Тогда, почему ты так серьезна? — спросил он, хмурясь.

Я запустила руку в шелк его коротких волос, опускаясь к шее сквозь эту безграничную мягкость, и в то же время наклоняя его к себе.

— У тебя самые мягкие волосы из всех, каких я когда-либо касалась.

— Даже мягче, чем волосы Натаниэля?

— Да, — сказала я. Я боролась с ним, чтобы поцеловать.

— Выдумщица, — бросил он, вырываясь из под моей руки, так что я не смогла до него дотянуться.

— Выдумщица? — переспросила я.

— Если ты помнишь, мы занимались сексом втроем. Ощущение его волос на коже такое же, как от меха.

— Да, но они не такие же мягкие. Структура другая.

— Волосы Жан-Клода мягкие.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Да, но не такие мягкие, как твои. Вьющиеся волосы никогда не будут такими мягкими, какими могут быть прямые.

— Волосы Ашера напоминают пену.

Я нахмурилась еще сильнее и убрала руку, так что теперь я просто всматривалась в его лицо.

— Я делаю тебе комплимент, и тебе непременно надо в нем копаться?

— Прости, я почему-то тебе не поверил.

— Я не лежу неподвижно во время секса, Джейсон. Я не говорю вещи, которых нет на самом деле, и я не вру.

Он опустил свое лицо, так что я могла видеть только профиль. Приятный профиль.

— Мне жаль, Анита, проблема не в тебе, она во мне. — Он смотрел на меня, и его глаза постепенно становились обычными, бледно-голубыми.

— В чем проблема? — спросила я.

— Ты встречалась с моей семьей. Я потратил всю свою жизнь, чтобы соответствовать их стандартам. Мой отец хотел бы другого сына, Анита. Ты знаешь, как это, понимать, что вместо тебя твой отец всегда хотел видеть кого-то другого?

— Или просто сына, — заметила я.

Его глаза сузились, будто он услышал что-то интересное.

— Твой отец хотел мальчика?

Я улыбнулась.

— Нет, ему нравилось то, что я это я. Я была для него своим парнем, и мы успели попробовать все те вещи, которые обычно делают с сыновьями.

— Значит дело в твоей мачехе, Джудит, — сказал он.

— Иногда ты бываешь слишком умным.

— Извини.

— Они поженились, когда мне было десять, и с того момента, как она появилась, я стала недостаточно хороша. Не достаточно блондинка, недостаточно девушка, недостаточно хорошая, недостаточно контактная, не та дочь, какую она хотела.

— У нее ведь дочка твоего возраста, да?

— Да, Адриана. Она для Джудит гораздо лучшая дочь.

— Что она такого делает?

— Она адвокат, замужем за адвокатом.

— Ничего себе, адвокат, замужем, и ей еще нет тридцати. С этим трудно соревноваться, — согласился Джейсон.

— Еще будучи подростком я выяснила, что не могу с ней конкурировать, так что я прекратила даже пытаться. У тебя был свой сценарий, у меня свой.

— И какой же? — Он лег мне на живот, подложив руки под голову, с полной концентрацией внимания на лице. Он хотел секса, но знания он хотел больше.

— Я окончательно стала девицей-сорванцом. Я отказывалась носить платья. Отказывалась играть по правилам Джудит.

— Ты начала носить черную одежду?

— Ты имеешь в виду, была ли я готом?

Он кивнул, голова качнулась в колыбели из его ладоней.

— Да, наверное, но не совсем так, потому что мне просто больше было по душе то, что не нравилось ей. Я просто носила по большей части провокационные черные футболки, с надписями, от которых не могло быть неприятностей. Мои подруги были самыми обычными хорошими девочками, а не воспевателями смерти. Мне это казалось… утомительным.

— Почему?

— Потому что я видела смерть своей матери и понимала, что большинство из нас это тоже ждет.

— Ты совсем не умеешь притворяться?

— Нет.

— Но ты всегда могла повторять себе, что Джудит — злая мачеха.

— Да, но Бабуля Блейк, которая занималась моим воспитанием в течение двух лет, была согласна с Джудит, что есть некоторые проблемы.

— Проблемы?

— Вспомни, я начала видеть призраков в начальной школе, когда была подростком, начала поднимать жертв автомобильных аварий. Я играла со своим мертвым спаниелем, когда мне было четырнадцать. Мой отец забрал меня, чтобы я могла пожить с моей второй бабушкой, Флорес, и научиться управлять всем этим. Хотя вот Бабуля Блейк считала, что если молиться еще более ревностно, зло из меня уйдет.

Джейсон смотрел на меня, и его глаза расширялись.

— Она, правда, все еще этому верят?

— Думаю, да. Я знаю, что она молится за мою душу. Я знаю, что она считает подъем мертвых истинным злом. Я знаю, что она причисляет секс с вампирами к смертным грехам.

— Как она относится к оборотням?

— Проклятье, так же.

— Она знает, что ты живешь с двумя из них?

— Нет.

Он усмехнулся мне.

— Поджидаешь с новостями того момента, когда она будет готова их услышать?

— Нет, я планирую никогда не посвящать во все это мою семью.

Он посмотрел на меня.

— Ты никогда не поедешь в гости к родным со своим любимым?

Я вздохнула.

— Кого бы я могла с собой взять?

Он, казалось, задумался.

— Я так понимаю, вампиры отпадают.

Я кивнула.

— Подожди, ты не навещаешь родных, так что ты живешь с двумя оборотнями и точно знаешь, что это никогда до твоей семьи не дойдет.

Я задумалась на несколько секунд.

— Возможно. Но ни Натаниэль, ни Мика — не оправдание, чтобы не навещать мою семью. Я люблю их и, наконец-то, пришла в согласие с собой.

Он кивнул.

— Я знаю тебя дольше, чем остальные, но никогда не видел тебя отдыхающей или просто счастливой.

Я улыбнулась.

— Прекрасно, теперь, когда мы покопались во мне, давай приступим к тебе.

Он выглядел немного смущенным.

— Прости.

— Если бы я не хотела говорить об этом, я бы просто сказала нет.

— Правда, а почему ты тогда вообще в этом созналась?

— Потому что видела твою семью, и подумала, что ты заработал право узнать немного больше о моей.

— Ты сделала это, чтобы я почувствовал себя лучше, — сказал он.

— Возможно. Помогло?

Я увидела борьбу мыслей у него на лице, потом он кивнул и ответил:

— Да, помогло. Я думаю, мне приятно знать, что я не единственный случайный зритель на празднике жизни.

— Да, — согласилась я, — примерно так. Все остальные едут домой, чтобы погрузиться в приятные воспоминания. У меня же заканчивается все тем, что я понимаю, раз не смогла сойтись с ними, когда была ребенком, не смогу и теперь. Когда я была маленькой, я считала, что меня подбросили цыгане или перепутали в больнице, но у меня была фотография матери, чтобы сравнить. Я слишком похожа на нее, чтобы не быть ее дочерью.

— Она была мексиканкой, да?

— Ее семья была из Мексики, она была из первого поколения американцев.

— Ты не выглядишь, как большинство латиноамериканок.

Я улыбнулась.

— Цвет кожи достался мне от отца, но волосы и глаза, и комплекция — это от мамы. Скулы моего отца смягчили этничность моей внешности, но я все равно чужая на празднике жизни, Джейсон. Чем старше я становилась, тем больше напоминала отцу жену, которую он потерял, а Джудит — женщину, которую она заменила.

— Это твоя проблема или их?

— Думаю, и то, и другое. Моя мама была первой любовью моего отца, возможно, первой любовницей, слишком уж много первенства. Слишком большой рубеж, чтобы перешагнуть через него. Когда «смерть так молода и трагична», она имеет тенденцию обрастать романтическим ореолом.

— Трудно было Джудит конкурировать с умершей святой? — спросил он.

— Что-то в этом духе.

— Ты предполагаешь или знаешь наверняка, что злая мачеха родилась именно так?

— Я не знаю, Джейсон. Я знаю, что чувствовала я сама, и что они, как мне казалось, чувствовали, но я была ребенком, и теперь не могу ясно об этом судить. Слишком уж много деталей.

— Я понимаю, — сказал он, и его лицо снова стало серьезным и немного несчастным. — Я пытался утопить в сексе все, что чувствую, хотя понимал, что придется устроить разговор из тех, что ты так ненавидишь.

Я коснулась его плеча.

— Ты заработал этот разговор.

— Только потому что мой отец ублюдок и умирает?

— Да, и ты мой друг, и я здесь потому, что нужна тебе. Если тебе нужно поговорить, а не секс, давай поговорим.

— Тебе нужно накормить ardeur, — заметил он.

— Да, если будет совсем плохо, то я могу просто отпустить ardeur, и он поглотит все страхи и сомнения.

— Ardeur это лучше, чем обычная прелюдия, но я сейчас не этого хочу.

— Тогда чего ты хочешь? — спросила я.

Он посмотрел на меня, и его лицо было серьезным, почти незнакомым, будто все, что сегодня случилось, изменило его. Или то, что случилось, заставило его показать мне ту часть себя, которую он обычно от меня скрывал. Или же прогулка по темным местам моего прошлого так на него подействовала. Большего я выяснить не могла, поскольку рядом не было ни Мики, ни Натаниэля, способных мне помочь. Единственный, кто обычно помогал мне продраться сквозь лабиринт хаоса отношений лежал сейчас рядом со мной в кровати, потерянный в собственных проблемах.

— Я хочу тебя, — сказал он.

Я нахмурилась, вглядываясь в него.

Он улыбнулся мне своей прежней улыбкой, которая оставляла глаза нетронутыми.

— Это к тому вопросу, о котором мы говорили.

— Ты знаешь меня настолько хорошо?

— В постели да. Ты перестаешь управлять своим лицом, как только с тебя спадает одежда. Пока ты одета, тебя бывает так же сложно прочесть, как Жан-Клода.

Я задумалась над его словами.

— Полагаю, я не стану раздеваться перед людьми, которым не доверяю.

Он улыбнулся.

— Верно.

Я откинулась назад на подушки и сказала:

— Итак, объяснись.

— Я могу выбрать женщину, которая будет спать со мной и трахаться. Я стриптизер. Они постоянно пытаются заставить меня делать то, что не входит в мои обязанности. Я pomme de sang Жан-Клода, многие хотят переспать со мной хотя бы поэтому. Чтобы быть поближе к вампирам. То, что я вервольф, еще больше расширяет диапазон моих поклонниц. — Взглянув на меня, он на мгновение засветился усмешкой, так что даже глаза заискрились. Один вид этого заставил меня улыбнуться. — А часть меня хочет найти женщину, которая не знала бы всего это и смогла бы относиться ко мне объективно.

Я ждала, что он продолжит, но увидела, как сияние уходит из его глаз, и исчезает усмешка. Выражение его лица стало чем-то средним между его обычным очарованием и этой новой серьезностью.

— Но… — решила я, наконец, его подтолкнуть.

Он вздохнул и сказал:

— Но только ты скажешь мне правду. Только ты честно расскажешь мне, чего хочешь или не хочешь. Ты уже об этом говорила, ты не претворяешься. Ты не щадишь моего эго. Или я хороший, или нет. Ты не пытаешься заманить меня в ловушку. У тебя нет планов получить максимум удовольствия. Ты не беспокоишься о том, что мы будем делать потом, или что делали раньше. Ты полностью погружаешься в секс, практически с того самого момента, как касаешься человека. Это расслабляет, но ты не расслабляешься.

— Разве все не делают так же?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Нет, не делают. Большинство людей позволяют повседневности засесть в голове во время секса. Большинство женщин не могут отключить голову в достаточной степени, чтобы начать наслаждаться.

— Я знаю мужчин, которые тоже этим грешат, — сказала я.

Он снова улыбнулся.

— Я один из них.

— Не всегда, изредка. Ты обычно оставляешь психоанализ на период после секса, будто секс расчищает тебе путь к откровенности.

Он усмехнулся.

— Это не совсем так. Я больше хочу секса, чем разговоров.

— Но не сегодня, — заметила я тихонько.

Его глаза искрились весельем, но лицо снова начало становиться более серьезным, и я поняла, что с возрастом эта серьезность еще возрастет. Думаю, все мы взрослеем, даже Джейсон.

— Нет, не сегодня. Но с разговорами я закончил. Мне хочется прикасаться к тебе, и чтобы ты коснулась меня. Я хочу утонуть в аромате твоей кожи, вкусе твоего тела. Секс был моим приоритетом, детскостью, но сейчас это выбор.

— Ты и правда увлекаешься сексом? — спросила я.

— Снова психоанализ? — переспросил он.

Теперь улыбалась я.

— Ты знаешь, Натаниэль проходит курс терапии.

— Я знаю, — сказал Джейсон, — и если ты и, правда, пытаешься дать мне определение, то я не сексуальный наркоман. Я был близок к этому определению в средней школе, почти дошел до подобного в колледже. Но Райна, которая чуть не убила меня в процессе одной из сексуальных шалостей, послужила на благо исцеления меня лучше любой терапии.

Посредством метафизического контакта я однажды разделила с ним то воспоминание. Это было ужасно, поскольку я была в голове Райны, и я знала, что экс-лупе нашего клана волков было совершенно все равно, выживет Джейсон или умрет. Он согласился, чтобы его связали, чтобы она была сверху, лишь бы попробовать что-то новое. То, чего он не знал, что она нарежет его тонкими ломтиками. Она наслаждалась насилием больше, чем сексом, как настоящий серийный убийца. Думаю, единственное, что удерживало ее от большего количества жертв это то, что ликантропия помогала ее жертвам выжить. Хотя я не знаю никого, кого бы она истязала сильнее, чем Джейсона. Я постаралась отодвинуть эту мысль. Я все еще не могла полностью ею управлять, и даже время не помогало.

— Так вот почему ты смог посредством шока остановиться, ты не был настоящим наркоманом?

— Что-то в этом духе, но зависит от того, с каким именно врачом разговариваешь.

Мы лежали там, глядя друг на друга, оба слишком серьезные, чтобы валяться голыми в постели. Мы оба были слишком загружены своими мыслями, чтобы сделать то, что собирались. Я задумалась, как получилось, что раньше мы обо всем этом не думали, сняв одежду.

— Люблю смотреть, как ты думаешь, — сказал он.

Я нахмурилась.

— Что это значит?

— Это значит, что даже в самом разгаре секса на тебя иногда что-то находит, и ты погружаешься в мысли. Не о повседневности или о чем-то похожем, а о сексе, о человеке, с которым ты им занимаешься.

— Откуда тебе знать, что я думаю именно об этом?

— Хорошо, о чем же тогда ты думаешь?

Я попыталась не улыбаться, но не смогла.

— Задаюсь вопросом, как мы раньше занимались сексом.

— В смысле?

— А что ты думаешь, прямо сейчас, мистер серьезная рожа?

Он улыбнулся.

— Думаю, что хочу видеть твое лицо, когда ты всматриваешься в меня во время секса.

— То есть ты так пытаешься сказать, что будешь сверху? — спросила я, пытаясь все это обернуть в шутку. Но шутка рассыпалась о его серьезный взгляд.

— В конечном счете да.

— В конечном счете, забавно.

Он наклонился ко мне, и эта улыбка растеклась по его лицу, та самая, за которую клиентки «Запретного плода» готовы были расстаться со всем содержимым своего банковского счета.

— Да.

Я задумалась, с чего он начнет, но он поцеловал меня, его руки скользнули по моему телу, и все вопросы у меня исчезли. Он показал мне ответ.


1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | 13 | 14 | 15 | 16 | 17 | 18 | 19 | 20 | 21 | 22 | 23 | 24 | 25 | 26 | 27 | 28 | 29 | 30 | 31 | 32 | 33 | 34 | 35 | 36 | 37 | 38 | 39 | 40 | 41 | 42 | 43 | 44 | 45 | 46 | 47 | 48 | 49 | 50 | 51 | 52 | 53 | 54 | 55 | 56 |

Поиск по сайту:



Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав. Студалл.Орг (0.018 сек.)